— Бабушка, ты говоришь страшные вещи, — прикрыв ладошкой рот, сказала Мария.
Бабуся молча подала ей письмо моего деда.
Прочитав письмо, Маша удивленно воскликнула: — ничего себе! 46 с половиной тысяч лет! Мама дорогая!
— А что? — спросила я.
— Да в обще-то ничего, но я рассчитывала тысяч на десять, максимум двадцать лет.
— Какая разница?
— Один смеется, другой дразнится. Но в целом не плохо и в первую очередь для тебя Гоша.
— Это почему именно мне?
— А наконец-то найти тебе жену, что бы ты за нами со Славой не подглядывал.
Слава заржал.
— Очень смешно. Ага Маша, уела да? И когда это я за вами подглядывал? За вами и подглядывать не нужно, вы сами стриптизшоу на палубе устраиваете. И чего сразу жена? Можно для начала подружку там, то да се...
— Конечно можно Гоша, будет тебе подружка, по дороге отловим неандерталочку, помоем ее, вшей да блох повыведем, Маняша прическу ей сварганит и можешь романсы начать петь. А там глядишь и до стриптиза дойдет. — Опять, довольно стал ржать брат.
— А если серьезно, — отсмеявшись, сказала Маша, — кроманьонцы уже имеют место быть. Так что не все так безнадежно. Вот только как выглядят? Читала, что первые кроманьонцы были темнокожими...
— Круто! Будет наш Гоша ей напевать — ты шОкОладный зайка, мой ласковый мерзавка... — Брат продолжал скалиться. Отыгрывался за ночь.
— Из тебя Слава рифмоплет, как из Бони Бегемот, — не остался я в долгу.
— Подождите, я сейчас, — крикнула Маша, побежав к яхте. От берега на яхту были переброшены сходни. Вернувшись, через некоторое время, принесла свой ноутбук. Мы взяли собой пару ноутов, в которых информация дублировалась. Но информация там была такая, которую в случае чего, не жалко было потерять. Так как в наших условиях такие носители были не совсем надежны. Включив ноутбук, что-то там поискала, потом радостно воскликнула, — вот нашла. Итак, дорогие мои, мы как раз попали в один из интерстадиалов, то есть в межледниковье. Наше межледниковье началось около 48 с половиной тысяч лет назад. Его еще называют Молого-Шекснинское межледниковье или так называемый Брянский интерстадиал. Длился он почти 14 с половиной тысяч лет, с небольшим перерывом, на две тысячи лет, когда произошло опять похолодание в период с 40 тысяч лет назад до 38 тысяч лет. Чем знаменито это межледниковье? Именно в его первой половине климат был очень теплый. Например на среднерусской равнине произрастали широколистные теплолюбивые растения. Как сказал географ Величко: 'Именно в это узкое 'окно' смягчения климата позднепалеолитический человек — кроманьонец — совершает рывок на север Русской равнины, к Полярному кругу'. Кроме того, в этот период как утверждают лингвисты, например Старостин и другие, формируется современный язык. Имеется в виду не русский там, английский или арабский, а тот праязык, который стал основой для формирования современных языков. И еще, именно в этот период начинается жесткое противостояние кроманьонцев с другими существовавшими тогда представителями рода хомо — неандертальцами, денисовцами и возможно еще какими. Сколько было родов хомо, точно не известно. Но наиболее в этот период известны неандертальцы, хуже — денисовцы. Между прочим денисовцы — это еще одна загадка. Их немногочисленные останки найдены на Алтае. Несколько зубов, фрагменты пальцев и костей. Так вот, даже исследуя их, ученые пришли к выводу, что денисовцы были гораздо выше неандертальцев и кроманьонцев, массивнее и соответственно физически сильнее. Кроме того, денисовцы уже тогда, вернее уже сейчас, обладали довольно продвинутыми для этого времени технологиями обработки камня, кости. Изготовляли украшения. Так, на стоянке Денисовского человека на Алтае были найдены: миниатюрные иглы из костей птиц с просверленным ушком, бусины из скорлупы страусиного яйца, подвески из ракушек, украшения из поделочного камня. Например, был обнаружен женский браслет из довольно хрупкого камня — хлоритолита, а ближайшее место его добычи находилось за двести километров от стоянки. То есть они специально ходили туда за этим камнем, который кроме как на украшения больше нигде применяться не мог. А это не совсем типично для древних людей. Для изготовления украшений и орудий труда они использовали такие технологии, как станковое сверление, внутренняя расточка, шлифование и полировка. Неандертальцы такими технологиями не владели и так овладеть ими не могли. А кроманьонцы смогли овладеть ими только спустя многие тысячи лет — в эпоху бронзового века. Вот так то.
Мы очень внимательно выслушали Машину лекцию.
— То есть, кроме неандертальцев, тут еще есть и эти денисовцы! Которые, судя по физическим данными настоящие гиганты? Весело! — присвистнул Славка.
— Возможно, Слава, мы встретим и еще каких-нибудь гоминид. Кто знает. Но самое главное — дедушка жив, я так поняла? — спросила Маша.
Мы с братом кивнули.
— Ну что мальчики, тогда нужно отправляться в путь, так сказать к своей линии горизонта! — весело ответила она нам.
— Вань, — спросил Славка мальчишку, — ты, где коробку нашел?
— Вон там пап, возле большого камня, — и показал на один из мегалитов, находящийся от центра вправо, — на коробке еще камушек лежал.
Как же я не обратил на него внимания, сокрушался я. Мы бы уже тогда знали про деда.
— Знаешь Славка, — сказал я брату, когда мы закончили разбирать тележку, — я только сейчас понял, к чему нас готовил дед, дрессируя словно мартышек, умению обращаться с холодным оружием. И самое, что странное, он ведь не учил нас обращаться с огнестрелом. Даже не заикался об этом. Он учил именно работать холодным оружием. Почему?
— Не знаю Гоша. Но, наверное, узнаем рано или поздно. Вопрос в другом, пойдем искать деда или пойдем своим путем, как он сказал — к своей линии горизонта?
— Думаю, что мы должны идти своим путем Слава. Недаром же он не стал говорить куда ушел. Но, как говорят — все дороги ведут в Рим. И если мы пойдем к своей линии горизонта, как сказал дед, то у меня такое чувство, что мы с ним там обязательно встретимся.
— Дойдем ли только?
— А куда мы денемся с подводной лодки? Дед же тут ходил и как я понял даже не один раз. Причем заметь, в одиночку.
— То дед.
— И что? А мы его внуки. В нас его кровь течет. Все наши пращуры ходили, значит и мы пройдем.
— Согласен. Значит, пойдем туда, куда решим.
— Знаешь Слава, что меня еще заинтересовало?
— Что?
— Переходы. Мне кажется, но я пока не уверен, что каждый переход — это дверь к новой тропе. Возможно в какую-то другую временную эпоху. Ведь дед написал, что бабушка погибла, когда они прорывались с оружием в руках, через какой-то перевал. Они явно дрались не с первобытными дикарями, имеющими каменные булыганы и палки-копалки. Да и бабуся рассказала, что когда их встретила, то у деда из груди торчал арбалетный болт.
— Да черт его знает. Может ты и прав. И если ты прав, — Славка посмотрел на меня, — то это очень интересно.
— Ладно Слава, давай подумаем об этом позже. А пока давай думать, куда мы денем полтонны соляры. Петрович жучара, все же нагрел нас почти на полторы сотни литров. Зря не проверили. Но даже эти полтонны, как и где, будем размещать?
— У нас есть три двухсотлитровых металлических бочки. Специально брали их для этой солярки. Две бочки разместим на яхте и одну в плот. Плот дополнительно усилим камерами с колес трактора. Камер шесть. У него задние колеса двойные. Так что плавучесть поднимем. Что с трактора возьмем?
— Стекла, зеркала, генератор, всю проводку, фонари, нужно снять как можно больше подшипников. Клапана вытащим. С них я ножи хорошие сделаю. Трубки, пружины, то есть, что я не смогу в ближайшем будущем изготовить с таким качеством и что может быть использовано, даже в примитивном производстве, повысив его КПД. И нам нужно постоянно помнить о нашем ограниченном тоннаже. Мы даже плот сейчас сделать не можем, элементарно нет бревен.
— Нужно было с собой досок, что ли взять, вот тогда и плот бы сварганили?
— Может и нужно было бы. Но здесь как всегда, планируешь одно, а получается другое. Я же, в конце концов, не каждый день сваливаю в прошлое. Появись мне возможность сейчас заново готовится, я бы по другому сделал. Но, увы, что есть, то есть.
— А может это и к лучшему? А то если бы дольше готовились, вообще бы, в конце концов, с собой диваны с холодильниками и кондиционерами потащили бы! — мы рассмеялись.
Сначала сняли с трактора покрышки и вытащили камеры. Причем снимали интересным способом. Славка сказал, что видел такой фокус в интернете. Сняли с заднего моста по одному колесу, там были двойные колеса. Потом спустили воздух с задних колес и проехались трактором вперед и назад, до того момента, пока покрышки не отошли от самого диска. Приподняли зад навесом, получилось как домкратом и с помощью ломика, даже без такой-то матери сняли покрышки. Потом сняли сами диски и назад поставили вторую пару колес. Повторили процедуру. Только на этот раз со всеми спущенными колесами. Передок трактора, пришлось поддомкрачивать. Накачали плот, укрепили его снизу камерами. Спустили на воду. Разместили там разобранную тележку. После чего, слили в бочки солярку. Две бочки разместили и закрепили на палубе. Третью не полную бочку, разместили на плоту. Потом стали разбирать уже сам трактор. Сняли, как я и планировал, все фонари, стекла, зеркала, генератор, выдернули всю проводку. Открутили все, какие можно металлические трубки, шланги и патрубки, вытащили из дизеля клапана, пружинки от маленьких до больших. Забрали подшипники. Погрузили аккумулятор, правда, на яхту. И так по мелочи еще разных деталей, в том числе из цветных металлов. Одним словом нагрузили плот под завязку. Работы было много, прерывались только на обед и ужин. Закончили все только к обеду следующего дня. На берегу в итоге, осталась разгромленная куча железа, которая раньше была трактором.
Питались опять рыбой, которую наловил Ваня, плюс доели ту стерлядь, которую поймал еще Славка. Ваня тоже помогал нам в силу своих возможностей. Крутил гайки, сортировал отобранное, носил. Мальчишка был счастлив. Он был в семье, среди близких ему людей. Он занимался ответственным делом, которое ему доверили взрослые члены семьи. Ваня чувствовал, что он не лишний. Потом ловил рыбу. Это тоже ответственное дело, так как отца и дядю нужно было накормить.
Пообедав, мы сидели с братом на раскладных стульчиках на берегу и пили чай.
— Слушай Славян, — обратился я к нему, — вот мы семья, род, если исходить, из сегодняшних реалей, зарождающееся племя, так?
— Так. К чему клонишь?
— Ну а раз, мы зарождающееся племя, то и ритуалы и обычаи свои нужно вводить.
— Не понял, это ты что хочешь, пляски с бубнами вокруг костра ввести как обязательный ритуал?
— Ну, Славян, не нужно быть таким ограниченным.
— А по шее за ограниченность?
— Пляски с бубнами на хрен не нужны. Этим пусть местные аборигены промышляют. Я, о другом. Вот смотри, вы усыновили Ваню и удочерили Светку. Хотя Свету как оказалась удочерять даже не нужно. Она и так приходится твоей жене родней. Но все же. Я предлагаю провести обряд принятия в род. Красивый обряд, который дети запомнят на всю жизнь.
— Зачем? Они и так называют нас с Машей родителями. Чего лишний раз их дергать?
— Слав. Ну ты вспомни, как это произошло? Все на бегу, скорее, скорее. По большому счету, все это должно было происходить не так. Я чувствую это. Это такое событие в жизни детей, а мы его, как то утрамбовали что ли. Будто вы каждый день это делаете. Ваня конечно еще пацан, ему всего 11 лет, но он будущий мужчина. А в этом времени, такие мальчишки, я так думаю, уже почти полноценные охотники и добытчики. Тут это не там с рафинированной цивилизацией, где чуть ли не до 30 лет некоторым, родители все еще сопли вытирают. И естественно как мужчина, он должен иметь оружие. Я ему нож подарю, дедовский. Есть там еще пара. Сейчас вот удивляюсь, почему он их не взял с сбой?
Славка заинтересованно на меня посмотрел: — Продолжай, мне начинает нравится твоя мыслЯ. Насчет твоей шеи пока погодим.
— Я тебя тоже Слава люблю. Так вот, нужно провести такой ритуал. Я, например, предлагаю, что мы с тобой оденем доспехи, у меня меч, щит, у тебя колотушки...
— За колотушки ответишь.
— Да ладно. Маша с бабусей наденут,.. платья есть из плотной ткани и длинные?
— Без понятия.
— Так узнай. В крайнем случае, наденут плащи или одеяла, покрывала, по фиг что, главное, что бы длинное было. Так вот, вечер, горит костер, мы втроем, бабуся посредине и мы по бокам. Она держит две чаши, одна с отваром из трав с горчинкой, но не сильной, дети все же и вторую с отваром из трав с сахаром. Маша подведет детей, попросит принять их в наш род, скажет там что-нибудь, типа хочу быть им матерью и что от этого род только окрепнет и станет сильнее. Бабуся спросит детей, хотят ли они стать частью нашей семьи и нашего рода. Потом они дают клятву роду, в который входят. После бабуся чего-нибудь там пошепчет, например: огонь, ветер, вода и ты мать-сыра земля будьте свидетелями, что эти дети становятся частью рода нашего, получают защиту рода нашего и принимают обязанности перед родом нашим. Потом дает пить детям сначала горьковатое, говоря это горечь рода вашего, сладкое дает — это сладость рода вашего. Что-нибудь еще добавить. Потом хоровод вокруг костра с песнями и трапеза, с поеданием вкусняшек. Вот как-то так. Как считаешь Славка?
Слава некоторое время обдумывал мое предложение, потом ухмыльнулся, — да Гоша, фэнтези прет у тебя как из прорванной канализации, — я поморщился, но брат продолжил, — и все же в этом что-то есть! Я поговорю с Машей и бабусей.
Встав, пошел к Маше, которая сидела возле костра и плела Свете очередную косичку. Отозвал ее в сторону и стал говорить с ней. Выслушав мужа, повернулась и подошла ко мне:
— Так Гоша, ты опять что-то затеял?
— А что я затеял? Завтра мы отходим. Нужно для детей сделать что-то, что они запомнят на всю жизнь. Разве это плохо, Маша?
Она подумала немного, потом кивнула: — Ладно, пойду, переговорю с бабусей.
— Иди, советуйся.
Брат, неожиданно спросил:
— Гош, так к чему готовил нас дед, ты так и не сказал?
— Понимаешь Слава, если в двух словах то к тому, что бы мы нашли свой путь на пыльных тропинках межьвремья. Как-то так. Более точно сейчас сформулировать не могу.
— Да ладно братишка я понял, не тупой. Лучше и не скажешь, свой путь на пыльных тропинках межьвремья... А какой этот путь? Я не о том, куда и в какую сторону пойдем, а вообще?
— Не знаю Слава, пока не знаю. Может для начала, я должен буду найти свою женщину? Помнишь, что написал дед — '...Мы даже женщин себе выбираем таких, которые, не задумываясь и оставив все, готовы шагнуть вслед за нами на тропу, несмотря на смертельную опасность. Идти за своим мужчиной к его линии горизонта...'. Ты себе такую уже выбрал, я нет. Маша пошла за тобой, бросив все, достаток, налаженную жизнь, безопасность, любимую работу, уважение окружающих. Бросила и шагнула в неизвестность. Береги ее брат. Мы, похоже, можем любить в своей жизни только одну женщину. Ведь и дед и отец потеряв своих любимых, так и остались одни. Дед когда-то ходил по этим тропинкам со своей возлюбленной, рука об руку и потерял ее именно там. Возможно, на папу это подействовало так сильно, что он боялся повторить судьбу своего отца и потерять там свою любимую. Но судьбу не переспоришь. Он ее все равно потерял.
