Я не люблю пятницу /final edition/

— Пошла ты... шлюха эльфийская.

Толчок был слабым, но Алиса упала. Я тяжело вздохнул и изо всей силы врезал капитану в морду. Он отлетел к своим друзьям и, не удержавшись на ногах, тоже упал.

Я не стал помогать Алисе подняться, а ждал развития событий, скрестив на груди руки. Просто убить меня они не могли — слишком много свидетелей, которые видели развитие скандала. На мне гражданская одежда, а военные никогда не пользовались особой любовью у населения. Капитана подняли его спутники — еще один капитан и подполковник. У моего собеседника был сломан нос, и кровь хлестала, заливая парадный мундир. Он сразу же схватился за меч, но подполковник схватил его за руки и что-то быстро зашептал на ухо. Мартин прожигал меня яростным взглядом, но стоял смирно. Вокруг начала собираться толпа. Алиса куда-то пропала. Я ждал. Наконец подполковник и капитан направились ко мне. Мартин остался на месте. Толпа выросла до абсолютно неприличных размеров.

— Подполковник Шварц.

— Капитан Ковальски.

Они ждали, пока я представлюсь, но я их разочаровал. Молчание нарушил подполковник:

— Вы имели честь защищать Федерацию в последней войне?

У меня возникла непредвиденная проблема. Если разговор принял такой оборот, то запахло картелем, а треклятый Ле Лой не удосужился послужить в армии. Баронский же титул не передавался по наследству.

— Сомнительную честь. Да, имел.

Подполковник поджал губы. Ну, конечно — как любой штабист он был уверен, что выполнял свой священный долг, и только благодаря его личным усилиям Федерация одержала победу.

— Могу я узнать, в каком звании вы закончили войну?

— Сержант Отдельного Специального Корпуса армейской разведки. Бывший капитан первого батальона семнадцатого пехотного полка. Разжалован в сорок первом без права занимать офицерскую должность. Закончил Королевскую военную академию с отличием.

Про академию я добавил специально — больно уж рожу у него перекосило, когда про разжалование услышал. Академия — это было круто. Круче некуда.

— Я могу увидеть ваш жетон?

— Я пришлю его вместе с секундантом.

— Вы — бывший офицер, — он подчеркнул голосом слово "бывший", — и должны знать армейский дуэльный кодекс...

— Я его знаю. Капитана удовлетворят мои извинения?

— Нет.

— Прекрасно.

— Какой вид оружия вы выбираете?

— Я не вожу с собой Оружейную палату. Свой меч я пришлю вместе с жетоном.

* * *

В каюту я вернулся уже в шесть, содрал с себя мартышкин наряд, который принес Альф, и зашвырнул его в угол. Затем переоделся в свою обычную одежду и отправился на нижнюю палубу, прихватив с собой вещмешок. Пока все это происходило, два заговорщика сосредоточенно шлепали картами по столу, стараясь меня не замечать. Никто из них не проронил ни слова, и тем самым они сберегли свои никчемные жизни.

На нижней палубе я сразу отыскал Фрая. Это было несложно. Я просто послушал, откуда доносятся самые громкие пьяные голоса и отправился в ту сторону. Фрай был на месте, но его состояние было далеким от идеала. Поэтому я просто взял его в охапку и окунул в бочку с водой, не обращая внимания ни на его протесты, ни на вопли его собутыльников. Затем повторил водную процедуру еще несколько раз. Наконец его лицо приобрело несколько осмысленное выражение, и он с удивлением уставился на меня:

— О! — и потом снова, — О-о...

— Фрай, — без обиняков сказал я, — скорей возвращайся в сознание. Ты мне срочно нужен.

— Я в норме... почти в норме. Зачем? Я вообще не знал, что ты плывешь на этом пароходе.

— Теперь знаешь. Мне нужен секундант. Через сорок минут у меня дуэль с одним капитаном на верхней палубе.

— Я... это... почему я? Я всего-навсего рядовой.

— Я не хочу привлекать своих спутников к этому делу. Окажешь мне услугу?

— Да я даже не знаю, что должен делать секундант.

— Ничего особенного тебе делать не придется. Посматривай, чтобы мой противник не нарушал правил, не использовал магию и все такое. Поскольку там будет куча людей, то не думаю, чтобы он это пытался делать. Ну?

— Хорошо, я согласен. А это ничего, что я так одет?

— Я думаю, что это он переживет. Отправляйся на верхнюю палубу, найди подполковника Шварца или капитана Ковальски. Это секунданты моего противника. Покажи им мой жетон. Я закончил войну в звании сержанта, но вот здесь указано, что до разжалования я был капитаном. Покажи, — я извлек из мешка сверток, — мой меч. Скажи, что я не возражаю, если у противника будет оружие тяжелее и длиннее, но если его меч короче или легче, то я согласен биться любым оружием, которое они смогут мне предложить. Другого меча у меня нет. Я сам подойду минут через двадцать. Понял?

— Все понял, шеф, сделаю в лучшем виде.

Он пригладил мокрые волосы пятерней и помчался на верхнюю палубу, а я пошел обратно в каюту. Из-за двери раздавались оживленные голоса, но эти при моем появлении эти паразиты сразу замолкли. Я отправил мешок вслед за одеждой и, не обращая на них внимания, отправился на рандеву с капитаном Мартином.

* * *

На верхней палубе тоже воцарилась тишина, как только я поднялся туда по трапу. В этой гробовой тишине я прошел сквозь расступившуюся толпу к столику у которого стояли три секунданта. Про себя я отметил, что толпа значительно выросла. Поглядеть на узаконенное убийство собрались не только пассажиры нижних палуб, но и матросы. Удивительно, как быстро распространяются новости подобного рода.

— Господин Шварц, господин Ковальски, вы удовлетворены документами, подтверждающими мою личность? Ваш подопечный доволен? Не будет ли поединок со мной умалением его и без того сомнительных достоинств?

Капитан Ковальски отсалютовал мне и ответил за двоих:

— Более чем удовлетворены, господин капитан. Мне не нужно документов, чтобы удостоверить вашу личность. Я имел честь служить под вашим командованием одиннадцать лет назад. Простите, что не узнал сразу, но говорили, что вас...

— Я БЫВШИЙ СЕРЖАНТ... и я слышал, что говорили. Где мой противник?

Подполковник Шварц, смотревший на меня с открытой неприязнью, развернулся на каблуках и отправился в толпу. Капитан проводил его взглядом и наклонившись ко мне сказал:

— — Он в штаны от страха наделал, когда понял, что это серьезно. Мартин не знает, кто такой Питер Фламм. Он сын герцога и всю войну провел в штабе. Я надеюсь, что он извинится, чтобы избежать поединка. Это, право, было бы лучше для всех. Его папаша обладает огромным влиянием, что при короле, что при президенте. Если вы его убьете или покалечите...

— Он что, единственный сын?

— Ага. Остальные — дочери. Я говорю серьезно, господин Фламм. Не поздоровится всем — и победителю и побежденному и секундантам...

Я поглядел на Фрая, который, окончательно протрезвев, стоял рядом и скалил зубы, наслаждаясь тем, что оказался в центре внимания. Он заметил мой взгляд и осклабился еще шире:

— Действуйте, как считаете нужным. После восьми лет в пехоте я уже ничего не боюсь.

— Лучше уладить все миром, — не унимался Ковальски.

— Я хотел извиниться...

— Ну да. После того, как сломали ему нос...

— А до этого мне не за что было извиняться.

В этот момент мне на плечо легла рука, и яростный голос Карелла прошипел мне в ухо:

— У вас что, черт возьми, последние клепки повышибало?

Я обернулся. Карелла даже подбрасывало на месте от злости. Рядом с ним унылым пугалом торчал Альф. Где-то сзади мелькнуло непривычно бледное лицо Алисы.

— Отойдите Карелла. У меня дуэль тут и я изо всех сил старался не вмешивать вас. Подробности узнаете у нашего ходячего бедствия. Но предупреждаю — не особо ей доверяйте.

Я и сам был достаточно зол, поэтому Виктор, видимо, почувствовал, что сейчас не лучшее время для разговоров. Он поджал губы и отошел в сторону, не сказав ни слова. Зато подошел Шварц.

— Вы желаете посмотреть документы капитана Мартина Коха?

— Нет. Я уверен, что там все в порядке.

— Нас устраивает ваше оружие, но меч господина Коха будет длиннее на полторы ладони.

— Да пусть хоть алебарду берет.

— Я попросил бы вас...

— Попроси, попроси... Ишь ты, попрошайка какой ... Я по вечерам не подаю. Примета плохая.

Я уже пошел вразнос. Это было прямое оскорбление, но Шварц его проглотил и отошел.

— Зря вы так, Питер.

— Заткнитесь, Карелла. Это вы во всем виноваты с вашими дурацкими идеями.

— Вы собираетесь его убить?

— Не знаю, — сказал я, подумав. — Не хотелось бы. У меня и без его папаши полным-полно приятелей.

Мартин уже направлялся ко мне. Мундир он успел переодеть, а поперек носа ему налепили широкую полоску пластыря. Гонору у него не поубавилось. Если он и "наделал в штаны от страха", то по виду никак не скажешь.

— Мы будем драться или ты пришел сюда лясы точить?

— А вы так торопитесь попасть на тот свет?

Он зло взглянул на меня, но ничего не сказал. Я вытащил меч и отбросил ножны в сторону.

— Завещание-то хоть написали?

* * *

Фехтовал Мартин на удивление хорошо. Обычно штабные лишь приблизительно знают, за какой конец держать меч. Хотя, Мартин был сыном герцога и мог позволить себе лучших учителей. Но теория всегда остается только теорией. Поединок в фехтовальном зале и реальный бой — далеко не одно и то же. А вот практики нашему капитану явно не хватало. В первые десять минут он продемонстрировал мне, наверное, все финты и уловки, которым его научили. Мало того, что это было глупо — за просто так отдавать все козыри; это было еще и опасно — зачем так бездумно расходовать силы в начале боя. Впрочем, зрителям это понравилось. Большая часть из них были гражданскими, и внешний лоск им нравился. А насчет пускания пыли в глаза Мартин был настоящим специалистом — он из кожи вон лез, чтобы показать зрителям, какой он ловкий парень и какой я неумеха. Господин Кох улыбался всем подряд, шутил, отпускал едкие замечания в мой адрес, раздавал комплименты дамам... В общем, такое себе театрализованное действие. Рекламная сценка о силе нашего оружия и боевого духа. Я посмеивался про себя и берег дыхание. Большинство зрителей не видели скандала и поэтому их симпатии находились на стороне капитана. Из толпы звучали подбадривающие возгласы. Я такой популярностью не пользовался, хотя и заметил в толпе несколько человек в мундирах, которые понимали, что именно реально происходит.

Здоровья у герцогского сынка хватило бы на двух лосей и небольшую собаку. Я уже начал сомневаться, что он когда-нибудь устанет, но природа взяла свое. Дыхание начало сбиваться, шутки и улыбки начали выглядеть слегка вымученными. Так всегда бывает. Но в фехтовальном зале можно просто пожать руки и разойтись. В реальном бою этого сделать не получится. Я еще немного подождал и, сделав первый выпад, (до этого я только защищался) выбил меч у него из руки. Основная толпа зрителей замолкла, но зато загудели мои немногочисленные почитатели. Мартин растерялся. Он был так глуп, что даже не понял, что я с ним делал до этого. Я приглашающе показал на меч рукой:

— Бери, капитан, не стесняйся.

Кох, поглядывая на меня с опаской, поднял оружие. Шутки закончились. Улыбки тоже. Он начал рубиться яростно и всерьез, без лишних красивостей. Но силы были уже не те, поэтому выдохся капитан просто мгновенно. А я продолжал его изматывать. Мне не хотелось убивать Мартина, но чтобы этого избежать нужно было, чтобы он понял, что все это серьезно и он вполне может умереть на верхней палубе парохода, идущего в Тако-Хо. Он парировал мои удары уже с видимым трудом и один раз упал, оскользнувшись на палубе. Дождавшись, пока мы сошлись поближе, я быстро сказал:

— Я не хочу тебя убивать, капитан. Бросай меч — и я даже извинений не потребую.

Вместо ответа он попытался провести еще одну атаку, но получилось это плохо. Заглянув в глаза капитану, я понял, что все это бесполезно — там царило безумие. Оставалось надеяться на его секундантов. Если Ковальски прав, то им тоже достанется на орехи от папочки-герцога — вот пусть и стараются. Штабисты как будто прочли мои мысли.

— Остановите бой! Остановите бой немедленно! — Шварц стоял рядом.

Я поднял меч над головой. Мартин опустил и оперся на клинок. Подошел Ковальски и Фрай.

— Вы же видите, что он выдохся! — подполковник глядел на меня с возмущением.

— Вижу. Может мне просто заколоться, чтобы вашему подопечному полегчало. Вы тоже прекрасно видите — я не хочу его убивать. Но он же просто не оставляет мне выхода. Повлияйте на него, если сможете. Пусть бросит меч. Я не буду требовать извинений.

— А сами согласны извиниться?

— А вот это уж хрен тебе в глотку, чтоб шея не болталась! — я разозлился. — Нужно было соглашаться, когда я предлагал. Хотя... Я принесу извинения, если капитан извинится перед девушкой, с которой я был.

И тут Мартин выкинул фортель, которого никто не ожидал. Он перенес вес на левую ногу и сделал выпад, стараясь проткнуть меня. Только атака без намека на защиту. Я без труда отвел удар в сторону, а остальное капитан сделал сам, нанизавшись на мой клинок, как каплун на вертел. Он схватился за меч обеими руками, колени подломились и Кох упал на палубу. Мы все ошарашено смотрели на него. Первым нарушил молчание я.

— Ковальски, а у него с головой все в порядке было?

Ковальски смерил меня взглядом, в котором было мало дружелюбия.

— Считайте, что вы — покойник.

— Вы хотите продолжить наши упражнения?

— Я еще не выжил из ума. Юрген Кох вам этого не простит.

— Что поделать — даже сыновья герцогов имеют тенденцию умирать. Подполковник Шварц, у вас есть какие-нибудь претензии?

— Нет, — неохотно буркнул Шварц. — Вы сделали все, что могли.

— Благодарю вас. Теперь, с вашего позволения, я отправлюсь к себе.

Толпа расступилась и я прошествовал на свою палубу.

* * *

Небо было затянуто тучами и накрапывал мелкий дождик. Я стоял, курил и смотрел на темную воду. Самой воды я не видел, но слышал тихий плеск и знал, что она где-то там, внизу. На душе было погано. Паршивый день паршивой недели паршивого месяца паршивого года из последних паршивых двадцати восьми лет. Глупо как-то все получилось сегодня. Я не ругал себя и не сожалел о произошедшем — какой смысл ругать и сожалеть, если все уже произошло. Думать о том, "как все могло бы быть хорошо, если бы..." — самый верный способ испортить себе пищеварение и последующую жизнь. Все произошло так, как произошло, и надо было жить с этим дальше. Мне не было жалко этого идиота, но его смерть могла серьезно осложнить жизнь мне и моим спутникам. Как-то нехорошо у меня складывались отношения с герцогами. Сзади кто-то подошел. Я подумал, что это Виктор или Альф и не стал оборачиваться.

— Привет, мистер.

Я глянул через плечо. Это был вахтенный матрос. Он растягивал слова и глотал "р" на манер уроженца восточной стороны хребта Фенрира, так что у него получилось что-то вроде "п`ивет мисте`". Да и само обращение "мистер" распространено только там.

— Чего тебе? — не очень-то любезно буркнул я.

— Ничего, мистер. Просто я ставил сегодня на вас и выиграл пятнадцать монет. Так что подумал, что мне следует поблагодарить вас. Спасибо.