Обычно я стараюсь придерживаться этого совета, но на этот раз данное правило я нарушил. Мой противник появился достаточно внезапно, колдунья словно соткалась из воздуха в один миг, должно быть до этого пряталась за одной из этих своих иллюзорных ширм. Поэтому от неожиданности я все же мазнул по ней взглядом.
Возможно ее лицо и было красивым, но сейчас его искажала яростная гримаса. Глаза горели гневным огнем, черные волосы развевались, словно стяг на ветру, напряженный рот одно за другим выплевывал слова заклинаний.
Сделав ложное движение, я попытался контратаковать. Рванулся к чародейке, в два прыжка оказавшись рядом с ней, но палаш вдруг застрял в воздухе, не долетев до ее тела добрых полметра, а меня снесло мощным потоком воздуха на другую сторону поляны. Слишком рано. Я и сам знал, что еще не время для подобного маневра, но решил прощупать ее защиту.
Тактика боя против волшебников обычно сводится к долгому маневрированию и уходу от магических атак. Для того чтобы подобраться к магу на ту дистанцию, где можно нанести ему смертельный удар, для начала необходимо его хорошенько измотать. Поэтому основную ставку мы делаем на ловкость и подвижность. Какая бы сильная защита у тебя не была, гораздо лучше, когда хотя бы часть заклинаний пролетают мимо. Конечно среди нас есть и те, кто предпочитают принимать все заклятья на защиту, идя в лоб, как носорог и продавливая колдуна своей силой. Но такие долго не живут. Абсолютной защиты от магии нет.
С пальцев чародейки сорвалась ветвистая молния и, блеснув, устремилась ко мне. Я принял ее на один из клинков, даже не вздрогнув. Мой великий страх был не властен надо мной, пока я находился в бою с магом. Боевое состояние сознания не пропускало никаких эмоций, даже таких сильных.
Яркая вспышка оказалась всего лишь отвлекающим маневром. Основная атака пришлась в другой плоскости, сверху. И как только она успела одновременно создать сразу два заклинания? Мне на голову и плечи обрушилось что-то невероятно громкое. Из носа и ушей хлынула кровь, а сам я, стоя на коленях, тряс головой, пытаясь унять этот звон и хоть немного сориентироваться в пространстве.
Пока я был оглушен, колдунья попыталась добить меня, поливая целым дождем из заклинаний. По мне, так проще было подойти и пырнуть ножом, пока я был беззащитен и не в состоянии даже двигаться. Но, должно быть, она настолько привыкла к своей силе, что даже не могла подумать о столь примитивном решении.
Благо, моя защита устояла. Поначалу вокруг меня вымерзла вся трава, в один миг земля покрылась льдом, который и меня захотел сковать своими холодными цепями. Но я, как ни в чем ни бывало, продолжал трясти головой, чтобы поскорее прийти в себя. Лед не доставил мне абсолютно никакого дискомфорта, разве что стало холоднее.
Затем на меня пролился целый поток жидкого огня. Повезло. Я даже жара его не почувствовал. Единственным неудобством стало возникновение клубов пара, что появились в результате столкновения льда и пламени. Из-за оглушения я и так едва ориентировался в пространстве, а оказавшись внутри горячего облака, вообще не понимал, где лево, а где право.
Зато клубы пара, кажется помешали не только мне. Следующее заклинание, копье, сотканное из черного дыма, перед которым почему-то спасовало мое сопротивление магии, угодило не точно в цель. Но меня все же задело. Его острие пробило мне плечо насквозь, и в эту рану как будто насыпали муравьев. Я взревел от боли. Но зато чувство было настолько сильным, что я тут же забыл про свое оглушение.
От ее следующей атаки я уже успел увернуться. Неловко вскочив на ноги, я медленно закружил вокруг чародейки.
Чувство времени и реальности потерялось. Был только я, враг и маленький кусочек мира, что поместился на одной поляне. Все остальное исчезло. Растворилось, как утренний туман, пронзенный яркими стрелами солнца.
Я даже не представлял, сколько времени прошло с первой чародейской атаки. Несколько мгновений, или недель? Мне было все равно. У меня была цель, и я неуклонно следовал ей.
Еще трижды я контратаковал, вклиниваясь в сплошной поток заклинаний, и стараясь достать до его истока. Тщетно. Каждый раз меня отбрасывало с такой силой, будто я угодил в ураган. А сама чародейка словно укуталась в толстое и прочное воздушное одеяло — мои клинки, нацеленные на, казалось бы, беззащитное тело, постоянно наталкивались на невидимую преграду. Как будто попадали в густой, воздушный кисель. Лишь в последний раз мне удалось слегка достать ее. На ноге колдуньи остался не смертельный, но глубокий порез.
Чародейка устала, и это было видно не только по впервые пробитой защите. Ее запал угас, все лицо блестело от пота, волосы слиплись и повисли паклей, а в глазах блестел уже не один только гнев. К нему перемешался страх и какая-то безысходность. Промежутки между заклятьями становились все длиннее, да и прицел кажется сбился — уклоняться стало легче.
Не то чтобы я к этому времени сохранил всю свою бодрость и силу. Я дышал словно старая ездовая собака после хорошего марш-броска. Сердце стучало в груди гулким набатом, горло стянул медный привкус, да и полученные раны доставляли немало неудобств. Кровь смешалась с потом и грязью и создала у меня на теле что-то вроде боевой раскраски. На груди добавилось парочку новых ожогов, поверх старых шрамов, а левая нога стала хуже слушаться, практически потеряв чувствительность.
Но несмотря на все это я рвался вперед. Вид уставшего врага придал мне сил. Все это время мне приходилось терпеливо сдерживать сумасшедший напор противника, который заставлял меня то прыгать по поляне козлом, уворачиваясь от магических снарядов, то уходить в глухую защиту, и практически не давал мне шанса напасть самому. Надоело. Теперь настала моя очередь.
Осторожным стелящим шагом я начал сокращать дистанцию, но не напрямик, а по дуге. Достигнув определенной точки, я рванул прямо к колдунье со всех ног. Увидев, как она вскидывает руки, я упал вниз и распластался на земле. Мимо пронеслась упругая воздушная волна. Прямо из положения лежа я прыгнул, но не вверх, а в сторону чародейки, выставив перед собой обе руки с зажатыми в них клинками. Ждал препятствия, и палаши действительно встретились с чем-то упругим, но я продолжал давить всей массой, пока неожиданно для себя не оказался лицом к лицу с чародейкой. Так близко к ней я еще не подбирался. Синхронно с ней, мы оба удивленно опустили наши взгляды вниз — из ее тела торчали только две рукояти моих клинков. Оказывается, препятствием для лезвий была самая чародейка. Колдунья не успела поставить защиту.
Женщина открыла рот, желая, то ли что-то сказать, то ли сотворить заклинание, но ни того ни другого ей сделать не удалось — изо рта ее хлынула кровь. Со стоном она стала заваливаться, увлекая меня за собой. Равновесие я удержал, но для этого пришлось отпустить рукояти палашей.
Упав чародейка еще силилась что-то произнести, но силы быстро покинули ее. Когда я склонился над ней, она была уже мертва.
Я устало опустился рядом с телом. Победа? Я не чувствовал никакого восторга по этому поводу. Это лишь тяжелая и нелюбимая работа. По груди разлилась какая-то тянущая и гнетущая боль. Мне снова пришлось отнять человеческую жизнь.
Есть что-то неправильное в том, чтобы сражаться с женщиной. Впрочем, как говорят монахи, в обладании магической силой неправильного гораздо больше. Мир несовершенен.
Не стоит сейчас углубляться в эти мысли, время еще будет. Зная себя, могу зависнуть здесь надолго. А за пределами этого леса целая уже изведшаяся толпа ждет новостей. Да и мне не помешает лекарский осмотр.
Медленно и неуверенно встав на ноги, я осмотрелся вокруг. Оказывается, уже почти стемнело. Тени вытянулись, словно изо всех сил пытаясь дотянуться до каких-то своих, невидимых мне, целей. Солнце, закатываясь за небосвод, ленилось выполнять свои обязанности, но кое-какой свет еще давало.
Картина, открывшаяся мне, поражала. В двадцати метрах вокруг поляны лес был уничтожен. Все в пределах этой дистанции было срублено, разорвано, сожжено, разрыхлено и измельчено. Вот так порезвились!
Я все еще разглядывал окрестности, как вдруг мой взгляд зацепился за что-то необычное. Присмотревшись, я не поверил своим глазам. По лесу неуклюже пробираясь сквозь заросли двигалась маленькая фигура. Девочка. И направлялась она в нашу сторону.
Я не раздумывал ни секунды. Схватил чудом уцелевший плащ, валявшийся на земле, и запахнувшись в него, зашагал наперерез. Будь она хоть дочерью колдуньи, хоть похищенной, да хоть просто потерявшимся ребенком, в любом случае смотреть на эту поляну ей не следовало.
Заметив меня, девочка остановилась и в страхе округлила глаза. Но не побежала, что уже было неплохо.
Изобразив максимальную доброжелательность на лице, на которую вообще был способен наголо бритый человек, украшенный шрамами и фигурами Лихтенберга, я поинтересовался:
— Что ты здесь делаешь, девочка?
Ответом мне была тишина. Ребенок замкнулся и не собирался общаться. Но оставаться здесь тоже было нельзя.
— Пойдем, я выведу тебя отсюда. — я протянул ей руку, в известном жесте взрослого.
Малышка с опаской покосилась через плечо на темный лес, в страхе взглянула туда, где уже полыхало несколько деревьев, и неуверенно вложила свою маленькую узкую ладошку мне в руку. Так, держась за руки, мы и вышли из леса.
Меня встретили почти что с ликованием. У многих на лицах была написана искренняя радость победы над магом. Даже старший инквизитор улыбнулся и дружески хлопнул меня по плечу. И только один человек, завидев меня, ведущего из леса ребенка, нахмурился. Им был мой духовник.
Часть 2
Месть мертвеца.
Дорога была прямой, как меч сира Айронхарта, и казалась такой же выщербленной. То есть ямы и колдобины встречались на каждом шагу. Довольно сильный ветер легко взвивал в воздух целые тучи дорожной пыли и щедро бросал их нам в лицо, зля меня своим поведением еще больше.
А я и без того был зол, словно брошенный пес. Дорога, по которой мы ехали, смотрела совершенно не в ту сторону, куда бы мне хотелось. Вместо того чтобы во всю прыть мчаться к монастырю, который у меня ассоциировался с единственным по-настоящему безопасным убежищем во всем мире, мы скакали в направлении города.
Огюст Бич Отступников не отпустил меня, принуждая по-прежнему сопровождать себя в путешествии, при этом ничего толком не объяснив. А так как удерживать в своей свите охотников на магов без должной на то причины не разрешалось, у меня на этот счет были самые плохие предчувствия. А еще ведь и пары дней не прошло с моей прошлой схватки с магом. По всем правилам мне был положен отдых. К тому же с каждым днем приближался сезон дождей, а этот период я предпочел бы переждать среди толстых стен монастыря.
В общем, я сидел на крупе своей лошади и, вспоминая все слышимые мной выражения в тавернах, ругался шепотом на своего начальника. То есть занимался любимым делом всех подчиненных. Серые тучи, что скакали по небу с нами наперегонки, настроение мне не улучшали.
Весь прошлый день я проспал, но не от хорошей жизни. Немного запоздало меня нагнали последствия схватки. Тело, прибывавшее под колоссальным напряжением и находившееся на протяжении пары часов под потоком вражеских заклинаний, решило объявить мне бойкот и впало в легкий шок. Меня знобило, бросало в жар, выкручивало конечности и раздавливало мигренью.
Пока я метался между сном и явью, остальные не сидели без дела. Сожгли тело ведьмы, перетрусили все ее вещи, обыскали местность на предмет тайников и вернули мне мои клинки, которые я забыл на вместе схватки. Сам я этого конечно не видел. На следующие утро мне об этом скупо поведал Агорник. И в это же утро мы снова отправились в путь.
Только к середине утра я пришел в себя настолько, что вспомнил простую истину. Раз я выполнил работу — то могу отправляться восвояси. С этой простой мыслью я и приблизился к старшему инквизитору. Но искатель правды заявил мне на это, что по-прежнему нуждается в моей компании. На мои вопросы о конкретной цели, он лишь отмахнулся, пообещав рассказать подробности позже. На свое место в двигающейся колоне мне пришлось возвращаться ни с чем.
Поток ругательств был совсем скудным. Я давно заметил, что часто повторяюсь. Мой запас оставлял желать лучшего. Алекс несомненно смог бы помочь мне в этом деле, но двигаясь рядом, сам выглядел задумчивым и понурым. Что-то в последнее время он часто находится в подобном настроении. Раньше я помню его все больше веселым и разговорчивым.
— Алекс. Эй, Алекс! — позвал я своего духовника. — Слышишь? Раньше это ты попрекал мне, что я слишком глубоко ухожу в собственные мысли.
— Прости, Касий. Задумался. — сфокусировал он на мне свой взгляд.
— Не страшно. — отмахнулся я. — Я хотел спросить, как думаешь, зачем мы еще понадобились Огюсту?
— Для работы, для чего же еще?
— Но я ведь только закончил одну. По правилам мне положен отдых.
— Старшего инквизитора не могут ограничивать какие-то там правила. — с горькой иронией ответил Агорник. — Он выше этого, и вполне может позволить себе их игнорировать.
— А ты не мог бы говорить потише? — шикнул я на него. — Как-никак мы находимся в свите этого самого старшего инквизитора.
— Прости.
— Не извиняйся. — я выдержал небольшую паузу. — Возвращаюсь к Огюсту. Он ведь тоже еще не отчитался перед начальством. В выслеживании колдуньи его заслуга несомненна, а он, не успев почить на лаврах, снова хочет затеять охоту? Это что, какой-то высший поход? Или он собирается уничтожить всех магов?
— Человек, движимый нездоровой страстью и жаждой возвыситься, не будет тратить время на отдых или остановки. И подчиненные его могут об этом тоже забыть. Люди для него всего лишь ресурс.
— Честно, я уже жалею, что затеял этот разговор с тобой. — Я украдкой убедился, что никто не проявляет интереса к нашей беседе и продолжил. — Что с тобой происходит? Ты ведь раньше никогда так открыто не ругал вышестоящие чины.
— Не обращай внимания, Касий. Навеяло. — повращал Алекс кистью. — Ничего, пройдет. Но разговор наш действительно лучше перенести в более подходящее место и время.
Я кивнул и чуть придержал своего коня, пропуская Агорника вперед. Но мог этого и не делать. Алекс, уйдя с головой в свои мысли, уже снова никого не видел перед собой.
Что происходит с моим духовником? Такое впечатление, что ему самому не помешает держать исповедь у кого-нибудь из коллег по его цеху, чтобы снять с души груз. Что же его так гложет?
Сказать по правде, я не слишком долго размышлял на эту тему. Настроение было такое, что жалеть сейчас я мог только одного человека. Себя. Мысли снова вернулись к тому, как несправедливо со мной поступили, заставляя сверх меры следовать за властным инквизитором. Впрочем, вся моя жизнь сплошное принуждение.
Вот примерно в таком ключе я и предавался меланхолии до самого вечера.
День еще только собирался вступить в следующую фазу, когда перед нами выросла очередная деревенька. Довольно большая, с количеством дворов, переваливших за сотню, не одной улицей, и конечно же имевшая постоялый дом. Думаю, последнее и стало решающим фактором идеи, остановиться на ночь здесь. Да, конечно, за оставшиеся светлое время можно было проехать еще не один километр и возможно найти такую же деревню. Благо тут, поблизости от города, их было не в пример больше, да и размерами своими они положительно отличались от тех, что находились в дальних районах. Все мелкие хутора остались далеко за спиной.
