Айшет. Магия разума

Золотая — для благородной публики. Все чинно, тихо, спокойно. Сейчас там кто-то остановился, во дворе стоит аж три кареты с гербами.

Интересно, кого могло принести? Да и гербы одинаковые, просто цвета разные. Один яркий, ало-голубой, а два других просто голубые, с тоненькой алой полоской. Явно знатный господин — и приживалы.

Что им понадобилось в шахтерском городке?

Светлый их знает. У меня своих проблем хватает. Этим вечером мы с Корсом должны куда-то уйти, если не хотим попасть в Храм.

Куда?

Не знаю. Буду думать...

А пока есть возможность, воспользуемся любезностью Ленера, искупаемся и поужинаем.

* * *

Райлен снял для нас с Корсом хороший номер. Мы вымылись, поели, переглянулись и подошли к окну.

На улице шел дождь.

И был он — гадким.

Гнусным, холодным, пакостным и тоскливым. Я бы скорее уши себе дала отрезать, чем вышла под такую мерзость.

Обычный дождь — уютный. Он шебаршит по крыше, он ласково нашептывает об увиденном, ведь каждая капелька воды прошла через множество приключений, прежде, чем излиться на нас, он ласкает и баюкает.

А этот...

Больше всего он был похож на шипение клубка свернувшихся змей.

Уже опасных, уже ядовитых — и готовых напасть. Ссссскоро, ужшшше очень ссссскоро.

Я поежилась.

— Корс... ты ничего не чувствуешь?

— Нет. А должен?

— Не знаю.

Мне было гадко еще с обеда. Я бегом побежала бы от Астора подальше, но кто меня спросит? Хотя это-то понятно. Еще бы я не побежала...

В то же время...

— Не знаю. Понимаешь, мне и под дождь выходить не хочется, и оставаться не хочется, и ощущение такое...

Корс покачал головой.

— Нет. Ничего не чую. Это, наверное, из-за Ленера.

В дверь постучали. Орас заглянул, не дожидаясь ответа.

— Как вы, устроились?

— Спасибо, все хорошо, — вежливо улыбнулась я. И безнадежно увидела в окутывающем его облаке синие цвета решимости.

Ленер оказался предусмотрителен. К нам приставили охрану. Ораса, наверняка, но и еще кого-то.

— Может, принести еще чего? Шанна? Корт?

— Мне как-то неуютно, — решила признаться я. — Такое ощущение... гадкое.

Даже если бы Корс ничего не подслушал, все равно я бы все поняла по вспышкам виноватой желтизны в ауре Ораса.

Сволочи!

И совесть грызет, и плевать на совесть, когда на кону деньги.

Ненавижу!

Ярость полыхнула алым, на миг закрыв глаза пеленой. И показалось мне — или нет? Что-то холодное вошло в город. Неуютное, гадкое, тяжелое... что это?

Не понимаю, нет, не понимаю...

Мы кое-как выставили Ораса, и я уселась возле окна.

— Корс, говори, что хочешь, но я под этот дождь не пойду.

— Почему, Шань?

— Не знаю. Но лучше в Храм, чем туда.

И я была больше, чем уверенна в своих словах. В Храм, к Темному на именины, в Тиртан в гарем — но не туда! Не на улицу.

— Серьезно?

Брат так вытаращился на меня, что раки позавидовали бы.

— Более чем. Что-то очень плохое происходит — там, за окном.

Корс пожал плечами. Он не чувствовал ничего, но решил довериться.

— Допустим. И что тогда делать?

— Ждать. Нам — только ждать.

И я была полностью уверена в своей правоте.

* * *

— АААААААААААААААААА!!!

Крик разорвал ночь.

Жуткий, почти безумный...

Мы с Корсом вскинулись одновременно.

— Корс?

Братик перепрыгнул ко мне на кровать, влез под одеяло, прижался.

— Шани, что это?

— Не знаю. Давай оденемся на всякий случай.

Рассвет еще не наступил, но небо уже осветлилось. Скоро из-за горизонта выглянет краешек солнца.

Но что случилось?

Кто кричал?

Я натянула дорожную одежду, быстро собрала вещи, те, которые выложила.

В дверь постучали.

— Шанна? Корт?

На пороге стоял Ленер, и вид у него был... не очень. Глаза полубезумные, шальные.

— Что случилось? — искренне испугалась я.

— Все плохо. Скажи, ты что умеешь? Только чувствовать?

— Да.

— А лечить?

И с такой надеждой это было спрошено, с таком искренностью...

Я замотала головой.

— Нет. И в голову не приходило. Да что случилось?!

Ленер повернул ко мне голову так, чтобы я видела его уши. И я ахнула, отшатнулась, закрывая собой Корса, и понимая, что ничего не поможет.

На мочке уха Ленера виднелись очень характерные прыщи.

Сероватые, наполненные гадкой даже на вид жидкостью.

— Это...

— Да. Это — чума.*

*— я не сильно преувеличиваю. Чума переносилась дождями и ветром, в том числе, бывали случаи, когда над городом вечером выпадал дождь, а утром появлялись первые заболевшие. Чума была бичом средних веков. Прим. авт.

* * *

Первым из нас троих очнулся Корт.

— Это точно чума?

Ленер мрачно кивнул.

— Да. Я уже болен. Вы, думаю, заболеете чуть позднее.

Я даже не сомневалась. Если эта дрянь приходит куда-то, избавления не будет никому. Пощады — тоже.

Мужчины, женщины, дети... меня замутило.

Эта болезнь бушевала и в Тиртане, мама говорила, умер каждый третий.

Начинается именно так — с гадкого вида прыщей на ушах. Потом прыщи начинают чесаться, лопаться, набухают жилы в паху или подмышках, и через некоторое время — от половины суток до двух дней появляются бубоны. А потом — смерть.

Или выздоровление.

Только вот второе намного реже.

Город. Астор, пусть и не полноценный город, но все же? Сколько здесь мужчин? Сколько кормильцев своих семей? Сколько детей осиротеет? Сколько людей заплачет?

Что я могу сделать?

Да ничего. Только умереть вместе со всеми.

А Корс? Его за что?

Я зло поглядела на Ленера.

— Да чтоб ты сдох в муках! — Если мы все обречены, то можно и не скрываться. Плевать на все! Я резко сдернула с руки браслет, открываясь своему дару до последней капли. — Это ведь ты хотел сюда заехать! Отдать меня Храму и получить награду, так? И теперь думаешь, как бы спастись... не будет тебе этого! Не дождешься!

Мысли Ленера хлынули потоком, словно мутный последождевой ручей. И песок страха, и грязь жадности, и вода мыслей — все вперемешку.

Ленер не лгал.

Он действительно был болен. А сюда пришел именно с этой мыслью.

Нельзя ли льзя? Отдать меня Храму и выторговать исцеление? Пригрозить мне, Корсу, и получить лекарство от меня? Или еще что?

А вот — никак.

Я его вылечить не могла, а Храм...

А чего теперь таиться? Чума все спишет! Получай, мразь! Пусть тебе это станет последним уроком в жизни!

— Ты сдохнешь, как только попробуешь побеседовать с любым служителем Храма. Первый холоп, первый слуга — и ты труп, — я впечатывала приказ в его разум всей своей силой. — Ты никому обо мне не расскажешь. И о моем брате — тоже! Тварь! Мало тебе было?

Глаза Ленера закатились, из ушей потекла кровь.

На пол он, к сожалению, не упал. Медленно опустился, теряя сознание, царапая ногтями доски пола, срывая сами ногти и в кровь раздирая пальцы.

— Достукался, — Орас появился на пороге вслед за Ленером. — Со мной тоже так поступишь?

— Я и с ним-то не хотела бы, — честно призналась я.

Сила играла и пела в моей крови. Мир казался кристально прозрачным, равно как и мысли окружающих. Я сейчас могла вскрыть разум Ленера, как орех, и узнать все. Вплоть до его первого крика.

Но делать мне этого решительно не хотелось.

Я могла так же изучить и разум Ораса. Но мне хватило и того, что я увидела. Орас был всего лишь вторым, всего лишь ведомым. Недостаточно сильным для сопротивления, покорно следующим за выбранным хозяином.

Пес.

А что хозяин недостойный... так и собаки не выбирают. Они просто служат.

И я сложила оружие.

— Если бы я могла, я бы помогла. Но я не могу, моя сила другой природы.

Орас кивнул.

— Я понимаю. А что ты можешь — вот в это время?

— Разве что утешать людей. Не давать сойти с ума, — я подумала пару минут. — Только не знаю, на сколько меня хватит.

— Это не поможет. Успокоишь десяток — придет сотня. Понимая, что им грозит смерть... люди обезумеют, и мне сложно их винить. Эта пакость уже появилась у десятков... да, и у меня тоже.

— Сколько здесь живет людей?

— Это маленький городок. Тысячи три — четыре. Может, меньше.

Я поежилась.

— Вчера мне было плохо. Когда пошел дождь, меня всю затрясло, но я думала, это из-за Райлена.

Орас вздохнул.

Коснулся своего уха, на котором набухали такие же язвочки.

— Он сегодня хотел сходить в Храм. Теперь не пойдет.

— Вот уж о чем я не жалею, — злобно фыркнула я. Ага, как мы мило раскаиваемся, получив наотмашь по морде! А если б не получили?

Орас покачал головой.

— Знаешь, оставайтесь с братом здесь? Пока... вы пока не больны?

— Вроде нет.

— Я пока себя нормально чувствую, сейчас принесу вам еду. Закройтесь, может, и повезет?

Я в этом сильно сомневалась. Но... чем Темный не шутит?

— Зачем тебе это делать?

Орас хмыкнул.

— Считай, грех с души спишу. Я ведь о его планах знал. И одобрял...

Я не стала спорить.

Хочется ему так сделать? Пусть делает!

И ему легче, и у нас на один шанс больше будет.

Орас ухватил Ленера под мышки и потащил из номера. Я крепко обняла брата.

Корс, милый... как же мы попали! Что же теперь будет? Что будет?

* * *

Болезнь — это безумие.

Это я поняла в первый же день.

Что делают люди, понимая, что обречены? Да пускаются во все тяжкие!

Они мстят, напиваются, прелюбодействуют, они мгновенно становятся скотами! И позволяют себе все то, что сдерживали раньше.

А чего терять-то? Пара часов осталась!

Внизу тоже были слышны шум, гам, крики... там дрались. Потом начали подниматься наверх.

Время близилось к обеду.

— Корс, — тихо приказала я брату. — Когда к нам вломятся, я попробую расчистить нам путь. Ты идешь за мной и не отстаешь ни на шаг.

— Шани, а куда мы пойдем?

Я поглядела в окно.

— А хотя бы в 'Золотую пчелу'.

— Шани?

— Это двор для чистой публики. Там наверняка есть запоры, есть оружие, есть, кому нас защитить. Там есть кто-то знатный, хотя неясно, что он там делает.

— А нас будут защищать?

Вот это был самый сложный момент. Будут ли?

Смогу ли я?

А, мне терять нечего! Я и не с таким справлюсь! Я брата не брошу.

— Здесь и сейчас всем будет наплевать на меня. Хоть я полгорода накрой своей силой. Понимаешь? Если там знатный господин — с одним человеком я справлюсь, и подчиню, и сломаю, и делать он будет, что нам нужно! Из города уберемся, а дальше — наплевать!

Корс кивнул.

— Ну да. Храм, вон, звонит в колокола.

Ага, ничего лучше, чем устроить молитвенное шествие, они не придумали. Болезнь передается от человека к человеку, соберитесь вместе — и станете еще опаснее. Заболеют даже те, кто мог остаться здоровым. И будьте уверены, Светлый Возвышающий ни одному человеку не поможет. Не было ни единого отзыва с его стороны, так-то!

Молись над больным, не молись, а толку не будет. В этом я отцу верила.

В Тиртане используют другой метод борьбы с болезнью. Обриться налысо, сжечь всю одежду и волосы и париться в мыльне. Долго.

Тех, кто заболел, это не излечит. Но у остальных будут шансы.

Как поступят здесь?

Нет, в Риолоне так не делают. Край — запереться и ни к кому не лезть. Только вот сейчас это не поможет.

На лестнице раздавался шум. Все ближе, все громче...

Я схватила дорожный мешок, надела лямки на плечи. Корс сделал то же самое.

— Держись за мной. И держи меня за руку, только вперед не лезь. Я пока еще не могу силу рассчитывать, попадешь под воздействие.

Корс кивнул, сжимая мою руку. Пальчики брата были холодными и липкими. Ему тоже было страшно.

Десять секунд.

Опуститься на колени, крепко обнять брата.

— Я не позволю тебя обидеть. Слово!

Пять секунд. Встать с колен, повернуться лицом к двери.

Две секунды.

Снять браслет.

И самостоятельно распахнуть ногой дверь.

Вперед, Айшет Ланат! Только вперед! Ты — справишься, ты обязана.

И сила, выплескиваясь, заполняет коридор, гостиницу, весь двор...

* * *

Куда-то пропадают эмоции, уходит испуг, мир становится пронзительно ясным и четким. И такими же становятся мои мысли. Словно я смотрю на происходящее через толстую пластину льда. И стена, и холод одновременно.

Я не хочу никого убивать. Не собираюсь наносить вред людям, я вообще не хочу на них воздействовать. Что-то изменять, что-то говорить... к чему?

Когда человек в истерике, он тебя все равно не услышит. Спорить с безумцем бесполезно. Просто дайте мне пройти.

Как убрать человека со своего пути, ничего ему не объясняя? Я ведь не могу драться, мне остается только одно.

Усыпить.

Тебе больно, тебе страшно, тебе не хочется умирать, такой беды не может случиться именно с тобой...

Нет, не может.

Это все сон, только сон. Ты спишь и кажется тебе, что ты заболел, что заперт в городе, из которого нет выхода, это просто кошмар приснился, не думай о нем, а я спою тебе, и сон будет хорошим, и мои губы сами собой произносят детскую колыбельную, которую мне пела мама. Сейчас ее слышат все, кто оказался в шлейфе моей силы.

На порог приходит вечер, детям спать пора.

Спи, моя малышка Шани, сладко до утра

Спи, и пусть тебе приснятся лишь цветные сны,

Спи, как семечко в долине, спит и ждет весны...

Я тихо мурлычу и иду вперед.

И словно подкошенные валятся на пол люди.

Я точно знаю, сколько их, я, словно морское чудовище из папиных сказок, распустила щупальца во все стороны, ловчую сеть, в которой запутываются люди, и шепчу им.

Шепчет дождик за окном, шепчет в небе ветер

Спи, родная, засыпай, встанешь на рассвете...

Мягко опускается на пол Орас.

Ирш Галикст царапает себя ножом, зажатым в руке. Кровь медленно течет на пол, но ранка небольшая. Не надо хвататься за оружие, раз не умеешь с ним обращаться.

Карна с дочерью на руках закрывают глаза, сворачиваются клубочками на кровати. Я не вижу их, и в то же время знаю, что они неподалеку, в комнате. Чувствую. У них те же язвочки, и мне безумно жалко женщину, жалко ребенка

Завтра новый день начнется, солнце в небе улыбнется

Ветерок к щеке твоей нежно прикоснется...

Все спят.

Корс крепко держится за мою руку, но молчит. Он понимает, одно слово здесь и сейчас — и я собьюсь. Я ничего не смогу сделать. Это — смерть. И брат молчит, сжимая мою руку так, что хрустят кости. Ему страшно. Мне — нет.

Я не испытываю страха, я всего лишь сон, всего лишь — песня. И моя сила летит по постоялому двору, укутывая всех теплым одеялом.

Я ничего не делаю, я просто шепчу людям, что все происходящее им только снится. А чтобы проснуться и позабыть этот ужас — надо уснуть. Закрыть глаза и уснуть, прямо там где стоишь. И скоро проснешься. И все будет хорошо.

Это помогает.

Люди спят, а я медленно иду через улицу.

Обычно шлейф несут за спиной, а у меня наоборот. Покрывало сна стелется передо мной, окутывает улицу, убаюкивает людей...