С растительностью было посложнее. Плотоядные и ядовитые растения, из неизвестных, на территории России не водились. Но... со слов Лены — а после, это же подтвердили здоровяки — есть некие 'зоны', лесистые, степные или горные, неважно. В этих зонах, росли растения, которых до этого никто и никогда не видел. Деревья высотой около тридцати метров, с толщиной ствола десять метров и огромной кроной. Трава, больше похожая на голову 'медузы Горгоны'. Кусты, которые светились ночью всеми цветами радуги или 'бегунки'. Так называли небольшое растение, не имевшее корня и кочующее по горам, словно перекати поле, в поисках света и почвы насыщенной минералами.

После того как Николай услышал об этом, мне — в прямом смысле слова — пришлось держать его за ремень, чтобы он не накинулся на Маэстро и Кузьму. Когда он успокоился, я узнал причину его гнева. Оказывается его 'чуйка' должна, хотя бы примерно, знать с кем или чем, ей придется иметь дело.

Все отговорки здоровяков, что об этом должны объяснять в 'отстойнике', Николаем не принимались, и он пообещал наказать каждого в недалеком будущем.

Как бы я не крутил кулаки, в адрес Николая и не обещал ему самому всяческие наказания, если он начнет чудить, думаю, это не поможет и здоровякам стоит готовиться к худшему.

Примерно через полторы недели, с начала нашего путешествия, пошел снег и закончился только через три дня, а следом начал 'давить' морозец. Весь караван и мы, пару часов потратили на смену колес, на лыжи, превращая телеги в сани. Ничего сложного в этом деле не было, откручивай колесо, прикручивай лыжню, с треугольной опорой и все, но время, все же, было упущено и следующий лагерь, мы разбили, не доезжая до очередного постоялого двора. Да еще, в этот день, в пути встретились бандиты, которые оказались вовсе не бандитами, чему очень огорчился Николай, который прямо горел желанием испытать свои умения на практике. Ведь на Земле, все наши навыки, были, не то чтобы под запретом, но особо их не попользуешь, а тут такое раздолье и такой облом, для сильнейшего богатыря России.

— Чего это они стали — кивая на конно-телега-поезд Маэстро, идущий впереди кибитки Кузьмы, спросил я.

— Походу Чуйка, что то учуял — ответил кузнец.

Не знаю, что он там учуял, но оба, и Николай и Маэстро стали облачатся в бронь и цеплять оружие. И когда мы к ним подъехали, они уже были в полной боевой готовности.

— Короче так, — без предисловий, заговорил первый — Кузя садись 'за руль' первых саней. Через два километра засада, не дергайтесь и не суетитесь, скажут, сдавайтесь, не выпендривайтесь, 'как вошь на гребешке', делайте что велят. Мы сами возьмем супостатов, живыми и здоровыми.

Кузьма кивнул, передал мне вожжи и стал спускаться на землю. И пока я часто моргал, принимая управление у Кузьмы, 'слон и моська' скрылись в лесу, справа, по ходу движения.

— Подожди Кузьма, — окрикнул я кузнеца на полпути к телегам Маэстро, вставая во весь рост — это что сейчас было?

— То есть?

— То есть, что за указания без объяснений?

— Почему без объяснений, — с видом искреннего удивления отвечал тот — Чуйка же сказал, впереди засада и они с Маэстро сами с ней справятся, без нашей помощи, — кузнец окинул меня взглядом снизу вверх — тем более ты пока не восстановил форму — повернулся и пошел к телегам.

С тем, что я не восстановил форму, я согласен, но быть из-за этого наживкой, мне совершенно не улыбалось. А Кузьме, похоже, все равно, будет он подсадной уткой или нет.

— А если в нас стрелять станут, может, броню оденешь — крикнул я вдогонку здоровяку.

— Не-а, не будут, Чуйка бы предупредил — ответил он и тронул двойку саней с места.

Вот радости то какие, Чуйка не сказал одевать бронь, значить, и не нужна она вовсе. А еще больше, мне не нравится, что я, вроде как, главный в нашей компании, но почему то мои подчиненные указывают мне, что делать. Может Николай и владеет даром предвидения, да еще и настолько точным, что Кузьма не одевает бронь, потому что тот не велел, но все же мог посоветоваться или, на крайний случай, объяснить, что да как. А то — вы сидите, и не рыпайтесь, мы сами управимся — нет, все же нужно поработать над его манерами.

Через полтора-два километра, где сосновый лес подступал к самой дороге, на нас с Кузьмой действительно напали. И кто, трое мужиков с арбалетами и с повязанными платками на лицах, словно ковбои с дикого запада.

Сначала появились двое, с взведенными арбалетами, они выскочили перед Кузьмой, с обеих сторон дороги, и велели ему остановиться, что он, собственно говоря, и сделал. А когда я подъехал и остановился, позади его телег, из леса появился еще один, с таким же арбалетом и платком на морде. Хотя последнее, по моему мнению, было явно лишним, вряд-ли обычный человек смог бы запомнить хоть одного из нападающих, по крайней мере, мне так кажется. Я, пока, не очень могу отличить полуптицу, от другой полуптицы, если только по цвету перьев. Но напавшие на нас 'питы', были одного, серого цвета.

— Медленно спускайся с повозки и двигай к своему другу, любое резкое движение и дырка во лбу — подходя, с правой стороны от кибитки и коверкая слова, из-за отсутствия верхней губы, которую заменял клюв, сказал пернатый ковбой в телогрейке, ватниках и шапке ушанке.

Я, без резких движений, спустился и направился к Кузьме, который стоял с поднятыми руками возле первой телеги. На мое удивление, от нас не потребовали разоружиться и мы, так и остались при своих мечах.

— Не стесняйся, задирай руки в гору — велел мне один из двух ковбоев, что остановили 'поезд', когда я подошел.

Я определил этого ковбоя как главаря, может он и не был таковым, но, в отличие от своих подельников, его голову прикрывала не шапка, а треуголка. Да-да, я сам чуть не рассмеялся, но на голове главаря, был головной убор времен Екатерины II. Не знаю, где он его выкопал, но на пернатом, он смотрелся очень даже ничего.

— Конечно, конечно — я постарался придать своему голосу, как можно более испуганный вид — только не стреляйте.

— А это зависит от того, как ты себя будешь вести, — сказал главарь, явно довольный моим поведением и скомандовал — теперь кругом.

Поворачиваясь, я шепнул Кузьме, чтобы он, в случаи чего, был готов действовать, по моему сигналу. На что он моргнул, давая понять, что услышал меня.

— Парни заберите-ка у них оружие — сказал главный ковбой, своим подельникам.

И тут я понял, ковбои, не просто дилетанты, в грабежах на 'большой дороге', а полные 'профаны' в этой области. Таких прохиндеев можно брать голыми руками, не боясь нарваться на отдачу. По уму, надо было бы заставить нас самих бросить оружие, но подарок есть подарок. Уж не знаю, какой из Николая провидец, но с осторожностью, он явно переборщил. Тем более, кроме арбалетов, которые не в пример, хуже моховских, у ковбоев были только ножи, а этого, на нас с Кузьмой, явно маловато.

— Как подойдут, хватай своего и прикрывайся им как щитом — снова прошептал я Кузьме.

Тем временем, двое 'питов' в шапках, подошли, что бы изъять у нас колюще-режущее имущество. Ко мне подошел тот же ковбой, что вел меня от кибитки. Он примерно такого же телосложения, как и я, а вот Кузьме будет сложно использовать своего как щит, даже если он станет боком.

Кузьма, кузнец высокого роста и с шириной тела у него о-го-го, а ковбой к нему подошел, немногим более Николая, маленький и тощий. Но выбирать не приходится, будем 'работать' с тем, что имеется.

Как только я почувствовал, что мой меч потянули из ножен, я резко развернулся и ударом ладони, снизу вверх, целя в цевье, выбил арбалет, из правой руки ковбоя. Болт тут же покинул ложе и улетел по наклонной в сторону леса, на другой стороне дороги. Не секунды не медля, я схватил левую руку супостата, которой он все еще держался за рукоять моего меча и дернул в сторону так, что того развернуло на месте. Левой рукой, выдернул 'вишню' из ножен на поясе и упер в затылок ковбоя. И как только я собрался посмотреть, как там дела у Кузьмы, послышался крик.

— А-а-а!

Кричал второй ковбой в полете, которым Кузьма запустил в главаря, словно шаром для боулинга. Тот снес свою кеглю, причем кегля даже не поняла, что произошло, просто упала как подкошенная. Следом за летящим ковбоем, бросился Кузьма, наступил летуну на спину, своей медвежьей ногой, и нацелил в лицо главаря острие своего меча.

— Любое резкое движение и дырка во лбу — изобразив грозную гримасу, сказал кузнец.

После чего, все три ковбоя были успешно разоружены и повязаны, их же ремнями.

При ближайшем рассмотрении, я еще более скептически отнесся к оружию бандитов. У моховцев, имелись рукоятки, по типу пистолетных, что позволяло вести более прицельную стрельбу. А тут, сплошной раритет, спусковая скоба у основания приклада. Хлам, да и только. Их даже продать вряд ли получится, потому-что, даже в проезжающих нами НП, не было такой старины. Про ножи ковбоев, и говорить нечего, полу-кухонная самоделка, вроде китайского ширпотреба.

Оставив осмотр трофеев, которые, скорее всего, придется подарить Степановичу, я повернулся к Кузьме. Он, с помощью снега, приводил в чувства ковбоя, которого должен был использовать в роли щита.

— Мне еще не приходилось видеть, чтобы щиты, в полете, кричали — не смог я удержаться.

— Да какой из него щит — усмехнулся Кузьма в ответ — посмотри на него и на меня — он сделал два шага назад, чтобы я мог его рассмотреть — я им разве что свой 'питюн' мог прикрыть и то не весь.

А когда мы засмеялись, подал голос один из ковбоев.

— Мужики — взмолился главарь, лежа у обочины — не губите, бес попутал, не хотели мы. Месяц как в этом мире, деньги закончились, на работу никто не берет вот и пришлось податься в лиходеи. Первый раз было, честное слово, ну сами посудите, что бы вы делали, когда ребятня не может уснуть от голода.

Я не в жизнь бы, не поверил словам бандита и сейчас не верил, но ситуация поменялась.

Из леса вышел пернатый ребенок, такой же расцветки, как и ковбои. Посмотрел на связанных соплеменников и на тех, кто над ними стоял.

— Лешка, ты зачем сюда пришел — спросил у него ковбой, который хотел забрать у меня оружие.

— Так там это — мальчик, покрытый перьями с птичьими лапами и желтым клювом вместо верхней губы и носа, показал в сторону леса, из которого вышел — пришли двое с оружием и наших взяли, а меня послали к вам сказать, чтобы вы сдавались тем, кто на повозках.

Теперь план Николая стал понятен, хороший такой план с юморком. Единственное, что мне непонятно, как он узнал, что в лесу есть еще бандиты?

— Ну вот, сынок — говорил тот же пернатый ковбой — теперь твоего папку посадят в тюрьму, да и мамку за соучастие, а тебя в детский дом и больше ты никогда не увидишь своих родителей.

Лешка, по мере того как говорил его отец, начал вздрагивать, все сильнее и чаще, и, в итоге, расплакался и бросился к своему отцу.

— Па-апка-а — ревел пацан.

— Все хорошо — отвечал ему отец, у которого тоже проступила слеза — главное, что ты будешь одет, обут и накормлен.

— Па-апка-а — Лешка стал заливаться слезами.

Ребенок буквально захлебывался в рыдании и вот тут-то я не выдержал.

— Ах ты козел подзаборный, — заорал я — ты что делаешь, сволочь, хочешь чтобы твой пацан тут в кому впал, — я подскочил к непутевому родителю, усадил его на пятую точку — держи рыбу, — и отвесил ковбою 'леща' — раньше надо было думать, до того как ты со своими дружками хотел сделать в нас дырки.

— А что нам оставалось, — поддержал своего дружка главарь — на 'Земле' мы были фермерами, сюда попали месяц назад, сезон страды закончился, на работу не берут, сбережения кончились, у каждого дети, а теперь скажи, что нам было делать.

Да-а, ситуация скажем не простая, я даже слегка растерялся от такого наезда. Даже и не знаю, чтобы я делал на их месте, но что-нибудь точно придумал, но на 'кривую' не подался.

— Почему ребенок плачет — из леса вышел Маэстро, с луком в руке.

— Да вон, родитель его, радует сына перспективой детского дома — пояснил Кузьма.

— Держи рыбу — 'шлеп'. Маэстро саданул родителя по морде своим 'экскаваторным ковшом', от чего тот уткнулся лицом в снег — пойдем Алексей, у меня для тебя кое-что есть — ласково сказал он ребенку и улыбнулся.

Пацаненок, увидев оскал гиганта, — а именно так выглядела улыбка Маэстро из-за шрама — разревелся с новой силой.

— Может тебя тоже рыбой накормить, чтобы детей не пугал — наехал я на здоровяка и стал успокаивать Лешку.

Маэстро, тем временем, забрался в кибитку и принялся, что то там искать. Через минуту он вылез с пригоршней, килограмма два не меньше, конфет, в обеих руках и топором подмышкой.

— Держи Леха.

Леха мгновенно забыл про все проблемы и стал распихивать конфеты по карманам ватной куртки и холщевых штанов, говоря, что понесет все своим братьям и сестрам.

После того, как Леха скрылся в лесу, с полными карманами конфет, Маэстро подошел к ковбоям, устрашающе подкидывая топор. Ковбои и без того боялись, вышедшего из леса гиганта с очень страшным лицом, совсем сжались.

— Э-э-э парень, ты чего это собрался делать — дрожащим голосом сказал главарь.

Маэстро еще пару раз подбросил топор в воздух, метнул его ковбоям под ноги и стал их развязывать.

— Теперь, — заговорил он, когда развязанные ковбои поднялись с земли — один берет топор и идет добывать дрова, для костра. Двое других идут помогать своим женам, собирать пожитки и перетаскивают все сюда.

Когда все трое ушли, Маэстро объяснил, мне и Кузьме, свои действия.

Трое братьев, занимались фермерством, в ростовской области. Попали сюда, из-за какой-то наследственной болезни, которая на детях сказалась сильнее, чем на родителях. Продав все свое добро на земле, которого хватило на покупку нескольких килограммов золота и пару десятков серебра. Планировали заняться здесь тем же самым, взять землицы, купить инструмент, завести животину и т.д. Но тот самый ковбой, которого я и Маэстро 'кормили рыбой', был игроком в карты и умудрился залезть в такие долги, что общего золота и серебра не хватило, что бы отдать все его долги, их поставили на счетчик. Ждать лихо, не стали, ноги в руки и деру из столицы.

— И что теперь думаешь делать? — поинтересовался я у Маэстро.

— Делать буду не я, а мы, но последнее слово за тобой, ты у нас главный, тебе и решать — высказал тот, свое мнение.

Ну вот, 'не было у бабки печали, ей принесли порося, которое срало где попало'. Как идти на поимку, так без меня, а как разруливать проблемы, самоустраняются, и мудохаться приходится мне.

Отнекиваться от проблемы, я не стал, рано или поздно, все ровно придется решать не только такие мелочи, а чего посложнее.

— Но — продолжал Маэстро — прежде чем ты, что то решишь, хотел бы сказать. Первое, — он загнул палец на правой руке — они еще никого не грабанули, мы первые. Второе — он загнул второй палец — они живут в двух палатках, в одной шесть детей, в другой попеременно спят женщины и эти обалдуи. И третье. Знаешь, кого мне описали женщины, когда рассказывали мне, про того, кто их поставил на счетчик?