Небесное Притяжение

— С чего ты взял, что он мой друг? Я впервые его вижу, — возразила невеста.

— Тогда чей он друг?

— Может он твой дальний родственник? — спросила Саша.

— Что я, родственников не знаю? Он не из деревни. Видишь костюм какой крутой. Может это твой родственник?

— Пусть будет мой, — Саша хихикнула.

Молодожены обнялись и стали танцевать.

— Ты не против? — я посмотрел на Оксану.

— Никогда.

— Тогда пройдемте.

Я крепко обнял её за талию.

" Новое утро — добрая весть.

Доброе утро — новая песня.

Ясен мой взор и послушна мне лира,

Голос поэта снова зовет, вас заглянуть,

В зеркало мира...

Димка сыграл и исполнил песню превосходно. Гости встретили её на ура, и закричали на бис. Димка поклонился, зардевшись от удовольствия и продолжил концерт.

Мой друг художник и поэт,

В дождливый вечер на стекле,

Мою любовь нарисовал,

Открыв мне чудо на земле.

Сидел я молча у окна,

И наслаждался тишиной,

Моя любовь с тех пор,

Всегда была со мной...

Димка закрыл глаза и повел всех за собой: на те земли и небеса, где была скрыта его любовь.

— Пашин друг, — услышал я довольный голос тети Даши, которая танцевала с мичуринцем.

— Ладно играет и поет, — согласился Пашин отец. — Они вместе служили. Молодежь, если заронить в неё доброе семя и вовремя прополоть, избавить от сорняков...

— Вы меня за плечи держите, а не там щупайте, — прервала тетя Даша.

Хвалей закончил играть, сорвал в награду громкие и продолжительные аплодисменты и вернулся за стол.

— Не пора ли нам пора? — он потер ладони и посмотрел на Юлю.

Девушка обняла его за шею и крепко поцеловала.

— Молодец!

В образовавшейся паузе, пока музыканты мрачно совещались и настраивали инструменты, гости припомнили о свадьбе, расселись за столы и закричали:

— Горько! Горько! Горько!

— Раз! Два!...Двадцать два!...

— Ты настоящий музыкант.

— Какое там. — Димка улыбнулся. — Так, кое-чему в музыкальной школе обучили. Приемные, больших музыкальных способностей во мне не обнаружили. Они хотят Гершвина или Бородина, но не Кипелова и Никольского.

— Подозреваю, что они страдали близорукостью.

Официант разнесли шашлыки.

— Мальчики, давайте выпьем под горячее, за знакомство, — предложила Юля наполняя рюмки.

— И за дружбу, — добавила Оксана.

— Федя, дичь, — Хвалей смеясь потер ладони.

Мы звякнули рюмками. Выпили. Димка посмотрел на мои колени и увидел тетрадь. Его взор помрачнел.

— Знаешь, а я забыл, — прошептал он, отбирая тетрадь и раскрывая на последней исписанной странице.

— Написал отчет за прожитый день?

— Не полностью, — пробормотал я, отворачиваясь, надо же было чтоб тетрадь попалась ему на глаза. Ведь он был почти счастлив. Мы долго смотрели друг другу в глаза.

— Я тебя почти не помню. По мне, так мы только познакомились, в военкомате. Странно, — он заглянул в тетрадь. — Здесь написано, что я тебе верю.

— Разве нет?

— Верю. Девочки, налейте по рюмочке, — попросил Хвалей.

— Что случилось? — Юля обняла его за плечи.

— Ничего, — прошептал Димка.

— Может так получиться: я проснусь завтра и всё буду помнить? — он с надеждой посмотрел на меня.

— Может. — Прошептал я, поднимая рюмку.

— Если вы будете продолжать в таком духе — ничего не вспомните, — смеясь сказала Оксана.

— А водка закончилась, — объявила Юля.

Я посмотрел на стол: появились пузатые и запотевшие, принесенные из погреба бутыли самогона.

— К лучшему, — Димка взял ручку и что-то быстро написал в тетради. Вернул закрытую.

— Оставь все как есть. Дополнишь завтра. — Он обнял Юлю. — Сегодня свадьба!

В небе зажглись первые звезды. Шашлыки запивали самогоночкой. Напиток оказался не хуже водки. На музыкальной площадке появился негр с баяном. Родители новобрачных стали обходить стол с подносом. Выпившие родственники и приглашенные охотно расставались с заранее приготовленными конвертами. Заиграл гармонист. Собирая вокруг себя пожилую публику. В беседке, куда удалились отдохнуть и выпить музыканты, вспыхивали сигаретные огоньки. Тетя Даша, крутясь вокруг негра звонко запела:

Если ты с дипломом вуза,

Расскажи как дважды два,

У арбуза — только пузо

Или только голова?

Нет ни сена, ни пшена,

Нету даже выбора,

Вот бы ты, моя страна,

В лотерею выиграла.

Блюдо с подносами приблизилось к нам. Девочки положили конверт.

— Дай-ка, — Димка вырвал у меня кошелек, я и рта не успел раскрыть, как он плюхнул на поднос всю наличность. Родители ахнули.

— От друзей для Саши и Паши. Пусть молодые всегда любят друг друга и помнят друзей.

— Благодарствуем, — поднос быстренько поплыл дальше.

Я не с вашего села,

Не вашей категории,

Не перепляшете меня

На этой территории.

Юля помогла Димке подняться и куда-то повела.

— Куда они?

— Ты не догадываешься? — Оксана улыбнулась и игриво прижалась ко мне маленькими упругими грудями. Наши губы встретились.

— Ух, в вашей библиотеке Жанны Д-Акр, все девушки такие горячие?

— Все Жанны Д-Арк, — хихикнула Оксана, крепко сжимая мне руку.

— Наверное, нам надо прогуляться, — предложил я.

— Пойдем.

Мы поднялись из-за стола. Оксана держа меня за руку, повела в ту сторону, куда скрылись Димка и Юля. Я прихватил со стола бутылку самогона, утром она может превратиться в лекарство.

— Прохладно.

Я накинул на плечи Оксаны пиджак. Она крепче стиснула мою руку.

— За домом есть сеновал...

— Сеновал...замечательно, — рассмеялся я.

Я влюбилась в тебя летом,

В дурака по всем приметам.

А у них, у дураков —

Полюбил — и был таков...

Звучали в ночи частушки...

Г л а в а 6

ЧТО ТАКОЕ ШАНС ?

— Что все это значит?

Я потянул носом — какой приятный, душистый травяной запах. Никогда не доводилось спать на сеновале. Травка свежая, видно, что скосили её недавно и только привезли под крышу. Я прислушался к своим ощущениям и расслаблено улыбнулся. Голова, после вчерашних возлияний не болела, организм алкогольного отравления не чувствовал, здоровье отличное. И слава клоновому Богу — я помню!

— Я спрашиваю: что это значит?

Пришлось приоткрыть глаза. Сквозь прорехи в соломенной крыше пробивались рассеянные солнечные зайчики. Оксана сидела напротив, нацелив в мою голову пистолет. Мой пиджак был накинут на её плечи.

Я заморгал, зевнул и неохотно пошевелился. Сено зашуршало, соломинки впились в спину.

— Кажется пистолет.

— Вижу. Что это значит?

— Ничего, оружие...Разве я не говорил, что мы в органах работаем? — я сладко потянулся.

— Уже выучился на детского писателя? — Черное дуло вопросительно заглянуло в глаза.

— Это будет заочное образование.

Судя по ощущениям: сладкой истоме тела, и воспоминаниям, мы не плохо провели ночь; не знаю, какая муха цеце укусила с утра Оксану.

— С оружием нельзя баловаться, — осторожно заметил я. — Ты в чем-то сомневаешься?

— Нет, — Оксана рассмеялась, сунула пистолет в карман. — Всю ночь на нем проспала — все ребра болят.

— Всю ночь ты не могла на нем проспать.

— Значит ты из органов? — она упала на меня. Светлые пряди защекотали лоб и щеки. Я прикусил губами локон и прошептал:

— Ты самая очаровательная девушка.

— Ты знал много неочаровательных?

— Нет, служба не позволяет, — улыбнулся я, выпуская прядь и легонько касаясь губ. Крепко обнял.

— Знаешь, мне кажется эта встреча не случайна. Я искал тебя...

— Где искал? — Оксана улыбалась.

— По всей вселенной...

В противоположном углу амбара зашуршало сено, донесся счастливый голос Юли.

— Что, миленький, проснулся? Что случилось? Что с тобой?

— Димка! — вскрикнул я. Скинул с себя Оксану. — Извини. — Я, поднял присыпанный сеном дневник и бросился на голоса.

Голый Димка прижался спиной к стене сарая и вытаращив глаза испуганно смотрел на растерянную Юлю.

— Дима, — позвал я тихо.

Он перевел взгляд на меня. Страх в глазах не исчез. Мне стало муторно. Сколько лет ему сегодня исполнилось? Бляха ты, муха!

— Где я? — прошептал он, отпрянув от протянутой Юлиной руки. Девушка обиженно надула губки, отползла в сторону и принялась приводить себя в порядок. Я осторожно приблизился.

— Дима, не бойся, это я — Максим.

— У него что, белая лошадь? — спросила из-за спины Оксана.

— И белая лошадь и сивый мерин, — пробормотал я. — Димка, ты помнишь меня?

Он покачал головой и чуть ли не плача протянул:

— Где я?

— Бедняжка, — Юля хотела подступиться к Димке, но я остановил:

— Лучше его не трогать.

— Не буду. — Юля поднялась, отряхнула с себя сено. — Ладно, пока вы приведете его в порядок, я прогуляюсь. Димочка, выздоравливай, пожалуйста, — она послала Хвалею воздушный поцелуй.

Димка вздрогнул, притянул колени, крепко обвил руками.

— Правильно сделаешь. Оксана, а ты не хочешь составить ей компанию?

— Ты считаешь так будет лучше?

— Почему я не дома? — спросил Димка.

Я успокаивающе поднял руки.

— Стоп, погоди плакать. Меня не помнишь?

Димка покачал головой.

— Меня зовут Максим. — Я раскрыл тетрадь, в глаза бросилась оставленная Димкой вчерашним вечером надпись: "Максим, что бы ни случилось, прошу, не оставляй меня. Дима".

Захотелось разорвать тетрадь и никогда больше не брать в руки. Строчки поплыли перед глазами, пришлось сморгнуть. Я выронил дневник, посмотрел на забившегося в угол, испуганного, с большими несчастными глазами, Димку. Что делать? По-новому пересказывать бред, который с нами случился? Ни за что!

— Теперь ты знаешь, меня зовут Максим. Да? — заговорил я.

— Да, — прошептал Димка.

— А тебя зовут Дима. Ты помнишь, как убежал от приемных родителей?

— Я убежал от приемных родителей? — Димка улыбнулся. — Не может быть! Не помню...

Мой клоновый Бог, что я говорю... А что я могу сказать?

— Мне кажется, что у меня белая горячка, — прошептала Оксана. Я совсем забыл о её существовании.

— Послушай, ты можешь нам помочь? Сама видишь, что с парнем? — я кивнул на Димку.

— Помочь чем? — Оксана растерянно рассмеялась. — Ну и агенты работают в органах.

— Я серьезно говорю, — оглянувшись на Хвалея добавил:

— Дима, в этой тетради, — я поднял дневник, — ты написал, чтоб я тебя не оставлял.

— Почему? Почему я не помню, тебя и то, что написал в этой тетради? — Хвалей указал пальцем на дневник.

— Потому что ты был болен. Я Максим, старший воспитатель обезьянника.

— Ты воспитатель обезьянника?! — воскликнул Хвалей.

— Это особый обезьянник.

Оксана тронула меня за плечо:

— Скажи, чем я могу вам помочь и я пойду, иначе я сойду с ума.

— Почему я не помню, как убежал из дома?

— Разве ты об этом не мечтал?

— Очень, — Хвалей радостно улыбнулся.

Я повернулся к Оксане.

— Выручай, нам необходимо поменять одежду. — Димка подполз ко мне и подобрал тетрадь.

— Почему?

— Потому что нам надо уходить.

— Вы наверное от органов скрываетесь, а не работаете в них?

— Ага, видишь какие преступники, — я кивнул на Димку. — Парень серьезно и тяжело болен, — прошептал я.

— Одежду я могу взять у брата, — Оксана выдержала мой взгляд и улыбнулась. Она погладила меня по щеке:

— Расслабься, вижу, что вы не опасны.

— Некогда расслабляться. Нам надо уехать и как можно подальше.

— Ничего не понимаю, — Димка закрыл тетрадь и жалобно посмотрел на меня. — Я действительно оставил сообщение. Почему и зачем?

— Мой клоновый Бог! — воскликнул я. — Дима, сколько тебе лет?

— Двенадцать, — Димка неожиданно заплакал. — Меня должны были разбудить и отвести в школу, университетского района. Как я здесь оказался?

— Успокойся, двенадцатилетние мальчишки не плачут. — Я обнял его за плечи и он доверчиво прижался ко мне, бормоча:

— Что, я болен? Ничего не помню, что со мной случилось, почему я здесь? Я взаправду сбежал из дома?

— Взаправду.

— Что еще ты хочешь кроме одежды?

— Нам надо как-то уехать отсюда. Я не знаю, — посмотрел на Оксану и прикусил губу.

— Куда?

— На море, — пробормотал я.

Димка поднял голову:

— Мы едем на море?

— Мы едем на море, — повторил я, чувствуя как дрожит голос и хочется самому разрыдаться в полный голос.

— Хорошо, я пойду за одеждой и подумаю, чем еще могу вам помочь.

Оксана отряхнулась от соломы, и пошла к выходу — двум створкам ворот, там сквозь щель пробивалась золотая полоса света.

— Оксана?

— Что? — девушка оглянулась.

Мы долго смотрели друг на друга. Я думал о том, можно ли ее подруге доверять? Девчонки, с которыми познакомились только вчера, с которыми провели ни к чему не обязывающую друг ночь, а с утра просим помочь решить наши проблемы. Что они о нас думают? Но нам не к кому больше обратиться за помощью. Я перевел взгляд на Димку. Он не плакал, углубился в изучение тетради.

— Ты хочешь сказать, чтобы все осталось нашей маленькой тайной? — Оксана улыбнулась, но глаза её оставались серьезными.

— Именно это, хочу сказать, — я улыбнулся ответ.

Она вышла, прикрыла за собой створки ворот.

— Не понимаю, что здесь написано. — Димка отбросил тетрадь в сторону.

— Ничего не надо понимать. Мы едем к морю.

— Правда? — его глаза загорелись.

— Правда.

Хвалей потрогал лоб.

— Голова болит.

— Ты плохо себя чувствуешь и у тебя болит голова, потому что вчера...— я замолчал. Хотел сказать: стукнулся, ударился...Как долго придется его обманывать, сочинять очередной бред.

— Что?

— Вчера у нас была тяжелая дорога.

— Я ничего не помню, — Димка растерянно хихикнул.

— И я ничего не помню. — Глядя на него, невозможно было поверить и представить, что он обладает памятью двенадцатилетнего ребенка. Привычки и вкусы подростка. Черт возьми! Господи, что они с ним сделали? Вчера, Хвалей не помнил, что произошло неделю назад. Сегодня он не помнит, что с ним случилось за шесть лет.

— Ничего Дима, все будет хорошо.

— Правда?

— Правда. Ты веришь мне?

— Раз так написано в тетрадке — верю. — Димка рассмеялся. Снял очки и стал протирать.

И куда мы с тобой доберемся? — подумал я, — не знаю. Сегодня нас ищут еще азартней, охватывая больший периметр поиска, а бежать некуда. И даже если бы и было куда, нас быстро разыщут. С Димкой не спрячешься, а бросать его и мыслей не было.

Пришла Оксана. Кинула мне на колени два свертка.

— Вот одежда.

— Твоему брату достанутся хорошие костюмы, — ухмыльнулся я. — Куда подевалась твоя подружка?