'Ой да не будите то мэн ман молодого
Ой да пока солнышко ромалэ не взойдет
О-о-о люба тэй люли ча чоданэ
Ой пока солнышко ромалэ не взойдет
Ой дэнти дэнти сыво нэске воля е вылыджян
Пэ бахт, пэ доля.
Оой-ой люба тэй люли ча чоданэ
Е вылыджян
Пэ бахт, пэ доля.
И Любовь танцевала под звездами при свете костра, не касаясь земли. И монисто звенели в такт струнам... И Смерть, где твое жало и где твоя победа...
Ай за хачки дэнти ю скриеягало яга
Со вэница пачка чавэс дэтэ ранга
Оой-ой люба тэй люли ча чоданэ
Со вэница пачка чавэс дэтэ ранга
О-о-о люба тэй люли ча чоданэ
Ай пока солнышко ромалэ ай да не взойдет'
... — Мику, ты их видишь?
Та прикрыла глаза и засмеялась.
— Они там с комарами воюют.
— Отобьются поди.
— Уж наверно. Хорошо что мы дверь не открывали, ни окно.
Она зевнула.
— А теперь спать хочу, вот. А до кровати в лом.
Лена только покачала головой.
— Микуся, ну ты даешь стране угля. Кровать же у тебя за спиной.
— Знаю. Все равно лень. Я тогда здесь спать буду.
С этими словами Мику легла на пол у кровати, подложив ладонь под щеку.
Вздохнув, Лена сняла с кровати подушку и покрывало, кое-как устроила подругу, потом посмотрела на нее.
— Да ну вас.
И легла рядом.
— Микуся, двигайся давай, я тоже подушку хочу.
... — Ай... — Ульянка хлопнула себя по носу. — Откуда здесь комары?
Я огляделся. Мир приобрел привычные очертания. Лес, поле... Знакомые запахи.
— Мы просто в наш мир вернулись.
— Ага, блин... К комарам. Да сделай что-нибудь!
Я накинул рубашку на Ульянку, потом снял шемаг и протянул Алисе.
— Вот укройся.
— А ты?
Я только махнул рукой.
— Уля, ты что спишь?
Она встрепенулась.
— Немножко.
— Тогда давайте поспим, до рассвета время еще есть.
Алиса с сомнением посмотрела на меня.
— Мы же столько уже сидим? Долго.
— Там время по другому идет. Точно никто не знает.
Я лег навзничь, чувствуя как трава приятно холодит спину.
Ульянка тут же пристроилась рядом и уткнувшись в меня захрапела. Я повернул голову. Алиса отошла к потухающему костру и теперь сидела около него, кутаясь в платок. Я негромко позвал ее.
— Лиска.
Она в ответ буркнула, не оборачиваясь.
— Чего тебе?
— Ты там до утра сидеть собралась?
— А тебе то что?
Чего это с ней?
— Ложись рядом, да поспи хоть.
Она повернулась ко мне. Сердитая, красная... Что я сказал?
— Ты... Ты, скотина! Чтобы я с мужиком, даже с тобой, до свадьбы легла... Я тебе кто, сука, шалава какая-нибудь?
— Что ты кричишь? Улю разбудишь.
— Как же... Разбудишь ее.
— Да успокойся ты. Я же ничего такого, просто ляг и спи...
Алиса только вздохнула.
— Да знаю я, что ты... Просто... Я ведь, я же...
Шмыгнув носом, она поежилась и встала.
— Ладно, только смотри мне.
Она погрозила мне кулаком, потом подошла и легла, свернувшись котенком у меня на груди.
— Как хорошо. Только руки не распускай, понял...
Я убрал руку с ее плеча.
Лиска только вздохнула.
— Вот дурак. Я же не про это, обратно положь.
... — Почему ты не идешь? Я жду.
Знакомый ведь голос. Я повертел головой. С одного бока Ульянка храпит, с другого посапывающая Алиска. Кто еще тут? Неожиданно на меня навалилась усталость, тело стало как будто ватным. Я чувствовал как проваливаюсь в сон.
ПРИИИДИИИИИ...
Странно, почему я земли не чувствую? И девчонки куда-то пропали? Я открыл глаз и обнаружил, что стою. Просто стою. Посредине луга. Напоминает место куда мы уходили из лагеря. И что это? Сон? Я выдохнул и неожиданно услышал сзади.
— Пришел наконец-то.
Я обернулся. Передо мной стояла... Алиса? Не шестнадцатилетняя девочка в помятой пионерской форме. Молодая женщина в длинном платье с глазами волчицы. Распущенные волосы, кожаный ремешок, на шее оберег из волчьих клыков и когтей. Широкий наборный пояс стягивает талию. На поясе висят... Человеческие черепа и обсидиановый нож.
— Ты? Кто ты? Ты Алиса?
Она чуть заметно улыбнулась.
— Сам знаешь. У нас было много имен. Но для тебя я буду Алиса.
Она протянула ко мне руки.
— Вспомни, ведь мы должны стать теми кто мы есть. Вспомни же. Сейчас ведь все как тогда, как в первый раз. Я танцевала здесь в такую же ночь, а ты увидел меня. И Любовь вошла в нас. И пусть же повторится та ночь, когда я узнала тебя.
Она расстегнула пояс, потом повела плечами, сбрасывая платье.
— Иди ко мне, любимый.
И она назвала мое настоящее имя. То которое я сам уже давно забыл. И только крест на кладбище еще помнит его. В другой жизни. В другом мире. Я обнял ее, ту которую любил всегда. Вкус ее губ... Вспомни...
'Только я и ты,
Да только я и ты, да ты и я
Только мы с тобой,
Да только мы с тобой, да мы с тобой
Было так всегда,
Будет так всегда
Все в мире — любовь,
Да лишь она, да лишь она
Пусть плывут века,
Словно облака
Любви не будет конца,
Во все времена...'
Обнявшись, мы взлетели в ночное небо. Ее глаза совсем рядом и крест путается с языческим оберегом. Она раскинула руки. ЛЮБИ... Сладостный стон...
'Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви...'
... Проснувшись, я несколько минут лежал, смотря в начавшее уже бледнеть ночное небо. Что это было? Кто та что... Выдох. Потом узнаем. Я потормошил Алису.
— Подъем. Пора вставать.
— Отвали, сигнала еще не было. Улька, дай поспать, пока подушкой не прилетело.
— Да просыпайся давай.
Она села, протерла глаза.
— Это что? Где?
— То и там. Хватит спать, рассвет скоро.
Лиска тяжело вздохнула, протирая глаза.
— Вот ввязалась ведь. Ладно, уговорил.
Встав, она потянулась, приподнявшись на цыпочках.
— Ульянку буди.
Та уже сидела на мне.
— Вы чего? Дрыхните, а тут солнышко сейчас...
— Уля, если ты слезешь с меня, я встану.
Все проснулись, все готовы. Я взял Ульянку за руку.
— Пошли.
Мы вышли на край обрыва, поеживаясь от утреннего холодка. Вдалеке небо уже начало розоветь...
Ульянка радостно закричала.
— УРА! Солнышко приходит. Вот же, видите.
' Но солнце всходило, чтобы спасти наши души.
Солнце всходило, чтобы согреть нашу кровь.
Сторожа продолжают спать, но сон их явно нарушен,
Сторожам все еще невдомек...'
Алиса вскинула руки к небу. Она словно молилась.
— Солнце мое! Подари нам надежду, укрепи нас в решимости, дай нам силы!
Неожиданно она взлетела ввысь.
— ОООООУУУУУУУ!
За ее спиной медленно проплывали то ли утренние облака, то ли фигуры вооруженных всадников. Она запела, раскинув руки.
''Ты взойди, взойди солнце красное
Над горою, над высокою,
Над горою да высокою,
Да над Волгою широкою.'
В деревне женщины, что зевая выходили с подойниками из калиток остановились и посмотрели наверх.
— Это что? Бабы, смотрите! Снова ангел. Или кто там?
Одна испуганно показала пальцем в сторону леса.
— Слышали? Волки провыли.
— Слышали. Господи, что за напасть?
Старуха в чёрном, стоявшая у изгороди, подняла голову и неожиданно усмехнулась.
— Солнце в крови встает, волки воют, ночь та самая... Все совпало, как старые и говорили. Это бабы знак всем нам. Всей Руси. То сама Алёна Арзамасская возвращается. Я же вам говорила, а вы не верили. Теперь увидели. Значит срок подошёл ей вернуться. Сама слышите поёт.
'Обогрей ты нас красно солнышко
Сирот бедных, людей беглых.
Да не воры мы не разбойнички,
Стеньки Разина мы работнички...'
— Давно у нас таких песен слыхать не было. Да видать время пришло.
Бабы дружно охнули.
— Лихо идёт...
Старуха поправила платок и вздохнула.
— Видать время подошло мужикам обрезы по погребам доставать.
'Наша Вольница, без одежд пришла
Наша Вольница, болью корчилась
Наша Вольница, бьет поклоны лбом
Наша Вольница, зарешечена...'
Алиса спустившись на землю, подошла к нам.
— Чего рты разинули? Ворона залетит.
— Лиска, блин, ты...
Она только засмеялась, потрепав Ульянку по голове.
— Знаете же, что на Руси много песен поют. Всему просто свой час..
Поёжившись продолжила, махнув рукой.
— Пошли что-ли, прохладно. Хватит на сегодня знамений и прочего.
Глава пятая.
День пятый.
...Я повернулся и внезапно услышал сзади ульянкин вскрик.
— Ай!
— Ты чего?
— Того. У тебя же вся спина исцарапана. До крови... Это кто тебя? Ну...
Алиса, подойдя ко мне, покачала головой.
— Тоже можно сказать боевые шрамы.
Потом погладила меня по плечу.
— Ты уж извини, я увлеклась немножко.
Она вздохнула.
— А ты думал, что это сон был?
Ну вот... Ульянка же похоже рассердилась не на шутку.
— Вы... Вы чем там занимались? ВСЕ, Я ВЗАПРАВДУ ОБИДЕЛАСЬ И РАССЕРДИЛАСЬ!
— Уля, подожди.
— Не буду. Одна улечу, вот.
Алиса едва успела перехватить ее за руку.
— Да подожди ты.
Ульянка сердито посмотрела на нее.
— Не подожду. Ты... А я... И он тут... Вот.
Она повернулась и... Поймай ветер.
Вернувшись бегом на кострище, я подхватил гитару и брошенную рубашку. Алиса подобрала неиспользованный пакет с картошкой, бросив на ходу.
— Не оставлять же!
Продравшись через заросли и выбравшись на берег, мы увидели Ульянку. Она сидела и шмыгая носом кидала в воду камушки.
— Бульк, вот. Хорошо им. А я... Бульк. — увидев нас она нахмурилась. — Где вы там ходите? ОПЯТЬ? Садитесь да поплыли уже.
Что еще делать? Сели в лодку, поплыли.
До лагеря добрались без проишествий. Если не считать того, что девчонки пару раз чуть не опрокинули лодку, отсаживаясь друг от друга.
— Кончайте, я плавать не умею.
Алиса взглядом прожгла во мне дыру.
— Не звезди нам тут. Кто с Хмурым реку на спор переплывал?
— С КЕМ?
— Дурак контуженный.
... Причалив к пристани я привязал лодку. Алиса с Улей тут же рванули в сторону столовой. Похоже придется мне с вещами разбираться. Я подошел к Петру, вышедшему из сторожки.
— Утро доброе, типа.
— Здорово. — он внимательно посмотрел на меня, покачал головой. — Прости за то что отпустил вас. Я не знал...
— Да ладно. Слушай, картошку возьмешь, осталась?
— Возьму, приготовлю потом. Спасибо.
Отдав ему пакет, я накинул рубашку и прихватив гитару направился в лагерь.
... — Микуся, просыпайся. — Лена потормошила подругу за плечо. Та, открыв глаза, села на пол. — Утро уже что-ли? — потянулась...
— Ага, оно самое. Пошли хоть умоемся пока никто не видит. А то ужас. Как две алкашки с похмелюжки. Не поймут ведь. И Ольга ругаться будет.
У умывальников их окликнули.
— Доброе утро.
Саша с полотенцем через плечо. Явно невыспавшийся. Лена удивленно посмотрела на него. Мол, что с тобой?
Тот только махнул рукой. — Спал плохо и всякая... снилась. — подошел ближе. — А сама то... Плакала?
Она потупилась.
— Немного.
Саша осторожно коснулся ее лица. — Не надо, Леночка. Все хорошо. Я...
Лена внезапно покраснела. — Ну ты прямо... а вдруг увидят?
— ПУСТЬ ВИДЯТ.
— Саша... А можно я к вам в клуб зайду? — она застенчево улыбнулась.
— Конечно. — он запнулся. — Люби...мая.
— После завтрака, тогда. Ты иди, а то увидят же и линейка скоро.
Когда Саша ушел, Мику обняла Лену.
— Наконец-то решились, а на свадьбу пригласите?
Та прикрыла глаза и покачала головой.
— Нет. не будет у нас свадьбы, не успеем.
— И у нас не будет. Ничего не будет. Слушай, Лешачка, а те кто тебя... Что с ними будет?
— Никто из них в город не вернется, сгинут. Лес их покарает, всех... Знаешь, пошли умываться...
... После завтрака я попытался найти Алису с Ульянкой, но встретившаяся Славя, только погрозила мне пальцем. Мол, не лезь лучше. Ладно, я тогда спать пошел. Придя домой, разделся, лег... Внезапно в дверь постучали. Кто там?
— СВОИ.
— Ольга... Подожди я хоть штаны одену.
В ответ она, открыв дверь, только засмеялась.
— Что я у тебя еще не видела...
Это что сейчас было? То Алиска с каким-то Хмурым, то Ольга...
Зайдя в комнату, она бросила на стол папку.
— Ну-ка повернись. — присвистнула. — Ну Лиска... зверюга. Волчица. Хоть майку одень, пионерок не смущай.
Я затянул ремень на джинсах.
— Чего хотела-то.
— Ты в деревню не хочешь сходить?
— Зачем?
Она показала на папку.
— Понимаешь... Нам молоко оттуда привозят. Жена сторожа, Клавдия. Надо ей договор на вторую смену отнести. Чтобы печать, подпись... Как полагается. Сделай, пожалуйста. Ее там все знают, найдешь.
— Ладно. Кстати... Ты Алиску с Ульянкой не видела?
Ольга вздохнула.
— Видела. И это еще одна причина по которой тебе из лагеря свалить надо. Короче, Седой, одевай рубашку и галстук повяжи, а то в деревне подумают, что ты с трассы вылез. И еще... — она помолчала. — Ты только к Михалычу не заходи. Пожалуйста.
— А кто это еще?
Она снова вздохнула.
— Да есть такой. Вот к нему не надо, даже если приспичит. Договорились? Я ушла.
... Выйдя из домика я направился к воротам. Помахал рукой дежурным, мол все нормально и неожиданно услышал.
— Где ты, бля, ходишь? Мне ждать уже надоело.
Мику. Встав со скамейки она перекинула за спину холщовую сумку, повернулась к воротам.
— Ольга Дмитриевна разрешила. Пошли. В папке что? Давай в сумку, целее будет.
Мы вышли на дорогу.
— А ты как узнала, что я в деревню пойду?
— Уметь надо.
— А что тебе в деревне делать?
— Ну... — она помялась. — во-первых, ты в сельпо сигарет возьмешь, а то Лиска озверела без курева. А во-вторых... Понимаешь, мне вторая сказала, чтобы я шла туда, где люди молятся. Церковь наверное.
— А в деревне есть храм?
— Да.
... Идя по дороге, я начал насвистывать одну мелодию. Послушав, Мику толкнула меня в плечо.
— Фальшивишь, ведь. Вот как правильно надо.
' Нас генералами песков зовут,
Здесь наша жизнь, здесь наш приют...'
— Хороший фильм. Раз десять ведь смотрели, с уроков сбегали... Ладно мы ревели, пацаны ведь плакали... — она помолчала. — Помнишь как там в конце. Выслушайте нас. А их расстреляли... — махнула рукой. — Ну нахер...
Тут мне кое-что вспомнилось из вчерашнего.
— Слушай, помнишь что ты мне вчера в столовой сказала?
Она замедлила шаг.
— Когда, намекни. А со всей этой байдой...
— Ты с Лиской меня кормила.
Пожала плечами.
— Это когда ты с хавчиком выебывался? И что?
— Да нет... Просто такое и от тебя.
Она внезапно остановившись, как-то странно посмотрела на меня.
— Совсем уже? Думаешь, если я в престижной музыкалке учусь, а дед нам шмотки подкидывает... я в другом мире живу? Я мажорка, блядь? Да я их пиздила... Да хуй вам всем в... Подожди, стоять. Что еще за... Ты что, все забыл? Как мы встретились, как... Ты же с нами у Апача, у Кости, парня моего вписывался. Я, ты, Лиска, Уля... У тебя опять контузия? Давай-ка отойдем да сядем. Поговорим. Что за расклады...
