Консорт Махараджи, в свою очередь, думал совсем о другом. О том, что в Ниори, оказывается, есть немало земель, неподвластных его венценосной супруге. И с этим надо было что-то делать. По крайней мере, необходимо было перекрыть тропы, которыми его регулярно навещали кровососы.

Покидая площадку, Яшма задержалась, переставив камешки на доске и составив из них ромашку с черно-белыми лепестками.

А вскоре зеленое синие, застилающее южную часть горизонта, опало, открыв прижимающиеся к краю небосклона звезды.

* * *

Кибар сидел в небольшом павильончике и потягивал чай. Павильончик — стол, окруженный мягкими подушками и заборчиком резных каменных колонн, поддерживающих крышу — располагался на одном из уступов стены огромной пещеры, и с него открывался вид на кратер столетия назад прекратившего свою активность гейзера, из которого подымался едва заметный столб пара. Внутрь самого кратера по спирали вниз уходила лестница с широкими резными перилами — диаметр более чем в двадцать поясов это позволял. На дне находились знаменитые Гиалитовые источники — природные озерца горячей воды, одно из самых популярных мест отдыха в подгорных чертогах. Установленные по дороге к кратеру и на лестнице фонари давали недостаточно света, и идущим принять горячую ванну гномам приходилось брать с собой световые жезлы. С того места, где сидел Витаро Даорут это выглядело нитью толстых голубых светлячков, неспешно ползущими туда и сюда среди желтых огоньков-бусин. Вся дальняя стена пещеры, тоже была усыпана огнями, мерцающими сквозь полумрак. Гиалит — восьмой по величине комплекс чертогов за пределами столицы. Это был один из немногих подземных городов, где владения каждого клана не имели узкой специализации — тут все занимались всем понемногу. Разводили животных, выращивали различные виды грибов и мха, ловили рыбу в подземных озерах соседних пещер. Павильон, в котором находился сейчас будущий глава клана Даорут, был частью ресторанчика, затесавшегося среди торговых рядов вольных чертогов. Всего лишь ярусом ниже той площади, на которой произошел поединок с Цаорамэ. Сегодня же победителю захотелось немного развеяться, пройтись и поесть за пределами собственных покоев. Витаро посмотрел в зал ресторана — заменявшие стену колонны не мешали взгляду — отметил малое количество народу. Видимо, посетителей распугали суровые лица сопровождающих его воинов, что заняли ближайший столик к проходу в павильон. Гном вернулся к созерцанию пейзажа. Нашел вдалеке ровные синие огни обители Тишины. А на противоположной ей стене мерцали красные светлячки веселых кварталов. Между этими двумя противоположностями раскинулась причудливое переплетение искр желтого и голубого — окна всевозможных мастерских, домов, лавок и всего прочего, составляющего город. А прямо над кратером, причудливо отражая и искажая все это богатство света, мерцали сталактиты — покрывающие потолок узорной коркой огромные грозди гиалита, прозрачного опала, давшего название этим чертогам. Витаро мельком подумал, что вид из открытых ванн на дне кратера очень похож на звездное небо. Остановившись на этой мысли, он озадачился. Откуда он знает про звезды, если небо поверхности — бесконечная чернота с золотым оком Манящей. Разум воина уплыл так далеко, что на принесшую заказ служанку он обратил внимание только когда она поклонилась и, пятясь, покинула павильон. Рядом остался еще один гном, который произнес:

— Позволю себе удовольствие разделить с вами трапезу, — и сел к столу напротив.

Опешивший Витаро подавил первое желание — выхватить меч. Если ни он, ни охрана не почуяли приближения этого воина, не заметили, как он проходил мимо — значит, если бы он хотел убить, то Кибар был бы уже мертв. Поэтому будущий глава клана Даорут спросил:

— А вы уверены, что это доставит удовольствие мне? — и снова подавил желание ударить незваного собеседника. Причин было две. Во-первых, у пожилого гнома в белой безрукавке, изукрашенной зелеными завитушками и розовыми цветками пещерного лотоса, рука лежала на одном из четырех мечей, вытянутом из ножен на полтора пальца. А во-вторых, в сочетании с закатившимися под лоб глазами, чьи белки приобрели странный сероватый оттенок, приветливая улыбка производила весьма неоднозначное впечатление. Странный гость, словно стремясь усилить впечатление, улыбнулся еще шире, демонстрируя все тот же серый отлив на зубах:

— Я думаю, удовольствие будет обоюдным. В конце концов, беседа одного из двух оставшихся и одного будущего обладателей Кисти Сердца — событие практически уникальное.

Витаро почувствовал, что его кровь вот-вот вскипит. Сохраняя маску спокойствия на лице, он вежливо сказал:

— Вы знаете, уважаемый воин Роарамэ, я получил имя Витаро случайно. В действительности его должен был носить мой брат, но он ступил на пути Тишины... — Кибар глотнул чаю, — И он уже отполировал мою макушку намеками и метафорами так, что в ней потолок отражается. А потому прекрати срать мне в уши, и говори прямо, чего надо! — воин добавил прежде, чем собеседник отреагировал на такое хамство, — И не думай, что у всех такие же проблемы с глазами, как у тебя — ни на мон Таорин, ни на Тень Боаган ты не похож!

Гном в безрукавке клана Раорамэ неожиданно расхохотался. Витаро сделал успокаивающий жест своей охране, только сейчас увидевшей странного посетителя.

— Вижу, манера монахов общаться раздражает не только меня. Что же, поговорим без изысков и хитросплетений, как и должно двум воинам. Не смотри на тело и безрукавку — и то и другое одолжено мной для этого разговора. Я — Хао, мон Таорин, и я принес тебе дурную весть, поздравление и предложение, мон Даорут.

— У тебя еще и с ушами проблемы? — один раз сорвавшись, Кибару всегда сложно было снова начать говорить вежливо. — Я только что сказал, что ношу имя Витаро Даорут.

— Знаешь, за такие слова проблемы бы с ушами возникли бы у тебя, как только они оказались бы достаточно близко к моим клинкам. Но поскольку сегодняшний разговор важнее, чем забытые кое-кем среди людей, — последнее слово самозваный собеседник произнес так, словно это было ругательство, — правила приличия, я притворюсь, что действительно глуховат. Согласно ритуалу, ты все еще наследник главы клана. Однако Мон Даорут скончался не далее как три ночи назад, и потому как только до Гиалита доберутся новости, ты немедленно отправишься в столицу принимать власть.

— Почему же ты знаешь об этом уже сейчас, ведь несущему эти вести гонцу еще несколько дней ехать, даже если его отправят на Большом черве?

— Потому что я в столице, — просто ответил Хао и кивнул на свою безрукавку, — а тело этого отдыхающего у местных источников Раорамэ одолжил для разговора с тобой. Его разум спит, и ничего не вспомнит по пробуждении.

Кибар прикрыл глаза, на краткий миг отключив все внешние чувства, чтобы справиться с охватившим разум смятением. У воина возникло подозрение, что девятилетнее путешествие по неизвестным в этих чертогах странах было гораздо спокойнее, чем то краткое время, что он успел пробыть дома:

— И долго ты можешь не отдавать такой заем? — поинтересовался Даорут.

— Не то спрашиваешь, — не дал сбить себя с мысли Хао, — Неужели ты не только свои манеры, но скорость мысли там наверху оставил?

— Нет, просто мне действительно интересно, сколько может длиться такого рода провал в памяти. — отозвался Кибар, — А предложение твое мне и так известно, раз уж ты так сильно захотел поговорить тайком от Свода. Но не могу понять, почему?

— Ты вообще в курсе дел местных камнеточцев?

— Ну, пока они не прогрызли достаточно ходов, чтобы свод рухнул, — хмыкнул Даорут, — да и я вернулся с поверхности не по их вине.

— А зря, их туннели переплелись в интереснейший узор, — покачал головой Таорин, — и в его паутине рано или поздно запутается дракон недр.

— Странные дела нынче творятся, — Цаорамэ наконец-то вспомнили, что они лекари, и их работа сшивать тело под разрубленным доспехом... Мне об этом сообщает один из их собратьев-целителей, утверждая, что он — Хао Серое Зеркало, и предлагает тайный союз. Поверить трудно, но зато это объясняет, почему клинки твоей полировки становятся серыми, — задумчиво кивнул Кибар, внимательно рассматривая собеседника. — И что же Владыки Кошмаров взяли за такую занятную способность?

— Нет, мысли твои не намного медленнее мечей, — отозвался мон Таорин, — И это хорошо. Сам понимаешь, что ни Боаган, ни Цаорамэ пока не должны знать, что их кровники договариваются против них — не нужно лишать их заблуждений раньше времени.

— Так лекаришки снюхались за спиной давнего союзника с его врагом?

— Да, причем довольно давно. Честно говоря, я бы не заметил, если бы не порушенный тобой план по продлению жизни одного не желающего умирать старика.

— А если Мон Даорут просто пытался договориться с Цаорамэ при посредничестве Боаган, которые вроде как не имеют отношения к конфликту?

— Ему бы такое даже в голову не пришло, если бы не предложил сам мон Боаган. Так что Третья Война Четырех Столпов произойдет в новом составе. И начнется она скоро.

— Что же, наши чертоги были свидетелями многих событий, однако столь же кровавых среди них наберется немного, — покачал напиток в своей пиале Витаро, — Но если ты говоришь правду, то все равно странно, что ты пришел — или ты не в курсе, что я собираюсь делать в случае получения власти?

— Пойти воевать с поверхностью? Ты наверное не знаешь, но тебя многие за глаза зовут Неболюб. Еще даже не получив четвертый меч ты сильно надоел всем своей навязчивой идеей о возврате наверх. Но обруч главы клана меняет многие мысли в голове своего владельца, так что кто знает, куда на самом деле ударят выкованные по твоему приказу клинки.

— Что ж, воины древности не считали зазорным убедиться в смерти противника, прежде чем покинуть место поединка. Так что перед тем, как вывести войска под небеса, закончить со старой клановой враждой было бы не лишним. Но есть ли у тебя какие-либо конкретные предложения?

— Пока нет. Просто хочу тебя предупредить, что если твоя невеста окажется не из Цаорамэ, то держи присланный в моих дарах клинок поближе к себе.

— Значит, ты тоже думаешь, что старик в своей последней воле указал, на ком мне жениться? — полностью скрыть досаду у Кибара не получилось.

— Да, с него бы сталось подсыпать в твои ножны мелких алмазов, — сочувственно кивнул Хао.

Кибар кисло улыбнулся. Прозвучавшая фраза ритуального наречия имела значение "сделать гадость, выглядящую на первый взгляд как доброе дело".

— Тебе виднее, какими словами говорить о мон Даорут, вы часто виделись на собраниях Свода. Но тогда моя жена вряд ли будет из клана твоих врагов — потому что в этом случае подошло бы выражение "раздавить заползшего другу на ногу паука".

— Тут ты прав, но даже тысячу раз нанесенный без промаха и ошибки удар может подвести.

— Интересные вещи слышат мои уши, — заинтересованно посмотрел на собеседника Кибар, — Эти слова противоречат почти всей философии наших фехтовальных школ. Неужели это истина, открывшаяся тебе при обретении Кисти Сердца?

— Нет, это просто жизненный опыт. А что касается Пятого меча... Между мечами нет никакой разницы — их роль и смысл один. А номера, роль и значение мечей придумали наставники, чтобы защитить клинки от бессмысленного применения.

— Хочешь сказать, что в твоих руках любой меч становится Пятым? Или, может даже, нулевым?

По выражению лица одержимого прочесть эмоции было невозможно, но в голосе скользнуло смущение:

— Да, ты прав. Но почему нулевым, а не первым, например?

— В твоих руках мечи возвращаются к своему изначальному предназначению. Первый клинок, как нас учили — для защиты себя. Но истина в том, что меч — оружие против себеподобных. Оружие для убийства. А уж во имя чего проливается кровь, зависит от того, кто держит за черен. Поэтому-то я использовал число, идущее раньше единицы — ноль.

— Весьма интересное наблюдение, — Хао на некоторое время замолчал. — Впрочем, об этом знают многие, просто не могут произнести в слух.

— Пожалуй. Наши нравы весьма суровы, — согласно кивнул Кибар, — Но и удары тяжелых молотов, и жар горна, и холод закалки необходимы, чтобы вышел достойный клинок.

— Ну, раз беседа начала превращаться в цитирование мудрецов древности, то ее пора заканчивать, пока не набежали хранители хроник,— пошутил Таорин, — Тем более, что окончательно ты мне поверишь лишь когда прибудет гонец из столицы. Так что в следующий раз мы увидимся на твоем представлении в совете. Буду просить духов предков, чтоб твоя жена не оказалась совсем некрасивой.

Витаро смотрел в спину уходящего гнома и думал, что, в принципе, сам-то Хао в столице. Так что вполне можно сейчас зарубить одолженное тело — все равно переговоры уже состоялись. Но воин не привык потакать своим желаниям, тем более столь бессмысленным. Сделав знак своей охране, Кибар принялся за давно забытую трапезу. Хао же беспрепятственно вышел из ресторана и вернул так и не отпущенный за всю беседу меч в обычное положение, звонко щелкнув гардой об устье ножен. Его голова склонилась к груди, но только на мгновение. Почти сразу гном в бело-розовой безрукавке изумленно осмотрелся по сторонам. Белки его глаз стали обычного, старческого, мутно-белого цвета. Задумчиво проведя ладонью по шее, пожилой Раорамэ пожал плечами и отправился по каким-то своим делам.

Глава четырнадцатая.

Айшари избегала Ишико столько, сколько могла. Она подсматривала за работой подгорных мастеров, наблюдала за тренировками воинов всех возрастов, просто шастала по главному поместью Боаган — занималась чем угодно лишь бы не попадаться шестой дочери клана на глаза. Бывшая эльфийка всерьез раздумывала, не вернуться ли ей к крысиному образу жизни. Правда шансы, что Мон Боаган переменит свое решение из-за ее побега, были исчезающее малы. Значит, девушка должна быть рядом с Ишико и защищать ее... Айшари невесело хмыкнула. Защищать? В таком виде? И от чего же она сможет защитить? Она и себя-то не от всякого туннельного паука защитить может! Но тут ее размышления были прерваны подхватившими под передние лапы руками, и Айшари подняли к потолку.

— Вот ты где, — радостно улыбаясь сказала Ишико, — я тебя уже третий день ищу! Зачем прячешься? Я тебя обидела?

Айшари виновато отвела глаза. Хоть она и изображала из себя неразумную зверушку, чувства вины это не облегчало. Ишико между тем приблизила любимицу к лицу:

— Ну ладно тебе! Если я виновата, так укуси меня и давай помиримся!

Айшари осторожно лизнула девушку в нос. Та радостно засмеялась и устроила бывшую эльфийку поудобнее на руках:

— Вот и хорошо! Сегодня Ночь Искушений! Везде фестивали, гуляния! А мне первый раз можно выйти за пределы поместья в этот день! Пошли куда-нибудь, посмотрим!

Конечно, они пошли не только вдвоем — дочери Старшего рода не положено выходить на улицу без соответствующего сопровождения. Переехавшая на плечо Айшари бегло окинула сверху взглядом присоединившихся — двух женщин из младших родов и четырех воинов. Задержала взгляд на самом старшем — что-то в его запахе было неправильное. Но изъян был почти незаметен, и это вполне мог быть запах какой-либо старческой болезни. Так что Айшари не придала этому значения и принялась смотреть поверх голов — Ишико была очень высокой по меркам гномов. Если бы самой эльфийке удалось вернуться обратно в двуногую форму, то и тогда бы она отставала от дочери подгорного народа где-то на полголовы.