Трудно быть гномом

Чтобы как-то отвлечь подчиненных от физиологических переживаний, я их начал застраивать. Заставлял тренировать действия при абордаже, подключив для этого процесса ценного специалиста в лице боцмана "Русалки", которого матросы называли Ригусом. Этот бритый налысо, высокий, широкоплечие, тридцатипятилетний дядька с пышными висячими усами был очень похож на типичного донского казака. Ага! У него и одежда была соответствующей. Широкие красные штаны-шаровары и синяя матерчатая безрукавка на загорелом торсе. И шапка, напоминающая турецкую феску. И как он не мерз в таком легком прикиде на морских сквозняках? Правда, чем дальше мы уходили в море. Тем теплее становилось вокруг. Боцман гонял моих подопечных не хуже Оснемара. Эти два кадра быстро нашли общий язык. Битые жизнью матерые волчары признали друг в друге родственные души. В принципе, если отрастить Ригусу бороду и нарядить его в гномий доспех. То его не отличишь от наших подгорных ветеранов. Кроме тренировок я развлекал гномов рыбалкой. Все это позволило моим бойцам прийти в себя. Когда разумный чем-то занят, то ему не до болезней. Тут все дело в психологическом настрое. Трудотерапия очень эффективная штука.

Вот она! Крупная серебристая рыбина около метра в длину уже у борта нашей "Русалки". Аккуратно подтягиваю ее. Наступает очень ответственный момент. Надо поднять добычу на палубу. А сделать это не так уж и просто. Борт у каракки довольно высокий. На леске такую большую рыбину не поднимешь. Сорвется. Но процесс у нас хорошо отработан. Оснемар с азартным хеканьем с размаху вонзил жало длинного багра в вяло дергающуюся рыбу. Попал! Молодец! Все, теперь не уйдет! Гном с радостными возгласами начинает вытаскивать забагренную добычу из воды. Вот она уже на палубе нашей "Русалки". Так, так! Что это мы поймали? Стафа так люди называют эту зубастую хищницу, похожую на земную барракуду. Неплохой экземпляр. Килограмм восемь-девять. Мясо у нее вкусное, жирное. Пойдет. С пивом потянет! Эх, совсем забыл. Пива то тут посреди моря взять негде. В трюмах каракки есть только кисленькое красное вино. Его то мы и пьем, разбавляя водой. Вместо чая. Это чтобы никакую гастрономическую заразу не подхватить. Чистую воду местные аборигены пить не рискуют. Плывем уже довольно долго. И вода в бочонках в трюме "Русалки" сейчас не первой свежести. Даже несмотря на специальную магию, позволяющую сохранять продукты больше положенного срока. Рыба у моих ног внезапно дергается, пытается подпрыгнуть, разбрызгивает кровь из раны. Но бдительный Оснемар бьет ее по остроносой башке хорошо поставленным ударом короткой дубинки. Стафа вытягивается на досках палубного настила, приподнимает дрожащий хвост. И потом затихает, раскрыв жуткую зубастую пасть. Готовченко! Кругом кричат довольные гномы и люди. Ну, а что вы хотите? В морском многодневном круизе на деревянном средневековом паруснике самой большой проблемой является скука. А тут какое-никакое, а зрелище.

Внезапно, впередсмотрящий, сидевший в деревянной корзине на вершине центральной мачты заорал о тучах на горизонте. Я оглянулся на капитана "Русалки" Матиса Лерка, который находился сейчас на высокой кормовой надстройке рядом с рулевым. Его лицо было хмурым. Быстро поднимаюсь к капитану и спрашиваю, что его так встревожило. Вместо ответа, тридцатилетний морской волк указал на быстро темнеющий от туч горизонт.

— Что это? — пробормотал я, уже догадываясь каким будет ответ.

— Шторм на нас идет. Сильный. Очень сильный! — воскликнул капитан Лерк и заорал на своих матросов, отдавая команды большую половину которых я не понял. Уж слишком было много неизвестных морских терминов в речи капитана. Всякие там стаксели, брамсели, бизани и гроты. Для меня все это настоящая китайская грамота. Ни фига не понятно! Матросы на нашей каракке носились, как ужаленные пчелой в зад. Но это была не паника, а быстрая и профессиональная работа. Было видно, что эти люди знают, что делают. Кто-то из них полез на мачты. К парусам. Мы как-никак на паруснике находимся.

— Вы бы, сиятельный нор, своих гномов вниз загнали. Сейчас на нас обрушится вся мощь океанской стихии. Если останетесь на палубе, то кого-то из ваших обязательно смоет. Да, и моим людям ваши воины сейчас только мешать будут! — произнес капитан "Русалки", вежливо поименовав меня на человеческий манер "сиятельным нором". Хотя, я для него самый настоящий аристократ. Пусть даже и другой расы, но аристократ. На "Русалке" я самый высокопоставленный представитель подгорного народа. На этом корабле плывут также и все бойцы моей сотни. Поэтому, капитан ко мне относится подчеркнуто вежливо. Но и сильно не лебезил. А наш капитан то дело говорит. Согласно киваю и решаю последовать совету Матиса Лерка. Действительно, надо приказать моим бойцам попрятаться под палубный настил. Пусть на нижней палубе сидят. С морем то они не особо дружат. Могут пострадать, если будут наверху во время бури.

Глава 18.

Ветер и волны всегда на стороне

более умелого мореплавателя.

(Эдуард Гиббон)

А потом на эскадру обрушился шторм. Не знаю, какой он был категории. И на сколько баллов. Но было реально страшно. Нашу массивную сорокаметровую каракку на огромных волнах бросало как будто это легкий бумажный кораблик. В этом разгуле стихии я чувствовал свое полнейшее бессилие. От меня тут совершенно ничего не зависело. И это было страшно. Сидел вместе со своими бойцами в сумраке нижней палубы и угрюмо думал, успею ли выскочить, если наш корабль пойдет на дно. Хотя, я то в своем Доспехе Духа могу дышать и под водой. Но это проверял на небольшой глубине. А что будет, когда я опущусь в морские глубины? Там же, вроде бы, сумасшедшее давление воды. Раздавит на фиг в лепешку. Я смотрел как-то передачу про подводные лодки. Так вот, там говорили, что многие субмарины гибли, опускаясь на большую глубину. Запомнилось, что вода в этом случае легко сминала прочнейший стальной корпус подлодки как бумагу. В голову лезли дурные мысли о том, выдержит ли такое испытание моя магическая броня. Даже Хранитель тут не смог меня успокоить и сознался, что такого испытания Доспех Духа на его памяти не проходил. А значит, нет у него данных, что произойдет со мной на больших глубинах. Да, и бойцов моих было жалко до слез. Я их уже успел узнать хорошо. Нормальные ребята. Не хотелось бы их гибели в морской пучине. Шансов в случае кораблекрушения у них нет никаких. Любой гном плавает как топор. Все. Решено. Если выберемся из этой передряги живыми, то буду учить своих подчиненных плавать. Очень полезное умению, между прочим. Теперь то они мне просто не посмеют возражать. Как там еще жизнь повернется?

Когда наверху вдруг раздался громкий треск, а затем последовал сильный удар в палубу корабля, то я уж было подумал, что мы налетели на скалу и начинаем тонуть. Прыгаю к люку и рывком распахиваю его. Команда об экстренной эвакуации застревает в горле. В открывшийся проем наблюдаю феерическое зрелище. Самая высокая центральная мачта исчезла. На ее месте торчит нелепый пенек-огрызок. Небо темное от свинцовых туч. В нем мелькают жутковатые всполохи веерных молний. Вода перекатывается по палубе. Тьфу, гадость! Мля! К-ха, к-ха, к-ха! Мне тоже прилетело водички. Наглотался противной соленой жидкости. Мгновенно промок. Отплевываясь и громко ругаясь, резко захлопываю крышку люка. Пока вроде бы, наша "Русалка" на плаву. Рано еще в панику ударяться.

Хреново, конечно, что одну мачту срубило. Я, вообще-то, сугубо сухопутный кадр, но, тем не менее, понимаю, что без парусов мы далеко не уплывем. Хотя, у нашей каракки еще есть две мачты в наличии. Правда, там парусное вооружение поскромнее, чем на сломанной. И на бушприте на носу тоже вроде небольшой парус был. Думаю, что потеря самой большой мачты с самыми крупными парусами приведет к падению маневренности "Русалки". А это не есть гут. Если команда не справится с управлением, то наш корабль может развернуть бортом к волне. А волны те я мельком увидел. И они меня очень впечатлили. Очень. Я слышал, что даже стальные огромные супертанкеры во время шторма погибали таким вот образом. А тут какая-то каракка. Деревянная, Карл!!! Хорошая волна в борт может стать приговором для всех нас. И еще, я представляю, каково сейчас наверху матросикам. Да, как там вообще можно выжить? Я про работу в таких экстремальных условиях вообще молчу. А они ведь еще и как-то умудряются кораблем управлять. Я бы так не смог. Реально, эти парни, отмороженные на всю голову самоубийцы. А еще говорят, что воины то...воины это. Да, вы на моряков гляньте. Они же все по краю ходят. В бою и то больше шансов выжить. Там можно увернуться от вражеского выстрела, парировать выпад меча противника. На худой конец отступить, если военное счастье тебе изменило. А вот в бушующем море ты хрен куда отступишь. Куда? Кругом то одна вода, встающая на дыбы под натиском неумолимой стихии. С бурей же не договоришься. В переговоры не вступишь. Перемирие не заключишь. Вон на Земле даже в двадцать первом веке, со всеми его технологиями и торжеством человеческого разума, в море ежегодно гибнут корабли. Большие и высокотехнологичные. С кучей приборов, радаров и эхолотов. Но все равно гибнут.

Раньше я считал себя крутым перцем без страха и упрека. Но этот шторм мне вправил мозги. Показал мою ничтожность на фоне природы. И дохнул на меня страхом. Страхом абсолютного бессилия и собственной ничтожности. Когда все зависит не от меня, а от воли бездушной стихии. В руках которой я просто игрушка. Пылинка на весах мироздания. Если уж меня так пробило, то что сейчас чувствуют мои бойцы. Им то здесь еще фиговее, чем мне. Они то море не любят. От слава СОВСЕМ!

Следующие часы слились в один кошмар, в котором переплелись: звериный рев ветра, сильнейший грохот раскатов грома и скрип деревянного корпуса каракки под сильными ударами волн. Ну и постоянная болтанка. Ощущение такое, как на американских гонках. Пару заездов еще выдержать можно, а вот потом начинается настоящая пытка. Сколько прошло времени я не знаю. Может пара часов, а может и сутки. Истерзанное нервным напряжением сознание впало в какую-то болезненную полудрему. А потом не заметил, как мои глаза закрылись, и я заснул. И в этом нет ничего фантастического. Я и не в таких условиях спал когда-то. Казалось бы, когда над ухом долбит миномет, а в ответ то и дело следуют прилет чего-то крупнокалиберного. То заснуть невозможно. Уверяю вас, это очень даже возможно. Сам так отрубался неоднократно. На боевых. Спишь, и тебе по фиг на все эти громкие звуки. Человек ко всему привыкает. Вот и сейчас я быстро адаптировался. Страх и тревога отступили. Измученное тело требовало отдыха. И оно его получило.

Пробуждение было довольно комфортным. Я все еще был жив. Волнение моря вроде бы улеглось. По крайней мере, наш корабль больше не болтало из стороны в сторону. Да и ветер больше не воет как сирена. Грома также не слышно. Что, неужели все кончилось? Давлю протяжный зевок и начинаю выпутываться из гамака, на котором лежу. Спать в нем не очень удобно, но за время плавания я привык. Это не самая некомфортная постель в моей жизни. Нет, в моих жизнях. Хе, хе!

Уф! Вылез, наконец. Натыкаюсь взглядом на Оснемара. Ого! Досталось моему полусотнику. Бывалый ветеран выглядит потрепанным. Бледный, глаза красные. Ну, чисто вампир. Ага! Бородатый и злой. На лбу ссадина. Видимо, треснулся головой об какую-нибудь переборку. И не мудрено. Нас же тут так мотало, что даже меня стало немного подташнивать. Надо проверить, все ли наши бойцы в порядке. Не удивлюсь, если кто-то себе голову проломил или шею свернул. Экстрим был еще тот. Приказываю моему заму это сделать. Пусть работает. Это его отвлечет от телесных недугов. Трудотерапию не я изобрел. Пока Оснемар производит проверку личного состава, решаю прогуляться на палубу. Выяснить обстановку не помешает. А то может быть, там всех морячков смыло за борт? Вполне может и такое случиться. Волны то во время шторма гуляли по морю очень солидные. Такие не то что смыть со скользкой палубы могут. Но и все кости запросто переломают. Шмякнет такая вот водная масса о фальшборт, и в твоем доме будет играть музыка. Но ты ее не услышишь.

Выползаю из сумрака нижней палубы наверх и невольно сощуриваюсь от лучей восходящего солнца. Прикрывая глаза ладонью, оглядываюсь по сторонам. Египетская сила! Могло быть и хуже. К виденной мною раньше сломанной мачте прибавились и другие повреждения. Снасти кое-где порваны. Фальшборт в нескольких местах разбит в дребезги. Похоже, что на него упало нечто массивное. Наверное, та большая мачта. Свалилась и проломила верхнюю часть бортовой обшивки. А потом волна ее еще и протащила вдоль борта. Вот что за удары по корпусу корабля тогда были. Так, что еще? Нижнего паруса на передней мачте нет. Как и реи на которой он крепился. Выдрало с мясом. Мелкий парус на бушприте висит лоскутами. Хорошо хоть на кормовой мачте парусное вооружение уцелело. Значит, корабль еще на ходу.

К моему большому облегчению, команда "Русалки" уцелела. Правда, лишь частично. Из тридцати двух человек семерых матросов все же смыло за борт. Осматриваю водную гладь. Других кораблей нашей эскадры не видно. Мы остались одни.

— Неужели, все наши погибли? — проносится в голове тревожная мысль.

— Не делай таких поспешных выводов. Клановый Алтарь все еще активен. Значит, корабль, который его перевозил, точно уцелел! — резко пресек мои переживания Хранитель.

— Ты уверен?

— Уверен. А ты, командир, разве не чувствуешь это? Я же тебя учил прислушиваться к клановой магии.

— А ведь точно. Есть канал. Извини, Хранитель, я просто еще не привык ко всей этой магии.

— Так, привыкай побыстрее, командир. И вообще, чем панику разводить, лучше свяжись с другими кораблями нашей эскадры. У нас же есть связной артефакт, если Оснемар его, конечно, где-нибудь не посеял.

— Точно, есть! Спасибо, что напомнил, Хранитель. Так и сделаем. И что бы я без тебя делал? — подумал я, радостно усмехнувшись.

— Что, что? Давно бы уже пропал, наверное. Ты же еще сущее дитя! Мальчишка! — пробурчал в ответ Хранитель, но я ощутил, что ему понравилась моя немудреная лесть. Прогиб засчитан. Ага! Доброе слово оно и кошке приятно.

Замечаю доблестного капитана "Русалки", вышедшего из своей каюты. Лицо Матиса Лерка было хмурым и сосредоточенным. В руках у него была подзорная труба.

— Как наши дела, капитан? Чем обрадуете? — произнес я, шагнув ему навстречу.

— Нор Грос. Это вы? Порадовать мне вас нечем. Давайте поднимемся на ют. Там все и увидите, — ответил Матис, слегка поморщившись, и направился к лестнице, ведущей на высокую кормовую надстройку нашей каракки.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Вскарабкиваемся на ют, подходим к борту. Капитан поднял подзорную трубу и навел ее на горизонт. Куда это он смотрит? Тэкс! Похоже, земля вдалеке виднеется. Для материка маловата. Значит, это не Ихленгоу — конечная точка нашего морского вояжа. А скорее всего, остров.

— Что это за суша? Где мы сейчас? — спрашиваю у нашего морского предводителя.