Земля после

     23 мая 2077 года, бывшая Россия, Кубанская область, Екатеринодар, база искателей, вечер

     От когда-то пятнадцатиподъездного девятиэтажного дома (такие раньше называли «китайская стена») осталось всего четыре подъезда. Причём один подъезд был теперь пятиэтажным, и входить в него избегали даже самые отчаянные искатели. База искателей располагалась в четырёхкомнатной квартире на девятом этаже уцелевшей части здания. Здесь было тепло, сухо и даже уютно. Искатели из посёлка Свободного останавливались здесь по причине удобного расположения здания: здание доминировало над окружавшей его застройкой.

     Квартира была обустроена для скрытного, удобного и безопасного проживания. Светомаскировка, отопление, удобства, даже сигнализация — всё было в наличии. В окнах — целые стеклопакеты с жалюзи, печная труба сквозь дыру в потолке выведена на технический этаж, откуда дым расходился по множеству вентиляционных окошек. Дождевая вода с крыши собиралась в специальную ёмкость на техническом этаже и по пластиковому шлангу подавалась в ванную комнату, где можно было принять душ. Усовершенствован был и туалет: трудолюбивые товарищи демонтировали унитаз и пробили в полу дыру в квартиру ниже, над дыркой возвели постамент из кирпичей и водрузили сверху традиционное в былые времена пластмассовое кольцо с откидывающейся крышкой. На входе стояла металлическая дверь, надёжная и древняя, сваренная кустарным способом лет за тридцать до Войны; в двери установлен тяжёлый гаражный замок и прорезано специальное квадратное окошко с задвижкой для стрельбы с колена. Год назад, стараниями Ивана Кувалды, командира свободненского отряда искателей, и его пасынка Виктора, на базе появилась сигнализация, — искатели протянули «сигналки» из лески через шахту лифта прямо в квартиру и теперь, если в здании или его окрестностях шарились упыри, на специально оборудованном на наблюдательном посту пульте глухо бренчали звоночки и подрагивали флажки.

     На фишке дежурил Ящер — на вид щуплый мужичок с обожжённым наполовину лицом, на котором был только один глаз, всегда внимательный и колкий. Он стоял у окна и смотрел вдаль на красневшие в лучах заката редкие руины, оставшиеся после чудовищной волны, пронёсшейся здесь в направлении города пятьдесят восемь лет назад.

     В любую минуту могли появиться товарищи, которых нужно было встретить, обеспечив, если понадобится, необходимое прикрытие, — мало ли какая тварь сейчас прячется там, внизу... За стенкой, на кухне, кашеварил Коля — одногодок Витькá, парень крепкий, с лицом, о котором можно было сказать: «не обезображено интеллектом». Но это была лишь видимость, — Коля, помимо того, что был начитан, ещё и стихи писал (о чём мало кто знал, так как парень стеснялся этого своего увлечения). Зато всякий в Свободном знал, что Николай может запросто вырубить с одного удара любого (ну, кроме, разве что, Кувалды). В комнате, занятой под кладовку, спали Олег — взрослый мужик, ровесник Кувалды, чья очередь дежурить была через час, и снайпер Вася по кличке Стрелок — обладатель единственной во всём Содружестве СВУ-АС — снайперской винтовки укороченной автоматической с сошками, калибра 7,62 миллиметра. В бывшей гостиной на старом диване расположились Кувалда и Витёк. Кувалда, нависая могучим торсом над придвинутым к дивану журнальным столиком, сосредоточенно чистил разобранный и аккуратно разложенный на промасленной тряпке АКС-74. Своё «Весло» (того же калибра 5,45, что и складной «Калаш» отчима, только с деревянным прикладом и цевьём) Витёк уже привёл в порядок и теперь листал найденную вчера книжку — фантастический роман Сергея Снегова «Люди как боги».

     Вчера, по пути в «Екатеринодар», который в кубанском Содружестве было принято называть «Краснодаром», и никак не иначе, их отряд нарвался на выродков. Шайка из девяти человек атаковала отряд в одном из мёртвых посёлков, действуя на удивление слаженно. Кувалда даже предположил, что некоторые из выродков когда-то давно были кем-то вроде искателей, пока не скурвились...

     Кубанцы выродков обычно не трогали, если те не нападали первыми, не пакостили и не были пойманы на людоедстве. Главными отличиями выродков для кубанских общинников были: неспособность жить в общине, нежелание ставить общественное выше личного, болезненный индивидуализм, единоличничество, скопидомство и просто запредельная половая распущенность. Кроме того, половина выродков были мутантами — имели лишние конечности, уродливые наросты на теле, встречались трёхглазые, а иногда даже двухголовые. Если такой урод рождался в общине, его топили сразу после рождения (в первые два десятилетия после Войны таких много рождалось, теперь меньше). Выродки часто сожительствовали с собственными детьми, не чурались педерастии, лесбиянства, «шведских семей», садизма и других извращений, вплоть до скотоложства. Большинство выродков были каннибалами, но встречались и такие, кто не опускались до такого, поэтому у кубанских искателей и было правило: выродка сторонись, не садись с ним за стол и вообще не прикасайся к нему, чтобы не запомоиться, а если точно знаешь, что выродок — людоед, тогда убей. Упырями же называли таких выродков, каких сторонились и сами выродки. Упырь — это окончательно опустившийся человек; часто это безумец или калека с мутациями, которого некому было утопить во младенчестве. Упыри обычно прятались от нормальных людей, но при численном превосходстве могли напасть и сотворить с жертвой страшное: изнасиловать, снять с живого кожу или расчленить; нанизать живого на кусок трубы и изжарить над огнём; подвесить и вскрыть вены, чтобы спустить кровь... — что угодно, что могло взбрести в их больные головы.

     ...Среди выродков, что напали на отряд Кувалды, было всего две бабы, весьма уродливые, и один пидор, по-видимому компенсировавший половой дисбаланс в шайке. С шайкой пришлось повозиться. Никто из отряда не пострадал (разве что Колю одна сука страшная за ногу укусила, несильно) но на то, чтобы перебить шайку, ушло время. Почти пять часов Кувалда с товарищами гоняли выродков по мёртвому посёлку, пока не истребили всех до последнего. Поэтому заночевать пришлось в посёлке. (Там, в одном из домов Витёк и разжился фантастической книжкой.) Так график движения отряда оказался скорректирован обстоятельствами, и на место встречи они пришли позже запланированного времени.

     А причина сбора была весьма необычная.

     Серёга Хмурый, искатель из Свободного, ходивший за каким-то делом в район Тихорецка вместе с махновцами, утром 21-го числа прилетел к Кувалде, весь в мыле, на своём «коне педальном» (так среди искателей было принято называть велосипеды, на которых они перемещались по Пустоши) и сообщил о замеченном им на трассе М-29 отряде, состоявшем сплошь из каких-то неместных лысых мужиков в одинаковой серой одежде.

     За лысыми установили наблюдение. Выяснилось, что лысые эти идут откуда-то из-под Ростова-на-Дону или даже дальше, и путь они держат не куда-нибудь, а в Краснодар.

     Но не интерес пришельцев к Краснодару, и даже не то, что эти лысые все одинаковые, как братья-близнецы (то, что это подразделение, слаженное по типу армейского, было понятно сразу), а их средство и способ передвижения привлёк интерес искателей. Передвигались те на... «паруснике». Сухопутном.

     Это было нечто среднее между трамваем и парусным кораблём. Стоявшее на широко расставленных в разные стороны авиационных шасси, по четыре с каждой стороны, «судно» передвигалось под самыми настоящими парусами! На носу «корабля» был установлен устрашающих размеров пулемёт на станке, который один из махновцев опознал как «Утёс» калибра 12,7 миллиметра. Количество лысых разведчики определили как: «не меньше тридцати рыл». Вооружены эти подозрительные гости были «автоматами, арбалетами, мечами и хрен знает чем ещё».

     Махновцы заметили их ещё 18-го числа днём. Двигались лысые в направлении Кропоткина и, если бы не вставший тогда на несколько дней штиль, числа 21-22-го могли бы быть уже в Краснодаре. Наблюдателям штиль оказался очень на руку... вернее, на ногу, — педали-то крутить отсутствие ветра не мешает, а вот чудо-техника лысых без ветра — что любой мёртвый довоенный транспорт, стоит на месте...

     На Сходе в Свободном решили послать товарищей в Октябрьский, Красный хутор и в Вольный. Махновцы уже были в курсе дела и обещали поставить в известность соседей. То, что эти лысые приедут со стороны Усть-Лаби́нска, было ясно как божий день, и потому под наблюдение решили взять именно это направление.

     Свои базы в Краснодаре имели не все поселения Содружества, потому некоторые помещения использовались совместно, — в этой квартире, помимо свободненских, останавливались ещё и махновцы (искатели из деревни Махновки), реже — товарищи из Октябрьского. Оставленное в кладовке барахло никто не трогал, — это закон. После себя обычно оставляли что-нибудь из еды: сало, крупу, сухари, — это традиция.

     Дом стоял на заросшем кустарником и утыканном ещё прошлогодними колючками пустыре, бывшем когда-то пригородным посёлком. После того как «Краснодарское море» — огромнейшее искусственное водохранилище — вышло из берегов, а точнее было выпущено из берегов при помощи одной из четырёх ударивших по Краснодару боеголовок, посёлок превратился сначала в болото, а после — в пустырь. Основная масса воды ушла расширяющимся клином на юг, лишь подтопив при этом Па́шковский, но встретившиеся здесь две взрывные волны (одна пришла со стороны аэропорта, другая со стороны разрушенной дамбы) превратили посёлок в сплошной пустырь с разбросанными по нему холмами из обломков зданий разной величины. От устоявших тогда при двойном ударе многоэтажек остались лишь редкие руины в один-два этажа высотой, две кирпичные пятиэтажки и этот вот девятиэтажный уродец, который даже спустя почти шестьдесят лет не собирался падать.

     Дочитав главу, Витёк отложил книжку и, посмотрев на Кувалду, спросил:

     — Как думаешь, дядь Вань, нахрена лысые сюда едут?

     Кувалда пожал плечами:

     — А хрен его знает... — Искатель начал собирать автомат. — Мы здесь чтобы узнать это наверняка. Чего гадать-то?

     — Ну, анализ типа...

     — Анализ... — усмехнулся Кувалда, пристраивая затворную раму на место. Он помолчал, собираясь с мыслями. — Ну, вот смотри... — произнёс он, подумав. — Воинское подразделение, одетое в форму, это — фактор номер раз. Вооружение — автоматы и пулемёты у всех... тридцать, а то и сорок стволов, не меньше... это — фактор номер два. Техника эта ихняя... Покажи мне колхоз, который подобную штуку, какую Хмурый описывает, сделать может! У нас в Содружестве таких нет. Хотя мы, Витя, лаптями щи не хлебаем... Это, значит — фактор номер три... — Кувалда накрутил на ствол дульный тормоз, потом оттянул затвор, придирчиво заглянул в коробку. Отпустил. Клац. По привычке отвёл ствол в сторону окна, нажал на спуск. Щёлк. — Значится, что мы имеем? — продолжил анализировать Кувалда. — Крупное поселение, с развитыми производственными мощностя́ми, с инженерáми, конструкторáми, с армией, заинтересовалось чем-то, что есть здесь, у нас, на Кубани, на нашей земле. Что это может быть такое интересное? Довоенная техника? Возможно. Но какая техника? Строительная? Не думаю, что кто-то станет тащить за сотни километров какой-нибудь кран или бульдозер. Самолёт? Нахер кому сегодня нужен самолёт!.. Да и, опять же, можно всё найти рядом, а не переться за сотни километров. Что ещё? Станки с какого-нибудь завода уникального? Это да. Могут понадобиться. И за ними можно и за тысячу километров сгонять. Но вот только не было здесь до Войны уникальных производств, Витя. Не было. Все уникальные производства попилили и продали ещё в девяностые... Оружие они ищут, Витя.

     — Хм... в Краснодаре-то? — с сомнением посмотрел на Кувалду Витёк.

     — Сам Краснодар им может и без надобности. Может им поблизости надо?

     — Но ведь тут нихрена нет, — возразил Витёк. — Были бы тут военные склады, мы бы их давно нашли и вынесли... Даже не мы, а ещё первые искатели...

     — А вот это мы скоро и узнаем, Витя, — произнёс Кувалда.

     Пока они анализировали, по квартире распространился ароматный запах пшёнки с мясом. Запах усилился, когда в комнате появился сам кашевар.

     — Товарищи аналитики! — обратился кашевар с порога к Кувалде и Витькý. Ему на кухне были слышны анализирования командира. — Товарищ Ящер! — добавил он, обращаясь к дежурному, не проронившему за время разговора ни слова. — Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста!

     — Ну что, пошли, пожуём! — Кувалда встал с дивана и направился на кухню. Выйдя в прихожку, постучал увесистым кулаком в дверь, из-за которой раздавался размеренный храп. — Эй, пожарные! Подъём! А-то мясо всё сожрем, вам не достанется!

     Там же, тремя часами позже

     Заступивший час назад Олег сидел на стуле у окна и смотрел в ночь. Луна освещала своим бледным светом Пустошь с торчавшими метрах в трёхстах впереди «близнецами» пятиэтажками. Условный знак: три коротких — одна длинная вспышка фонаря со стороны «близнецов» Олег заметил сразу.

     — Эй, командир! — позвал он.

     Дверь спальной комнаты открылась через несколько секунд.

     — Что там? Идут? — спросил Кувалда.

     — Да, маякнули как положено.

     — Витя, Коля! — Кувалда обернулся назад, где дрыхли эти двое. — Собирайтесь! Пойдём махновцев встречать.