Кара. Высшее волшебное училище

Пар было много. Там были не только незнакомцы, но и трое моих одноклассников. Они находятся на месте, а значит, что я там забыла?

Даны не видно. Ну и замечательно! С одной стороны хотелось, чтобы моё колдовство обошла судьба этих двоих заколдованных стороной, а с другой — неплохо лишний раз увериться в своих силах.

"Если хочешь поделиться своей энергией — иди, — заметил мои сомнения невидимый зритель. — А так там присутствуют только пары, собирающиеся вступить в союз".

И тут действо за окном заставило открыть рот. Просто жрец скинул с себя шкуру, позволяя увидеть себя в чём мать родила. Я смутилась и почти закрыла глаза ладошками, когда увидела, что и молодые люди один за другим повторяют его движения, сбрасывая чёрные плащи, под которыми ничего нет. Мамочки!

"Э, что они делают?" — не смогла промолчать.

"Тс... Почти началась моя любимая часть!"

Я закрыла глаза, стараясь не смущаться ещё больше, а ещё не дать смотреть этому извращенцу. Только забыла, что он обосновался у меня на шее. А когда вспомнила, осторожно спросила:

"Что там?" — любопытство взяло верх.

"Пока ничего нового. А планируются танцы вокруг костра, произнесение клятв, перевязанные рушником запястья новоиспечённых супругов, прыгание через костёр и заселение в новое жилище, дабы разделить совместное ложе... Но на сладкое..." — он шептал это в голове, будто делился тайной.

"Что?"

"Милование прямо здесь, у жертвенного огня самых смелых".

Этого действа дожидаться не стала. С меня хватит!

"А я бы хотел остаться здесь с тобой, рядом с огнём и миловаться до самого утра... Я однажды видел... Это так необычно..." — прошептал его голос в моей голове..

"Тогда забудь про женитьбу вообще!"

"Давай сюда вернёмся, когда все разойдутся...Вдруг в этот раз тоже повезёт и такую пару увидим..." — прозвучало похотливое предложение.

А я только побежала подальше отсюда, в сторону площади. Уж лучше идти праздновать сбор урожая со всеми!

Интересно, а сколько ещё вольных или невольных зрителей у училищных свадеб?

И вообще, как-то это неправильно раздеваться перед посторонними. Одно дело перед супругом, и совсем другое — перед чужими людьми. Даже жрецом или другими парами.

"Мири, всё дело в принятии человеком в первую очередь себя," — истолковал он мои действия по-своему.

"При чём тут я и оголение перед посторонними?"

"Первое — это один из способов пробуждения дара на волне противоречивых или сильных чувств, особенно для выросших в строгих порядках девушек. Второе — принятие божественных конов* природы".

"С даром понятно, а при чём здесь божественные коны?"

"Ты должна понять, что природа создала тебя красивой в том виде, который для тебя наилучший. Цвет волос, глаз, кожи, форма тела — всё это прекрасно и самое лучшее для тебя. Тебе нет смысла перекрашивать цвет своих волос, завивать волосы, если они прямые, или наоборот выпрямлять курчавые, менять форму груди или губ. Ты — лучшая!"

"Да, но это ведь личина... На обряде принимаешь не себя, а получается, свою личину".

"Ну так тем более, чего смущаться? Если это не ты... Все увидят не тебя, а личину..."

"Но люди чужие!.. Да и тело у меня моё!"

"Да, я заметил. Поскольку с личиной проще, то и условия усложняются. Вообще, во многих обрядах нельзя использовать то, что не создано природой как часть твоего тела. То есть, нужно быть в чём мать родила. И многие обряды проводятся именно не в одиночку, а общностью людей, объединённых общей целью. К тому же, никто не заставляет тебя оголяться, если не можешь. Да и наверняка всех участников предупредили про раздевание. Поэтому не можешь — уходишь до клятв. Оголение происходит до заключения союза".

"Ты сказал, что нельзя использовать части не своего тела. Но ведь личина — не твоё тело. И не его часть..."

"Личина полностью сливается с тобой. Ты ж сама заметила, что волосы укоротились. Рука — это твоя рука, хотя облик её может быть иной. Нос твой, глаза, губы, рот... Просто искажается восприятие других людей тебя настоящей. Они видят тебя иной".

"Я себя в зеркале тоже вижу Мирикой".

"Да, но ты начинаешь принимать себя ею. Знаешь, это сложно. Оголиться при посторонних — тьфу, а вот принять себя гораздо сложнее," — пояснил Дамир. Ладно, потом подумаю над его словами.

"Выходит, что ты выйти замуж не сможешь, если не снимешь чёрный балахон!"

"Право выбора никто не отменял!"

"Но это нечестно! При чём тут будущий супруг и остальные зрители? Выбора, выходит, нет!"

"Есть. Но каждый наш поступок несёт последствия. И это касается не только волшбы. Если сделаешь — ты изменишься, иначе станешь смотреть на всё, но не сделав, ты тоже платишь свою цену, уже другую, загоняя себя в ещё большие страхи, боязнь выйти замуж и прочее".

"И что же, прямо все соглашаются?"

"Не все".

"Значит, они замуж выйти не могут?"

"Могут в городе, если окончат училище, но..."

"Что ещё?.."

"Есть обряды нагишом. Чтобы окончить училище хвостов быть не должно. Они, правда, не прилюдные, а уединённые, но каждый учащийся должен пройти те или иные, в зависимости от дара".

"Ага, как на свадьбе сегодняшней. Сколько ещё было зрителей? Я так понимаю, ты — частый гость, мастер подглядывания," — я хотела хоть немного, но задеть его.

"На самом деле мне не интересны голые люди".

"Так я и поверила".

"Я частенько бывал у дядюшки в детстве. В том числе и на обрядах присутствовал. Да и общественные бани в той части города в порядке вещей, которые мы посещали всей семьёй. Причём, они совместные..."

"Поэтому я никогда не ходила туда".

"Мири, в баню ходят, чтобы помыться, хвори выгнать, отдохнуть, а не миловаться. К тому же ты ведь знаешь, что в той части города такое вообще запрещено".

Я не знала. Но там даже прилюдно оголиться считалось позором, кроме бань да водоёмов. Но все люди разные, некоторые девушки купались в нижних сорочках.

"Поэтому ты сегодня не удержался и..." — вспомнила его проступок.

"Ты была одета".

"А ты меня раздел!"

"Моя мстительная колдунья! Так, родная, мы идём с тобой в баню. И посмотришь, что мне всё равно, какое женское тело передо мной".

"Не пойду!" — упёрлась я.

"Позже поговорим," — не сдался он.

"Тогда зачем ты подглядывал?!" — поймала я его на вранье.

"Красив обряд принятия дара и супруга".

"Ну, допустим ты подглядываешь, чтобы посмотреть на обряд, а остальные зрители?"

"Остальные не знают, что там происходит, кроме высшего руководства, одобряющего сие действо. Я просто защиту взломал, поэтому ты смогла посмотреть".

Я насупилась, но продолжать разговор не стала. Вспомнила, что говорили о невозможности пожениться, если не снимешь плащ.

"Но ведь есть выход!" — я увидела решение.

"Какой?" — спросил Дамир заинтересованно.

"Жить вместе, не женясь".

Он хмыкнул.

"Есть. Но, насколько мне известно, для девушки свадьба имеет большее значение, чем для мужчины. И неужели не оголяться стоит того, чтобы всю жизнь не оканчивать училище и не выходить замуж?"

Вечно он всё передёргивает.

Но тут я услышала всхлипы и остановилась. Они раздавались из-под лестницы, расположенной у парадного входа.

Под ступенями, забившись в самый угол нашлась моя одноклассница Даша, собиравшаяся выйти сегодня замуж за молодого человека с пятого курса. Я её ведь видела там, среди других. И когда успела прошмыгнуть мимо?

— Даша? — окликнула я.

— Мирика... — она подняла заплаканное лицо и принялась вытирать слёзы. А я ощутила, как наполняюсь силой. Сегодня прямо день отрицательных чувств. Мой день!

— А чего ты не на свадьбе?

Она вновь всхлипнула.

— Это ужас! — прошептала она.

— Прямо совсем-совсем?

— Нам выдали плащи, предупредили, что под них ничего надевать нельзя и сказали готовиться к тому, что перед началом обряда придётся плащи снять. Но... Но... Я не смогла. Я думала, что мы одни будем, пусть и не сразу... Ты не понимаешь, там много пар... И перед всеми ними надо обнажиться! Я и перед будущим мужем робею... Он предлагал потренироваться, а я не смогла... А тут перед всеми... — она бы разрыдалась, если бы я не вытянула отрицательные чувства. А так просто замерла, не зная, что добавить. А может, прислушивалась к себе.

Я её понимала.

— А ты меняла себе внешность? — спросила как бы между делом.

— Меняла.

— А жених знает твою настоящую?

— Знает. Мы ж знакомы много лет. Соседями раньше были, пока он учиться не ушёл.

— Тогда что тебя смущает?

Девушка задумалась. От былых переживаний и следа не осталось.

— Скорее, что это не я, примет ли он меня такой? Я ведь усовершенствовала свою личину. Сделала более красивой, фигуристой. Или он наоборот, соблазнится именно на неё.

Я взглянула на Дашу новым взглядом. Тёмно-русая коса, синие глаза, большая грудь, тонкий стан.

"Скажи ей вот что, — подал мысленный голос мой мужчина. — Если она любит, то должна видеть только Его. Всё остальное не важно. Есть только ты, твои чувства, твои мысли и Он".

А я вдруг увидела, как мы с Дамиром стоим в чём мать родила по обоим сторонам костра, не видя никого и ничего вокруг, и делаем шаг навстречу друг другу, прямо в огонь. Нас охватывает голубое свечение, защищая от языков пламени, и мы сливаемся в одно целое. Не просто увидела, но и почувствовала жар костра, и единение двух сердец.

— Благодарю, — вырвала своими словами меня из видения Даша. — Я поняла.

И она побежала куда-то. А я ведь слова Дамира ей не передала.

А я прислонилась к стене. Что это только что было? Сердце билось часто-часто, а ещё ощущение, как в том сне, когда я сливалась с туманом. Тело горит, и сладостная мука охватывает его.

"Мири, ты себя хорошо чувствуешь?" — заволновалось моё ожерелье.

Я съехала по стеночке вниз, пряча от смущения лицо за коленями.

"Мири!"

Пришлось вставать и идти в нужник, умываться, стараясь унять дрожь, а то ведь опять начну сосать из него отрицательные чувства. А насколько безопасно это — пока не изучено.

"Мири... Чёрт! Как тебя, зовут на самом деле?" — голос Дамира выражал тревогу.

"Не ругайся!"

"Чертовщина какая-то!" — продолжил ругаться он.

"Это ж по твоей части вся чертовщина," — возразила ему. Ну а что, чертовщина — то, что за чертой восприятия. В том числе, в ином мире, в Нави.

"Может скажешь, почему у тебя резко участилось сердцебиение, а тело бросило в жар".

"Неа, не скажу," — прямо датчик какой-то.

"Тогда скажи своё настоящее имя".

"Мирика! Это имя стёрло предыдущие мои клятвы, а значит, оно самое, что ни на есть настоящее," — я его дразнила, успокаиваясь. Но, дойдя до нужника, всё же умылась. Но проснулись другие желания, которые я не могла осуществить в присутствии этого несносного ожерелья.

"Дамир, мне надо отлучиться... Я могу тебя снять с себя?.."

"Нет!"

"Дамир!"

"Ладно, подожду снаружи!"

И он вновь обернулся туманом. В зеркале отражались раскрасневшаяся я и обнимающий меня туманный силуэт. Потом туман чмокнул раскрасневшуюся темноволосую девушку в щёчку, и метнулся к щели между полом и дверью. Я улыбнулась и пошла делать дела.

А когда вышла из нужника, вокруг всё инеем покрылось. И холод собачий! Даже поёжилась. Дамир на окне сидит и что-то насвистывает.

— Это что такое? — спросила у него.

— Да так... Кое-кто мимо проходил.

— Кто? — решила разузнать. Неужто Дана?

— Несостоявшийся жених.

— Погоди? Как несостоявшийся?

— С пятого курса. Он на первокурснице собрался жениться, а она сбежала...

— Тогда надо его вернуть. Ведь Даша побежала обратно на обряд...

— Да? — но Дамир оставался равнодушен.

— Как ты можешь?! — вспыхнула я. — Ты же видел, она побежала обратно...

— Ну, во-первых, мы не знаем, куда она побежала. А во-вторых, сами разберутся.

И не успела я глазом моргнуть, как Дамир исчез. Куда? Мы не закончили разговор!

Но вдруг ощутила, как что-то легло на грудь. Потрогала. Ожерелье.

А позади меня раздался стук каблучков.

Я обернулась. Мне навстречу в чёрном плаще летела Дана. И хоть рыжие волосы ярким пятном выделялись, но почему-то я видела другую девушку с белыми волосами, а плащ развивался будто чёрные крылья.

— Где он? — не доходя до меня шагов двадцать, крикнула она.

— Кто? Жених? Судя по всему, ушёл в том направлении... — я указала на инеевые стены, ведущие на выход.

Дана пробежала мимо. И веяло от неё хворью и холодом. Может, я ошиблась, и жених, ей под стать, морозной силой обладает?

Ладно, сами разберутся!

И я, сообразив, в каком направлении идти, чтобы выйти к парадному выходу, направилась быстрым шагом в противоположную от Даны сторону.

Уже почти коснувшись дверь, услышала разъярённый вопль.

Мамочки!

По ногам пробежался холодок, и я стремглав выскочила наружу, сливаясь с толпой.

На дворе стояла жара, а может, всё познаётся в сравнении, а в здании холод. Мне только простудиться и не хватает.

Дамир молчал, если он вообще был на мне.

Потрогала ожерелье. Обычное такое из деревянных красных бусин.

Вклиниться в хоровод не составило труда, но вот поддаться общему настроению не получалось. Мысли возвращались к Дане. Точно ли она Изольда? Изольда — блондинка с карими глазами, но... Та девушка, которую я видела с чёрными крыльями была с голубыми ледяными глазами, а волосы белые, как снег.

Попыталась смахнуть наваждение, попыталась услышать хороводное пение, но никак не удавалось. Всё в чёрно-белых тонах, словно сумерки на дворе, лишь моё платье яркое, цветное. И тишина. Лишь моё дыхание да сердцебиение в ушах стоит.

"Дамир..." — воззвала к своему мужчине.

"Ты в пузыре. Ледышка до тебя добралась".

"Сделай хоть что-то!.." — а в голосе уже мелькает отчаяние.

"Крепко держись за тех людей в хороводе. Увидь пузырь, границу, где меняется восприятие".

Границу заметила, ведь внутри пузыря цветное всё было. Руки из расслабленных превратились в крепко-сжатые и их начинало уже сводить.

"А теперь представь, что ты и другие участники — нитка в ожерелье. А этот пузырь — бусина. И нитка может свободно двигаться и проскочить эту бусину".

"Да, но не получится ли, что другие попадут в ловушку?"

Дамир молчал.

"Дамир!"

"Если я вмешаюсь, то подвергну тебя опасности, тем самым сообщу ей, что нахожусь с тобой. Хотя ты уже ей подвергаешься..."

И пузырь стал наполнять туман и разъедать его края. Ворвавшиеся звуки оглушили, но туман продолжил расползаться в разные стороны, поглощая всех, кто был в хороводе, и вот уже стихли песни, а кое-кто даже завизжал. А я успокоилась, что Дамир в беде не оставил, и сделала вдох, впитывая с

в себя людские страхи, чтобы люди не поддавались панике, чтобы не разомкнули руки.

Надо не просто поглотить их переживания, над чем-то отвлечь. Для этого хорошо подойдёт песня. Вот только все слова разом из головы вылетели.

Собравшись с духом, я закрыла глаза, сделала вдох поглубже и завела песню, льющуюся из души, выражая благодарность нашей кормилице земле-Матушке.