Возвращение в рай

Большой души человек, — заметил Сергей.

Воистину, он святой, — перекрестился Леней, — Награди его боже, за его доброту.

Друзья! — Джон в волнении схватил их за руки, — Но они, все-таки, живы! Мы же не дадим им погибнуть на каторге? — И он с надеждой посмотрел на Ленея.

Не знаю, Джон, что можно сделать, — ответил тот, но, увидев, какое разочарование отразилось на лице друга, поспешил добавить,

Но мы их спасем, даю тебе слово.

Вот теперь я слышу прежнего Ленея, — обрадовался Джон, — И уверен, что ты что-нибудь придумаешь. А уж, когда ты придумаешь, то мы, впятером, горы свернем.

Удивительное дело, только что, Джон был на грани отчаяния, а теперь, он снова стал весел и беззаботен. Так на него подействовали слова друга, которому он полностью доверял. Словно подтверждая правильность его взглядов, судьба тут же пошла Ленею на встречу. На этот раз, судьба выступила в лице Михаила, который попросил внимания и скромно сообщил, что он имеет свободный доступ на рудник, как главный механик Ордена, с целью, наблюдать за состоянием оборудования.

Сергей уже устал удивляться скорости, с которой в голову Ленею приходили очередные идеи.

"Хотел бы я посмотреть на наших умников, ученых", — подумал он, — "Что бы они сказали, по поводу того, что человек средних веков соображает быстрее, чем их современник и, положа руку на сердце, не самый тупой, из наших сограждан"?

Сказано это было к тому, что едва Михаил закончил свою речь, как глаза Ленея уже засветились от идеи, пришедшей ему в голову.

А скажи-ка, Михаил, — устремил он свой взгляд на главного механика, — Ведь ты, наверняка, можешь не только сам проверять исправность механизмов, но и провести туда своего помощника, талантливого изобретателя, для установки новых механизмов, для добычи руды. Не так ли?

Представить его, как своего ученика, я могу, — с сомнением проговорил Михаил, — Но ведь нужно этому званию соответствовать. А ну, как кто-нибудь начнет его расспрашивать о механизмах? Сразу же и поймут, что он не механик.

Не волнуйся, Михаил, — успокоил его Леней, — Если бы ты знал, какой это механик, то на коленях бы умолял его работать с тобой. Думаю, на всей земле не найдется второго такого. Так что радуйся, что сможешь у него чему-нибудь научиться.

Он подмигнул Сергею,

Ну, как, поработаешь на благо местной науки?

Придется, — согласился Сергей. — Я хоть и не Евгений, но чему-то в школе меня учили.

Ну и славно, — Леней довольно потирал руки, — Только "легенду" тебе нужно другую придумать. Скажем, ты Сергей, из Светославля, в юности ушел с купцами в Террополь. Ваш корабль захватили пираты, которые продали тебя в Ливандию. Там ты работал у большого ученого и изобретателя. У него и обучился премудрым наукам. Детали биографии обдумайте с Михаилом и Джоном. А вот когда ты попадешь на рудник и на месте осмотришься, то тогда мы и обсудим план освобождения наших товарищей.

Друзья еще немного поспорили, не слишком ли рискованно, вот так лезть в самое логово зверя, учитывая, что Сергей, человек здесь новый и к таким переделкам непривычный, но всем уже было ясно, что лучше плана придумать невозможно. На том и порешили. За разговорами они и не заметили, что время уже за полночь. Наконец Леней спохватился и объявил, что пора и честь знать. В просторном доме места хватило всем. Не часто, в последнее время, друзьям удавалось понежиться на пуховых перинах и под одеялами, так что они не замедлили воспользоваться этой возможностью. Но наутро, чуть свет, все уже были на ногах. Сытный завтрак, короткие сборы, и отряд, сопровождавший Михаила, выехал в направлении Черного рудника.

Надо отдать должное Михаилу. Уже через несколько дней, после этого разговора, Сергей был назначен на рудник механиком. В его обязанности входило обслуживание примитивного подъемника, состоящего из замкнутой кольцевой цепи, с прицепляемыми к ней на крючьях ведрами, в которых и поднимали наверх из котлована руду, а также тележек. На этом и заканчивалась вся механизация трудового процесса. Заключенные спускались на дно котлована, кайлом вырубали руду, складывали ее в тележки и доставляли к нижнему краю транспортера. Далее, в ведрах, руда поднималась наверх, где ссыпалась в кучу, откуда уже отвозилась на плавильные печи. Поскольку его новые обязанности были необременительны, у Сергея оставалось много времени для того, чтобы наблюдать за жизнью заключенных и планировать их побег.

Поначалу отношение к нему надзирателей было настороженным. Все-таки они чувствовали в нем чужака. Пришлось ему искать пути для установления с местными аборигенами более тесных отношений. И после двух-трех совместных попоек, во время которых он, якобы в усмерть пьяный, пуская слюни, изливал душу своим собутыльникам, признаваясь в любви к крестовому делу, похоже, отношение к нему, со стороны других надзирателей улучшилось. Но настоящее признание его за своего и, одновременно, преклонение перед его талантом изобретателя и ученого, произошло после того, как Сергей "изобрел" для местной публики игральные кости. Не зная, чем закончится его эпопея в этом мире, уже можно было сказать, что свой след на Антурии Белоглазов оставил. А дело было так. Как-то раз, наблюдая, как верзила Хамур, в течении двух часов подряд , играл с толстяком Мероном на деньги, в игру, которая сводилась к тому, чтобы отгадать , в какой руке один из них запрятал монету, Сергей не выдержал и взорвался.

Какого черта? — заорал он, — Если уж вы хотите играть на деньги, то хотя бы играйте в, какую-нибудь, нормальную игру. Ну, нельзя же так! Как дети, ей богу.

На тупых физиономиях охранников отразилось недоумение.

Послушай, — промолвил Мерон, устремив на механика тусклый взгляд своих поросячьих глаз, — Я что-то не понял, ты что-то имеешь против того, что мы играем на деньги? — И он стиснул свои здоровые кулаки.

Нет, что вы, — поспешил исправиться Сергей, в планы которого не входило ссориться с охранниками, — Я просто говорил, что если вам нравится это делать, то можно было бы придумать игру и поинтересней.

Вот и придумай, — рявкнул Хамур. — А что касается нас, то нам и эта нравится, — и оба приятеля захохотали.

Но, к удивлению этих господ, а также и многих других, бывших свидетелями этого случая, на следующий вечер Сергей пришел в кабак, где и проводили почти все свое свободное время местные работники и выложил на стол перед удивленными посетителями два костяных кубика, на каждой грани которых были выдавлены и закрашены точки: от одной, до шести.

Что это такое? — Спросил его Хамур, вертя в руках и рассматривая кубик.

Это и есть игра, которую ты просил меня придумать, — ответил Сергей, не моргнув глазом, приписав себе это изобретение.

И увидев недоумение, отразившееся на лицах посетителей данного заведения, тут же, в течение нескольких минут, провел показательный сеанс и обучение нескольких желающих игре в кости, во время которого, проиграл им десять медных монет. Невозможно передать словами успех, который имела эта новая игра у местных аборигенов, а точнее, у худшей их части. Вся охрана рудника, казалось, сошла с ума. Кости изготовлялись вручную из всевозможных подручных материалов. С той поры, куда бы Сергей не пришел, везде он слышал стук бросаемых костей, и видел солдат, самозабвенно предававшихся новой азартной игре. Слава, обрушившаяся на Белоглазова, вполне могла бы поспорить со славой самого Олега. И если его пока еще не возвели в ранг святых, то можно было не сомневаться, что после смерти, этот сан ему будет обеспечен. Словом, нужно признаться, что Сергей внес свой немалый вклад в дело морального разложения обитателей этого мира. Но, тем не менее, у этого печального события была и своя светлая сторона: с этих пор, Белоглазов был своим у всей охраны рудника. Авторитет его вырос неимоверно, и доверие к нему было полное. А это как раз то, что было необходимо для проведения операции, ради которой он сюда и прибыл.

Прошел месяц с тех пор, как Сергей устроился на рудник механиком, и надо сказать, что эти дни наложили на него такой отпечаток, как ничто в прежней жизни. Много раз за это время он приходил к мысли, что взвалил на свои плечи непосильный груз. Оказывается легко все планировать, сидя в уютном кресле, где-нибудь, в центре управления и потягивая из фужера ароматный найран и совсем другое дело, вот так, с головой окунуться в атмосферу зла, грязи и насилия. Оказывается страдания других людей не проходят стороной и ранят твою душу, оставляя на ней кровавые рубцы, если ты, конечно, не совсем зверь, и если у тебя еще осталась душа.

Порою, глядя на охранников в этом адском учреждении, Сергей сомневался, люди ли они? И все больше склонялся к мысли, что нет, не люди. Не может быть у людей такой жестокости к другим людям. Даже хуже того, не жестокости, а равнодушия и презрения, да еще желания поглумиться над арестантами. Сергей постепенно приходил к мысли, что разница между людьми и нелюдями лежит не в области расовых или даже видовых различий, а именно в этом: есть у тебя душа или нет? Ведь и он, и Леней, и Джон с Жульеном; все они отличаются друг от друга даже как виды(а отличаются ли, кстати?), но тем не менее, все они люди, и положа руку на сердце, Сергей готов был признать, что его новые друзья для него значат гораздо больше, чем те, которых он оставил на Арисе, своей родной планете. Каждый раз, когда ему казалось, что его психика больше не сможет выдержать этих запредельных, для человека с Арисы, нагрузок, он вспоминал лица своих новых товарищей, сжимал зубы, терпел и продолжал работать. Кроме того, начиная ненавидеть одних, он не мог не проникнуться состраданием к другим, тем, кто находился за решеткой. К тому же, кроме сострадания, Сергей испытывал к этим узникам чувство невольного уважения. Не смотря на нечеловеческие условия жизни: холодные, грязные казематы, в которых заключенных на ночь приковывали цепями к вделанным в стену металлическим кольцам, скудную пищу, постоянные побои и унижения, а также изнурительный физический труд, эти люди сохранили чувство собственного достоинства. Более того, чувствовалось, что они поддерживали друг друга и соблюдали дисциплину. Правда, год, который они провели здесь, на руднике, не мог не сказаться на их здоровье. Все они стали худыми, как мощи. Щеки их ввалились, а глаза сверкали на черных испачканных лицах, как угли в золе костра. Было видно, что долго им не продержаться, а значит, нужно было спешить.

В этот выходной Сергей отправился в город. Вместе с тремя охранниками с рудника, получившими увольнительную, он забрался в тесную повозку, запряженную парой лошадей. По будням, те же лошади, но запряженные в телегу, привозили на рудник продовольствие. Они же доставляли и почту.

У всех отпускников настроение с утра было приподнятое. Что ни говори, а перспектива вырваться в город, зайти в кабак, выпить там вина, потанцевать с красоткой, а возможно и провести с ней ночь, была гораздо приятней, чем стоять ту же ночь на посту и охранять заключенных, как будто с ними что-то может случиться? Словом, таких дней, а их было не более двух в месяц, солдаты ждали с нетерпением. Потому-то с лиц этих доблестных стражей не сходила улыбка, и всю дорогу до города они обсуждали, в какой кабачок надо наведаться первым делом, а какой оставить на потом. Сергей скромно сидел в углу фургона, думая о своем и не участвуя в общей беседе, поэтому не сразу сообразил, что к нему обращаются. Да не просто обращаются, длинный, худой как палка охранник Сирел толкал его локтем в бок, ожидая ответа на вопрос, который Сергей пропустил мимо ушей.

Извини, не расслышал вопроса, — сказал Сергей в ответ на его вопросительный взгляд.

Да ты в мечтах уже наверно раздевал какую-то красотку? — скабрезно усмехнулся Сирел, а остальные охранники дружно заржали.

А вот и не угадал, — усмехнулся Сергей, — Красоткой я займусь в свое время, а сейчас я обдумываю сюрприз, который готовлю ребятам с рудника.

Ну-ка, что за сюрприз? Не томи, — заинтересовались его попутчики. По их загоревшимся глазам, было видно, что от изобретателя "костей" они ждали чего-то необычного.

Сюрприз должен быть сюрпризом, — таинственно проговорил Сергей, — Могу только сообщить, что он будет приятным. А теперь, извините, мы, кажется, подъезжаем.

В самом деле, повозка сделала очередной поворот на узкой, извилистой дороге, и впереди показалась городская стена, из-за которой виднелись крыши городских строений, а спустя несколько минут, копыта лошадей уже стучали по булыжной мостовой, проезжая сторожевые ворота. И возницу и охранников городская стража хорошо знала, поэтому в город их пустили без всякого досмотра. Здесь Сергей расстался со своими попутчиками, и все они отправились по своим делам: охранники, в ближайший кабак, спеша выполнить свою увеселительную программу, а Сергей на тихую улочку, в небольшой уютный дом, где его ожидали друзья.

Дом этот был снят для временного проживания Ленеем, представившимся хозяевам, как младший сын знатного рода из Бергундии. Такая маскировка хоть и имела свои преимущества: так как младший сын в роду, как правило, обделенный наследством, частенько отправлялся в путешествия на поиски удачи и приключений; но имела также и недостатки: сыновья знатного рода, как правило, по прибытии в новый город, наносили визиты в дома местной знати, из простой вежливости и в надежде на благосклонность правящих особ. Поэтому столь долгое затворничество, а Леней с товарищами уже третий месяц находились в этом городе и сторонились общества, могло быть воспринято, как пренебрежение местным дворянством, или просто показаться подозрительным. В любом случае, пора было менять место дислокации. Именно такие мысли волновали Ленея в тот момент, когда в дверь постучали условным стуком, и на пороге появился Сергей, собственной персоной. Церемонно раскланявшись на пороге дома, Сергей вошел в прихожую, подождал, пока за ним закроется дверь и, уже потом, бросился в объятия друга.

Вот еще одна странность, происшедшая с ним в этом мире: никогда прежде, у себя на Арисе, он и не подумал бы так выражать свои чувства. Да и если вспомнить, какие там были чувства? Они были, как бы, пригашены. Он ведь прожил большую часть своей жизни, по существу, не зная ни любви, ни дружбы, ни ненависти. Конечно, у него были, как он думал раньше, друзья, но теперь он понимал: "Ну, какие это друзья? Разве кто-нибудь из них, не задумываясь, отдаст за него свою жизнь? Да брось ты, не то, что жизнь, иной из них не пожелает ради тебя испытать малейшее неудобство".

А тут, в каждом из своих новых друзей Сергей был уверен больше, чем в себе. Еще вопрос, не струсит ли он сам, когда начнется настоящее дело? Впрочем, в глубине души Сергей чувствовал, что не струсит. Теперь не струсит. И еще он понимал, что за время, проведенное на Антурии, он стал другим человеком, а может быть, просто стал человеком. Оказывается, для этого надо хлебнуть горя и лишений. Для того, чтобы очиститься, надо пройти сквозь огонь и омыться кровью. Зато теперь он понял, что такое настоящая дружба и настоящая ненависть. Любви он еще не встретил, это так, но теперь он и к ней готов.