Скрепы нового мира (Анизотропное шоссе, Iii)

\

*Данная версия очень близка к реальной истории. Когда в начале 1933 г. выяснилось, что оформление выездных дел на местах (из-за противодействия отделов ОГПУ) затягивается, последовал строгий циркуляр из ИНО ОГПУ, дела на лиц, эмигрирующих за валюту, рассматривать в течение 15 дней, а все письменные запросы центра исполнять в течение 48 часов.\

\

**К концу 30-х вопросы выезда из СССР действительно решались на уровне обкомов ВКП(б).\

* * *

Отдых на полном пансионе за счет трудового народа — товар остродефицитный. За него аки львы дерутся всесильные наркоматы. Ради лишней квоты профкомы заводов и фабрик готовы подписать родные трудовые коллективы на повышенный промфинплан. Однако максимальный профит все равно получает цеховой треугольник. Треть положена передовикам от станка,* это святое. Треть — конторским специалистам по вылизыванию анусов. Пути "жалких остатков" поистине неисповедимы. Мне путевка обошлась в пять рублей, плюс какие-то копейки в электрозаводскую кассу. Цинично, зато теперь я точно знаю, что погубило социализм: мелочная, бытовая коррупция. Зимой брали по-простому, хлебом. С возвращением нэповского благосостояния в ход пошли папиросы и шоколад; особо прогрессивные секретарши требуют серебро.

Доставка в санаторий обставлена с особым шиком. Два раза в день с Тверской, от здания Моссовета, отправляется новенький Lancia Omicron**. Большевики по весне как-то хитро извернулись, взяли у фашистов в лизинг аж несколько тысяч автобусов — на радость столичного и питерского пролетариата. Очень правильно и своевременно, "овес нынче дорог", а прорваться через толпу в трамвай стало сложно даже мне.

До Валуево не близко, скоро час как мы тащимся по разбитой гравийке через пристоличные деревеньки. Но мне в радость сытое урчание мотора, ветер и солнце сквозь открытые окна. Если закрыть глаза, все совсем как когда-то, в сказочно прекрасном 21 веке. Заткнуть бы еще распушившего за моей спиной хвост павлина-экономиста, решившего просветить сослужебницу по части новейшей геополитики. Хотя, признаться, я бы и сам не отказался просветить такую девушку в чем-нибудь интересном. Русая коса с руку толщиной через плечо, анимешные голубые глаза на картинном лице, щедро налитые молодой силой бедра и грудь. Слишком мощный типаж для меня прежнего, сейчас, после пятилетнего вкусового дрейфа, кажется вполне подходящим... как минимум для флирта.

В попытке выкинуть из памяти "случайно" расстегнувшуюся пуговицу блузки, я прислушался к разговору:

— Новая система клиринговых расчетов между Советским Союзом и Турцией выгодна обоим странам, — настойчиво втирает чепуху в симпатичные розовые ушки экономист. — У нас превосходный рынок сбыта для их сельхозпродуктов и хлопка, туркам нужен наш керосин, металл, зерно и пиломатериалы.

Девушка в ответ загадочно улыбается, складывая сердечком пухлые темно-алые губы,

подозреваю, международная торговля — последнее, что ее интересует в жизни. Увы, политически подкованному донжуану невдомек ее чувства. Вместо того, чтоб приобнять, да по-простецки пожулькать на ухабах бюст коллеги, он усердствует в пересказе передовиц:

— Поэтому Оттоманский банк предоставили советским импортерам уникальный кредит с плавающей суммой в турецкой валюте для оплаты импорта их товаров, причем соответствующая сумма в рублях по государственному курсу автоматически депонируется в нашем Внешторгбанке под будущие нужды их импортеров...

В будущую эпоху завязанного на доллар глобализма героизм советских торгпредов может показаться смешным. Здесь — все серьезно. Рубль не конвертируется, новая турецкая лира тоже; валюты и золота нет ни у тех, ни у других. Турцию обдирают как липку по долгам султана, СССР вбил все резервы в глупый недострой большого скачка. Сторговать условия и курсы в таких условиях, да еще, судя по месту депонирования, в свою пользу — дорого стоит.

Случилось ли подобное в старом мире? Ведь где-то я точно читал про что-то похожее. Не в "Правде", а в смартфоне, еще до выгрузки основного массива учебников на пленку. Англия? Франция? Германия... неужели?! Дрему снесло как рукой: да это же схема доктора Шахта! Ловкая финансовая ловушка, в которую Германия заманила Грецию в начале тридцатых. Неужели товарищ Сырцов получал не зря экономическое образование?! А может Рыков постарался? Или как всегда, с идеей кто-то из немцев подсуетился?

Если я не ошибаюсь... скоро советские синдикаты примутся скупать в Турции все, что не приколочено, затем — продавать купленное за баксы и фунты в Англию или Америку. Благодаря фактической оплате из обесцененных курсовой игрой рублевых авуаров, наши доморощенные делопуты всегда смогут давать турецким коммерсантам лучшие цены. Остановить бешеный рост ненужного кредита турки вовремя не успеют — их же собственные предприниматели сожрут с потрохами. В конечном итоге, спасать перекошенный торговый баланс придется государству. Как? Способ, по сути, один — закупить в СССР что-нибудь нужное... и вот тут советская внешнеторговая монополия выкатит такие цены, что марже позавидуют пайщики старой доброй Ост-Индской компании.

В который уже раз хочется плюнуть в глаз школьной училке истории, пытавшейся толковать эпоху НЭПа как засилье мелких галантерейных спекулянтов, артелей по пошиву платьишек-штанишек и прочих легкопромышленных заводиков. Реальный советский НЭП — царство всесильных госбанков, госсиндикатов и гострестов. Неповоротливых, малоэффективных, однако при грамотном управлении — способных проворачивать сверхвыгодные полукриминальные операции вполне мирового масштаба. Интересно, додумаются ли в ЦК ВКП(б) до следующей, уже гениальной аферы Шахта — пирамиды векселей MEFO?!

* * *

Под мысли о снимании личного гешефта на будущем турецком горе, дремота навалилось с новой силой; проспал я до самого санатория. Разбудил водитель:

— Това-а-арищи! Поспешите с выходом! — призвал он пассажиров. — Учтите, скоро обед!

— Вот вы какие, остатки былой роскоши! — ляпнул я вслух, едва продрав глаза.

Санаторий оказался старой помещичьей усадьбой. В центре — двухэтажный господский дворец с фасадом аж в шесть ионических колонн,

* * *

поперек которых натянута кумачовая растяжка-транспарант с непременным идиотским лозунгом. На сей раз — про туризм: "проблему рабочего отдыха и туризма разработать так, чтобы каждое мероприятие давало реальный здоровый отдых". Полумесяцем в обе стороны — открытые назло климату колоннады, заканчивающиеся флигелями. Парадную лестницу охраняют два огромных чугунных льва. Посмотришь, и сразу начинаешь лучше понимать революционеров — такой недвижимостью не должны обладать отдельные господа!

Тем временем, возбужденные новой обстановкой и предстоящими приключениями, попутчики побросали узлы и худые фибровые чемоданчики на наборный паркет холла, и чуть не бегом ломанулись смотреть на разрекламированный кем-то в дороге действующий фонтан, а с ним — каскад из трех прудов — "Красного", "Золотого" и "Темного".

Наверно, все они и правда великолепны. Однако мне не нужен профсоюзный отдых, мне нужен профсоюзный лидер моего цеха. Уже вторую неделю он отдыхает где-то здесь.

Наблюдательную позицию я занял в столовой, у широко распахнутого окна. Удивительно приятное место. Немолодые, зато по-деревенски свежие официантки разносят обеды согласно четырем диетическим столам. Свежий ветер играет высокими тюлевыми шторами, то показывая парк, то скрывая его, как невесту, под фатой. Странно, что не видно любителей терренкура,

* * *

* отсыпанные желтым речным песком дорожки так и манят — причудливо вьются сперва между цветочных клумб, затем, чуть дальше, как-то совсем незаметно, оказываются в зарослях роз и сирени, а после — исчезают в старой липовую роще. Пойти бы, прогуляться... увы мне, время не ждет.

\*В реальном 1931 г. процент "рабочих от станка" в пансионах составлял лишь 17-23%, а среди амбулаторных больных рабочих — всего 13-15%.\

\**Сотрудничество с Италией развивалось успешно и в реальной истории — в 1930 году — кредитное соглашение на экспорт в СССР товаров на 200 млн. лир, в 1931 году — на 350 млн. лир.\

\

Формально выдавались созданной Яльмаром Шахтом компанией MEFO, реально — выпускались Рейхсбанком с целью скрытого финансирования вооружений в ситуации отсутствия реальных финансовых резервов.\

\

Усадьба графа Мусина-Пушкина в Валуево, дома отдыха Моссовета на 75 человек открыт в 1920 году. Сейчас — "Клинический санаторий "Валуево".\

\

*Терренкур — метод санаторно-курортного лечения, предусматривающий дозированные прогулки. В домах отдыха 30-х годов — весьма популярный термин.\

Профорг спустился к обеду почти вовремя; не прошло и получаса, как я увидел в дверях его тяжелый чуб на бритой голове. Один, вот удача, не придется ждать, пока поест в своей компании, можно сразу тащить в уютный уголок.

— Това-а-а-рищ Лукашенко, — я подорвался из-за столика и подлетел к нему с полупротянутой для пожатия рукой,

— Алексей?! И що ти тут забув? — Подозрительно уставился на меня профорг. Хорошо хоть ответить на рукопожатие соизволил.

— Хочу составить вам компанию!

— Вот как? — моя прямота явно сбила Лукашенко с толку, он аж забыл про свой обычный акцент и суржик. — Что-то серьезное стряслось?

— Можно сказать и так.

Усадив Лукашенко за столик, я подозвал официантку. Выдал ей красноречиво булькнувший газетный сверток и серебряный рубль:

— Хотелось бы чайку к обеду...

— Сей же час подадим! — блеснула хорошо сохранившимися зубами тетка.

— Уж будьте так любезны!

— Ты, смотрю, качественно подготовился, — проводил сверток голодными глазами профорг. — Что там?

— Армянский бренди, — признался я. — Хоть послереволюционный, да недурной.

— Дивлюсь, ти и в коньяках разумеешь?

— Всего лишь любитель!

— Нехай... — откинулся на стуле Лукашенко. — Говори, с чем приехал-то?

— Жене дед прислал приглашение из Польши, — не тянуть я. — Еще и денег отвалил.

— Мое як дило? — сперва удивился, а затем сразу насупился профорг.

— Для выезда за границу по новым правилам партийным и кандидатам нужна рекомендация.

— Так то к парторгу!

— Наш Василий... — я на секунду задумался в поисках политкорректного термина. — Несколько импульсивен.

— Що есть то есть, — заулыбался Лукашенко. — Всих собак на тебе повисить. Вылетишь с партии швидше поросячого вереску. Як тоби що за бида? Беспартийным рекомендаций не треба.

Тут к столу подоспела с официантка с выставленным на подносе гарднеровским чайником и чашками, следом вторая — уже с самим обедом. Как раз вовремя — профорг добрался до самого щекотливого вопроса. С формальной точки зрения, никаких сложностей нет. Избавиться от кандидатской карточки не просто, а очень просто. Написать заявление, обновить выписку из личного дела, вот и делу конец. Но есть нюансы. Если вступление в ряды ВКП(б) рубль, то исключение — никак не меньше червонца. Едва я стану неинтересен цеховому треугольнику, как в ту же секунду парторг Василий, чтоб его в аду жарили черти, вцепится мертвой хваткой в меня, ненавистного белоподкладочника, ставшего, вдобавок, для всех предателем. Страшно представить размер свиньи, которую мне непременно подложит буйная большевистская фантазия.

Затягивая момент, я разлил грамм по семьдесят "чая". Лукашенко довольно крякнул, поднимая чашку, но все же не удержался, подменил тост едва прикрытой угрозой:

— Подвел ти мене, Альоша, ох як сильно подвел!

— Понимаю, на каждого гимназиста должно быть дело, — я опрокинул в рот бренди, дождался, когда теплая волна докатится до желудка, и продолжил: — Ваське флаг в руки и барабан на шею, пусть копает мое прошлое хоть до усрачки. Чисто там.

— Тогда... — Лукашенко указал на чайник. — На кой черт все это?!

— Очень уж пришлись мне по душе цели и задачи нашей партии, — признался я со всей возможной искренностью. — Изобретать технику для Советского Союза я могу и за границей. Партвзносы в консульстве принимают, я спрашивал. Буду прислать вам письма, а через полгода или год — уговорю жену переехать обратно. Не верю я, что ей Польша понравится. Вот тут-то ваша рекомендация мне как раз и сгодится.

Интересно, поверил ли товарищ Лукашенко моему лицедейству хоть на чуть-чуть? Притом что три четверти советских заводских парней, окажись они вдруг на моем месте, легко бы выложили подобную мечту на полном серьезе?

— Умеешь ты озадачить, — из голоса профорга начисто пропал акцент. — Предложение у тебя интересное, но согласись, просто так поверить, что ты из-за границы поможешь нам... делу нашей революции, несколько наивн... неосмотрительно.

— Вы хотите, чтобы я доказал свою эффективность как изобретатель? — притворно обиделся я. — Почему? Ведь вихретоковый дефектоскоп, который мы с ребятами собрали и сдали в эксплуатацию еще до Первомая, успел дать нашему заводу огромный экономический эффект!

Show must go on! Не важно, поверил или нет мне Лукашенко, главное, такой шутовской путь явно выбивает его из колеи! А что до дефетоскопа, то пусть он примитивен и фактически неработоспособен, зато слова про эффект — чистейшая правда. Девочки-операторы, тыкающие щупом в отливки перед их расточкой на станках, так боятся новую технику, что находят трещины сами, визуально.

— Этого мало, — поморщился профорг.

— Сделанное дело ничего не стоит, — тяжело вздохнул я, поднимая кружку. — Понимаю. Наверно, так и надо, пока еще коммунизм не победил повсеместно.

Главное в троллинге — не переступать за грань.

— Хорош борзеть! — как-то равнодушно, устало, а потому особенно зловеще, осадил меня Лукашенко. — Есть что предложить — предлагай. Нет — проваливай к чертовой матери!

— Что, даже бренди не допьем? — огрызнулся я. — Ладно, ваша взяла. Есть у меня изобретение, при хорошей раскрутке оно вполне достойно высшей государственной премии. Совершенно новая, специальная сталь для сердечников трансформатора. Ее свойства поистине необыкновенны: магнитное насыщение на пятьдесят процентов больше, потери на гистерезисе в четыре раза меньше.*

— Еще бы понимать, что это значит, — не постеснялся признаться в невежестве Лукашенко.

— Это значит, что в два раза уменьшатся потери на токи Фуко!

— И что с того?

"Чертов гуманитарий!" — выругался я про себя. Вслух же аккуратно разжевал: — Ток Фуко — вихревой, объемный, для трансформатора — суть паразитный. Эдакая электромагнитная инерция, которая влечет за собой нагрев сердечника. Сейчас в атмосферу без всякой пользы скидывается порядка трех-четырех ватт на каждый килограмм стали. На тонну — четыре киловатта, то есть двести лампочек. Если снизить потери вдвое — народное хозяйство СССР получит возможность подключить лишнюю сотню лампочек с каждого нашего изделия. Плюс экономия на охлаждении самого трансформатора — потребуется меньше масла, не две тонны, а всего лишь полторы, к ним меньше радиатор, меньше объем баков. Все вместе, да в масштабе страны — десятки миллионов золотых рублей!