Диорхинийская сага. Начало пути

— Где я был? Что это было, черт бы вас побрал?! — спросил он.

— Успокойтесь. Все закончилось, — ответил лорд Бенеит. — Вы видели сейчас то, что нас ждет.

— Это ужасно! Их глаза и их голос — они дикие! — произнес лорд Амарей. — Я видел, как они убивали всю мою семью, вырезали всех моих подданных. Нам их не победить! Я клянусь, что эти создания непобедимы и их много!

— Теперь вы понимаете, с чем мы имеем дело? — спросил лорд Бенеит.

— Да, теперь понимаю! Если это не фокусы ваших колдунов, то я буду первым, кто выступит за создание Северного легиона! — сказал лорд Амарей. Он дышал тяжело и все еще был напуган.

— Это отнюдь не фокусы, лорд Амарей. Когда Энико пришел в мой замок, будучи одиннадцатилетним мальчиком, мы с моими приближенными подумали, что он болен головой, так как вел он себя странно: был замкнут и необщителен. Его родители рано умерли. Когда мы узнали про него больше, то выяснили, что будучи восьмилетним мальчиком, он встретился случайно с самим Альвисом — магом, который принес в Диархинию Северное предание. Да, с тем самым, которого никто не помнит, и мало кто видел. Говорят, он передал Энико дар предвидения и связи с потусторонним миром. Дар сильный, но, увы, непостоянный. Я потратил много сил и средств, чтобы мои химики создали зелье из дурмеи, которое усиливает его способности и дает возможность ими управлять. Однако Энико видит лишь отдаленные события, которые касаются всей Диархинии. К примеру, я не могу попросить его рассказать, что с нами будет через день или месяц — тут он бессилен нам помочь.

— Почему вы об этом умалчивали, лорд Бенеит? Если бы такое увидели правители всех графств, против унии не выступил бы никто, — спросил лорд Амарея, встав с колен.

— Это довольно опасная информация, и если все будут о ней знать — начнется паника, и тогда мы не сможем успокоить народ. Люди уже и так повсюду с ума сходят, присягая на верность черным жрецам, предсказывающим ужасы после прихода северной нечистии. Черные жрецы обещают спасение взамен на душу, проданную Сарвару!

— Об этом я не подумал, — произнес лорд Амарей. — Правду говорите: в Этарде уже много холопов и рабочего люда ушли в леса. Я многих казнил, но эта напасть только растет.

— Казнями тут не поможешь. Нужны действия, которые убедят людей, что их спасение в законных правителях. Пока мы не создадим Северный легион и не возвестим народ о том, что мы готовы отразить нашествие нечисти, люди продолжат верить в защиту, обещанную лукавыми чернокнижниками, — сказал лорд Бенеит

— Допустим, что нам все-таки удастся создать Северный легион, но как обычные рыцари смогут отразить нашествие дьявольских сил? — спросил, недоумевая, лорд Амарей.

— Это меня тоже беспокоит. Вы поняли из своих видений сегодня, как они выглядят? — спросил лорд Бенеит.

— Нет. Все было в тумане, я видел лишь их глаза и слышал безумно дикий рык. И еще была кровь — море крови! — ответил лорд Амарей, после чего задумчиво погладил свою седую бороду.

— В том то и дело, что и мне не понятно, с кем нам предстоит сражаться. Некие высшие силы прикрывают их лица и тела в видениях Энико. Какие-то неведомые боги благоволят этой нечисти, поэтому нам нужно подготовит воинов обоих царств, имеющих уникальные способности. Они должны быть избранными, а иначе нам ничего не поможет, — сказал лорд Бенеит.

— В таком случае вся надежда на ваших рыцарей — пусть они берут дело в свои руки, а мои воины будут слушаться их во всем, — сказал лорд Амарей и отпил вина из чаши.

— Я собрал самых лучших храмовых мастеров в своем отряде: один из них умеет возводить крепости и оборонительные заграждения; второй — лечить людей травами и владеет основой хирургии и костоправства; третий — прекрасный кузнец и знает все о железе; Энико, как вы поняли, имеет невероятный дар предвидения. Есть еще и другие умельцы в моем отряде! — произнес с гордостью в голосе лорд Бенеит.

— Надеюсь, что будет время, и я познакомлюсь с вашими воинами поближе, — произнес лорд Амарей. — Вечер сегодня был богатым на впечатления. Вы умеете удивить, лорд Бенеит!

— Рад, что смог это сделать! Я думаю, что если мы будем едины в вопросе унии, нам ничего не грозит, но полагаю, что стоит ждать подвоха от лорда Карлайна, — сказал лорд Бенеит.

— Этот шакал может совершить подлость в любой момент. Будь моя воля, я бы давно вторгся в пределы Золотого Рога и уничтожил бы его логово. Этот аспид должен ответить за все, в том числе и за мою дочь Гефалию! — произнес лорд Амарей с негодованием в голосе.

— Я понимаю ваши чувства, но нужно быть предельно аккуратным и не ввязываться с ним в конфликты. Нам совершенно не нужна сейчас междоусобица. Думаю, что достаточно — держать его в поле зрения и предугадывать его интриги, — произнес лорд Бенеит, пытаясь усмирить пыл лорда Амарея.

— Знайте, при первой возможности я снесу его голову! — произнес лорд Амарей.

— Такая возможность вам еще долго не представится, — сказал лорд Бенеит. — Междоусобицы не будет!

— Я в этом сильно сомневаюсь: Карлайны не успокоятся, пока не нанесут новый удар в спину Лангетонов, — произнес лорд Амарей, затем похлопал по плечу лорда Бенеита. — Спокойной ночи вам! Я иду спать, слишком много эмоций за один вечер!

— Спокойной ночи, почтенный лорд Амарей, и спасибо, что уделили мне время! — произнес лорд Бенеит с почтением в голосе.

— Нет, это вам спасибо, что приоткрыли мне завесу. Я уж начал думать, что предание — это лишь байка, но теперь я иного мнения, — сказал лорд Амарей, а затем покинул шатер.

— Энико, иди спать, ты сегодня утомился, — сказал лорд Бенеит. — Тебе предстоит еще впереди много чего сделать.

Юноша покинул шатер, а его господин долго еще не ложился спать, пребывая в размышлениях за чашей прекрасного эвезского вина.

Утро богато одарило Варзу теплыми лучами солнца, осветившего все уголки грандиозного в своем роскошном великолепии города. Сказать, что он был хорош, было все равно, что ничего не сказать. Город заслуживал куда более красноречивых похвал, ведь был самым большим и размашистым полисом во всей Диархинии. Одни его городские стены чего стоили: они были высоченными, мощными, окружали город длинным кольцом, замыкавшимся в пределах королевской бухты, где располагался потрясающий порт, принимавший сотни кораблей со всего света.

Жизнь закипала в Варзе ранним утром, когда сотни лавочников и ремесленников начинали свой труд, открывая мастерские, пекарни, ткацкие цеха. Купцы то заезжали, то выезжали из Варзы, везя свой разнообразный товар, работяги спешили в мануфактуры, дабы не опоздать и не получить подзатыльник от хозяина. Рубия же несла свои бурные потоки внутри Варзы, деля город на две условных части, которые соединялись друг с другом двумя большими каменными мостами.

В северной части, у бухты, располагался королевский дворец, не имевший себе равных во всей Диархинии по размерам и мощи стен, окружавших его. Основу дворца составляла огромная трехнефная базилика с огромным куполом — это был тронный зал. Базилика через широкие переходы соединялась с другими постройками, где размещались жилые помещения. Эти постройки непременно имели в своей архитектуре башенки, которые были видны издалека, но были уровнем ниже, чем основной купол тронного зала. Весь этот замковый комплекс имел огромный двор и окружался мощными стенами с башнями на углах. В стенах были вырезы для лучников, а на их парапетах могло разместиться целое войско.

У замка было двое ворот: восточные и западные. Первые вели в город, к его северной половине, где было множество домов богатых купцов и сановников, размещались рынки, бани и центральная площадь. А вторые вели к порту в бухте и служили воротами во дворец для тех мореплавателей, которым нужно было решить какие-то дела лично с королем или казначеем. Для тех, кто приплывал в Варзу, но не имел нужд во дворце, въезд через западные ворота воспрещался, и они обходили его по набережной Рубии с южной стороны, вдоль дворцовых стен.

Этим утром во дворце Варзы король Леит восседал за приготовленным к его трапезе столом в тронном зале. Стол был длинным, персон на пятьдесят, но кроме самого Леита, его жены Анелои и дочери Энли никого за ним не было. Леит был как всегда подтянут и собран, ростом он был невелик, прекрасно сложен, имел короткие светлые волосы и мужественное лицо, выражавшее достоинство и уверенность в себе. Облачен он был в красивое темно-зеленое котарди, подпоясанное изящным ремешком. Поверх котарди на нем было шикарное темное манто с вставками из горностая. А на голове привычно была надета корона, украшенная драгоценными камнями.

Анелоя, сидевшая сбоку от него по правую руку, была в роскошном блио такого же, как и мужа, темно-зеленого цвета. Казалось, что наряд она подбирала в тон Леиту, дабы создать ощущение единства с мужем. Анелоя была не очень красивой женщиной, но при этом имела хорошую фигуру, длинные светлые волосы и умные глаза. Кровь Лангетонов и самого Рейгарда могучего, чьей дочерью она являлась, давала о себе знать: вести себя и держать высокую планку она умела.

Их брак с Леитом был династическим, и она понимала, что была одним из символов мира между царствами, поэтому хорошо осознавала свою роль в доме Каппарисов. Но трагической назвать её судьбу ни в коем случае было нельзя, ведь она познала радость семейной жизни. Леит оказался ей идеальной парой, и они полюбили друг друга по-настоящему. А теперь у них подрастала восьмилетняя дочь — красавица Энли! Энли напрочь отказалась в это утро надеть бриллиантовое блио и облачилась в свой любимый наряд — красное платьице. За столом она сидела по левую руку от отца и с нежеланием ковырялась в тарелке с едой.

— Ты должна хорошо поесть! — сказал ей отец. — Сегодня тебе предстоит встречать гостей, а в следующий раз стол накрывать будем лишь в полдень.

— Я не хочу, папа! — ответила капризно Энли и скорчила недовольную рожицу.

— Это поведение не достойно будущей королевы Верхнего царства, — произнес Леит. Тон его голоса не был суровым, скорее поучающим. — Ты должна показать гостям, какая ты серьезная и умная девочка.

— Знаю, папа, — сказала тоскливо Энли и с нежеланием преступила к поеданию каши в тарелке.

— А если съешь мяса, то будешь полна сил на целый день! — произнес Леит и положил её в тарелку маленькую запеченную колбаску, хорошо приготовленную к королевскому столу лучшими поварами Варзы.

Через минуту в помещение тронной залы вошел сенешаль — Амвинус Гетталь, который пришел со двора дворца, пройдя по широким ступеням лестницы, ведущей к входу в основной неф базилики. Двигался он как всегда неторопливо и при этом очень грациозно: его мускулистое тело, облаченное в алтурийскую тунику, украшенную яркими узорами, шитыми великолепными разноцветными нитями, не испытывало напряжения от нагрузок и было пластичным, словно он был танцором или циркачом. На голове Амвинуса Гетталя была непривычная варзейцам шапочка в виде невысокого усеченного конуса красного цвета, со свисающей с ней веревочкой, заканчивающейся помпоном из экзотических птичьих перьев. Кожа сенешаля была черной с фиолетовым оттенком, ведь был он от рождения не варзейцем, а сенемальцем, которого маленьким мальчиком вывезли с родного континента Даркинии и на большом корабле привезли в Диархинию.

Амвинус был когда-то рабом и почти до восемнадцати лет протрудился на полях вблизи Варзы, будучи пахарем. Много ударов кнута познала его спина, пока его сообразительный ум и решительность не нашли способа, как заполучить долгожданную свободу. Чернокожий юноша, будучи красивым и вполне привлекательным, смог соблазнить жену своего хозяина. Частые тайные встречи и пылкая любовь «снесли голову» нерадивой рабовладелице, которая позабыла о приличиях и воспитании. Но Амвинус был вовсе не глуп и не собирался попусту рисковать своей головой ради часа другого удовольствия с белокурой хозяйкой. В один прекрасный день он решил предъявить ей ультиматум: либо она убеждает мужа дать ему свободу, либо он, Амвинус, все рассказывает об их связи своему хозяину.

Та жутко перепугалась и грозилась его распять, но быстро поняла, что дело было худо и решила согласиться. Вскоре Амвинус с чистой совестью, удовлетворенный результатом проявленной смекалки, отправился уже свободным в великолепную Варзу, не имея при себе ничего, кроме обносков и краюхи хлеба в узелке. Поскитавшись пару дней по большому городу, он осознал, что выжить в нем без работы и крыши над головой, к тому же не зная толком грамоту, отнюдь не просто. Но судьба подарила ему невероятный шанс.

Однажды, когда ему уже казалось, что он потерял все силы и вот-вот помрет от голода, он бродил по городу в поисках заработка и набрел на королевского зазывалу, который объявлял набор в слуги его величества Мэйтланда. Условием приема была необычная внешность и физическая выносливость, чему Амвинус, безусловно, соответствовал. После дня тяжелейших испытаний, на которых проверялась ловкость рук, умение быстро подносить тарелки с блюдами, разжигать камины, делать уборку спальных принадлежностей важных особ и помогать в одеянии господ, он был отобран в числе немногих и стал слугой-учеником королевского двора. Так началась его удивительная жизнь в сердце Верхнего Царства — королевском дворце!

Амвинус Гетталь добился невероятных высот, будучи хитрым и изворотливым слугой. Он умел запоминать имена и крамольные изречения господ во время их встреч и пиршеств, умел держать язык за зубами, но при этом хранил в своей голове «кучу» информации. Многие знатные особы привыкли не замечать слуг и считали их не вполне грамотными, чтобы понять сложные разговоры дворян и их интриги. Но Амвинус был не так глуп, как многим казалось с первого взгляда, так как смог с помощью богатой библиотеки королевского дворца освоить самостоятельно грамоту, диархинийскую письменность, географию, историю и многие другие важные науки.

Сенешаль Мэйтланда Кровожадного — Гектор Крамиус вовремя заметил удивительные способности юного слуги Амвинуса и решил взять его под свое крыло. Амвинус начал работать лично на него и стал исправно докладывать сенешалю Гектору все важные моменты из разговоров королевских придворных и других особ, которых ему приходилось обслуживать. Вся это информация тут же доходила до самого короля Мэйтланда, после чего тому не составляло особого труда предотвратить любой заговор. При этом Амвинус умел оставаться скрытным и никогда не выдавал свою приближенность к сенешалю Гектору, бережно храня чистую репутацию среди остальных слуг. А эмоции лица Амвинуса и его хитрость не имели изъянов: он был прекрасным актером и умел сдерживать эмоции при себе, умел в любой момент изобразить хоть шута, хоть слабоумного, хоть убитого горем бедолагу.