Дем Михайлов Низший 5

Оглядев бесформенное месиво с едва различимыми наметками переломанной челюстью и дырой рта, откуда вытекала кровавая река несущая выбитые зубы и какие-то ошметки, я уронил тупорылую голову на стол и, опершись о спинку лавки, с интересом спросил девиц:

— А почему здесь нет полусферы системы?

— Мать доб-бра... за весельем не б-бдит — ответила девица что была старше и какой-то более помятой — Веселись от души доб-брой, доб-брос...

— Проб-блемы с дикцией? Помочь? Знаю один метод надежный.

— Нет! Нет! Не надо!

— А чего добросы такие хилые в драке?

— Мы же не верги! — ответила вторая, причем ответила сердито — Мы не верги! Зачем нам?

— И правда — кивнул я и двинулся к нашему месту.

Тела я перешагивать не стал. Шагал прямо по ним. Все лучше, чем по скользкому от крови и мочи полу. А судя по запаху — тут только что и говном древние каменные плиты смазали. Ничто не свято в этом мире. Что за отношение к старой доброй постройке?

— Отпусти — велел я призму, зажавшему скрещенными лезвиями в углу даже не орущего, а пищащего молодого парня и медленно приближающего к перекошенному лицу щелкающие жвала.

Вот откуда запах дерьма идет...

Призм не отреагировал.

— Отпусти — повторил я.

Ноль реакции. В этот раз я ударил. Подхваченной с пола бутылкой по бронированной голове сбоку. Подействовало. Призм обернулся. Дернулся ко мне. И замер, едва не наткнувшись на застывшее у огромного глаза лезвие моего ножа.

— Боец... еще раз ослушаешься дважды моего приказа... — неспешно произнес я.

Нездорово мерцающие неземные глаза призма потухли. Он медленно подался назад, тряхнул головой, треснул себя лезвием плашмя по ушибленному месту, словно выбивая остатки дури.

— Извини, командир. Не повторится.

— Хорошо. Даже прекрасно — улыбнулся я и повернулся к официанту — А можно нам столик почище? А то ваши тут так все засрали...

— Ы-ы-ы-ы... — плакал и стонал забившийся в угол паренек, что, похоже, навсегда получил если не сумасшествие, то дикие проблемы с психикой так уж точно.

— Конечно — с запозданием кивнул официант — Конечно... за другой столик...

Я ткнул за окно:

— Вон там пара столиков свободных. Мы там расположимся.

— Конечно. Я все перенесу.

— Быстро — хлопнул я в ладоши.

Поторапливал своих, но заметался официант, умчавшийся на кухню и загремевший там чем-то.

Редкие из оставшихся на ногах посетителей — те что не вмешивались — пытались не смотреть, но никак не могли оторвать глаз от распластанных на полу добросов. Стоящий за стойкой хозяин заведения усиленно протирал тряпкой бокалы, с хмурой сосредоточенностью осматривая ряды бутылок и явно видя на них огромное количество требующей незамедлительного уничтожения пыли.

Через минуту мы сидели снаружи. Я вытирал салфеткой кулак. Девушки прижались к стене. Так казалось. Но на самом деле к стене прижалась Нанна, держа в объятиях Джоранн. И держала без всяких на то причин — рыжая не была испугана. Наоборот. Она была возбуждена. Коротко дернувшись, рыжая красотка освободилась от потных пут и подалась в другую сторону, скользнув тонкими пальцами про пробившемуся сквозь рукав куртки изогнутому шипу лезвия призма.

— Больно? — спросила она Хвана и в ее ставшем вдруг хрипловатым голосе звучала вовсе не робость. Там звучало многое другое, но не робость.

И эти интонации были столь явственны, что их уловили все. Уловила и Нанна. И тревожно привстала, дернула подругу за рукав:

— Мы лучше пойдем.

— Иди — не оборачиваясь, ответила Джоранн, не отрывая прекрасных глаз от покрытого чужой кровью лица-морды призма с сомкнутыми жвалами.

— Джоранн — изумленно выдохнула Нанна — Ты что? Ты чего? А? Он же... он же мужик!

— Ага — кивнула Джоранн, цепляя со стола стопку и опрокидывая в рот — Мужик...

— Вот дерьмо дритское — буркнул орк, бросая под ноги окровавленную скатерть, которой почти безуспешно пытался оттереть харю и волосы — Вот дерьмо... да ну на... баба то с особой фантазией в башке...

— Выпьем же — усмехнулся я, тоже поднимая стопку и, чуть пригнув голову, глянул наверх и в сторону, убедившись, что мы находимся в поле зрения полусферы наблюдения.

— Он же насекомое... — тихонько проскулила крепышка, что поняла — все, ее тихое женское счастье только что закончилось — Насекомое... и мужик!

Мы выпили.

И снова разлили. На стол легли деревянные доски с нарезанным мясом. Рядком встали какие-то салаты. Добавились еще кувшины с компотом. Официант летал ракетой. И тащил уже все подряд — походу просто хватая с кухни любые полные тарелки и таща сюда. Ну и ладно. Подцепив с тарелки что-то напоминающее двух скорченных в агонии трахающихся моллюсков, я закинул розовую массу в рот и жеванул. Вкусно... прямо вкусно... а к ним дозу салата из водорослей, кусок той птичьей ляжки, а сверху огромную ложку от гигантского куба дрожащего на тарелке мясного студня. Прожевать, запить компотом. Повторить все с самого начала. Влить в себя стопку самогона. Оглядеться. Прислушаться к возне в трактире — из дверей начали выволакивать пострадавших. Кто-то выходил сам, кого-то несли. И все дружно двигались к медблокам.

А к нам целеустремленно восемь рыл. И все как один в блестящих на зимнем солнце серебряных кольчугах. Верги. Тут две группы, судя по их движениям. И все их ошибки сразу на виду — я мигом вычислил лидеров, опознал и бета-самцов. Увидел и открыто несомые ловчие сети. Наших знакомцев не видать — либо группа Мнута на больничном, либо подоспеют позже.

Чуть повернув голову, жуя студень, смерил взглядом еще двоих — тоже в кольчугах, тоже шагающих целеустремленно, но при этом выглядящих посерьезней. И в боевом плане посерьезней и в социальном. Не иначе командиры пожаловали. Но Кормчего среди нет — это я понял сразу по поведению окружающих. Лидера поселения так не встречают. А вот злорадности на искореженных лицах пострадавших хватало — многие даже забыли про терзающую их боль и липкое дерьмо в штанах. Остановились и приготовились лицезреть...

Со стуком положив поверх двух кувшинов игстрел — а "свинка" под столом на колене и все еще закутана — я, прожевав осведомился:

— На кой хер с сетями, мужики? Тут рыбы нет.

Остановившись, верги переглянулись. Со стороны раздался раздраженный крик:

— Дритт! Я же говорил! Они вооружены дальнострелом! Куда претесь с сетками?!

— Не ори, Мнут! Я тебе не боец поджопный! — сиплым ревом ответил лидер одной из групп.

Я с интересом наблюдал. Нанна попыталась еще раз, тихо и заботливо проскулив:

— Джоранн... тебе хватит самогона.

— Да — согласилась красавица-прелестница, даже и не думая отлипать от ошарашенного призма — Плесни мне бренневина. Большой бокал.

Крепышка, опустив голову, схватила за горлышко бутылку с морошковым ликером. И явно с трудом удержала себя от того, чтобы не врезать бутылкой по голове призму. Или мне. Но все же удержалась.

С хрустом разжевав птичью кость, я еще раз глянул на полусферу наблюдения, бросил пару взглядов на потенциальных врагов. Перевел глаза на подошедшего Мнута с висящей на перевязи рукой:

— Как копыто? — спросил я — Подлатали?

— Мать добра — коротко ответил старший верг и, чуть помедлив, опустился на лавку напротив — Расскажешь что тут приключилось?

— Мы сыроеды мирные и законопослушные — ответил я — Всегда готовы помочь следствию. Ты ведь следствие, Мнут?

— Хватит шутковать — скривившийся верг сцапал стопку орка и махом выпил — Можем и завалить.

— За что? — поразился я.

— За это — указал он на ожидающее кровавого зрелища подраненное стадо.

— Они напали — развел я руками с усмешкой и потянулся к бутылке, чтобы налить нам еще по одной — На нас бедолаг. Зашли островитяне выпить огненной воды... а тут местные проявили ничем не объяснимую расистскую агрессивность. Что-то имеете против моих раскосых глаз?

— У тебя не раскосые глаза.

— А так? — спросил я, растягивая пальцами уголки глаз.

— Эй! Хватит! Расскажи, как дело было!

— Да рассказывать нечего, верг. Мы сидели с подругами. Отмечали знакомство. Вошедший хреносос с фигурой трахнутого тунца — вон тот — я указал на "нулевого пациента" — оскорбил нашу подругу и получил заслуженное наказание. После чего на нас набросился еще один. А затем и остальные почти в полном составе. Есть еще один мудак. Он их подзуживал. И если бы не он — такого побоища бы не произошло.

— Кто он? Имя?

— На кой черт мне его кличка? Но вон он улыбается гадко — обличающе указал я.

Держащие на весу "нечто" с болтающимся на шее тем, что некогда было лицом — и даже в чем-то волевым — глянула на кровавую дрожащую массу и едва не сблевнули. Удержались и попытались потащить детину дальше, но тот дернулся, замычал с брызгами, уперся ногами в землю. Он хотел видеть... хотел видеть расправу над гребаными суками сыроедами! Хотел видеть это сейчас! Лучшее обезболивающее!

— Ты же хочешь мира? — спросил я Мнута.

— Кто не хочет жить спокойно? — легко ответил тот.

— Тогда на брудершафт! — расцвел я в улыбке — Такой обычай наш островной! Первый шаг к вдумчивому доверительному разговору!

— Э...

— Давай, давай — подбодрил я верга, наклоняясь со стопкой к нему через стол — Срать!

— Что?

— Срать! — поддержал меня орк, поднимая свою дозу.

— Срать! — отмер призм и в его голосе звучало удовольствие хищного сытого насекомого.

— Дритт — проскулила крепышка Нанна.

— Срать! — уверенно заявила Джоранн, со звоном ударяя бокалом о стопку призма и добавляя — И со мной на брудершафт. Доверия ради...

И ведь добилась своего, сумев обвить рукой лезвие призма спрятанное в рваных кровавых ножнах рукава. Рыжуха набухалась...

Выпил и я с Мнутом. И глянул в сторону, где бессильно обвис на чужих руках изуродованный детина. Он уже не сопротивлялся, когда его потащили к медблоку. А я спросил:

— А чего Кормчий не захотел?

— Чего?

— Ее — кивнул я на рыжую красотку — Кормчий мужик?

— Мужик.

— Властный?

— Ну.

— Баб любит? Или... а... теперь понял...

— Да баб, баб он любит! Вернее — бабу! Одну! Валькирию свою. Волшебницу нашу.

— Оппа... — буркнул я — Волшебницу, говоришь?

— Волшебницу — подтвердил верг, не моргнув и глазом.

— Да что ж за хрень то вокруг творится? — развел лапами орк Рэк — А? Что за дерьмо такое происходит?!

— Язык болтливый придержи — мрачно посоветовал Мнут, полоснув по возмущенному орку суровым взглядом.

— А то что случится? — с готовностью встал толком не оттершийся от крови орк, ухмыляясь так многообещающе, что к оружию невольно потянулись все десять вставших вокруг нас полукругом вергов.

— А то прокляну тебя нахрен и молчать будешь пока не сдохнешь!

Это грозное обещание прилетело из-за спин подошедших последними пары вергов, которых я подсознательно оценил как "более весомых". Вышедшая из-за них женщина в синем длинном платьем с белым кружевным воротником, выглядела и ощущалась как самая опасная из всех добросов, что я видел до этого.

Ухоженная. Это первое что бросается в глаза. Золотистые волосы распущены по плечам, волевое породистое лицо, чересчур тонкие плотно сжатые губы, зеленые глаза. Ей на вид лет тридцать с чем-то. Стало быть она старше — подобная женщина не станет мириться с подступающей старостью и даст ей яростный бой, отсрочив появления первых признаков увядания лет на десять, а то и больше.

— Волшебница? — поинтересовался я мирно.

— Она самая — строго кивнула златоволосая, уперев руки в бедра и внимательно оглядываясь — Мать гневается. Что вы устроили тут, чужаки?

— А че сразу мы? — усмехнулся я и медленно поднялся — Что сразу за своих начинаешь глотки рвать? Разобраться не пытаешься?

— А тут попробуй разобраться — ничуть не смутилась она — Судя по запросам — вы этнос семнадцать. Сыроеды островные. Мирные оленьи пастухи и рыболовы. И как? Похоже? — волшебница обличающе ткнула пальцем.

Но не в нас, а в стену здания выходящую на эту небольшую площадь выложенную массивными каменными плитами. Отхлебнув кисло-сладкого бренневина — морошкового ликера — я глянул на стену. Бойцы и девушки уставились туда же.

Поверх оштукатуренной стены имелся красочный яркий рисунок. И его явно регулярно подновляли. На стене была изображена цветущая многоцветная тундра, брели куда-то лениво олешки, на заднем плане виднелся край темного леса, а среди деревьев угадывался звериный волчий силуэт. На ближнем плане морской берег, там курился дымок над несколькими ярангами, у которых сидели за выделкой шкур красивые черноволосые женщины. К олешкам поспешали мужчины. Еще двое замерли с занесенным гарпунами по колено в воде. Несколько пронзенных солидных рыбин лежало на берегу. Слева, у крайней яранги, сидел на обрывке шкуры седовласый дедушка, занятый разбиванием оленьих костей.

— Родина — пьяно всхлипнул я и утер глаза рукавом — Эх...

Опрокинув в себя ликера, поморщился, глянул с подозрением на бутылку.

— Родина? — переспросила валькирия и звонко рассмеялась — Чушь! Вы такие же сыроеды как и я! По внешности даже рядом с сыроедами не стояли!

— Че к цвету волос цепляешься? Мать что говорит? — буркнул я недовольно — Мы сыроеды?

— Да — легко признала волшебница — Но внешне...

— Мы незаконнорожденные — отмахнулся я — Нас тунцы зачали. Слушай... давай без детских игр?

— Давай. На кой устроили тут все это дерьмо? И не говори, что случайно. И перебрались сюда сразу после побоища тоже не случайно — под пригляд Матери поспешили, да? А чего не остались в Алом Дракке? Мы бы зашли. Продолжили бы начатую бойню.

— Хочешь я уделаю любого из твоих вергов прямо щас? — предложил я — Без стрельбы. Нож на нож.

Волшебница задумчиво глянула на стоящих вокруг вергов, скользнула взглядом по раненому Мнуту.

— Исподтишка нападать умеете.

— И в лоб бить умеем. Насчет устроенного дерьма — не льсти себя, волшебница Светлого Плеса. Мы тут задерживаться не собираемся. Остановились передохнуть, закупиться, выполнить пару поручений системы, оглядеться.

— Матери — поправила меня волшебница — Поручения Матери.

— Закончим здесь дела — и двинемся дальше — продолжил я, будто не заметив поправки — Поэтому... дайте спокойно пожрать и выпить, а? И заканчивай уже этот балаган. Как не крути, что не делай — жертвы здесь мы. Добросы напали. Сыроеды отбивались. Все на этом. Не веришь нам — иди расспроси своих сраных подданных. А нам мозги не трахай.

— Я могу и тебе язык подрезать — заметила валькирия, широким шагом направляясь к медблокам — Одно мое слово. И ты потеряешь язык.

— Прям сразу? — удивленно уточнил я, поднимаясь — Ты сказала — и я язык потерял. Так?

— Так.

— Давай — открыв рот, я вывалил язык, поболтал им. С хлюпаньем втянув обратно, сплюнул под стол, поднял взгляд на волшебницу — Давай. Говори свое слово. Пусть пропадет язык.

— Не провоцируй, сыроед.

— Глупый островитянин хочет увидеть могучую магию волшебницы с большой земли... давай, красивая. Долбани меня словом. Можешь?