Засечник

— Приехали.

Вскочив из кресла побежал за девушкой встречать прибывших.

— Задушишь, Кинг-Конг, — похлопывая Василия по плечам скривился Илья.

Ксюша разговаривая с Марией мимоходом поцеловала в щеку Илью. Друзья поднялись по ступеням расположились в креслах на трассе.

Новостей оказалось море. Илья с Марией поделились и похвастались отдыхом на Бали. Одарили друзей подарками и мелкими сувенирами привезённые с отпуска. Василий рассказывал новости произошедшие за время отсутствия Гущина на службе.

— Ты знаешь Илья, после того как вы уехали, у меня работы сразу уменьшилось. За время вашего отпуска прорывов на нашем участке почти не было. Кстати к твоим словам всё-таки прислушались и из Центра прислали три внедорожника для рабочих нужд.

— И чем нас порадовал Константин Николаевич? — спросил Илья.

— Вранглер Рубикон, пятидверный, дизель, все модели новые, чёрного цвета, без пробега. Я себе уже выбрал и обкатал, скажу честно, получил огромное удовольствие. Как раз для нашей службы, даже верх с дверьми снять по желанию можно.

Да вот ещё, тебе подарок от Кощея.

Василий выложил перед Гущиным золотой Desert Eagle Березина, и увидев выражение лица друга, попытался было извиниться.

Илья махнул рукой на неуклюжие попытки друга и подхватил со стола пистолет.

Тут же на него нахлынули воспоминания того злосчастного дня, когда он так по глупости подставился под пули.

Илья поздно заметил поднятое на него оружие и не успел уйти с линии огня. Почувствовал как его ударило чем-то тяжёлым в грудь и боль. От шока следующих попаданий он не ощутил. Остальные события были как в тумане. Позже друзья дополнили и подтвердили увиденное через боль. К Гущину бросились на помощь Яга с Баюном. Однако по их взглядам он понял ему осталось недолго, и только с помощью крепкого здоровья и усиленной регенерации засечника он ещё держится в этом мире. Сквозь пелену боли он увидел как увели Березина и вестибюль музея покинули все бойцы спецназа Центра. Над Ильей наклонился Константин Николаевич, поняв что помочь здесь ничем не может, произнёс обращаясь к Ярославе Федоровне и Алексею Ивановичу.

— Сделайте все возможное, он нужен живым, — повернувшись вышел из музея.

— Скорую? — с надеждой спросила у Баюна Яга.

— Скорая здесь не поможет, будь с ним, — принимая решение проговорил Алексей Иванович, выхватывая у Гущина из ножен 'Крыло Орла'.

В этот момент парень потерял сознание. Очнулся через время и первое что увидел, стоящую возле себя на коленях Марию. Она держала в руках артефакт 'Хвост' и слёзы с её глаз градом катились на хрустальный шар. Последнее что Гущин увидел падая опять в пустоту, как Баюн сердито вырывал из рук Марии артефакт. Крича ей: — Мария прекрати, хватит уже.

Остальное рассказали его друзья, когда он пришёл в себя.

Выхватив нож у Ильи, Баюн открыл портал в Лукоморье и почти сразу же вернулся от туда с Василием и Марией. Он быстро объяснил им что произошло и также сообщил о природе артефакта найденного засечниками. Времени на раздумье не было, прихватив 'Хвост', они бросились в свой мир. Мария ни за что не хотела отдавать артефакт в другие руки, применяя все способы, о которых говорили друзья. Терли шар, пытались произносить над ним разные слова и желания, крутили его, дули. И вопреки всем действиям жизнь покидала Илью, регенерация не справлялась с такими ранами. Упав на колени Мария заплакала, слёзы попали на артефакт, и в внутри шара поднялась буря, переливаясь всеми цветами радуги. В этот момент мысли и слова Марии были заняты Ильей.

— Живи, — повторяла она и вдруг раны на груди затянулись и Гущин вздохнул полной грудью.

— Вода, жидкость, вот ключ к артефакту, — прошептала баба Яга, — так просто.

Открыв глаза парень посмотрел на присутствующих и сразу бессильно закрыл, видимо сказывалась большая потеря крови. Однако все стало понятно артефакт спас Илью от неминучей смерти. Мария от радости и облегчения заплакала ещё больше. Затем у неё вырвались слова.

— Хочу быть человеком, хочу быть с тобой всегда. И пусть эта сволочь превратится в крысу...

Может она ещё хотела что-то сказать, но Баюн сердито выхватил из рук артефакт, крича: Мария, остановись, хватит.

Неизвестно чтобы еще натворила девушка находясь в таком состоянии. По этому забрав сферу, Алексей Иванович поспешил унести её из музея. Артефакт 'Хвост', как и крыса Емеля попали во владение Змея Горыныча всекретный отдел спецхрана, откуда пути назад опасным артефактам и преступникам не существовало. Зато свет увиделодругое существо, маленький молодой хухлик.

Илья повертел смертоносное оружие в руках, аккуратно положил на стол, улыбка появилась на его губах.

— Будет мне наука, на нашей работе расслабляться не стоит. Лучше перебдеть чем недобдеть.

Друзья заулыбались, видя хорошее настроение Гущина. Илья потянулся за гитарой.

— А не спеши ты нас хоронить, а у нас ещё здесь дела.

А не спеши ты нам в спину стрелять, а это никогда не поздно

успеть.

(гр. Чайф, В. Шахрин)

— Слушай, перебил песню Василий обращаясь к товарищу, наблюдая как тот разливает в бокалы вино, — у меня здесь книга...

Буслаев достал из сумки толстую книгу с оторванной обкладкой. Илья взял ее в руки. Все жёлтые от старости страницы книги напечатаны на древнерусском языке кириллицей. Гущин полистал книгу, понять написанное можно с трудом вчитываясь в каждое слово. Вопросительно и выразительно посмотрел на Василия.

— Там, где я закладку положил, — наклонился в кресле к Илье друг, — есть описание места, где спрятали от глаз чужих самосек или как мы его знаем в былинах под именем, легендарный' меч-кладенец'.

Гущин также наклонился к Буслаеву и быстро ухватился того за мочку уха. Замолчавшие девушки удивлённо уставились на друзей.

— Василий, опять? — угрюмо спросил Илья.

— Мы, одним глазочком. Давай?

КОНЕЦ

В далёких горах среди неизвестных таинственных пещер, скрытых от людских глаз.

В кабинет высеченный в горной породе вошёл огромный человек. Наклонившись над небольшой металлической клеткой стоящей на рабочем массивном дубовом столе, подхватил пальцами кусок сладкого сухаря с изюмом. Приоткрыв дверцу просунул сухарь, вовремя отдернув пальцы.

— А ну не балуй у меня Емеля, останешься голодным, — тихо проговорил Горыныч, присаживаясь в крепкое кресло скрипнувшее под его весом.