Дем Михайлов Низший 7

— Дерьмо — повторил я — Бруха!

— Да?

— У тебя был инсульт?!

— Я...

— Да или нет?!

— Да! Да, ублюдок! Был! Из-за тебя! Из-за Однара! Ты почти добрался тогда до меня сука! Жестоко ранил меня! Та травма... она аукнулась позднее, когда я попыталась вспомнить, где же я видела твое ублюдочное лицо раньше...

— Мое?

— Лицо Однара...

— Я не Однар.

— Да — будто очнулась старуха — Ты не он. Мы уже решили это. Это все моя злоба... Однар... он поселил в моем сердце леденящий страх...

— В жопу! Рассказывай про "Синий свет"!

— Я не помню! Ничего! Так сложилось... чертова нарко-перегрузка сняла осторожность, я повела сову ко второму больничному, подвела вплотную и тут... я... я... я очнулась в луже собственной рвоты перед экранами... в голове пульсировала адская боль... я... я не... сука! Сука!

— Бруха — мягко и спокойно произнесла Джоранн — Послушай меня. Послушай... успокойся... никому не нужна твоя сова. Мы поговорим. Ты расскажешь все, что помнишь. И мы разойдемся, чтобы больше никогда не встретиться. И мы никогда не станем вредить друг другу. Да, Оди?

— Конечно — спокойно подтвердил я.

— Поэтому успокойся. И просто расскажи. Обещаю — тебе станет гораздо легче, когда ты выговоришься. И ведь говорить через сову легче, да? Ведь тебе так спокойней?

— Да... да... я спустилась в бункер. Я дома. Тут безопасно. Безопасно...

— Вот видишь. Там безопасно.

— Не приближайтесь ко мне!

— Ни в коем случае. Мы не станем подходить к твоему бункеру. Да, Оди?

— Не станем — кивнул я.

— Успокойся, Бруха. Сядь на свое любимое место, возьми любимый напиток. Мы подождем. А потом ты расскажешь нам все...

— Мне надо собрать плату... плату вам...

— Успеешь потом. Успеешь... Рассказывай — проворковала Джоранн, усаживаясь на бетон и делая нам знак.

Поняв ее, я мягко опустился рядом, скрестил ноги и затих, глядя на застывшую сову снизу-вверх со спокойной легкой улыбкой.

Придет время — и я убью тебя, ведьма. Обязательно убью...

— Сейчас... сделала укол... надо прийти в себя. Жить! Я хочу жить! — рявкнула сова, крутнула головой, сверкнув янтарными глазами — Я хочу жить и видеть!

— Видеть что? — поинтересовался я, одновременно прислушиваясь к происходящему вокруг.

Расслабляться нельзя. В Зомбилэнде сейчас немало сквадов — тех, что зашел с утра и позднее, но так пока и не вышел. На грани слышимости я различаю далекие перекрикивания, обрывки приказов, слабые щелчки игстрелов и какой-то скулеж.

Гоблины сражаются с зомби.

Вот он сраный апофеоз сияющего бреда...

— Видеть все! — ответила тем временем Бруха и на этот раз ее голос звучал спокойно, но при этом искренне, был переполнен этакими ровными добрыми эмоциями. Так бабулька говорит о любимых внуках.

— Поясни — попросила Джоранн, полностью вошедшая в роль полевой медсестры. Теперь ясно как ей удалось так быстро обработать и приручить Хвана. Голосок рыжей стервы звучал как прохладный горный ручеек несущий спелые красные яблоки...

Может вырезать ей язык? Или покромсать арматурой голосовые связки.

Это лишит ее страшного оружия. И я не про их интимную жизнь сейчас.

Но ведь система починит...

Отведя взгляд от Джоранн, я проверил как несут службу часовые, убедился, что окрестности просматриваются и прослушиваются, после чего сфокусировался на словах старой ведьмы.

— Я просто... я уже не хочу ничего такого и этакого! Я стара! Перенесла немало потрясений. Победила страшную болезнь... Я выгорела, понимаете? — в спокойном голосе ведьмы зазвучали нотки надтреснутости — Я не сдалась! И хочу жить куда сильнее чем прежде. Побывав одной ногой там... ты начинаешь особо сильно ценить жизнь. Я не ущербна! Я сильна как никогда! Мой мозг... мой разум в порядке!

— Конечно в порядке, милая — проворковала Джоранн — Конечно в порядке. Ты же девочка. Славная взрослая девочка, что показала всем мужланам кто главный в этой заводи. Вот Джон как тебя боится... дрожью дрожит, трясучкой трясется...

— Пусть трясется! Он предал нас! Из-за него сурверы как цепные псы прикованы к этому проклятому месту! Да я давно смирилась... Милая... тебя ведь зовут Джоранн, да?

— Ага.

— Джоранн, деточка... ты ведь можешь сейчас развернуться, выйти из Зомбилэнда, дойти до чистого холодного океана, разуться и босыми ножками войти в соленую и пахнущую водорослями воду... можешь?

— Могу — признала рыжая.

— А я нет! Мы — нет! Мы живем в километре от океана и не можем даже увидеть его! И почему?! Потому что Джон предал нас! Джон предал нас! Джон предал нас!

Лифт раскрылся, выскочивший старик злобно заорал:

— Да не знаю я! Предал или не предал... никто не знает! Даже ты! Даже ты не знаешь, дура старая! Воспоминания приносит нам океан наркоты! Чем плеснет — то и вспомним! Хватит меня обвинять! Хватит меня гнобить! Хватит меня убивать!

— Не нервничай, любимый. Тебе вредно — просюкала встревоженно резиновая кукла.

— Ты предатель!

— Рэк... выпей с Джоном чего-нить — попросил я орка и тот с готовностью отложил кисточку — Но по чуть-чуть, да?

— Конечно! По сто грамм. Дедуля! Где спирт держишь?

— Выпьем — буркнул Джон Доус — По двести!

— Вот это разговор! И ведь отказаться не могу... — приказ!

— Так что ты хочешь видеть, Бруха? — вернулась к теме Джоранн.

Я не мешал. Мы могли судить по состоянию Брухи только по ее голосу. Но и этого хватало, чтобы понять — она стремительно приходит в себя. Тревожность осталась, но бешеная злоба идет на убыль, сердце наверняка уже не стучит как безумное, ток крови замедляется, перегретый и однажды покореженный внутренним взрывом мозг остывает...

— Я просто хочу жить и видеть... видеть происходящее... Ведь мы сурверы, милая. Жить в защищенных бункерах и смотреть на происходящее в больном мире... это в нашем ДНК. Это в нашей крови. Мы вечные свидетели происходящего. Почти безучастные свидетели... Я хочу только одного — увидеть побольше. А для этого мне надо беречь себя... регулярные физические упражнения, никакого излишнего стресса... понимаешь?

— Конечно, Бруха. Это разумно.

— И тут вдруг заявляетесь вы... ведомые этим... вы стали героями за один день! Выполнили доставку! И ведь почти без потерь... Эта ухмылка на его лице. Эти повадки хищного злобного зверя... как не назвать его Однаром? Почему Мать не убила ту тварь... когда я узнала, что Однару сохранили жизнь... я едва не сошла с ума...

А может и сошла...

Произошедшее годы назад оставило глубокий след в ее разуме. Этакий удар ледоруба... и ледоруб до сих пор не вытащили.

— Не переживай за наш счет, Бруха — улыбнулась рыжая — Мы хотим уйти отсюда как можно скорей. Нас ждет Кронград! Нас ждут Земли Завета!

— Как бы я хотела пойти с вами... не до конца, конечно. Но хотя бы несколько километров... хотя бы до океана... я готова отдать половину своих сокровищ за возможность один раз искупаться в океане. Один раз! А ведь я хорошо плаваю! Ты не поверишь, деточка, насколько хорошо я плаваю!

— Почему же? Верю.

— Я помню... я помню... в детстве я все время плавала рядом с почти утонувшими старыми небоскребами... я плавала днем и ночью. Я ловила крабов, собирала водоросли... А вечерами, сидя у старого потрепанного тента на крыше нашего здания, вместе с другими мальчишками и девчонками я завороженно слушала невероятные истории старика огородника. Потом я засыпала и твердо знала — завтра утром я снова отправлюсь в океан... я снова буду плавать и, опустив голову, сквозь старые треснутые очки буду разглядывать ушедшие под воду крыши, висящие над бездной машины, медленно плывущих по своим делам огромных рыбин, на стремительно опускающихся ко дну ныряльщиц надеющихся достать хоть что-то ценное... Я помню, что всегда твердо знала — я стану богатой, очень богатой и смогу купить все что захочу! Я проживу очень долгую жизнь! Жизнь рядом с океаном. Жизнь в безопасности. Я помню, как устала, но безмерно счастливая, подтаскивала старую соломенную плетенку с поплавками к бетонной лестнице, как загорелый дочерна тощий, но удивительно сильный мальчишка с выгоревшими на солнце светлыми волосами помогал мне выбраться... еще бы ему не быть сильным — он был любимцем старика с крыши и тот заставлял его тренироваться каждый день...

Шевельнувшись, я внимательно вслушивался в каждое слово и во мне... во мне что-то вот-вот должно было прорваться — такое вот странное ощущение...

— Ты видела многое — мягко перебила Джоранн рассказ старой Брухи.

С коротким вздохом я снова расслабился.

— Видела — подтвердила тоскливо старуха — Вы отпустите мою совушку? Я не могу поднять ее слишком высоко... я не могу увидеть океан даже ее глазами... но я люблю свою совушку. Мою Кливси. Она мой компаньон...

— Сова вернется к тебе — произнес я — Я обещал.

— Хорошо... хорошо...

— Вернемся мысленно к тем событиям, милая. К тем неприятным событиям, когда ты отправила Кливси в полет ко второму больничном корпусу — вкрадчиво начала Джоранн — Не переживай, Бруха. Не напрягайся. Помни — ты просто безучастный свидетель. Ты сурвер. Ты наблюдаешь за этим больным миром, но сама находишься в полной безопасности...

— В полной безопасности — согласилась старуха — Хорошо... хорошо... я расскажу, что помню. Но помню я немного. Слушайте... я расскажу вам то, что не рассказывала никому...

Рассказ занял минут десять.

И большей частью это была эмоциональная хрень с минимальным вкраплением интересного.

Дерьмо!

— Дерьмо! — повторил я вслух, пинком отшвыривая кисточку в кусты.

— Интересная же история! — не согласился со мной Джон и, покосившись на экран наладонника, добавил — Десяток зомби шел по души ваши. Не дошел. Их добил сквад в синих шлемах.

— Что они делают сейчас?

— Зомби?

— Синеголовые.

— Стоят и ждут. Заняли позицию между нами и корпусами.

— Я держу свое слово! — проскрипела Бруха — Я дала вам слово! Слово Брухи! Отдайте совушку!

— Забирай свое пернатое дерьмо! — зло выдохнул я — Бесполезная трата времени!

— Да как ты... — задохнулся голос ведьмы — Как ты можешь так говорить!

— Я все сказал тебе, старуха! И добавлю больше — на самом деле я собирался убить тебя. Но почему-то передумал... и пока не знаю почему. Что-то в твоих словах зацепило внутри меня. И я решил оставить тебя в покое. Живи в своей бетонной норке, ведьма. Плети свои сети дальше. Но больше никогда не вздумай лезть ко мне! Никогда! И не думай, что смерть — это самое страшное. Ты заблуждаешься, ведьма! Порой смерть — это верх мечтаний! И если ты еще раз встанешь у меня на пути...

— Ты не Однар...

— Я не Однар — покачал я головой — Это же очевидно, ведьма! Он действовал напролом! Ему было плевать на жизнь! Его отряду было плевать на жизнь! Однар знал, что умрет. И просто пытался перед смертью успеть выкурить и убить как можно больше сурверов. Но не особо преуспел. Если бы я взялся за ваше уничтожение... я бы все сделал иначе. И поэтому — я не Однар! Я злобный гоблин Оди! Я мстительная тварь вылезшая из жопы мира! Отвянь от меня, ведьма!

— Я... я поняла тебя... услышала и поняла... и я добавлю еще тысячу крон в качестве своего извинения. И подарков тебе лично и твоим бойцам. Я Бруха признаю свою ошибку.

— Помоги ее сраной сове улететь — проворчал я Рэку — Посмотрим засчитают ли нам задание.

— Может лапы отбить и пусть летит?

— Сделай аккуратно — попросил я и шагнул к Джону — Плесни и мне самогона.

— Сколько?

— Грамм сто хватит.

— Ща налью... И еще — неподалеку остановился сквад пифии Кассандры. Они вроде как выполнили задание, но явно на выход не торопятся. Не с тобой ли свидится хочет женщина с бабочками под кожей?

— Направление? Дистанция:

— Метров четыреста к юго-востоку.

— Тебя услышат?

— Услышат.

— Попроси подойти их метров на двести. Хочу перекинуться с Кассандрой парой слов.

— Конечно.

Старик торопливо пробормотал несколько фраз в наладонник, вгляделся в экран и удовлетворенно кивнул.

Отлично. Взяв стакан, я с намеком произнес:

— Если хочешь показать свой грозно вздыбленный хер этой ведьме — самое время.

— Не понял...

— Выскажись — посоветовал я — Вот прямо щас. Пока мой орк отколупывает клей, выскажи сове все что у тебя накипело на душе. И не стесняйся, сурвер. Не подбирай слова. Не надо быть серой улыбчивой хренью. Будь самим собой.

— Это как?

— В жопу дипломатичность.

— Ага... Ща!

Старик запрокинул голову, влил в себя остатки самогона, аккуратно поставил бутылку на бетон, утер губы и шагнул к горке, сходу начав:

— Ну что сука ты старая?! Конец твоей сове! — топор в его руке с лязгом ударил о площадку — Пусть тебя герои отпускают — я твоей гребаной сове башку сейчас к херам снесу!

— Милый! — укоризненно начала его жена.

— Заткнись, резинка стертая! Я говорю!

— О-о-о... — ошарашенно произнесла кукла и замолкла.

— Остановись, Джон! — велела сова.

— Заткнись и ты ведьма уродливая! Чтоб тебя собственные сиськи удушили во сне! Ты меня порешить решила, падла?! Я твою сову в своем сортире припаркую — чтоб ты только одну картинку на экранах видела — как я срать на тебя хотел! Готовься!

— Джон! Да между нами были разногласия. Но ты предатель!

— Откуда тебе знать?! Ты не помнишь нихрена! Откуда уверенность такая?! — топор с грохотом рубанул по горке — Ты просто решила меня со свету сжить! Возомнила себя королевой вершащей судьбы?!

— Послушай... Джон! Джон! ДЖОН НЕ БЕЙ!

Топор ударил совсем рядом с совой, с ругательством отшатнулся Рэк, но тут же сморщил харю в одобрительно гримасе и театральным шепотом добавил:

— Меньше чем на отсос не соглашайся, дед. Пусть как хочет делает — либо губами через гектар тянется, либо поводок удлиняет.

— Заткнись! — провопила в ярости сова.

Дальше я не слушал. Отойдя к краю площадки, я уселся на покрашенную бетонную опухоль в виде бегемотика, я уселся на его спину и зло уставился на колючие кусты, заново прогоняя в голове всю историю Брухи.

Ведьма получила нехилую моральную травму и заодно приобрела навязчивое желание вспомнить — кто сука такой Однар? Он ей почему-то показался знакомым. И она решила, что в далеком прошлом — до стирания памяти — они пересекались. Сурверы и Однар. Способ вспомнить был только один — наркота. Мемвас, что здесь именуется эльфийскими слезами. Старушка принялась посасывать веселые таблетки, одновременно выясняя наилучшие схемы приема наркоты — чтобы штырило послабже, а вот флешбэков дарило побольше.

Так шли годы. Бабка плотно подсела на наркоту. Нужные воспоминания не появлялись. А если и были — в памяти не осели. Но она продолжала пытаться, потихоньку увеличивая дозу и меняя схемы.

Чем больше наркоты — тем больше смелости.

И однажды, после особо крутой дозы "слезок" принятых с двумя желтыми энергетическими таблетками и двумястами граммами смоченного соком какой-то местной травки тростникового сахара, ведьма возомнила себя настолько крутой, что ей стало наплевать на грозное предупреждение намалеванное на стене родного бункера.