Артем Каменистый Альфа-ноль

Вот и подошло моё время.

Дождавшись, когда мимо не очень-то спешно промчится Бяка, я, больше полагаясь на уши, чем на зрение, дождался, когда один за другим покатились три преследователя. В отличие от упыря, низко натянутую верёвку они не видели и даже не подозревали о её существовании.

Скинув тряпку с клетки, я слегка осветил район намечающегося злодейства. Пнул в бок уже почти поднявшегося Якоса, дабы не забывал про знакомство с моей ногой и заодно завалился на двух своих подельников. А затем потянул за верёвку, набросив на троицу рыболовную сеть, которую они перед этим столь любезно ради нас высушили.

Дальше слегка отхлестал всех троих гибкой веткой, заставляя паниковать, суетиться, принимать опрометчивые решения и, следовательно, безнадёжно запутываться.

А потом неспешно вернулся к фонарю, и подхватил ведро, не забыв перед этим обернуть ладони лопухами, дабы не испачкался.

Примерился и расплескал содержимое на всю троицу, никого не обделив.

У малого Татая оказался очень звучный голос. Да и Сатат, отплевываясь от последствий унижения, продолжал орать что-то невнятное, то и дело срываясь на вой голодающего волка. Со стороны башни засверкали отблески факелов, да и среди домов наметилось движение. Народ тут пуганый, ночной переполох без внимания не остался.

Оставив Карасей разбираться с ситуацией самостоятельно, я последовал по заранее намеченному маршруту отхода. Лишь в одном месте пришлось затаиться, пропуская мимо стражника с зажжённым факелом. В остальном всё обошлось без происшествий. Даже на финише, где изначально предполагал встретить сложности, никого не оказалось. Сатат или сам ушёл дальше по проходу, или его увели к основному месту событий. Голос у него звонкий, узнаваемый, на всю факторию что-то орать продолжает.

Бяку я нашёл на месте. Тот, забившись в угол сарайчика, клацал зубами. Наверное, от избытка положительных эмоций.

Прислушиваясь к шуму на улице, я утомлённо-довольным голосом заявил:

— Мы отогнали врагов от нашего жилища. Ну как тебе битва?

— Они нас за это убьют! Убьют! Если не сегодня убьют, убьют завтра!

— Тут за убийство на кол сажают.

— Вот Эш и убьёт! — не отступал от своего Бяка.

— И за что нас убивать? Мы просто делали свою работу. И делали хорошо. А Караси нам мешали. Вот мы им и объяснили, что нельзя вести себя так плохо.

— Караси нас точно убьют. Точно. И они ещё и Рурмиса приведут, — чуть потише заявил Бяка. — Поймают толпой и убьют.

— Забудь. Им завтра весь день придётся отмываться. А может и послезавтра. Кисляк — это серьёзно.

Не сдержавшись, я рассмеялся.

Бяка несколько секунд пытался предаваться печали, но потом тоже присоединился к веселью.

Вот только смех у него был скорее истерический, чем радостный. Ну да ничего, пообщается со мной подольше, научится радоваться, как нормальный человек. Я его быстро хорошему научу.

А если сам не справлюсь, Караси помогут.

Глава 17

Сафари для сумасшедшего

Без изменений

— А не назвать ли вас Дерьмецы?.. — задумчиво произнёс Эш. — Это звучит получше, чем Караси. Да и правильнее будет. Очень уж вам подходит.

Четвёрка наших недругов старалась смотреть куда угодно, лишь бы не на главу фактории, а при его последних словах Татай даже губы раскатывать начал, собираясь расплакаться от великой обиды.

Эш развернулся на меня с Бякой:

— Или лучше вас так назвать?

Я пожал плечами:

— Если фактория Черноводка станет сильнее оттого, что меня с Бякой назовут командой Дерьмецов, пусть так и будет. Это ведь в общих интересах.

Уставившись на меня как-то странно, Эш спросил:

— Да ты кто вообще? Только не рассказывай, что с крестьянского двора сбежал. Скулы острые, губы тонкие, глаза синие, держишься слишком уверенно. Из тебя такой же крестьянин, как из меня продажная девка.

Подпустив в голос нотки загадочности, я пояснил:

— Я наследник престола, путешествую по своим землям инкогнито, и не имею права раскрывать свою личность. Так что, прошу прощения, но вынужден промолчать.

— Да ты и правда крестьянского навоза сроду не нюхал, — уверенно констатировал Эш. — Если и сбежал, то не со двора, а с балагана, где актёры и шуты. Руки бы тебе переломать за то, что учудил, но если это сделать, чем ты тогда дерьмо из уборной вычёрпывать станешь?

— А можно как-нибудь обойтись без вычёрпывания? — деловито уточнил я.

— Неееееет, — протянул Эш. — Ты будешь это делать. Голыми руками будешь делать. И дружок твой, упырь, тоже будет дерьмо черпать. И эти дерьмецы вам помогут. Там, в яме, как раз познакомитесь поближе. Может даже подружитесь и перестанете честному народу спать мешать. А за то, что так нас повеселили, я прикажу вас даже покормить. Я так на представлении шутов базарных не смеялся, как над тобой, Сатат. И хватит уже плеваться. Понимаю, что твой рот помнит плохие вещи, но хватит. Впредь не забывай, что пасть не везде можно раскрывать.

— Прошу прощения, а можно уборной заняться во второй половине дня? — поинтересовался я.

— А чем тебе первая не понравилась? — удивился Эш. — Быстрей начнёшь, быстрей разделаешься. Оно что с утра, что вечером воняет одинаково.

— Дело в том, что на первую половину для у меня запланирована рыбалка. Рыбы фактории не хватает, вот и решил поймать кайту пожирнее.

Эш закатил глаза:

— Да тебе и правда быть шутом великим, когда подрастёшь. Если, конечно, раньше не повесят за шуточки. И ты знаешь, я, пожалуй, ещё посмеюсь. Хорошо посмеюсь. Даю тебе время до полудня. Если не поймаете за это время кайту, вычерпаете из уборной всё то, что дерьмецы вычерпать не успеют. А потом второй уборной займётесь. Да и моим нужником тоже. Чего ему без дела стоять. Караси тогда другими делами займутся, вы и без них справитесь.

— С этим всё понятно, — деловито кивнул я. — А на что мы можем рассчитывать, если добудем кайту?

— Первый раз такого наглого пацана вижу, — покачал головой Гуго, всё это время молча посмеивающийся в сторонке.

— Угу. Наглее не бывает, — согласился Эш. — Ну да я человек справедливый. Кайту, так и быть, себе оставляйте, делайте с ней что хотите и помните мою доброту. А с уборными Дерьмецы сами разберутся, без вас. Нам ведь и правда нужны хорошие рыбаки, а хорошим рыбакам не с руки в дерьме копаться.

Последние слова были переполнены насмешкой, но я кивнул с самым серьёзным видом:

— Благодарю вас, господин Эш. Теперь всё понятно.

— Понятно, говоришь? Тогда валите с глаз моих. И не забудьте, в полдень я должен видеть вас всех шестерых в одной яме. Попытаетесь схитрить, я над вами так пошучу, что смеяться даже Гуго не захочет. А Гуго у нас тот ещё весельчак, он ржал даже тогда, когда болотная зубатка жевала яйца Вэйга. Вэйгу было не до смеха, и вам тоже смешно не будет.

* * *

— Я даже рад, — потерянно произнёс Бяка, когда мы спускались к косе. — Теперь мы будем чистить уборные сами. Это хорошо, что сами. С Карасями я делать это не хочу. Нехорошо получится, если мы и они. Плохо только, что уборных будет три. Но это лучше, чем одна, но с Карасями.

— Их группировка вынужденно сменила название, — напомнил я.

— Я боюсь их так называть, — засомневался Бяка. — Ещё побьют. То есть побьют обязательно. И сильно.

— Ты ведь считаешь, что смерть мы уж заработали. Так зачем бояться каких-то тумаков? И вообще, говорю же тебе, забудь про них.

— Как можно забыть?

— А так и забудь. В ближайшее время они к нам точно не сунутся.

— Почему?

— Потому что я даже не думал, что Эш так взбеленится. В разборки мальчишек полез. Несолидно это для такого человека.

— Но ведь нельзя шуметь ночью. Это правило.

— Всё равно не его уровень. Скучно ему, наверное. Вон как обрадовался, что мы его посмешили. Даже Карасей не забыл, отблагодарил за доставленную радость новым названием.

Бяка злорадно хохотнул:

— Да. Это было жестоко. Мне понравилось. Это будет меня радовать при чистке выгребных ям.

— Ямы пусть Дерьмецы чистят. У них и название подходящее для такой работёнки. А мы с тобой будем ловить кайту.

— Я думал, ты про рыбу шутишь.

— Какие шутки? Зря мы что ли, столько добра покупали вчера у Сома? Мы это не просто так брали, мы готовились охотиться на кайту.

— Охота на кайту? — голос Бяки был полон скепсиса. — Ложки дырявые: две; крючки бронзовые, кованные: два, проволока медная, ювелирная. Как можно вот этим охотиться?

— В охоте главное, это охотник, а не то, чем он охотится, — я выразительно указал на свою голову.

— Ясно, — вздохнул Бяка. — Если будем работать хорошо, за четыре дня вычерпаем все три уборные. Ещё и кормить пообещали. Я почти этому рад. Дерьмо у нас Караси отобрать точно не смогут.

* * *

Кайты — рыбины умные. Разве что мелкая способна сглупить, или в состоянии дикого возбуждения, как случилось с моей жертвой на переправе через Красноводку. Как и всякие существа порядка, развиваясь, они обзаводятся атрибутами и навыками, причём набор у них специфический. Благодаря этому их не заманить в сети и ловушки, и они игнорируют вкусные приманки с укрытыми в них крючками. Яды тоже чуют прекрасно. Осторожность и агрессивность уживаются в них гармонично, на рожон не лезут.

Один лишь раз я столкнулся с исключением из правил. Когда впервые увидел кайт. Они тогда дружно набросились на предложенные им кровавые тряпки. Но надо признать, что те ловушки были неэффективны. Одной рыбине повредило рот, но не фатально. Она бы сумела освободиться от здоровенной "занозы", но собратья не дали. Слишком много их в одном месте собралось, слишком возбуждены. Они ведь создания одиночные. Плюс способ, которым их туда согнали — непонятен. Он мог сильно отразиться на поведении рыб, принуждая к нетипичным для них действиям.

Как бы там ни было, в итоге ПОРЯДОК признал, что я внёс свою лепту в процесс убиения рыбины, за что полагается награда.

И тогда же я заметил, что кайты реагируют на движение. И до этого о таком слыхал, но там столкнулся воочию.

Затем уже в фактории поговорил с народом. В основном с Мегерой. Как ни странно, она знала многое об обитателях Черноводки. И даже припомнила, как однажды обронила в реку колечко. Простое, медное, оно упало на мель. Достать несложно, да только река не позволила. Откуда ни возьмись вынеслась длинная тень и проглотила украшение, не позволив ему достигнуть дня.

Вот тогда-то пазл и начал складываться.

Начищенная ложка, лишившаяся ручки. С одной стороны закреплён массивный крючок, с другой накручено проволочное кольцо, за которое примотана тонкая бечёвка из размочаленных стеблей старой черемши, связанных поодиночке. Пока они свежие, на них вешаться можно (проверено бедолагой Рогалосом). Мы с Бякой со всей дури тянули её в разные стороны, но лишь узлы крепче стали, порвать не удалось.

Второй конец снасти я обвязал вокруг пояса. Это чтобы не потерять в случае чего. У меня ещё есть запасной комплект, но он последний, другой уже покупать не на что. Да и время на возню с ним потратим, что чревато. Ведь до полудня не так уж и долго ждать, а три уборные вычистить, да ещё и голыми руками — это чересчур.

Глядя, как я забредаю в воду, Бяка упавшим голосом спросил:

— Ты собрался охотиться на кайт вот этим?

— А есть другие предложения?

— Есть. Пойдём чистить уборные. Эш прав, быстрей начнём, быстрей закончим.

— Охотники не чистят уборные. Сейчас все кайты будут нашими.

Расчёт мой был прост. Здесь, в этой местности, а может и во всём Роке, блеснением хищных рыб не занимались. Простейшие поплавочные удочки и донки использовали, а такое вот — нет. Применяли живцов на крючках, но хитрые кайты коварное подношение игнорировали, а все прочие любители такого лакомства возле острова не появлялись, распуганные самыми опасными хищниками реки.

Первые броски у меня не задались. Я раскручивал тяжеленную блесну над головой и отправлял её прочь от берега. Увы, но шнур не уходил так далеко, как хотелось бы. Плюс тонул неохотно, да ещё и путался через раз, заставляя терять бесценное время.

Пришлось сменить тактику. Мы переместились поближе к горе. Здесь галечниковая коса переходила в развалы валунов, в том числе и здоровенных. Один из таких, удобно-плоский, лежал метрах в семи от берега, едва выступая из воды.

На нём я расположил шнур змейкой, после чего снова взялся крутить блесну. На этот раз она улетела, как надо, размотав все три десятка шагов. Тащить её назад — занятие несложное, а вот делать так, чтобы она при движении "играла", провоцируя хищников на атаку — куда сложнее.

Так что, первый час ушёл только на обучение. Результаты начали улучшаться к его исходу, но, увы, это были успехи лишь в теории лова. С практикой дела совсем плохи: никто не бил по блесне и не сопровождал её до камней, по которым я перемещался после трёх-четырёх забросов.

В чём же дело? Блесна какая-то не такая? Но ведь голодная кайта среагировала на простое медное кольцо, уроненное в реку. Неужели и правда чуют крючок? Как так? Ведь таким способом, на кусок металла, их не ловят. Откуда рыбы могут знать, что эту заманчиво поблёскивающую штуковину хватать не стоит?!

Перед глазами начали вырисовываться зловещие тени трёх сооружений, в которых обитатели фактории справляли свои естественные надобности. Даже зло начало разбирать за то, что их не вынесли за стены. Вот что им стоило подвесить уборные над рекой? Ведь тут с трёх сторон почти вертикальные обрывы. И тогда бы проблема выгребных ям вообще бы не возникала.

Покосился на солнце. Эта самая большая блесна в здешней системе ползёт к зениту чересчур быстро.

И как только доползёт, уборные уже не будут тенью перед глазами.

Будет плохо.

Будет очень плохо.

Это всем провалам провал.

И тут, дабы добить меня окончательно, шнур вытянулся в струну. Блесна и раньше цеплялась за камни и затопленные брёвна. Бывало, я даже принимал это за удары хищника, делая подсечки. Но отличия замечались сразу, ведь снасть при этом не играла от рывков потенциальной добычи.

Вот и сейчас зацеп был неподвижный. Или даже хуже — мёртвый. Потянув на себя, я не сдвинул блесну ни на миллиметр. Если она угодила в затопленный коряжник, это, скорее всего, конец — придётся изготавливать новую снасть.

Эх, зря сместился к скале. Здесь, среди камней, застряло немало деревьев, принесённых течением. И это только те, которых видно с невеликой высоты очередного валуна. Кто знает, что скрывается под водой.

Сделав шаг к краю камня, сразу же отчаянно рванул назад, заваливаясь, налегая всем телом. Однажды с такого рывка уже удалось высвободить засевшую блесну, так почему бы не попробовать это повторить.

Но тщетно. Шнур вытянулся в струну уже не образно, а физически. Хоть бери, да играть на нём начинай. И всё без толку, снасть не высвобождалась.

А затем случилось то, к чему я не был готов. Что-то на другом конце шнура с успехом проделало то, что у меня не получилось. То есть, дёрнуло с такой неудержимой дурью, что я, не удержавшись, слетел с камня, погрузившись в воду с головой.