Киты по штирборту - 1

— Да, Кирилл? — Завидич отвлекся от чтения каких-то бумаг, что он принес в столовую сразу после завтрака.

— Мне бы в город съездить. Учебниками обзавестись.

— Хм... съездим, — кивнул он. — Мне как раз нужно в банк заглянуть, открыть для тебя депозит, департамент должен был уже перевести твой гонорар на мой счет. Кстати, не хочешь и остальные сбережения поместить на свой депозит?

— Чтобы до совершеннолетия не иметь возможности ими распоряжаться? — фыркнул я. — Ну уж нет. В такой ситуации я лучше свои сбережения в кубышку сложу. Оттуда их хотя бы в любой момент достать можно.

— А зачем тебе их доставать? Что-то покупать собрался? — пожал плечами Завидич. — Так скажи мне, что, я не выделю сумму на необходимую вещь? Опекун я или как?

— Не о том речь. — Я поморщился. — Ну, сам посуди, дядька Край... вот уйду я в рейс, на полгода, между прочим. Что, у юнца такое уж большое жалованье? Вряд ли. А я расту. Мне одежду чуть ли не раз в три-четыре месяца новую покупать надо либо старую перешивать... Про обувь вообще молчу, больной вопрос. И что, прикажешь мне отписывать тебе или Хельге в Новгород, чтобы прислали денег? Да и вообще, привык я уже, что у меня всегда есть несколько лишних монет в кармане... или не лишних, но есть обязательно! Да я даже по китовому кладбищу без десятка марок в кармане комбинезона не ходил. Привычка...

— Хм... — Дядька Мирон отложил бумагу, что до сих пор держал в руке, и, задумчиво покивав, вздохнул. — Твоя правда, Кирилл. Извини, опять я твоим возрастом обманулся. Знаешь, а у меня есть хорошая идея. Таскать кубышку с собой в рейс — не самая лучшая мысль, согласись...

Вот тут спорить не буду. Имеющиеся у меня почти семнадцать тысяч марок, то есть тысячу семьсот новгородских гривен, возить с собой в матросскому рундуке было бы верхом глупости. Ничего не могу сказать об экипаже "Феникса", я с ним пока не знаком, но каперы и пираты водятся не только в Венде, и риск, что шальной снаряд, проломив рунную защиту, разнесет в клочья кубрик вместе с моими сбережениями, отличен от нуля.

— Ну, нормальный счет в банке мне ведь тоже не светит... по возрасту.

— Это да. Никто не откроет обычный счет несовершеннолетнему, — согласился Край. — Но я говорю немного о другом. Дорожные чеки. Помести необходимую сумму в эти самые чеки, допустим, Первого Новгородского банка, их принимают по всему миру. А остальные деньги оставишь дома. Красть чеки бесполезно, обменять их на деньги может только владелец. А в случае утери вернуть средства не составит проблем. Правда, только в том банке, что тебе их выдал. Но есть и минусы. Во-первых, расплачиваться самими чеками за покупки нельзя, сначала их нужно обменять на деньги в любом банке. А во-вторых, в самом Новгороде ты сможешь превратить их в наличность только в том же отделении, где получил. Ни один другой местный банк их не примет.

— Э-мм... а с чем это связано? — удивился я.

— Политика банков. Извини, большего не знаю, не интересовался, — пожал плечами Завидич. — Но ни в одном иностранном банке тебе в обмене не откажут, это точно.

— А мой возраст? — уточнил я.

— Роли не играет, — покачал головой дядька Мирон. — Хотя, конечно, обменивать наличность на чеки тебе лучше в моем присутствии, меньше возникнет вопросов у банковских конторщиков.

— Что ж, идея мне нравится. — После недолгого размышления я согласился с доводами опекуна. — Когда едем в город?

Завидич бросил взгляд на огромную башню часов в углу столовой.

— Да вот сейчас и поедем. Аккурат к ужину вернемся.

Вот тут дядька Край ошибся. Нет, в банке мы действительно управились довольно быстро, так что уже через час после приезда в Новгород, когда мы вышли на широкое крыльцо Первого Новгородского банка, в саквояже Завидича покоились документы на мой депозит, сразу пополнившийся десятью тысячами гривен, переведенных Седьмым департаментом Русского географического общества, и десять чеков на куда более скромные суммы — по десять гривен каждый. Но оперативность "географов" меня откровенно порадовала. Вот не думал, что государственная контора так скоро выполнит свое обещание.

А потом мы дошли до огромного книжного магазина, расположившегося почти точно напротив Софийских ворот Новгородского кремля. Вот там-то я и завис.

Опомнился, только когда дядька Мирон взвыл от количества набранных мною книг. А что я? Дорвался, да... Понимание того, что у меня уже есть деньги на исполнение мечты о полете, подвигло меня на приобретение массы ранее недоступной литературы по воздухоплаванию вообще, и всего что мало-мальски касалось рунного конструирования в частности. А там еще и книги по мобилям на глаза попались... вовремя.

В общем, если бы не опекун, думаю, гривен сто я бы там оставил, точно. А так ограничился всего тридцатью новгородками... а, и еще две потратил на учебники для подготовки к гимназическим испытаниями. Тоже опекун напомнил...

Провожать нас вышел хозяин магазина. Еще бы, думаю, дневную выручку мы ему точно сделали. Собственно, когда, оказавшись в открытом ландо "емельки", я все-таки сообразил подсчитать потраченные сегодня деньги в марках, то невольно охнул.

— Мне начинает казаться, что идея поместить сбережения на депозит была не так уж и плоха, — заключил я, приняв наконец тот факт, что за одно посещение книжного магазина потратил денег больше, чем зарабатывал в среднем за два месяца копания на китовом кладбище.

Дядька Мирон покосился на меня, потом на четыре огромные, увязанные шпагатом стопки книг у нас в ногах и весело расхохотался.

Так, под его смешки, мы и прибыли домой, где нас уже дожидалась недовольная чем-то Хельга.

— Что случилось, дочь? — обратился к ней за ужином Мирон.

Хельга нервно передернула плечами.

— Так, небольшие неприятности на службе, — делано небрежно отозвалась она.

— Хм, уточни, будь любезна, — мягко попросил Завидич, отложив в сторону вилку, которой только что намеревался подцепить с тарелки соленый груздь.

— Владимиру навязывают матроса в экипаж...

— И что такого? Обычное же дело. Гюрятинич — уважаемый капитан, неудивительно...

— Юнца, пап! Малолетку! Кто ему там сопли утирать будет?! — возмущенно выпалила Хельга.

Глава 5

Вперед на баррикады

Причину столь странной реакции Хельги опекун растолковал мне, когда та уже выскочила из-за стола и скрылась в своей комнате.

— Она же по факту самый младший офицер на "Фениксе", да еще и барышня, — усмехаясь в усы, проговорил дядька Мирон. — Вот и подумай, на кого капитан скинет обязанность присматривать за юнцом, помимо боцмана.

— О-о-о... — понимающе протянул я.

— Именно. Вот и бесится дочка, что из нее няньку делают. Глупая, — фыркнул Завидич.

— А почему глупая? Я бы тоже был не в восторге от такой перспективы, — пожал плечами я.

— Тебе позволительно. Ты службы еще не нюхал, — отмахнулся дядька Мирон, словно закрывая тему. Я нарочито внимательно взглянул на опекуна, и тот все-таки соизволил объясниться: — За всех матросов ответственность несет боцман. И только боцман. Он им папа, мама и старший брат. Но! Частенько офицер на корабле получает... хм, подопечного матроса. Обычно из новичков. А уж если офицер сам новичок на корабле, так и вовсе в обязательном порядке обзаводится подопечным. Так и команда быстрее притирается, и капитан имеет возможность оценить нового офицера. Обычное дело на флоте, можно сказать, традиция, освященная десятилетиями. Но вообще-то ты не о том думаешь.

— В смысле? — не понял я.

— Лучше бы обратил внимание на то, что капитану "Феникса" уже рекомендовали тебя как кандидата в экипаж, — поднял палец вверх дядька Мирон. — Не дожидаясь результатов твоих испытаний. Смотри, не подведи меня. Будет очень неприятно, если в твоем табеле будет не хватать хотя бы одного "превосходно".

— Кхм... по-моему, это обещание касалось поступления в училище, разве нет? — нахмурился я.

— Да? А я и запамятовал, — делано удивился Завидич, но тут же посерьезнел. — И Несдинич мог запамятовать. Понимаешь?

— Понимаю, — вздохнул я.

— Вот и славно. А теперь... — Опекун демонстративно взглянул на часы. — Тебе не пора начинать готовиться к испытаниям? Или мы зря тащили все эти книги?

— Уже иду, — улыбнулся я, поднимаясь со стула. На пороге обернулся. — А что, Хельге о моем трудоустройстве говорить не будем?

— А ты разве уже на службе? — вопросом на вопрос ответил Завидич. — Приказ покажи.

— Нет, но...

— Вот и не беги впереди паровоза, — отрезал опекун, вот только его улыбка напрочь убивала все впечатление от деланой грозности. — Рано, Кирилл. Вот сдашь испытания, представишься капитану, тогда и сообщим. А пока... не стоит, право слово.

Ну не стоит так не стоит. Опять же настроение у Хельги сейчас совсем не располагает к нормальному восприятию подобных новостей. Так что лучше действительно подождать, пока она повеселеет. Все равно, насколько я помню, долго злиться Хельга не умеет. Отходчивая.

И побежали дни... Повторение гимназического материала, изучение того, что пропустил за год, тренировки и штудирование литературы по воздухоплаванию и рунике. Мой график оказался забит настолько плотно, что не было возможности даже выбраться в город. Хотя бы на полдня. Да что там! Я в ближайший сквер на часовую прогулку раз в два дня и то не выходил без книги под мышкой. Так, за всеми своими занятиями я и не заметил, как подошло время испытаний.

Этим утром, как и много раз до того, меня разбудил звонок будильника. Поднявшись с кровати, я прогулялся до ванной и, лишь приведя себя в порядок и окончательно проснувшись, вспомнил, что сегодня мне предстоят два первых экзамена.

Мандража не было. Здешняя математика уровня выпускника гимназии не вызывала у меня ничего, кроме легкой зевоты. Словесность? Да, тут могли быть кое-какие сложности, но... ничего такого уж пугающего. Обязательный минимум литературы я знаю, благо в меллингской школе упор делался именно на русских писателей, все ж таки Венд до сих пор считается этакой неофициальной частью Русской конфедерации. Ну а если вдруг здешних знаний не хватит, то... недаром же там меня учили риторике? Учитывая, что экзамен предстоит устный, выгребу.

С этими мыслями я вернулся в комнату и, со вздохом покосившись на уже ставший привычным набор из брюк, сорочки и жилета, полез в шкаф за костюмом. Боюсь, местные ханжи не поймут, если я заявлюсь на экзамен в неподобающем виде. Ну и черт с ними. Вот только галстук... Я покосился на шелковую узорчатую "удавку" и, снова вздохнув, принялся одеваться. Придется перетерпеть.

У Хельги мой парад вызвал легкое удивление. Ну да, она уже давно оставила попытки как-то поймать меня на незнании этикета, и наше противостояние, которое дядька Мирон находил забавным, само собой сошло на нет. А тут я спускаюсь к завтраку в сером утреннем костюме-тройке...

— У меня в полдень испытания в гимназии, — пояснил я в ответ на немой вопрос Хельги.

Та нахмурилась:

— Испытания?

— Окончание гимназии. Я не захотел терять год, дядька Мирон поддержал эту идею и договорился в местной гимназии, так что я буду проходить выпускные испытания вместе со своими сверстниками. Сегодня как раз первые. Математика и словесность, — объяснил я, спохватившись.

Совсем забыл, что раньше на эту тему мы с Хельгой не разговаривали. Она постоянно пропадала на службе, работая с картами и отрабатывая предстоящие нам в скором времени маршруты, и домой возвращалась настолько усталая, что грузить ее еще и своими делами мне казалось просто... в общем, жаль мне ее было. Никогда бы не подумал, что у штурмана может быть столько работы вне рейса, честное слово.

— Ты уверен, что сдашь? — с явным беспокойством поинтересовалась дочь Завидича.

Я улыбнулся. Хельга, может быть, и производит впечатление педантки, но она искренний и добрый человек, а уж по отношении к своим...

— Не волнуйся, сестренка. Я же не зря столько времени над учебниками корпел, — подмигнул я ей.

Хельга вздохнула и, взъерошив с таким трудом уложенные волосы на моей голове, усмехнулась.

— Да, а я-то думала, что это он в книжки зарылся, словно библиотекарь какой? А он, оказывается, к выпускным готовился. Что ж, удачи тебе... братик, — с толикой язвительности закончила она.

Ну хоть сама на себя похожа стала! А то в последнее время Хельга больше на тень походит, чем на человека. Совсем ее Гюрятинич замучил.

Вызывать по телефону "емельку" для того, чтобы проехать два квартала, было бы глупо. Так что после завтрака я прихватил выправленные дядькой Мироном документы, надел плащ и шляпу, к счастью, не котелок. Когда речь зашла о покупке головного убора, я, только представив себя в шляпе-котелке, чуть не икал от смеха, и сумел настоять на покупке обычной широкополой шляпы, убедив Хельгу, что тринадцатилетний мальчишка в официальном костюме-тройке и так выглядит как минимум комично, а если на него напялить еще и котелок, то полчаса смеха будет гарантировано всем окружающим. Хельга тогда долго спорила, но в итоге, хоть и с явным недовольством, уступила. А сейчас окинула меня изучающим взглядом и...

— Все-таки я правильно поступила, настояв на покупке этой шляпы, — заключила она. — В котелке ты бы выглядел пародией на взрослого. А так, вполне приличный молодой человек, даже щеголь. Девушкам должен понравиться.

И рассмеявшись — так ее позабавила моя перекосившаяся физиономия, — вытолкала меня за дверь. Как это называется, а? Женская логика, да? Оксюморон!

— Он не девушкам сейчас понравиться должен, а гимназической комиссии! — загудел у открытой двери дядька Мирон, как всегда ухмыляясь в усы. — Удачи, Кирилл!

Кивнув, я вздохнул и, приведя в порядок мысли, направился по дорожке к калитке. Миновав сквер, куда в последнее время выходил, чтобы подышать свежим воздухом и отдохнуть от зубрежки, я свернул на Кленовую улицу и, заслышав бой часов на башне управы, прибавил ходу. Одиннадцать. До начала испытаний остался час.

До гимназии идти недалеко, но ведь мне еще нужно будет отыскать нужный кабинет. Да и приглядеться к другим экзаменующимся не мешает. Посмотреть, послушать, может, что интересное о комиссии узнаю. Тоже полезно.

Гимназия встретила меня гомоном и любопытными взглядами гимназистов в темно-зеленой форме с надраенными до блеска медными пуговицами.

Глава 6

Здравствуй, школа, мордобой

Появление в "макарьевской" мужской гимназии незнакомого сверстника, да еще и в партикулярном платье, вызвало у гимназистов немалый интерес. Правда, лишь учащиеся старшего и выпускного классов демонстрировали его открыто. Младшеклассники старались не высовываться, хотя любопытные физиономии малявок мелькали на пути гостя с завидным постоянством.

— Горский, не видел, что это за фанфарон такой объявился у нас в гимназии? — Уже начавший ломаться голос заставил одного из выпускников отвлечься от беседы с приятелем.

Обернувшись, названный бросил короткий взгляд в сторону поднимающегося по лестнице ровесника, прищурился и, мысленно чему-то кивнув, наконец обратил внимание на окликнувшего.