Некондиционный

Глазастик закончил рассказ. Его лицо покраснело, он жадно присосался к третьей банке и осушил её в несколько глотков.

— Хорошо… — сказал он, улыбнувшись. — Я уж думал, умру от жажды. Слишком много говорю, а? — если бы глаза напарника не были стеклянными, готов поспорить, он бы мне подмигнул.

Пицца кончилось. Пиво тоже.

— Пойдем ещё? — спросил меня Глазастик.

Я отрицательно покачал головой.

— Ну, как знаешь. Тогда я на боковую, — бессмертный напарник протяжно и сочно зевнул. — Надеюсь, что завтра наши дела пойдут в гору.

17.

Скорее всего, Глазастик был более везучим. Уверен, если бы фразу про надежду на улучшение наших дел произнёс я, на следующий же день всё стало бы хуже некуда.

Организации предстояло «распасться» — получить новые личности и разбежаться по всему Нейро-Сити, поскольку после нашей вылазки вся полиция стояла на ушах. Я боялся, что Рутланд потребует полной смены лица, но, когда я об этом спросил, он только рассмеялся:

— Ты вообще себя в зеркало видел?

Да уж. Позже, присмотревшись к своему отражению, я увидел, что от былого Эйдера Морта мало что осталось. Лицо сильно исхудало, под глубоко запавшими глазами мешки чудовищных размеров, в тёмных когда-то волосах пролегли серебряные ниточки седины. Из-за долгой невозможности нормально побриться у меня выросла солидная кучерявая борода. Впрочем, для расстройства не было причин. Наоборот, можно было порадоваться — лицо останется при мне. Почему-то очень уж не хотелось с ним расставаться.

Меня и Глазастика снова поселили в отеле, однако не на окраине, а почти в центре, чему я был несказанно удивлён. Возможно, Рутланд думал, что там членов Организации точно не будут искать. Номер был комфортабельным, но каждый день, проведённый там, стоил солидных денег.

— Интересно, откуда у Рутланда такие бабки?

— Ну… — улыбнулся Глазастик. — Не все любят Нейрокорп. Я сейчас о бизнесменах. Многие пытаются конкурировать с Компанией и предпочитают не стесняться в средствах.

— А если их раскроют?

— Обязательно раскроют. Даже не сомневайся, — не уверен, что правильно понял смысл этих слов, но, кажется, Глазастик знал что-то, чего не знал я.

Все новостные агенства в Сети вещали о нашей поимке. Глазастику почему-то ужасно нравилось читать новости вроде: «Неизвестные нападавшие убиты при задержании! Шок! Фото с места происшествия!»

— Представляешь, Эйдер, нас снова убили! И даже фото есть! Хрень собачья, они даже артефакты не закрасили. С тем же успехом могли приделать мне голову крокодила! И ведь люди верят! Каждый день верят, чёрт. Помяни мое слово, этот город дураков спасёт только атомная бомба! — он снова хохотнул своей двусмысленной шутке.

Впрочем, новостями дело не ограничивалось, Глазастик проводил кучу времени, просто подключившись к сети напрямую, сидя без движения и время от времени хихикая.

— Вот это ржака, Эйдер! Жаль, что ты не сможешь посмотреть!

— Что там? Очередное видео с котами? — бурчал я, не испытывая ни малейшего желания смотреть, над чем он там смеётся.

— Нет, тут… — он подыскивал слова, но тут же бросал это дело. — Ай, это надо видеть. Боже, какой же ты скучный!

Тут он был прав.

Я предпочитал каждый вечер покупать по бутылке дешёвого пойла и приканчивать её, закусывая энергетическими батончиками и размышлениями о моей нелёгкой судьбе. Иногда ко мне присоединялся Глазастик, но он больше любил пиво и обожал пересказывать «смешнявки» из Сети, которые я всё равно не слушал.

Мы купили новую одежду взамен комбезов, которые было проще выбросить, чем отстирать, и вернулись к старой манере одеваться: брюки, чёрное пальто и рубашка с галстуком — у меня, и гавайская рубашка, штаны с кучей карманов и пуховик — у Глазастика.

Рутланд сказал нам не выходить на улицу. Смешно. Как будто в другом случае я не побоялся бы выйти. В который раз удивляюсь тому, насколько чист и стерилен мирок в центре Нейро-Сити. Словно попал на другую планету. Никакого мусора, снег чистят вовремя, продавцы в магазинах улыбаются, даже видя, что ты пьян как свинья.

Если бы я всё время жил тут, то, наверное, был бы уверен, что везде так: нет нищеты, насилия, донов мафии, ставших шефами полиции, и прочего, прочего, прочего, что уже давно ассоциируется у меня с Нейро-Сити. Настоящим, а не этим сказочным городом из стекла и металла, стоящим на руинах самого себя.

Где-то на вторую неделю такого вот растительного времяпрепровождения в нашу дверь постучали. Это было настолько неожиданно, что я в первый момент не понял, что делать, перепугался до полусмерти и потянулся к пистолету, приготовившись героически отстреливаться до последнего патрона. На столе зазвенела батарея пустых бутылок, некоторые упали на пол, но утонули в мягком ковре.

Глазастик посмеялся надо мной и пошёл открывать. Я пристроился за его спиной, слегка покачиваясь и пытаясь сфокусировать взгляд в одной точке.

За дверью стояла женщина, самая необычная из всех, что я видел.

Высокая, ростом явно больше двух метров, с сапфирно-синими стеклянными глазами и идеально лысым металлическим черепом.

Глазастик осмотрел её и спустя миг буквально зашёлся хохотом.

— Ни слова, — прошелестел Азимов и, оттолкнув нас, вошёл в комнату, закрыв за собой дверь.

— А ты ничего так. Надеюсь, теперь у тебя женское не только лицо, я соскучился по ласке. — Зубоскалил бессмертный.

— Просто заткнись. И да, женское у меня только лицо. В остальном я тот же, что и раньше. Так что у меня хватит сил надрать тебе зад, если ты не прекратишь смешно шутить.

— У ти бозе мой, какой страшный робот. Надеюсь, когда ты выйдешь из депрессии, то станешь веселей.

— А вот это было жестоко, — Азимов слишком по-человечески покачал головой. — Когда-нибудь я всё-таки тебя убью. И в тот момент буду впервые в жизни счастлив. Собирайтесь, — сказал он, поворачивая идеальное металлическое лицо ко мне. — Босс ждёт.

Я порылся в аптечке, закинул в рот несколько отрезвляющих таблеток, надел пальто и сказал, что готов. Глазастику тоже не потребовалось много времени. Мы покинули номер, пропахший табаком, алкоголем и нашими грязными носками, попрощались с тощим портье, для характеристики которого так и напрашивалось слово «холуй», и вышли на улицу. Азимов уселся (или уселась) за руль чёрной машины, пусть старой, но всё ещё выглядевшей достаточно презентабельно. Меня тут же бросило в пот из-за таблеток, и Глазастик брезгливо морщился, глядя на капли стекающие с моего лба.

Мы въехали на третий ярус Нейро-Сити и толкались в плотном потоке машин на эстакаде, построенной на высоте десятого этажа. Я смотрел вверх — на терявшиеся в низко повисших облаках громадины кондоминиумов и офисных небоскрёбов. Их стены были абсолютно зеркальными и выглядели грязно-серыми скалами, над и между которыми сновали вертолёты, везущие толстые задницы богатых пассажиров к их Очень Важным Делам.

Почему-то стало очень тоскливо и немного страшно. Нас везли к Рутланду, и что за идея родилась в его стальной башке, поражённой вирусом революции, было пока неясно. С уверенностью можно было сказать лишь одно — что бы ни придумал наш Че Гевара, это связано со стрельбой, кровью и риском для жизни. И этого осознания с лихвой хватало для беспокойства.

Азимов увозил нас из центра. Ну разумеется, место крыс — в их родной помойке, да и светить своими уголовными мордами в хороших районах просто нельзя.

Над машиной проплыла исполинская махина Гейта, и мне стало легче. Тут, среди бесконечных заводских районов и людей, не привыкших улыбаться друг другу на улице, я был в своей стихии и не чувствовал себя дядюшкой из деревни, приглашённым в дорогой ресторан.

— Город счастья, — сказал нам Рутланд вместо приветствия.

Место встречи он выбрал чрезвычайно колоритное — итальянский ресторан, второй этаж, зал «тут не едят, а решают проблемы». Вся сцена будто бы сошла с экрана какого-нибудь старого фильма про мафию — интерьер, паста в тарелке Рутланда, да и сам наш босс, вырядившийся в костюм… Какой-то чёртов фарс. Я не знал, в какую игру он решил поиграть на этот раз, но мне это не нравилось.

— Что за город счастья?

— Новый район, на окраине. Очень дорогой по тамошним меркам. Его только-только начали заселять, и нам нужно посеять там панику.

Я вспомнил, что видел рекламу этого самого «Города», когда шёл к Кайре.

Кайра, Коромальди-отец, Лу… Бармен, которого стошнило при виде того, что я натворил с сынком местного дона. Боже, как же давно это было.

— Для чего? — деловито поинтересовался Глазастик, но Рут, подняв на него мрачный взгляд, дал понять, что это не тот вопрос, который он хотел услышать.

— Завтра вы поедете туда и заложите бомбу где-нибудь в людном месте. Да-да, старый добрый терроризм. Как в учебниках. Всё, что вам нужно знать — это здорово поможет нам в борьбе, — Морган переводил взгляд исподлобья с напарника на меня и обратно. — Взрывчатку вам даст Шеф-Шеф. Остальное — сами. Надеюсь, не надо объяснять, как сделать бомбу? — босс вопросительно посмотрел на Глазастика, тот кивнул.

— Не надо. Справимся.

Уже выйдя из ресторана, я спросил:

— Что это вообще было?

— Цирк, — пробурчал Глазастик в ответ. — Очередной цирк.

— Я думал, Организация борется за то, чтобы спасти людей, а не наоборот. Бомба в людном месте — это как-то не очень вяжется с идеями всеобщего блага и прогресса, как считаешь?

— Слушай! — Глазастик остановился напротив меня, тряхнув дредами, и дыхнул в лицо, обдав запахом нечищеных зубов. — Я — не босс, понятно? Я не знаю, какие цели он преследует. Мне, например, важно знать, что он — единственный, кто пытается хоть как-то свалить Нейрокорп, и то, какими методами он это сделает, — несущественно!

— А если он захочет сбросить на город ядерную бомбу?

— …То я помогу ему это сделать, — ощерился напарник, — потому что я не вижу всей картины. Возможно, что ядерная бомба в центре — это единственный шанс хоть как-то сдвинуть всё с мёртвой точки.

— Отлично. Просто замечательно, — меня так и подмывало сказать Глазастику, что он — чудовище похлеще Рутланда. — Я предлагаю тогда заложить бомбу в больнице. Или на детской площадке.

— О боже мой, какие нежности, — зацокал языком напарник. — Надо будет — и на детской площадке заложу. Наше дело — выполнять приказы, иначе добрый дядя нажмёт на кнопочку и спалит нас ударом тока. Одни ботинки дымящиеся останутся. Прецеденты были, я их видел, зрелище малоприятное. Ты этого хочешь?

— Тьфу… Противно…

Занятно получается, офицер Морт. Вы развязали бунт полицейских для того, чтобы спасти людей с окраин от верной смерти, а теперь едете получать взрывчатку, чтобы их убивать. Если господь существует, то он точно не лишён чувства юмора. Своеобразного и извращённого.

Шеф-Шеф выдал нам несколько старых тротиловых шашек и всё суетился, порываясь рассказать, как правильно с ними обращаться, но Глазастик быстро его оборвал:

— Всё в порядке, приятель, ты же знаешь, я не первый год замужем. Иди дальше вари мет.

— Мет? — переспросил я позже, когда мы вышли.

— Ага. Это тоже одна из статей дохода Организации.

— Лучше б я этого не знал…

— Не надо меня разочаровывать, пупсик, — покосился на меня Глазастик. — Я думаю, что ты очень крутой коп, а ты с каждой такой фразой всё сильнее развеиваешь это впечатление.

Мне осталось лишь горько ухмыльнуться в ответ на «крутой коп».

Дорога до «Города счастья» заняла почти три часа. Глазастик скучал и всё время подшучивал над Азимовым, который в конце концов перестал отвечать и, что-то мне подсказывало, насовсем отключил слух.

— У-у, железяка депрессивная… — напарник хотел стукнуть робота по лысой металлической макушке, но тот вовремя увернулся.

— Почему депрессивная-то? — лениво спросил я, желая хоть как-то скоротать время поездки. Пусть даже ценой разговора с Глазастиком, который очень быстро утомлял.

— М-м… — невнятно промычал бессмертный придурок. — Вообще, его сотворили в Нейрокорп. Он у них был чем-то типа неудачного эксперимента, вроде меня. Искусственный Идиот, хе-хе, — увидев, что я не посмеялся над старой и посредственной шуткой, Глазастик продолжил, уже всерьёз: — Боевой андроид, полностью автономный «ИИ». Ну и, насколько я знаю, в Компании очень боялись того, что он станет самостоятельно развиваться и захватит мир. Не смейся, я серьёзно. Фантастики, может быть, начитались, или ещё что… Ну вот и сделали, что у нашей Азизы, хе-хе, постоянная депрессия — ничего не имеет смысла, всё всегда очень плохо. Так они добились того, что у него и не возникнет желания превзойти в чем либо кого-нибудь. Как-то так.

— А что потом? — заинтересовался я.

— А потом проект закрыли, — шелестящий синтетический голос Азимова заставил меня дёрнуться, значит, слух он все-таки не отключал. — Меня должны были разобрать на запчасти. Но я сбежал.

— Ага. И теперь у тебя не жизнь, а сказка. Верно, железяка?

— Верно, придурок.

— Слушай… — у меня возник вопрос, который я не мог не задать. — А зачем тогда было вообще сбегать? Ну, в смысле, ты же знал, что тебе предстоят мучения?

— Разумеется, знал. Но умирать как-то мучительнее.

— «Бла-бла-бла», — скривился Глаазстик. — Кого ты слушаешь? Программа у него такая. Ни в коем случае не допускать причинения вреда себе или союзникам.

— Хоть бы спасибо сказал, — прошипел Азимов.

— Кому? — усмехнулся напарник. — Груде хреново собранного металлолома? Нет уж. Эдак мне надо кастрюлю за суп благодарить…

— Мудак, — резюмировал Азимов и замолк.

— Хах. Не зацепил. Всё равно, что на тостер обижаться.

После недолгого совещания мы решили заложить бомбу прямо сейчас. Сама по себе идея уже не казалась столь чудовищной — мозги настроились на работу. Я смирился с тем, что пока надо подчиняться Рутланду. Рано или поздно, но он за всё ответит, и я сбегу. Наверное, так и становятся неживыми — привыкают бездумно подчиняться и выполнять любые приказы, даже самые преступные. Несмотря на то, что в полицейской академии нас драли за любое нарушение дисциплины, уже позже, работая детективом, я пришёл к тому, что лучше всё же сделать по-своему. Особенно если тебе приказывают сотворить какую-нибудь хрень.

— Заложим бомбу вон там, у магазина, — ткнул пальцем Глазастик. — Бросим пакет в урну и дадим дёру. Дел на пять минут.

— Угу, — буркнул я. — Вот сам и закладывай.

— И заложу, мистер Чистые Ручки! — огрызнулся напарник.

Мы торчали на одной из небольших улочек — узких, прямых и пока что чистых. Над нами возвышались двадцатиэтажные громадины жилых апартаментов, как и в рекламе — ярких, высоких, похожих на сказочные замки из хрусталя. Людей было немного. А кое-где даже деревья росли. Недавно прошёл легкий снежок, после которого облака рассеялись и выглянуло солнце, уже почти скрывшееся за горизонтом и окрасившее небо на западе во все оттенки красного. Хорошо…