Маршал 3

— Что это нам даст?

— Время. В этом случае русские застрянут в Германии на года полтора — два. Минимум. Ведь для них наступление тоже не обойдется бесплатно. Да и порядок в Рейхе нужно навести будет. Что позволит, в свою очередь США разогреться и полноценно вступить в войну. Без их помощи — мы не устоим. Поэтому, особенно важно уничтожить авиастроительные и судостроительные объекты. Это самый важный приоритет.

— Но это ведь ни к чему не приведет толком?

— Приведет, — уверенно произнес лорд Иден. — Я провел предварительные консультации с триумвиратом, и они готовы с нами сотрудничать. Испания, Италия и Окситания с нашей помощью займутся созданием мощных рубежей обороны и армии. Аналогичные дела мы планируем провести на Балканах. Русские с немцами должны будут завязнуть в этом болоте, которое станет сохранять угрожающий нейтралитет, нависая над их тылами. А это время. Снова время, играющее за нас. Увы, первой скрипкой в этой партии все-таки придется выступать Вашингтону, но иначе, русские подомнут всю Евразию и...

— Мы вас поняли, — сэр, — недовольно оборвал его Черчилль. — Ваша истерика нас всех впечатлила. Однако по существу мы так ничего и не услышали. Что сказали в Вашингтоне?

— Что они крайне обеспокоены сложившейся обстановкой и готовы помощь. Тяжелую авиадивизию они уже подготавливают к перелету к нам. После завершения военной операции в Панаме, к ней добавится еще три.

— А по другим видам вооружения?

— Нам они пока не нужны сэр, — отметил вместо лорда Идена министр обороны. — Единственное, что мы можем реально за столь короткое время — это начать бомбить заводы и верфи. Серьезно. Не считаясь с бомбами и мирными жителями.

— Но ведь немцы могут захотеть сдаться? — Спросил лорд Иден.

— Могут. Но у нас нет возможности защищать их землю, поэтому сообщите в Берлин, что мы готовы приютить всех желающих, — усмехнулся Черчилль.

— Но...

— В колониях у нас много земли, но знать об этом немцам совсем не обязательно. Впрочем, вряд ли они сильно из-за этого станут переживать. В конце концов, надел земли в английской колонии лучше сапога большевизма на горле.

— Хорошо, — кивнул премьер-министр, — тогда незамедлительно приступайте к подготовке авиационных ударов по Рейху. Надеюсь, это не займет много времени? Отлично. Я рад, что вы оказались так предусмотрительны.Глава 10

24 июня 1942 года. Нью-Йорк. Один из шикарных особняков Манхэттена.

— Господа, — начал собрание хозяин кабинета. — Как вам всем известно, события в Европе развиваются несколько не так, как мы планировали...

— Несколько?! Вы издеваетесь?

— Да, несколько. — С напором произнес Морган. — Да, Германия стала расходиться по швам раньше срока, однако, все идет по плану и сейчас англичане пытаются втянуть в войну оставшуюся часть Европы, которую, благодаря титаническим усилиями Союза не удалось подключить немцам. И хоть Берлин падет довольно скоро, но Большая война продолжается.

— И не только в Европе, — усмехнулся худощавый военный.

— Да, кстати, что там с Панамой?

— Все идет по плану. Бомбардировщики раскатывают в тонкий блин все более-менее крупные опорные точки и населенные пункты, а корпус морской пехоты уверенно штурмует практически стертые с лица земли позиции японцев. Полагаю, что через месяц мы сбросим их в Тихий океан.

— Оставив после себя пустыню... — с плохо скрываемым раздражением заметил упитанный мужчина с рыбьими глазами.

— А что вы хотели?

— Получить хотя бы Панамский канал с целости и сохранности. Вы же от шлюзов камня на камня не оставили.

— Какого черта вы выступаете? — Удивился худощавый военный. — Ведь именно вы себе отхватили заказы на новые шлюзы еще до того, как они встретились с первой нашей бомбой. Чем вы недовольны? Тем более что сами божились нам, что в состоянии очень быстро все восстановить.

— Но это все равно — лишние растраты, — недовольно фыркнул толстяк.

— Главные растраты сейчас — это время. Чем скорее мы выбьем японцев из Панамы и восстановим работу канала — тем лучше. Или мы зря там бросили на алтарь панамской кампании корпус морской пехоты? Лучшие наши силы, к слову. А ведь японцы сопротивляются поистине ожесточенно. Там бойня. Ад. Натуральный. Уже сейчас треть корпуса потеряна. К моменту, когда мы сможем сбросить японцев в море, от наших морских пехотинцев останутся жалкие крохи. И это если к японцам не подойдут подкрепления. На что мы очень надеемся. Ибо бомбардировщики — это прекрасно, но без пехоты мы ничего не сможем захватить и удержать на земле.

— По вашим словам получается, что даже если мы сбросим японцев, сил удерживать Панаму у нас уже не будет?

— Наземных — можно сказать и так. Но после освобождения Панамы мы разместим там самые лучшие части авиации, которая не допустит повторную высадку морского десанта в хоть сколь-либо значительном количестве. А с отдельными взводами и ротами, я полагаю, справятся даже те жалкие остатки морской пехоты и свежие части армии. Очень надеюсь на то, что к этому моменты мы сможем подготовить и перебросить хотя бы пару дивизий обычной пехоты.

— Мы постараемся выделить дивизию уже через две недели, — кивнул молчаливый мужчина в углу. — Она не очень хороша, но, полагаю это лучше, чем ничего.

— Отлично! — Кивнул хозяин кабинета. — Какие сроки для завершения операции в Панаме?

— Не меньше месяца. Ориентировочно — два. — Чуть подумав, ответил худощавый военный. — Можно и ускориться, но в этом случае нам потребуется отдаваемая лайми тяжелая авиадивизия. Да и потери сильно возрастут.

— Кстати, насчет лайми, — усмехнулся полный мужчина с рыбьими глазами. — Как я понимаю, в сложившейся обстановке, нам нельзя оставаться в стороне. Тем более что формальных поводов более чем достаточно.

— Вы уверены в том, что нам следует ввязываться в эту кашу? — С явно сквозящим скепсисом заметил военный. — Война в Европе проходит совсем не по тому сценарию, который нам был нужен. Да, потерь немало, но до кровавой бойни еще очень далеко. Причем, у меня такое ощущение, что кто-то в Москве умудрился скоординировать свои действия с некими амбициозными мальчиками в Берлине. Если верить тем сведениям, которые поступают с фронтов, то русские уже давно бы превратили в кровавый фарш большую часть Рейха, однако они ведут себя крайне сдержанно и аккуратно. Не война какая-то, а натуральный фарс. Больше напоминает хирургическую операцию, нежели полноценную борьбу. Русские могли устроить немцам второй Верден, причем не один. Но... они воздержались от излишнего кровопролития. А немцы и рады. Во что они превратились? Размазня? Однако в Польше и Франции они сражались совсем иначе. Твердо, стойко, умело. Поэтому я убежден, что тут имеет дело серьезная подрывная работа Москвы с долгоиграющими последствиями.

— То есть, вы считаете, что Кремль не только понял свою роль в затеваемом нами спектакле, но и смог ее творчески переосмыслить? — Спросил хозяин кабинета.

— Именно. Мы давно уже наблюдали за ходом событий и даже высказывали определенные тревоги и подозрения. Однако Москва шла туда, куда нам нужно, а потому мы не дергались. Даже более того — оказывали ей поддержку в этом благом деле. И формально — руководство Союза выполнило возложенную на них миссию... только по-своему. Как джинн. Как хитрый византиец.

— Какой ваш прогноз?

— Отвратительный, сэр, — покачал головой худощавый военный. — Мы связаны по рукам и ногам этими чертовыми макаками, которые набрались наглости до такой степени, что откровенно терроризируют и грабят наше западное побережье. Не без помощи Москвы, хочу заметить. У нас заблокирован на год, а то и на полтора Панамский канал. Серьезно потрепан флот. Настолько серьезно, что полноценно противостоять японцам на море мы не сможем, даже если соберем все свои силы в кулак. И еще два-три года, а то и четыре, подобная ситуация будет сохраняться. То есть, грубо говоря, нас отрезали минимум на этот срок от всех наших Тихоокеанских источников сырья и рынков сбыта. Например, Чили и Перу уже, я хочу на этот обратить особое внимание, уже практически все свои сырьевые рейсы направляют к японским островам и во Владивосток.

— Владивосток? — Удивился толстый мужчина с рыбьими глазами.

— Именно. По данным разведки он сейчас работает на пределе своих пропускных возможностей и активно реконструируется. Идет углубление дна, строительство новых причалов, расширение и расчистка фарватера. Начались работы по возведению дамбы в проливе Невельского, которая должна по расчетам сделать этот порт незамерзающим. Уже третий месяц в проливе активно работают драги. Да и на берегу под стать активность — прямо от материкового основания будущей дамбы начали тянуть железную дорогу в сторону Хабаровска.

— Дамба и Владивосток — это замечательно. Но ведь это все временные явления. Через несколько лет, достигнув превосходство во флоте, мы вернемся в Тихий океан и накажем этого желтолицего хулигана. Заодно и русских осадим, слегка заигравшихся в самостоятельность, — пожал плечами хозяин кабинета.

— Вы полагаете? — Усмехнулся военный. — А я вот думаю, что через три-четыре года, для нас этот вопрос станет не таким актуальным. Сколько нужно русским для окончательного разгрома Рейха? Полгода. Ну ладно. Год. Хотя в эти прогнозы мало кто верит. А что будет дальше? Москва благодушно отшлепает по попе своих обидчиков и вернется в свои границы? Вы в это верите?

— Раньше всегда было именно так, — пожал плечами Морган. — Даже разгромив Наполеона, они сами ушли. Полагаю, что русские вряд ли пойдут на открытую аннексию каких-то земель. Разве что каких-то малозначительных кусочков, которые погоды не сделают. Последние годы показали, что они приняли наши правила игры с общественным мнением и дорожат им.

— В самом деле? — Усмехнулся военный. — Вы можете поручиться за то, что русские в той или иной форме не загребут под себя Рейх со всеми его придатками? Ведь когда на одной чаше весов лежит некое абстрактное общественное мнение, от которого тебе не жарко, ни холодно, а на второй — самая могучая промышленность Европы, жизненно важная для выживания в предстоящей борьбе, то выбор очевиден.

— Так безапелляционно я бы не стал заявлять...

— А я бы стал. — С нажимом произнес худощавый военный. — Вспомните поведение Москвы в испанской и чешской кампании. Забыли уже? Они вытрясли с них все, что смогли. Высокие цели? Красивые лозунги? На словах. А на деле расчетливость и феноменальная практичность. Каждый, вроде бы проигрыш, стоил нашим игрокам очень больших расходов в ресурсах, бойцах и времени, а Союз выигрывал квалифицированных специалистов, ресурсы, время, деньги и прочее. И вы думаете, что теперь, получив в свои лапы такой вкусный кусок, Москва его бросит просто потому, что общественное мнение что-то там будет тявкать?

— За общественным мнением стоим мы. В том числе и мы. Да и весь остальной мир вряд ли обрадуется такому положению дел.

— А кто вам сказал, что Кремль пойдет на открытую аннексию? — Усмехнулся военный. — Они уже доказали, что вполне способны выдумывать неплохие и весьма сложные комбинации.

— Хорошо, — прервал этот ненужный спор хозяин кабинета. — Допустим, русские подмяли под себя Рейх, Чехию и Северную Францию. Что дальше?

— А дальше все плохо. У Рейха очень серьезные судостроительные мощности и авторитетная школа судостроения, которые в свое время заставили переволноваться лайми. Если их поддержать из России, Северной Франции и Чехии, то русские смогут развернуть куда более быструю и масштабную судостроительную программу, нежели вели немцы. А ведь и германские морские игры оказались далеки от скромности. И вот теперь представьте, в какой опасной ситуации мы окажемся через три-четыре года. С одной стороны Япония с ее весьма мощным флотом, с которым даже один на один не так-то просто бодаться. С другой стороны новые посудины это славяно-германского монстра, который сможет ударить по нам с другого фронта.

— Вы забыли про лайми, — перебил его Морган.

— Нет, не забыл. Я полагаю, что через три-четыре года от них мало что останется.

— Что?!

— Если вы забыли, сэр, то я напомню — русские смогли дважды очень успешно применить воздушно-десантные операции, позволявшие им довольно быстро разгромить что финнов, что немцев. Да еще Панамская десантная операция, которая, безусловно, разрабатывалась с активным участием Москвы.

— Сэр, — прервал его хозяин кабинета. — Переходите к конкретным предложениям. Сложность ситуации мы все уже вполне осознали.

— Конечно, — кивнул худощавый военный. — Нам необходимо незамедлительно объявить войну Рейху. Перебросить на Туманный Альбион не одну тяжелую авиадивизию, а все три. Ибо на Панаме мы сможем обойтись и без них. Особенно если через пару недель туда перебросят свежую пехотную дивизию. Да, придется потоптаться подольше. Но это не критично. Кроме того, нам нужно заключить пакеты союзных соглашений с Великобританией, Испанией, Окситанией и Италией. Как минимум. Хотя я думаю, о Венгрии, Румынии, Югославии, Болгарии и Турции нам тоже забывать не стоит. И не только подписать бумажки, но и начать им активно помогать, открыв широкие кредитные линии.

— Идея неплохая, — кивнул грузный мужчина с рыбьими глазами. — Нам нужно как можно сильнее и быстрее разогревать промышленные мощности.

— Именно, — кивнул худощавый военный. — И чем дольше эти европейские державы смогут простоять перед давлением Союза, тем лучше. Для нас — каждый день, выигранный у них — золото. Слишком опасной становиться ситуация. Полагаю, что мало кто из присутствующих желает видеть корабль США, поставленный врагами в два огня. А это, безусловно, произойдет, если мы не подольем масла в Общеевропейский пожар.Часть 4 — 'Возращение бомжа'

Вас прывэтствуйэт частный капитал. Буржуи, мачи казлов!

кинофильм 'Возвращение бомжа'Глава 1

1 июля 1942 года. Берлин

Гудериан стоял на ступеньках Рейхсканцелярии и курил. Нервно. Слегка дрожащими руками.

'Ну вот и все' — пронеслось у него в голове. Гитлер, Геринг, Гиммлер и большая часть партийной верхушки НСДАП лежала сейчас в холе этого здания с аккуратными пулевыми отверстиями в головах. А специалисты Мюллера хлопотали над ними, оформляя и документируя все вплоть до мельчайшей подробности. Да и вообще по всему Берлину шел кавардак — арест партийного руководства...

Он блуждал каким-то пустым и отрешенным взглядом по стоящим возле Рейхсканцелярии танки, развороченную проезжую часть, две 'коробочки', дымящиеся на углу, разбитые зенитки. Вступившие в бой с частями его корпуса и прочие разрушения. Смотрел и не верил в то, что это все — дело его рук. Хотелось забыться, но он не мог. Не имел права бросать своих людей даже на непродолжительное время без руководства. Слишком все стало неспокойно.

— Хайнц, — окрикнули его со спины. Он обернулся и встретился со спокойным и абсолютно невозмутимым взглядом Мюллера. — Вы в порядке? Признаться, я до сих пор не очень верю в то, что вы... мы смогли это сделать. Как?