Только Динка веселится по-прежнему. Чёрные ногти, и ставшие чёрными после урока про косметику, губы, смотрятся совсем уж зловеще. Да и для меня как-то иным светом заиграло, что Госпожа помадой, пудрой да прочими тенями не пользуется.

Далеко не сразу всё стало по-прежнему. Умеет всё-таки казначей шутить, мрачно, как и остальные Еггты, и одновременно, своеобразно.

— Подожди.

Динка идёт к двери и запирает. Что ещё в голову взбрело?

Достаёт деревянный ящик, окованный железом с двумя замками.

— Вот, — протягивает тяжёлый пистолет с колесцовым замком, — Видишь? Сказали, тебе можно показать.

Верчу в руках.

— Казнозарядный?

— Не просто. Видишь?

Показывает пояс с двадцатью двумя гнёздами, в каждом бронзовый цилиндрик.

— Знаешь, что это?

— Похоже на зарядную камеру для пушки, только маленькую.

— Хм. Верно. Пошли, постреляем, — перебросив пояс через плечо, идёт отпирать дверь.

— Ты пороховницу не взяла.

— А твоя внизу лежит? Правильно? Для показа хватит того, что есть.

Не целясь, стреляет в мишень.

— Теперь смотри! — отводит рычаг у замка. Часть ствола отходит вбок. Резко вытаскивает такой же цилиндр, как на поясе. Вкладывает новый. Снова стреляет.

И всё повторяется. Третий выстрел. Пятый. Десятый.

— Понимаешь, что это значит?

— Да. У этого оружия скорострельность в десять раз больше, чем у обычного пистолета. Его так сложно делать?

— Ты как всегда, в самую точку. Не столько сложно, сколько дорого. И главное — невозможно произвести количество патронов, что хотя бы для сотни стрелков на бой хватило. Если бы их можно было делать быстро — давно на том берегу океана сапоги мыли. А так — с десяток таких стволов только, да и то, каждому стрелку помощник нужен — патроны снаряжать.

— Стрелок с помощником, пусть даже двумя, заменят десяток а то и два. Всё равно, выгодно. Наверно, и ружья такие есть?

— Есть, и ма говорит, за ними будущее. Но дульнозарядные в разы проще и их можно делать намного быстрее.

Теперь смотри и запоминай, покажу как разбирать-собирать, и патроны снаряжать. Что так смотришь?

— Ты же никогда и никому не объясняешь ничего.

— А вот тебе велели объяснить и показать. Ты из тех, кто должен уметь пользоваться любым из имеющегося у нас оружия. Так что, смотри, и запоминай.

Оказалось не сильно сложнее обычного пистолета. Усвоила с одного раза. Расстреляла оставшиеся патроны.

Сидела потом вместе с Динкой, патроны перезаряжали. Довольно быстро, но не для боя занятие. Если каждый стрелок должен запас на несколько боёв иметь, да то, что в обозе и на складах.

Счёт начинает идти уже на десятки миллионов. Столько мы сделать не в состоянии. Хочется надеяться, пока.

* * *

Нет, действительно не представляла, сколько солдат в Армии Север. А теперь единственным по-настоящему крупным вооружённым формированием во всей Империи. Одно дело, читать штатную численность. Пусть и заниженную. И совсем другое видеть всё в живую. Знала, в столице полно солдат, город изначально строился как крепость и лагерь. Редко бывая в городе, не придавала значения.

Да и многие части последние года были в других местах. Сейчас же собираются все и всё, что можно собрать. Город просто не рассчитан на такое число людей. Кругом развёрнуты временные лагеря, хотя, в них по-моему в основном перешедшие на нашу сторону бывшие части Безглазого и других колеблющихся.

Кажется, в Замке впервые при мне штатная численность гарнизона. Людей новых очень много. Нам все велено носить офицерские наплечники и мечи. Впрочем, почти всех и так с прислугой не перепутаешь, даже если захочешь.

Пока никаких происшествий не было.

Госпожа почти всё время на стрельбище — отстреливает новые орудия. Да и мы там часто бываем. По-настоящему стрелять учимся. И в пешем строю, и с коня.

Динка уже оценила кавалерийские пистолеты. Ружьё и пара положены всем. Не всем ещё роздали, но многие, в том числе и я, за свой счёт обзавелись. Колесцовые замки надёжнее, хотя и дороже.

Поняла уже, в пехотном строю главное не меткость, а быстрота перезаряжания. К нарезным дыроколам это не относится, но сколько таких ружей сделано? Динка хвастается многозарядным нарезным ружьем. Говорит, оно как пять дыроколов стоит. Не врет, скорее всего, тем более, двуствольными пистолетами обзавелись многие.

Ружей навидалась всяких. Лёгкие, как у нас, с рук стрелять. Тяжёлые — только с упором, можно и без, если с Начальника конницы ростом. С расширенным стволом — бить картечью.

Странным показалось гранатовое ружьё. Ствол короткий, калибр большой, отдача вообще с ног многих сшибает. Есть варианты для пехоты и конницы. Приказано, стеклянными гранатами стрелять только из таких ружей. Не поняла, Динка охотно разъяснила. 'Стекло бьётся. Осколков много мелких. В ране застрянут — готовое заражение. Даже, если и уйдёт — недолго протянет. Выгода сплошная. Там, куда идём народу много, но вот в хороших доспехах — не то, чтобы очень'.

Сказала и облизнулась страшновато.

— Доспех видите? За Линией такие очень любят покупать. Этот мастер там самый известный. Стоит раз в десять дороже, чем те, что на вас. А теперь стреляйте.

Пробито. Никто не промазал. Почти решето получилось.

— А теперь пусть любая, у кого простой доспех, снимет и поставит на стойку.

Решилась рыженькая Кэрдин. Она хоть и не самая младшая, но очень маленького роста и ходить в броне не любит.

— Что встали? Стреляйте!

Опять никто не промазал.

— Видите? Только вмятины. Кто ещё на тяжесть жаловаться будет? За Линию такой металл не продают. Его не берут наши пули, их стрелы не возьмут и подавно.

Кэрдин ежится.

— Стольки пулями меня бы точно сбило с коня и сильно контузило.

— Угу. Если бы я из 'дырокола' бахнула — вообще убила бы.

— Дин, я тебе ухи как-нибудь оторву за шуточки. Не забыла, сколько дырокол перезаряжать надо?

— Ты же хотела дыроколами всех вооружить.

— Хотела и сейчас хочу. Но нет двух вещей. Времени и денег.

— Но если найдём, то броня станет ненужной. Сталь, что пулю дырокола держит, сделать можно, но ходить в такой броне только дядя сможет, да ещё Рэдд может быть.

— Если ты заметила, Линк сейчас больше интересуется облегчённой бронёй.

Часть 2.

Глава 1.

Идут, идут и идут. Если численность штатная, то получается. Много получается. Приказано в письмах не называть мест, где проходим, названия частей, и особенно, их численность.

Мне и так писать некому. Все, кого знаю идут в этот поход. От Динки, как самой грозной, до Розы, как самой тихой.

Тяжело было, когда она с матерью и сёстрами прощалась. Я в дорожном была, а ей покрасоваться захотелось. Была в доспехах, хорошо хоть без шлема с маской чудовища. Насколько же от матери и сестёр отличается! Вспоминаются слова Госпожи, неважно кто ребёнок по крови, важно как его растили. Роза и сёстры похожи. Младшие очень миленькие, да и две старших, что пришли, тоже ещё ничего, хотя одна уже довольно сильно располнела. Кто посторонний, решил бы, у Розы и сестёр отцы разные. Её мать в своё время оказалась не обойдена вниманием кого-то из благородных немаленького ранга. Вот только не так это. Дочь кухарки, а выглядит... Хотя, чего это я придираюсь? Сама неизвестно чья, дочь. Платья как на свадьбу надевают есть у многих. На Погибшем Архипелаге ходили в них часто. Сейчас — многие надевают такие только на свадьбу. Зачастую — доставшееся от матери.

Заметила, на свадьбы многие стараются одеться словно в старину.

Была на свадьбе сестры Розы. Она спрашивала у Госпожи, можно ли нас позвать. Острее прочих чувствует разницу между жителями огромного замка. От неё слышала 'дружбы между госпожой и служанкой быть не может. А я теперь и не то, и не другое'. Госпожа только отмахнулась. Мол, с такими глупостями ко мне не лезь, зови кого хочешь, хоть Кэр Младшую.

Роза бы скорее умерла, чем осмелилась о чём-то принцессу спросить. Что не мешает ей смеяться и проказничать вместе с другой принцессой.

Динка на свадьбу, оделась как обычно, не поймёшь, девочка или мальчик. Линки ей во всём подражают. Но у них фигуры уже слишком просматриваются. И в такой одежде — особенно. Мне и всем остальным приглашённым подобрали нарядные платья как у подружек невесты. Потом разрешили оставить их себе.

Тогда Госпожи в Замке не было, ключей от башни у меня тоже. Делать было особо нечего. Сидела и смотрела. Не танцевала. Пусть такому и не учили. Хотя и звали.

Динка весьма лихо отплясывала. Причём как с женихом, так и с невестой. Хм. Попробовал бы ей кто-нибудь отказать. Когда молодых провожали, чуть ли не громче всех распевала излишне весёлые песенки. Линки почему-то в кулачки похихикивали, мне даже не смешно было. О чём речь в песенках — понятно, все знают, что и как у людей происходит.

Динка говорила, у казначея 'яйцо' считается неприличным словом. Причём, как куриное, так и то, что частью тела является. Я тогда не удержалась и спросила, знает ли её дочь, что такое овуляция. Динке шутка понравилась, хотя я и не шутила.

Женщина плакала. Не понимаю, почему. У Розы возможность получить болт, совсем невелика. Да и из зятьёв никто на войну не идёт.

Убить могут? Умрёт незамужней? Не пойму, почему многим это кажется таким важным?

Если на то пошло, у дочери служанки умереть от руки пьяного мужа шансов куда больше, нежели на войне погибнуть. Пусть у нас разводы вполне разрешены. Но не все считают, будто это хорошо.

Все знают, казначей расторжения браков, кроме самых вопиющих случаев, не одобряет, Верховному на этот вопрос просто наплевать. Хотя закон своей матери о допустимости состояния в браке только с одним лицом противоположного пола отменять и не думает. Вот только на не слишком обязательное его исполнение откровенно сквозь пальцы смотрит. Чёрная Змея, впрочем, точно так же поступала.

При этом, Госпожа способна шутить и над чьим-либо крепким браком; ага мишень для шуток номер один — казначей, и над двоеженцем братом, а заодно, и над всеми прочими, у кого, кроме официального супруга или супруги, ещё кто-то имеется, подшучивает и над холостяком Рэндэрдом, бывает, злобствует и по поводу не рожавших женщин, хотя на тему родивших вне брака шутит и злобствует не меньше.

Все-то ей плохи, может показаться. Но я-то знаю, людей она, в общем-то, любит. Иначе не жили бы здесь немногим хуже, чем принцессы, безродные сироты вроде меня.

Торопились накануне войны браки заключать. В другое время иные парочки не сложились бы никогда. Но время, какое есть. Свадьбе дочери скотника с членом Великого Дома уже не особо удивляются.

Хотя, там Госпожа вмешалась, иначе ничего бы не было. Да и без Динки не обошлось. Только я обо всём последней узнала. Не люблю лезть в то, в чём не разбираюсь, пусть все вокруг только это и обсуждают.

Маленькое Чудовище заметила: 'Потому брюзжишь и надутая ходишь — завидно, никого нет. А от делания гадостей различным счастливым мордам удовольствия получать не умеешь. Мне тут этот, с кем ты тогда сцепилась, письмо с извинениями прислал. Звал нас в гости, намереваясь с тобой познакомиться, как полагается'.

'Мне написать не мог? Или там была просьба передать, да ты просто забыла?'

'Ха! Чего не было, того не было. Если бы к ним соберусь, тебя позову. Впрочем, ты и одна явиться можешь'.

'Как-то не хочется'.

'Угу. Так и поверила. Просто признай, боишься'.

'Боюсь чего?'

'Насколько я тебя знаю, в первую очередь, показаться смешной. Потом всего, почему молоденьким девушкам не советуют гулять по тёмным улицам. Ну, так на этот счёт, можешь не волноваться, охрану она тебе даст, я уже спрашивала'.

'Ты одна или вы обе меня просватать решили?'

'Сама подумай. Вдруг убьют?'

'Меня здесь кусаться вполне научили'.

'А я и так змея ядовитая!'

'Не понимаю, его дураком выставили, а он развить знакомство хочет'.

'Ха! Плохо ты людей знаешь! Произвело впечатление, что поставили на место. Привык же к вседозволенности, служанки и не только, ни в чём не отказывают. А тут раз — и по носу получил. Причём, вроде бы от мышки серенькой. Правда, там и сама я там присутствовала...'

'Ты-то своего никогда не упустишь'.

'Не уж, этого кому-нибудь другому оставлю. Тебе он точно не нравится?'

Нет, не понимаю людей, кто по стране разъезжает только для рассматривания всяких диковинок. Сказываются годы, прожитые в самой большой диковинке.

Тут же. Дорог, за исключением Великой нет, что-то похожее на архитектуру встречается нечасто. Представлено чем-то похожим на изуродованные пристройками наши старые здания городских судов. Судя по толщине стен, и обилию подпорок снаружи и внутри, расчёты стен и сводов тут делать не умеют.

Примерно семьдесят пять процентов каменных зданий с упавшей, а то и вовсе не начатой, крышей, пострадали не от наших обстрелов и штурмов, а от рукозадости строителей. Трещины в стенах говорят о том же, хотя по-настоящему старых построек тут нет вовсе.

Предназначение за гранью моего понимания. Здания для восхваления бога. Если он так велик, что весь этот мир создал, то зачем какие-то постройки? Глупцы думают их кто-то слышит? Говорят, если лбом об пол биться, мольбы ещё лучше доходят.

Входя в храмы эти, зачастую перешагивая через тела защитников и с взведённым пистолетом, даже начинала высматривать на полу отметины от стучания лбами. Не находила. Может, именно из-за относительной новизны зданий? Хотя, известняк довольно мягкий камень.

Убранство убого прежде всего по отделке. Фрески до ужаса и скуки однообразны. Бородатые фигуры в полный рост, сцены казней. Изредка конные да рожи с собачьими головами.

Строить в первую очередь надо нужное живым людям. Те же дороги или водопровод.

Убивали редко. Перепуганные женщины и дети, пусть и грязные хуже свиней, особой ненависти при малых потерях не вызывали.

Всегда убивали только бородатых тварей в чёрном, обычно среди них прячущихся. Заплывшие жиром свинячьи глазки, или наоборот, горящие хуже чем у пьяной от боя, Динки.

Вроде, по их вере, ищущих защиты в храмах убивать запрещено. Срать нам на их веру! Не убиваем совсем по другим причинам. Впрочем, баранам знать мотив пастуха совсем не обязательно.

Дверь разбита, можно идти.

— Так оружие наизготовку, но никого не трогать, пока я с ними не поговорю.

Всё как обычно, сбившаяся у противоположной от входа стены, толпа. Бросается в глаза, на этот раз только женщины с детьми и явно небоеспособные мужчины. Пред ними стоит очередной урод на голову в чёрном. Смотрит безумными глазами. Госпожа вразвалочку направляется к нему. Хм. А идея украсить рога лакированными красными пятнами оказалась хорошей. Куда страшнее стало смотреться.

— Ты не посмеешь коснуться меня.

Сжимает, выставив вперёд усыпанный не самыми дешёвыми камнями, крест.

— Да ну?

Идёт вперёд вразвалочку, на ходу расстёгивая перчатку. Резко отшвырнув, поднимает вверх руку.

— Лови!

От удара он валится. Низенький, но довольно широкоплечий уродец с красным пятном в половину рожи. Из тех, кому нравится, когда перед ним унижаются. Такой хлипкий или трусливый?