Роберт Сойер. "Старплекс"

Кейт откашлялся.

— Простите, — сказал он. — Вы пытаетесь сказать, что эти штуки живые? Что это живые клетки?

— Я, наконец, отсмотрела записи, сделанные зондом Яга, который делал пробы, — сказала Рисса. — Помните тот похожий на аэростат объект, который он заметил при входе в атмосферу? Я тогда подумала, что это могла бы быть какая-то форма жизни — наполненное газом существо, плавающее в облаках. В 1960-х годах предполагали существование таких существ на Юпитере. Но эти аэростаты вполне могут оказаться органеллами — специализированными структурами внутри клетки.

— Живые существа, — недоверчиво повторил Кейт. — Живые существа размером без малого двести тысяч километров?

В голосе Риссы по-прежнему слышалось благоговейный трепет.

— Возможно. Если так, то мы только что видели их процесс размножения.

— Невероятно, — Кейт покачал головой. — Я имею в виду, это не просто гигантские формы жизни. И не просто формы жизни, обитающие в вакууме. Это формы жизни, состоящие из тёмной материи. — Он повернулся у Ягу. — Яг, такое вообще возможно?

— Возможно ли, что тёмная материя, или какая-то её часть, жива? — Валдахуд пожал всеми четырьмя плечами. — Многое в нашей науке и философии даёт нам понять, что вселенная должна кишеть жизнью. Однако до сего дня мы знаем только о трёх мирах, на которых зародилась жизнь. Возможно, мы просто искали не там. Ни я, ни доктор Делакорт пока не выяснили ничего существенного о возможностях метахимии тёмной материи, однако в тех сферах действительно много сложных соединений.

Кейт развёл руками в бессилии осмыслить открытие в категориях повседневной логики и оглядел мостик в поисках кого-нибудь, настолько же растерянного.

И тут новая мысль поразила его настолько сильно, что он даже на мгновение откинулся на спинку кресла. Затем тронул коммуникационную панель, открывая канал связи.

— Лансинг Хеку, — сказал он.

Изображение головы Хека появилась на голосфере на фоне звёздного неба.

— Хек на связи, — произнесла голова.

— Есть прогресс с локализацией тех радиосигналов?

Кейт представил себе, как нижняя пара плеч валдахуда двинулись за пределами поля зрения камеры.

— Пока нет.

— Вы сказали, что предположительно разумные сигналы передаются на примерно двухстах различных частотах.

— Это так.

— На скольких именно? Назовите точное количество.

Хетт повернулся в сторону монитора, показав свой рылоподобный профиль.

— Двести семнадцать, — ответил он. — Хотя передачи на некоторых частотах активнее, чем на других.

Кейт услышал, как по левую руку от него Яг издал тот же самый вопль изумления, что и раньше.

— В облаке, — медленно произнёс Кейт, — имеется в двести семнадцать объектов юпитерианских размеров. — Он сделал паузу, оттягивая очевидный вывод. — Конечно, газовые гиганты типа Юпитера обычно являются источниками радиосигналов…

— Но эти состоят из тёмной материи, — сказала Лианна. — Они электронейтральны.

— Это не чистая тёмная материя, — возразил Яг. — Они нашпигованы фрагментами обычной материи. Тёмная материя может взаимодействовать с протонами обычной материи, генерируя электромагнитное излучение.

Хек пожал верхней парой плеч.

— Может сработать, — сказал он. — Но каждая сфера передаёт на своей частоте, словно … — голос с бруклинским акцентом оборвался и затих.

Кейт посмотрел на Риссу и понял, что она думает о том же, что и он.

— Словно каждая своим голосом, — произнёс он, наконец, заканчивая мысль Хека.

— Но объектов больше не двести семнадцать, — вмешался Тор, оборачиваясь к нему. — Теперь их двести восемнадцать.

Кейт кивнул.

— Хек, просканируйте спектр ещё раз. Попытайтесь выяснить, появилась ли активность на какой-нибудь частоте в непосредственной близости от одной из детектированных ранее.

Хек склонил голову и забарабанил по своей консоли.

— Одну секунду, — сказал он. — Одну секунду. — Потом: — О боги трясины и лун, да! Да, есть такой сигнал!

Кейт снова повернулся к Риссе, улыбаясь до ушей.

— Интересно, какое первое слово произносят их дети?

Эпсилон Дракона

Кейт не видел, как Стеклянный вошёл в причальный отсек; когда он поднял взгляд, тот уже подходил к нему, ступая прозрачными ногами по траве и клеверу-четырёхлистнику. Его походка была текучей и изящной и производила впечатление замедленной съёмки, хоть он и двигался с нормальной скоростью. Лёгкий оттенок аквамарина его в остальном совершенно прозрачного тела притягивал взгляд.

Кейт подумал было подняться на ноги, но вместо этого просто посмотрел на прозрачного человека снизу вверх. Отблески солнца играли на его теле и овальной голове.

— С возвращением, — сказал Кейт.

Стеклянный кивнул.

— Знаю, знаю, ты напуган. Ты это умело скрываешь, но думаешь о том, сколько ещё я тебя здесь продержу. Недолго, я тебе обещаю. Но я хотел бы разобраться в ещё одной вещи, прежде чем ты меня покинешь.

Кейт удивлённо вскинул брови, а Стеклянный сел на траву, опершись спиной на ближайшее дерево. Из чего бы его тело ни было сделано, это явно было не стекло. Сквозь его цилиндрическое туловище узор трещин на древесной коре не казался увеличенным, а лишь немного искажённым.

— Ты сердишься, — сказал Стеклянный.

Кейт покачал головой.

— Нет. Пока что вы обращались со мной очень хорошо.

Звон эоловых колокольцев — Стеклянный засмеялся.

— Нет-нет, я не имею в виду, что ты сердишься на меня. Скорее, ты сердит вообще. Есть что-то у тебя внутри, очень глубоко, что ожесточило твоё сердце.

Кейт смотрел в сторону.

— Я ведь прав, не так ли? — сказал Стеклянный. — Что-то тебя сильно расстраивает.

Молчание.

— Прошу, — сказал Стеклянный, — поделись этим со мной.

— Это было очень давно, — сказал Кейт. — Я… я должен был справиться, я знаю, но…

— Но это по-прежнему тебя терзает, ведь так? Что это? Что тебя так изменило?

Кейт вздохнул и огляделся по сторонам. Всё было такое красивое, такое спокойное. Он не мог вспомнить, когда последний раз сидел вот так среди травы и деревьев и просто наслаждался окружающим миром, просто… просто расслаблялся.

— Это связано со смертью Сола Бен-Абрахама, — сказал Кейт.

— Смерть, — повторил Стеклянный, как будто Кейт снова произнёс незнакомое ему слово наподобие «донкихотский». Он покачал своей прозрачной головой. — Сколько ему было лет, когда он умер?

— Это случилось восемнадцать лет назад. Ему должно было исполниться двадцать семь.

— Одно мгновение, — сказал Стеклянный.

Возникла пауза, и Кейт вспомнил, как Стеклянный подобным же образом отреагировал на упоминание о двадцати годах брака. Но в этот раз Кейт был склонен с ним согласиться.

— Как умер Сол Бен-Абрахам?

— Это… это был несчастный случай. По крайней мере, так решило правительство Земли. Но я… в общем, я всегда считал, что дело просто замели под ковёр. Ну, вы знаете — специально не дали хода. Сол и я… мы жили на Тау Кита IV. Он был астрономом, я — социологом; писал диссертацию о тамошних колонистах. Мы с ним были друзьями ещё со студенческих времён; жили в одной комнате в общежитии. У нас было много общего: оба любили гандбол и го, играли в студенческом театре, музыкальные вкусы тоже совпадали. Как бы там ни было, Сол открыл стяжку Тау Кита, и через неё послали малый зонд на Локус Прайм. Новый Пекин тогда был преимущественно сельскохозяйственной колонией, а не мегаполисом, как сейчас. Он тогда и Новым Пекином-то ещё не назывался. В то время это была просто «колония на Сильванусе»; Сильванус — это название четвёртой планеты Тау Кита. Социологов там было совсем немного, и я в конце концов оказался во главе группы, изучавшей возможное влияние открытия Стягивающей сети на на человеческую культуру. А потом прилетел валдахудский корабль. Группа первого контакта собиралась в спешке — даже на гиперприводе перелёт с Земли занимает шесть месяцев. Так что мы оба присутствовали при выходе валдахудов из своего корабля, и… — Кейт замолк, прикрыл глаза и едва заметно покачал головой.

— И…? — сказал Стеклянный.

— Они сказали, что это был несчастный случай. Сказали, что неправильно поняли. Когда мы впервые оказались лицом к лицу с валдахудами, у Сола в руках была голокамера. Конечно, он не направлял её на пришельцев — мы были не настолько тупые. Он просто держал её в опущенной руке, а потом включил её одним движением пальца. — Кейт вздохнул, глубоко и громко. — Они потом сказали, что камера выглядела как традиционное валдахудское ручное оружие — та же самая базовая форма. Они подумали, что Сол подготовил оружие для стрельбы. Один из валдахудов был вооружён, и он выстрелил в Сола. Прямо в лицо. Его голова взорвалась рядом со мной. Меня всего облепило… облепило… — Кейт отвернулся и надолго замолк. — Они убили его. Убили моего лучшего друга. — Он посмотрел под ноги, сорвал несколько четырёхлистников, несколько секунд тупо разглядывал их, потом отбросил в сторону.

На какое-то время повисло молчание. Стрекотали кузнечики, пели птицы. Наконец, Стеклянный произнёс:

— Должно быть, трудно жить с этим?

Кейт молчал.

— Рисса знает?

— Разумеется, знает. В то время мы уже были женаты; она пыталась выяснить, почему на Сильванусе отсутствует жизнь, несмотря на то, что условия для её возникновения были благоприятны, согласно нашим эволюционным моделям. Но я почти не разговаривал с ней о том, что случилось с Солом — ни с ней, ни с кем-либо ещё. Я не верю, что, поделившись своим страданием с другими, я его уменьшу. У каждого есть вещи, с которыми никто не поможет справиться.

— Так что ты держал это внутри.

Кейт пожал плечами.

— Попытался прибегнуть к своего рода стоицизму — это такой вид эмоционального ограничения.

— Похвально, — сказал Стеклянный.

— Вы так думаете? — удивился Кейт.

— У меня такое чувство. Хоть я и знаю, что это довольно необычно. Большинство людей живут, прости за невольный каламбур, прозрачной жизнью. Их личное «я» равно их общественному «я». Почему у тебя не так?

Кейт пожал плечами.

— Не знаю. Всегда так было. — Он надолго задумался. — Когда мне было девять или около того, неподалёку от нас жил хулиган. Здоровый такой болван, где-то тринадцати или четырнадцати лет. Он любил хватать детей в парке и кидать их в колючие кусты. Когда он это делал, дети вопили и брыкались, и это его, похоже, заводило. Как-то раз он схватил меня — поймал, когда играли в догонялки или что-то такое. Он подтащил меня к кустам и бросил в них. Я не сопротивлялся. В этом не было смысла, он был вдвое больше меня, так что шансов вырваться не было. Он бросил меня в кусты, а я просто молча выбрался наружу. У меня было несколько царапин и порезов, но я не сказал ни слова. Он смотрел на меня секунд десять, а потом сказал: «Лансинг, ты крут». И больше никогда меня не трогал.

— Получается, интернализация — это защитный механизм?

Кейт пожал плечами.

— Она помогает вынести то, что требуется вынести.

— Но ты не знаешь, откуда это в тебе взялось?

— Нет, — сказал Кейт. Подумав, добавил: — На самом деле, знаю. По крайней мере, догадываюсь. Мои родители были очень вспыльчивы и постоянно ссорились. Никогда не знаешь, когда кто-то из них взорвётся, и из-за чего. На людях или дома, без разницы. Даже разговаривая предельно вежливо и корректно, нельзя быть уверенным, что кто-то из них не вспылит. Мы каждый вечер встречались за ужином, но я всё время молчал, надеясь, что хоть раз ужин пройдёт спокойно, без криков и ругани, чтобы никто не уходил демонстративно из-за стола и не говорил бы гадостей.

Кейт снова помолчал.

— Справедливости ради, в отношениях моих родителей были проблемы, которых я, будучи ребёнком, не мог понять. Поначалу они оба работали, но из-за распространения автоматики с каждым годом работы становилось всё меньше — это было ещё до запрета на полноценный искусственный интеллект. Канадское правительство изменило налоговое законодательство и обложило заработок второго члена семьи 110-процентным налогом. Его целью было равномернее распределить оставшиеся рабочие места между домохозяйствами. Отец зарабатывал меньше мамы, так что именно ему пришлось бросить работу. Я уверен, что это был основная причина его раздражения. Но всё, что я знал тогда, это то, что мои родители выплёскивают свой гнев и разочарование на всех окружающих, и ещё тогда, ребёнком, я дал себе слово никогда так не делать.

— Поразительно, — произнёс Стеклянный в восторгом. — Это всё объясняет.

— Что объясняет? — спросил Кейт.

— Тебя.

Глава XIII

Голова у Кейта шла кругом. Столько всего произошло, столько открытий сделано. Он побарабанил пальцами по консоли, собираясь с мыслями, а потом спросил:

— Ну что, народ, что делаем дальше?

Все консоли переднего ряда были развёрнуты на 180 градусов, так что Лиана сидела лицом к Ягу, Тор к Кейту, а Ромбус к Риссе. Кейт по очереди оглядел каждого члена своей команды.

— Наш набор загадок богат до неприличия, — сказал он. — Во-первых, загадка вылезающих из стяжек звёзд — звёзд, которые, по мнению Яга, приходят из будущего. Но этого оказалось мало, вдобавок мы наткнулись на жизнь — жизнь! — базирующуюся на тёмной материи. — Кейт переводил взгляд с одного лица на другое. — Исходя из сложности принимаемых Хеком сигналов, есть даже шанс — признаю, что небольшой — что мы находимся в ситуации первого контакта с разумными существами. Рисса, ещё вчера это показалось бы ересью, но мы должны сделать исследования тёмной материи приоритетным направлением биологического департамента.

Рисса кивнула. Кейт повернулся к Ягу.

— С другой стороны, появляющиеся из стяжек звёзды могут представлять опасность для Содружества. Если вы правы и звёзды действительно приходят из будущего, мы должны выяснить, почему это происходит: по чьему-то зловещему замыслу или вследствие случайности. Скажем, шаровое скопление, столкнувшись со стяжкой в далёком будущем, каким-то образом перегрузило систему так, что составляющие его звёзды были перенаправлены в прошлое.