Почему и нет? Часть первая.

Откуплю, если продаст.

Теперь маска. Это уже из того, что можно приобрести у фехтмейстера.

В 1776 году француз Ля Буасье изобрел фехтовальную маску. К 1810 году занятия без нее уже даже не представлялись возможными.

Поглядим. Чего тут у нас есть?

Ха! Здравствуй детство золотое. Что-то подобное в захламленной кладовке валялось при ДЮСШ. Памятник прежних времен. Тяжеленькая штукенция, но ничего. Ремешки подрегулируем. Наденем.

Нет, давит. Еще подтянем, а тут отпустим. Так. Меряем.

Самое оно.

Перчатка? Или берем пару?

Не эти, и не эти... Во! Это мое. Как влитые, краги удобные невысокие. Берем.

Теперь оружие.

Выпендриваться нечего, возьмем среднюю учебную рапиру.

Ох, как же не по руке. Еще смотрим. Так, а вон в том уголке что? Ну-ка, ты как, железка? Получше, и много. Рукоять после еще доработаю. А вместе с перчаткой как? Ага. Годится.

Балетные туфли у меня свои. Штаны, чулки, полотняная рубаха — все уже есть, заготовил заранее. Пять минут на переодевание, и я готов.

Момент истины. Выходим на дорожку. Моим соперником вызвался сам Глеб. Вот у него как раз снаряжение богатством не блещет, колет-стеганочка, хотя все аккуратно и ладно сидит на кадете. Обмято и привычно.

Я не против боя с ним, хоть с его стороны это несколько самонадеянно. Конечно, он не знает моего уровня подготовки, но сейчас парень просто по возрасту не в лучшей форме для спаринга с взрослым дядькой. И искусство фехтовальщика здесь абсолютно не причем. Просто на этом этапе жизни идет перестройка организма, что сказывается на качестве боя. Но посмотрим, посмотрим...

В манеже такого понятия как дорожка еще нет. Есть поле боя, отчерченная белой краской часть зала. За линию наблюдения заступать не имеет права никто, кроме участников поединка. Фехтмейстер с монитором имеют право заступить черту, но судят они из-за линии.

Команды подаются на русском языке.

На русском! Во всем мире на французском и итальянском, а в этом зале — на русском. И кто мне будет утверждать, что русская школа фехтования это тра-ля-ля, бла-бла-бла и вообще такой нету? Теоретики, блин. А оно — вот оно.

Я понимаю, что все больший отказ от французского языка в 'рапирной науке' и переход на русский зародился как своеобразная фронда иностранцев-учителей фехтования из разных стран, попавших в Россию после европейских потрясений как протест против захватов Франции. Да и наши — молодцы. В кои веки не стали поддерживать иностранщину да и своих русских кадров уже наковали немало.

Вот мелочь вроде, а приятно.

Естественно, в фехтовальном сленге остались и французские и итальянские слова, но это уже просто профессиональный жаргон. Но к делу...

— Салют! — команда сегодняшнего, долговязого помощника фехтмейстера. Он проводит наш бой в качестве судьи.

Не зря я вчера запоминал движения малого салюта. Корявенько, но отработал.

— В позицию!

— К бою! Алле!

Глеб стремительно сокращает дистанцию. Атака!

Нет, дорогой. Ты мне не соперник... Защита! Ответ! Есть!

Одно касание оружия. Один укол. Классика...

— Стоп! По местам. В позицию!

Расходимся на исходные точки, а монитор в роли судьи продолжает монолог. Анализирует для зрителей бой голосом и рукой, указывая на участников, подчеркивает отточенным судейским жестом каждое свое слово.

— Атака! — рука в сторону моего противника.

— Защита! Ответ! — в мою сторону.

— Поражение! — рука обратно к противнику и вниз. Лаконично и точно.

— К бою! — второй раунд. Моя очередь — атакую.

— Стоп! В позицию! — даже касания оружия не было. Парень, как я и думал, просто не успевает. И не удивительно. Растет сейчас как бамбук во Вьетнаме, а рефлексы не перестроились. Надо после ему сказать, чтоб не комплексовал. Что арбитр?

— Атака!

— Поражение!

— К бою! — ну, это не интересно. Хоть я и ограничил поражаемую зону и даже несколько тормознул укол, но победа опять абсолютно несложная, хоть и пришлось прибегнуть к дополнительной атаке. Слушаем судью.

— Атака!

— Уход! Страховка! Попытка разрыва дистанции!

— Повторная атака!

— Поражение! — после рука не опускается как обычно, а опять в мою сторону.

— Безусловная победа! — Рука вверх.

— По местам! Салют! Сбор, господа. — Мы снимаем маски.

— Поклон! — рапира переходит в небоевую руку, за клинок под чашку. Маску держу той же рукой за боковой ремень, прижимая к сердцу. Наше с Горяиновым 'мерси' звучит синхронно, военный поклон, словно отражение в зеркале. Пожимаю руку сопернику. А он вроде и не расстроен.

— Смирно! Мэтр? — долговязый монитор повернулся к фехтмейстеру.

— Вольно. Подойдите ко мне, господа. Вас, господин монитор, благодарю за отлично проведенный бой. — Последняя фраза обращена к судье.

— Господин адепт, господин монитор, — это уже к нам с напарником по дорожке, — вас также благодарю за доставленное удовольствие. Чудесно! Господин монитор, вам понятны ваши ошибки?

— Да, мэтр. — Глеб кивнул. — Как вы и говорили, я сейчас не успеваю за действием. Тело не успевает. На четверть такта примерно. Вы говорили, это будет где-то полгода?

— Может и меньше. Просто следует увеличить интенсивность тренировок основ. Да, да, господин монитор. Именно то, с чего начинали. Ваше искусство осталось при вас, просто его мы должны поднять на более... Хм. Я подчеркну, юноша, на гораздо более высокий уровень. Скорость вернется, скорее всего, даже несколько возрастет, но сейчас вы ее прекрасно компенсируете тем, что вам дает природа при переходе от отрока к мужчине. Шаг, рука, выпад, оружие — вы во всем выигрываете благодаря росту и силе, которые сейчас вам даются Господом. Тренируйте скорость и помните. Больше тело — больше инерция. Сегодня вы меня порадовали. Не растеряйте свой потенциал, господин монитор.

Ай да Отто, ай да Генрихович! Так похвалить за поражение.

И все толково парню по полочкам разложил. Ну, Макаренко прям. Все это с суровой мордой лица. Теперь понимаю, за что его так уважают. Мужик силен как сенсей — однозначно. У такого заниматься — крупное везение. Что-то мне сейчас скажет?

— Теперь вы, господин адепт. Да! По одному бою судить трудно. Но я уже несколько озадачен. Школа... Вот именно, школа... М-да. Это чувствуется. Но и стойка и движения у вас несколько..., нет, все правильно, но — необычно. Я — знаток и это без излишней скромности. Но кто вас учил, определить не возьмусь. А учил хорошо... Хм. Вы не устали?

— Нисколько, мэтр.

— Чудесно! Не возражаете провести еще один бой? Вот с нашим судьей, например. Вольный бой? Сабля?

— С удовольствием. Позвольте подобрать по руке.

— Прошу...

Ну, что? За что боролся...

Хожу на занятия уже полторы недели.

Вторым пробным боем с саблистом дело не ограничилось, пришлось выдержать еще два экзамена. С адептом, уже зрелым мужчиной и достаточно сильным бойцом — рапира. Но это уже на втором занятии, фехтмейстер наши поединки устроил.

Адептом оказался преподаватель корпуса. Прекрасный фехтовальщик, он искал партнера на учебные бои и парные занятия. Для меня — очень нужный контакт. Надо бы в будущем свести с ним знакомство поближе.

А уже на третьем уроке, когда занятия окончились, сошлись с самим Штауфом, также рапира. Все бои, кроме как с фехтмейстером я выиграл. Где с большим напряжением, как с монитором-саблистом, не мое оружие все-таки. Где — с меньшим усилием, как с Глебом. Нам с ним через годик будет интересно сойтись. Задатки у парня отличные. Где — просто в удовольствие от хорошего боя, как с корпусным преподавателем.

По-полной не выложился ни разу. А вот с Отто Генриховичем — сложней.

Бой происходил без свидетелей при закрытых дверях зала. Три схватки, до пяти. Итог вышел такой. Пять-три. Два-пять. Пять-четыре. По боям победил фехтмейстер, по очкам — паритет.

А вот форма у меня оказывается не ах. Выезжал в основном на способностях организма. Даже и не скажешь, что подзапустил, хоть и это тоже присутствует. Просто не совсем приспособился еще. Все-таки отличий от моего зала более чем достаточно.

Благодаря лекции Глеба явных ляпов не делаю, но среди местной публики еще числюсь в новиках.

Мнение обо мне Отто Генрихович, по-моему, так и не сложил до конца. Еще продолжает присматриваться. Но вопросы по моей школе корректно не задает. Не принято-с. Да и я свое мнение о нем...

Что сказать — мастер. И как тренер, и как фехтовальщик. Работает от обороны и в атаке одинаково хорошо. Конечно, выносливость и скорость уже не те, но мастерство — на высоте. Реакция — как у молодого. Финты любит. Хитрить умеет. Три укола чисто на обмане взял. Был бы помоложе, мог разделать меня под орех.

Боец. Тактик. Упрям и осторожен. Хитер и яростен. Недоверчив.

О! Характеристика все же сложилась в образ — Старый ягуар. А че? Лицо с бакенбардами кошачью морду напоминает. Крупного такого котика с сединой в шерсти. К фехтмейстеру подходит идеально.

А вообще-то в манеже я отдыхал душой... Нет, не правильно. Я просто нагло балдел, попадая в зал. Как бы это объяснить...?

Это — красиво. Это будоражит кровь. Это, наконец, просто здорово, испытать чувство схватки и чувство победы. Даже проиграть сильному противнику — и то в кайф. А еще классно чувствовать, как по капельке возвращается былая техника.

Рапира — только условно спортивный снаряд. Ни на долю секунды, ни один фехтовальщик не забывает, что в руке у него оружие несущее смерть и сохраняющее жизнь. И это заставляет работать серьезно, без шутовства. В конечном итоге фехтование готовит тебя к смертельной схватке. Что завораживает...

Наверное, наш хищный предок, знавший толк в драках, незримо сидит в каждом человеке.

Учебный бой, конечно, не дуэль и тем более не боевая рукопашная на поле сражения. Скорее их проекция, содержащая лишь намек, слабый запах боя и пролитой крови.

Кто держал в руках разряженное боевое оружие, тот ощущал сходные чувства. Просто увесистая железка в ладонях, а сквозь запах масла пробивается еле слышный, но никогда не исчезающий запах пороха и опасности. Так и здесь.

А красота?

Движения фехтовальщика сходные с движениями танцора внезапно взрываются стремительным броском клинка, который невозможно отследить глазом.

Фехтовальщик все время подвижен, ноги и корпус не останавливаются ни на миг, танец либо на противника, либо от него, а рапира в руке, словно голова змеи находится в движении постоянно.

Острие ищет цель.

Грозит.

Пляшет.

Вяжет свое кружево боя. Во всем этом присутствует извечная гармония, как в музыке.

Что в фехтовании самое важное?

Да все...

Я не зря о музыке вспомнил. Именно гармония реакции, силы, пластики, техники и стратегии. Да и коварство присутствует.

Шахматная партия, сыгранная в доли секунды. Где всеми фигурами одного цвета и игроком в одном лице являешься ты сам и твой клинок.

Человек, впервые попавший в фехтовальный зал, может и не понять моих чувств. Даже наверняка не поймет, как можно получать удовольствие от бесконечного повторения связки движений или уколов по мишени. Но это надо, как гаммы и репетиции в музыке, распевки оперного певца или работа у станка в балете.

Да и как разогрев движка родной бибики при морозе, в конце концов.

Фехтование не терпит пренебрежения к себе. Опять-таки — свойство любого искусства. Все же не езда на велосипеде — раз научился и навсегда. Нет. Фехтовальщик — вечный школяр, учится и оттачивает свое умение постоянно. И труд, труд, труд без остановок, но ведь в какое же удовольствие.

Проработав связку, я обратился к монитору с просьбой о передышке для подгонки снаряжения. Сорочка под колетом сбилась в ком, а как брать, так и класть в пирамиду оружие можно только по разрешению монитора. Дисциплина в манеже, что мне нравится.

Получив разрешение от Глеба, он сегодня ведет занятие, отсалютовал и направился к стойке для клинков. Фух... Взопрел слегка. Но это еще не работа, а так. Восстановление нормального тонуса. Пожалуй, еще пара-тройка посещений зала, чтобы пообтереться в местной среде и начнем наращивать нагрузки.

— Не возражаете, господин адепт? — Мой недавний противник, а также преподаватель фортификации и математики в кадетском корпусе коллежский асессор Борацич Степан Петрович тоже решил передохнуть по соседству со мной. Смуглый худощавый шатен, крепкий, хоть с виду и не скажешь, при этом гибкий как ивовый прут мужчина. Несколько застенчивый в обществе человек. Возраст вполне зрелый, а улыбка — мальчишеская.

Сам Степан Петрович был из черногорцев, хоть родины и не помнил. Его грудным ребенком вывезла мать, спасая последнего в семье мужчину из рода Борацичей от мести кровников на греческой фелюге. На Балканах скрыться не удалось, судьба гнала беглецов все дальше. Занесло их аж в Крым, аккурат во время восстания татар в 1781 году. Там мать и погибла, а мальчишку приняла под опеку семья русского офицера в прошлом балканца Эздемировича. Он тогда многим выходцам из Балкан помог обустроиться в России.

Поскольку у мальчишки были все сохраненные матерью бумаги, подтверждающие его положение как наследника воеводы и господаря небольшого черногорского селения, а Россия всеми силами поддерживала черногорцев, то после присоединения Крыма к России в 1783 году паренька зачисли в Шляхетский корпус на государственный кошт.

Отдав службе военной более четверти века, Степан Петрович Борацич больших чинов не выслужил и ушел на гражданскую должность с повышением на один разряд. А поскольку капитан артиллерии Борацич являлся человеком грамотным и имел склонность к преподаванию, ничего удивительного нет, что судьба привела его в Смоленский кадетский корпус. В возрасте чуть за сорок лет он и на гражданской службе сохранил прекрасную выправку, а физическую форму поддерживал, посещая фехтовальный манеж.

Все это по моей просьбе перед занятием рассказал кадет Горяинов, который как раз сейчас нас и муштрует. Темп занятий сегодня Глеб задал неслабый. Не мне одному требуется передышка.

— Извольте, Степан Петрович. Мне заочно вас представили наши наставники, фехтмейстер и молодой монитор, а мне позвольте отрекомендоваться самому. Горский Сергей Александрович, помещик, а ныне — в службе гарнизона. Только начал свою военную дорожку, но думаю достичь большего. Хотя, право-слово, о таком желании вы, наверное, от своих питомцев раз по десять на дню слышите. Надоело, наверное?

— Что вы, Сергей Александрович. Напротив, рад. Весьма. И от кадетов рад слышать и от вас. Все же армейской службе больше половины жизни отдал. Кабы не заманчивое предложение, так бы и тянул лямку дальше. Военная служба, она в крови. Тут в корпусе и полегче и жалованье не в пример, а все равно скучаю...

Мы разговорились. Вот этот коллежский асессор мне бы помочь мог конкретно, но...

Не судьба.

Как раз сейчас решался вопрос о его переводе в Санкт-Петербург на повышение, во Второй Императорский кадетский корпус на деканскую должность. Вроде и радоваться надо, но Степан Петрович находился в печали. Там, в столичном корпусе, директором был генерал-лейтенант по слухам полный отморозок, а в Смоленске все знакомое и родное. Но с другой стороны — повышение, чин равный чину подполковника, то есть надворный советник. А ведь еще выслуги может добавиться, и кроме того — столица.