Ночь в тоскливом октябре

Помотав головой, она шагнула вперед и забрала ее у меня.

— Нет, все нормально, — она сдернула полотенце со своего тела, швырнула его на мою кровать, затем натянула футболку через голову. Тонкая хлопковая ткань скользнула вниз, обтягивая контуры ее тела. На ней эта вещь была короче, чем на Холли.

Она подняла руки, чтобы высвободить волосы из-под воротника, и подол задрался выше ее паха. Потом вновь упал, когда она опустила руки.

Улыбнувшись, она спросила:

— Я нормально выгляжу?

— Отлично.

— Немного коротковато.

— Не знаю, как ты, а я не возражаю.

Она ухмыльнулась:

— Ну, я готова выпить. Ты как?

— Вполне готов.

На сей раз, уже она повела меня обратно. Я вошел в гостиную следом за ней, глядя на то, как плавные округлости ее ягодиц покачиваются под облегающей тканью.

Мы сели бок о бок на диване.

Я взял оба бокала и вручил один ей. Она подняла свой бокал в мою сторону.

— За то, что мы в безопасности, в чистоте и тепле, и вместе, — сказала она.

— За это стоит выпить.

Мы выпили.

— Мммм, хорошо как! — сказала Айлин, — Ром с колой ты мешаешь офигенно.

Я засмеялся.

— Ну, не совсем отвратительно.

После еще нескольких глотков, Айлин поставила свой бокал и взяла крекеры.

— Давай уже жрать, что ли.

Пока она открывала коробку с крекерами, я содрал обертку с баллончика с плавленым сыром.

— Поверить не могу, насколько проголодалась, — сказала она.

— У нас была насыщенная ночь.

— Господи, и не говори. Так, дай-ка мне.

Я снял крышку и вручил ей баллончик. Перевернув его, она выдавила маленькую горку оранжевого сыра на крекер, что держала в руке.

— Открой рот, закрой глаза, — сказала она.

Я раскрыл рот, и она закинула туда крекер. Я сомкнул челюсти. Крекер захрустел. Плавленый чеддер был жирным и пряным и остро отдавал привкусом бекона.

Айлин намазала крекер и себе. Она съела его, пока я выпил еще рома с колой. Продолжая жевать, она прикрыла глаза. По ее виду можно было подумать, будто она наслаждается редким деликатесом. Проглотив, она вздохнула:

— Фантастика.

— Да, весьма недурно.

Намазав сыром еще один крекер, она сказала:

— Аппетит какой-то зверский.

— Ну так ешь давай.

— Нет, это тебе, — она сунула крекер мне в рот, затем сделала еще один глоток из бокала и начала намазывать следующий, — Наверное, это как-то связано с сексом, затраты энергии и так далее.

Я кивнул, прожевывая еду.

— Но люди наверняка жрать хотят и после того, как спасаются от чего-нибудь опасного. Адреналин и все такое. Ты знаешь физиологию?

— Не особо.

— Я тоже. Но я пережила несколько землетрясений, и после них всегда чувствовала, что проголодалась, — ее лицо расплылось в улыбке, — И возбудилась. — она закинула намазанный сыром крекер себе в рот.

— Думаешь, мы проголодались из-за того, что подверглись нападению?

Жуя с набитым ртом, она кивнула.

Проигнорировав жаркий румянец, приливший к моим щекам, я спросил:

— И возбудились?

Она еще раз кивнула.

— Ты возбудилась от бомжей, которые на тебя навалились?

Слегка нахмурившись, она помотала головой. Проглотила еду и сделала большой, длинный глоток.

— Не от этого. От того, что выжила. Спаслась. Осталась цела. Это — да, действует.

— А-а. А то я думал, от того, что на тебя напали.

— Господи, да нет, конечно! Ты издеваешься? — она внезапно замолчала и уставилась на меня, с заметным отвращением на лице, — Ты что, думаешь, мне понравилось, когда эти на мне лежали?

— Не совсем, но...

— Они были омерзительны. Они воняли. Они на меня со всех сторон накинулись, обслюнявили, облапали. Они были голые. Я чувствовала их члены. Они пытались меня изнасиловать. И ты думаешь, мне это понравилось?

Сейчас или никогда.

— Они же тебя не изнасиловали, нет? — спросил я.

Она посмотрела на меня так, словно я отвесил ей пощечину. Молча уставилась мне в лицо, с отвисшей челюстью.

— Ну, в смысле, если да, то тебе, возможно, надо...

— Нет, — ее голос был глухим и спокойным, глаза неотрывно смотрели на меня.

— Ты уверена?

— По-моему, мне лучше знать.

— Ладно.

— Ты что, мне не веришь?

Я не хотел рассказывать ей про бомжа, которого нашел, когда ходил за ее сумочкой и одеждой.

— Я тебе верю, — сказал я, стараясь говорить убедительно, — Просто... ну, они несколько минут на тебе лежали...

— А то я не знаю!

— Я добрался до тебя так быстро, как только мог, но у них могло быть время... возможно, один или два могли...

— Может и могли, но не сделали.

— Ладно.

Она выглядела шокированной и опечаленной.

— Поверить не могу, что ты посчитал нужным спросить.

— Но если они...

— Если бы они это сделали, то неужели ты думаешь, мне бы хоть на мгновение пришло в голову звать тебя в ванную трахаться, а? Ты всерьез думаешь, что я бы стала так рисковать твоей жизнью?

— Нет... — я был похож на виноватого ребенка, готового расплакаться.

— Вот уж точно, блин, нет!

— Извини... — я потянулся к ней.

— Не трожь меня! — выпалила она, отползая от меня боком, продолжая держать в руках бокал и баллончик с сыром, а коробку с крекерами на коленях. Коробка опрокинулась. Крекеры посыпались на диван между нами.

— Извини, — повторил я, — Мне не стоило спрашивать.

— Но ты спросил. Спросил! — наклонившись вперед, она с размаху обрушила бокал и сыр на стол. Затем вскочила на ноги, — Все, я ухожу.

— Нет, погоди. Ты не можешь...

— Спорим?

Она быстро обошла журнальный столик, но я вскочил с дивана и перехватил ее. Схватил ее за плечи.

Вместо того, чтобы сопротивляться, пытаясь вырваться, она неподвижно встала и пристально посмотрела мне в глаза. Очень ровным, спокойным голосом она сказала:

— Отпусти.

— Я спросил только потому, что волнуюсь за тебя.

— Ты думаешь, я бы стала что-то такое от тебя скрывать? Думаешь, я бы позволила ко мне прикасаться, если бы кто-то из этих грязных животных меня...

— Нет. Нет, я не...

— Хер ли нет, когда да! Ну, теперь все ясно, что ты про меня думаешь. Пару раз тебе дала, и я для тебя уже какая-то безотказная бесплатная шлюха, типа Холли, которая готова запрыгнуть на любой хуй, лишь бы...

Она резко оборвала себя и уставилась мне в глаза. Ее рот был приоткрыт. Глаза блестели от слез.

— Извини, — пробормотала она.

Будучи изрядно поражен, я, однако, помотал головой, словно то, что она сказала про Холли не имело значения.

И это действительно не имело значения, по сравнению с тем, что я намеревался ей сообщить.

— Когда я ходил обратно под мост за твоими вещами, я нашел там тело. Одного из тех мужиков, что на тебя напали.

Ее глаза расширились.

— В каком смысле, "тело"? То есть, мертвец?

— Или без сознания. Я не знаю. Но он... его орган выглядел так, словно... ну, ты понимаешь, побывал в ком-то.

— В смысле?

— Ну, он был влажным.

— Ну, во мне он точно не побывал.

— Во мне тоже, — сказал я.

Она коротко, грустно ухмыльнулась. Потом шагнула вперед, прижавшись ко мне. Это было приятное, знакомое ощущение. Обвив меня руками, она опустила лицо во впадину между моей шеей и плечом. Я чувствовал влагу ее слез.

Она тихонько произнесла:

— Значит, ты реально думал, что этот бомж меня трахнул, но все равно после этого сам свой причиндал в меня сунул?

— Ну...

— Что же ты за идиот?

— Очень оптимистичный идиот?

Она засмеялась, и я почувствовал, как дрожит ее тело. Мы долго обнимались в тишине, ничего не говоря.

Позже, Айлин вытерла лицо об плечо моего халата. Она шмыгнула носом и посмотрела мне в глаза.

— Насчет того парня под мостом — уверен, что ты его ушатал?

— Вероятно. Когда они так на тебя накинулись, я как будто с ума сошел, махал камнем направо и налево. Если он мертв, то убил его скорее всего я.

— О-хо-хо, — сказала она, — И что же нам делать?

— Ничего.

— Просто притвориться, что этого не было?

Я покачал головой.

— Нам не надо ни в чем притворяться. Мы просто примем как свершившийся факт, что кто-то пострадал в результате нашей самозащиты.

— Так ему и надо, — сказала Айлин.

— Вот-вот.

— Но что скажет полиция?

— Хочешь им сообщить?

— Нет!

— Вот и я так подумал.

— Если они сами нами не заинтересуются. Что, если мы там чего-нибудь оставили?

Ее рубашку. И ее трусики.

— Думаю, что нет, — сказал я, — Я там все довольно хорошо обыскал, когда ходил обратно.

— Но у меня пары вещей не хватило.

— Знаю. Но там их не было.

Она поглядела мне в глаза и сказала:

— Я думаю, нам лучше туда вернуться.

Это было не то, что я хотел услышать.

— Там было темным-темно, ты мог не найти, — сказала она.

— У меня были твои спички.

— Нам надо вернуться с хорошим фонарем.

— Сейчас?

— Чем раньше, тем лучше. Прежде, чем кто-то сообщит в полицию о найденном теле. Более того, что нам реально надо сделать — так это избавиться от него. Так, чтобы его никогда не нашли.

— Это шутка такая?

— Если на то пошло, — сказала она, — Мы с тобой оба довольно обильно кровоточили там. Если копы будут проводить мало-мальски серьезное расследование убийства, то наверняка найдут там образцы нашей крови. И твоей спермы.

Мне становилось хуже с каждым ее словом.

— И наследили мы там тоже изрядно, — добавила она, — И бог знает, что еще. Например, на орудии убийства могут быть твои отпечатки пальцев.

— Это был камень

— С гладкими поверхностями?

— Вроде, нет. Да в любом случае, может я и не убил никого.

— Но если все же да, то труп сейчас лежит прямо посреди места преступления, которое завалено уликами против нас.

Глава 26

Следующий час или около того, мы обсуждали, что будем делать. Съели еще сыра с крекерами и выпили рома с колой. Хоть я и старался делать коктейли легкими, но уже чувствовал легкую пьяную бодрость к моменту завершения беседы.

У меня в спальне мы оделись. Чистой одежды хватило для нас обоих. Айлин обулась в свои туфли, но взяла мои коричневые вельветовые брюки и ту самую темно-синюю толстовку, что я носил на свои приключения прошлой ночью. Я оделся в замшевую рубашку, джинсы и кроссовки.

Кошелек я решил оставить дома, но захватил швейцарский нож. Когда я брал с тумбочки пятидюймовый фонарь "Маглайт"(1), Айлин сказала:

— Как жаль, что тогда его не было при тебе.

— Не знал, что мы пойдем под мост.

— Это твой лучший фонарик?

— Это мой единственный фонарик. Но он неплохой.

Я нашел темно-синюю вязаную шапку для Айлин и бейсболку "Янкиз"(2) для себя.

— А перчатки? — спросила она.

— В смысле, бейсбольные что ли? — как уже говорилось, я был немного пьян.

— В смысле, резиновые или что-то такое. Может, для мытья посуды?

Я помотал головой.

— Просто обычные перчатки? — спросила она.

Я пожал плечами.

— Что же ты зимой носишь?

— Сую руки в карманы.

— А. Ну тогда все ясно, — с этими словами, она натянула на голову шапку.

Мы пошли к двери. Прежде, чем выходить, я повернулся к ней.

— Мы точно хотим это сделать?

— Думаю, у нас нет выбора, — она выглядела очень мило в вязаной шапочке, с убранными под нее волосами, почти по-мальчишески. Бледная крошка крекера прилипла к левому уголку ее рта, болтаясь чуть выше губы. Я смахнул ее одним пальцем.

Она подалась вперед и поцеловала меня, коротким, но нежным и теплым поцелуем.

— Давай просто сделаем это поскорее, — сказала она, — Не хочу опоздать на лекцию в десять.

— Надеюсь, ты шутишь.

— Не шучу.

— Что бы нам ни пришлось делать, — сказал я, — Лучше сделать это до рассвета.

— Ой, да знаю я. — она открыла дверь.

Коридор был в полном нашем распоряжении. По пути вниз я переживал, что встретим Фишеров. Но их дверь оказалась закрыта, и мы поспешно прошли мимо, вскользнув из здания незамеченными.

Мы уже продумали маршрут — такой, что позволит нам оставаться минимум в одном квартале от кампуса до самого конца.

Мы шли быстро.

Дул холодный ветерок. У него был странный, влажный запах, который возникает только "в мертвенной пустоте, во мраке ночи".

Я был на улице и вчера в это самое время, и даже позже. Уже тогда я понимал, что влип в серьезные неприятности. А теперь они стали еще серьезнее.

"Что за дьявол так изгадил мою жизнь?" — задался я вопросом.

Ответ был прост.

Холли.

Холли разбила мне сердце. Она была причиной, по которой я отправился в свои ночные странствия. Из-за нее Айлин пришла в мою жизнь, а Айлин притащила с собой Рэнди, и завела меня во тьму под мостом, где на нас напали тролли... а я замочил одного из них.

Спасибо большое, Холли.

Но может быть, тут виновата скорее Айлин, чем Холли.

Айлин появилась в моей жизни только потому, что Холли меня бросила.

Может, мне стоит благодарить Холли за то, что она невольно свела меня с Айлин.

А может и нет.

Одно точно — Холли заслуживает похвалы за ту загадочную девушку на улице. Ее бы я определенно никогда не увидел, если бы Холли не разрушила мой мир.

Интересно, где эта девушка сейчас?

Вероятно, в нескольких километрах севернее.

Неспешно идет по тротуару? Прокрадывается в дом? Возможно, пришла на свое рандеву с любительницей текилы, которую я разглядывал на кухне?

Что если она попадет в лапы к Рэнди?

Он хочет Айлин, а не ее.

Не повезло, мудак - тролли тебя опередили, и добрались до нее первыми.

Нет, только попытались.

А где сейчас Рэнди?

Прямо у нас за спиной.

Вот это было бы просто шикарно, да?

У меня возникло сильное желание оглянуться через плечо, но я сдержался. Во-первых, Айлин неизбежно спросила бы меня. Во-вторых, что если он действительно окажется там?

Идя по улице бок о бок с Айлин, я становился все более и более уверен, что кто-то за нами следует.

Я не решался оглянуться.

Строки из стихотворения всплыли у меня в голове:

Как путник, что идет в глуши

С тревогой и тоской

И закружился, но назад

На путь не взглянет свой

И чувствует, что позади

Ужасный дух ночной.(1)

"Как подходяще!" — подумал я.

Вордсворт? Нет, я никогда особо не читал Вордсворта до этого семестра. По? Вроде, нет. Я знал наизусть несколько стихотворений По, но эти строки не были похожи ни на одно из них.

Колридж!

Почти точно. Это было похоже на Колриджа. Я знал только три его стиха наизусть: "Кристабель"(2), "Кубла Хан"(3) и "Сказание о старом мореходе". Это определенно не был "Кубла Хан".

Я сильнее сжал руку Айлин. Она посмотрела на меня, и я зачитал ей строфу.

— Ну спасибо от меня и моих мурашек, — сказала она с улыбкой.