"Пещерные города" и крепости. Крымские горы невелики, они не создавали непреодолимых препятствий для пришельцев, но в то же время могли служить прибежищем для земледельческого населения, поддерживающего мирные контакты с кочевниками. Правда, эти отношения нередко сменялись всплесками военной активности последних. Особенно опасными для горцев были периоды, когда в степях происходила смена населения или политическая переориентация, а это случалось не раз. [83] Поэтому поселения располагались не только в долинах, но и поднимались на вершины труднодоступных отрогов горных массивов или же занимали поверхность известковых останцов, т.е. отдельно стоящих плато.
Эти естественные крепости по мере обживания дополнялись элементами искусственной фортификации, в которой отразились как теория и опыт позднеримского военно-инженерного искусства, так и традиции местного строительного дела. Среди такого рода укреплений, зародившихся на рубеже античности и средневековья, особой известностью пользуются так называемые "пещерные города". Топографически они привязаны к юго-западному району Внутренней гряды, отделяющей собственно Горный Крым от предгорий и степей. Куэсты, образующие Внутреннюю гряду, имеют пологие, спадающие в Продольную долину северо-западные склоны; на юго-восток же гряда выступает отвесными обрывами. В эпоху "Великого переселения народов" (III — IX вв.) она стала границей между двумя мирами: кочевников-скотоводов степей и оседлых пастушеских земле-дельцев горных долин. Именно это пограничье и было зоной концентрация "пещерных городов". Исторические известия о некоторых из них появляются более тысячи лет назад. Так, Мангуп впервые упоминается в X в. (возможно, в VII — VIII вв. он фигурирует под именем Дорос), Кырк-Ор (Чуфут-Кале) — в XIII в., Каламита (Инкерман) — в XIV в. Другие же известны лишь под своими позднейшими названиями, возникшими в среде татарского населения, которое застало эти города уже мертвыми, например, Бакла (фасоль или, возможно, мера для хлеба), Тепе-Кермен (холм-крепость), Эски-Кермен (старая крепость). Кыз-Кермен (девичья крепость) и др.
После присоединения Крыма к России возрос интерес к древностям полуострова, его начинали посещать как серьезные, хорошо подготовленные исследователи (П.Паллас, П.Кеппен), так и путешественники-дилетанты, искатели романтических впечатлений (М.Гутри, Э.Кларк, П.Сумароков, И.Муравьев-Апостол и др.). Если первые стремились к точным описаниям и осторожным выводам, то вторые спешили перенести на бумагу свои восторженные впечатления, простодушно подкрепляя их вольными историческими экскурсами.
Поселения Внутренней гряды оказали на сентиментально настроенных туристов неизгладимое впечатление обилием искусственных пещер и экзотикой местоположения. Термин "пещерные города" возникал сам собой. Сейчас уже трудно установить, кто первый произнес это словосочетание, но привилось оно быстро, породив немало фантастических теорий относительно происхождения этих поселений. Одни авторы полагали, что пещеры созданы первобытными обитателями Крыма, троглодитами, другие относили их к готам, арианам, третьи в недоумении разводили руками.
В книге П.Кеппена "О древностях Южного берега Крыма и гор Таврических" (1837 г.) содержались очень важные наблюдения, во многом подтвержденные позднейшими исследованиями. Автор отметил наличие среди пещерных сооружений христианских церквей, описал также остатки оборонительных и других построек. По мнению Кеппена, основание этих Поселений можно было отнести к раннесредневековой эпохе. [84]
В 1853 г. на самом крупном из "пещерных городов" — Мангупе начались исследования средневекового Крыма. Развернувшись в последующее время, они показали, что далеко не все поселения, объединенные под устоявшимся названием "пещерные города", были настоящими городами в социально-экономическом значении этого термина. Проблема их классификации оказалась настолько сложной, что и по сей день ведутся споры о том, чем был тот или иной памятник: городским или сельским поселением, монастырем или феодальным замком. Такая неопределенность имеет две причины. Первая — это крайний недостаток письменных источников по истории средневековой Таврики, особенно раннего периода, вторая — пока еще недостаточная изученность "пещерных городов" в археологическом отношении, хотя в этом направлении сделано немало. В 20-30-е гг., кроме Мангупа, начались археологические раскопки на Чуфут-Кале и Эски-Кермене. В послевоенные годы развернулось изучение Баклы, Тепе-Кермена, Сюреньского укрепления, Каламиты и др. В последние годы исследования в этой области значительно интенсифицировались, в них принимают участие различные учреждения: институты археологии, университеты, музеи. Полученный материал позволил по-новому подойти к вопросам истории Крыма в целом и "пещерных городов" — в частности.
Было установлено, что искусственные пещеры отнюдь не были здесь единственными жилыми помещениями, наоборот, жилых оказалось очень мало. В скалах высекали, во-первых, хранилища для съестных припасов (главным образом, зерна) и хозяйственного инвентаря, загоны для скота; во-вторых, оборонительные казематы, из которых можно было обстреливать неприятеля на подступах к поселению; в-третьих, культовые помещения, церкви и усыпальницы. Население же обитало в наземных домах, тип которых хорошо известен по раскопкам средневековых слоев Херсонеса. Вторгшись на полуостров, татары-кочевники по мере оседания в Крыму во многом перенимали культуру и быт местного населения, заимствовав, в частности, и архитектуру постоянных жилищ, до этого им незнакомых. Нижний этаж такого жилища был складом хозяйственного инвентаря и стойлом для скота. Верхний же имел жилое назначение.
В давно уже ведущихся спорах о времени и обстоятельствах происхождения "пещерных городов" можно выделить две основные точки зрения. Одни исследователи видят в этих памятниках результат активной внешней политики Византии, которая на протяжении V и VI вв. стремилась укрепить границы своих владений крепостями и укрепленными линиями. Такого рода мероприятия осуществлялись в Северной Африке, Южной Италии, на Балканах, в Подунавье, на восточном побережье Черного моря. Предполагают, что Крымский полуостров входил тогда в сферу влияния византийского правительства, стремившегося отгородить от нашествия кочевых племен принадлежавшие ему горные районы. Сторонники этого взгляда ссылаются на данные литературных и эпиграфических источников, а также на облик материальной культуры раннесредневекового Херсонеса, являвшегося форпостом византийского влияния в Таврике. По их мнению, защита была организована путем создания в горном Юго-Западном Крыму [85] линии укреплений в виде "пещерных городов". Время этого строительства определяется концом V или первой половиной VI вв.
Для обоснования этого взгляда привлекают фрагмент из сочинения византийского историка VI в. Прокопия Кесарийского "О постройках", в котором превозносится созидательная деятельность Юстиниана I. Говоря о мероприятиях на северном берегу Черного моря, Прокопий сообщает об усилении крепостных сооружений Боспора и Херсонеса, а также "поминает о строительстве "длинных стен" в некой стране Дори*, насе-ленной готами-земледельцами, союзниками Византии. Сторонники византийского происхождения "пещерных городов" склонны связывать содер-жание этого отрывка с Юго-Западной Таврикой, понимая под "длинными стенами" цепь крепостей, прикрывавших крымские владения империи.
(* П.Кеппен обнаружил на перевалах Главной гряды Крымских гор развалины укреплений, которые он отождествил с "длинными стенами". О.И.Домбровский, Э.И.Соломоник тоже утверждают, что страна Дори располагалась на Южном берегу. Некоторые немецкие историки пишут, что это было самостоятельное государство, которое оказало решающее влияние на местное население и просуществовало до ХIV-ХV вв.)
Изложенная точка зрения имеет ряд слабых мест, связанных с извест-ной умозрительностью гипотезы. Анализ данных, которые получили при раскопках конкретных памятников, проведенных с учетом топографии местности, позволил крымским археологам внести ясность в проблему. Выяснилось, что настоящими крепостями, вмещавшими значительные гарнизоны, способные защищать горные долины, оказались лишь Мангуп, Эски-Кермен и Чуфут-Кале. Укрепленная территория позволяла там как содержать значительные воинские контингента, так и принимать укры-вающееся от врагов местное население. Остальные пункты вообще не [86] имели фортификаций или же по своим размерам могли быть лишь укрепленными убежищами и замками, способными вмещать ничтожные гарнизоны и немногочисленных обитателей округи.
Сейчас практически все "пещерные города" затронуты археологическими исследованиями — одни больше, другие меньше. В результате распалась не только топографическая, но и хронологическая основа для отнесения их к юстиниановскому времени. Это послужило исходным моментом для другой точки зрения на "пещерные города" — как на разнотипные и разновременные памятники. Согласно этому взгляду, они зарождаются и развиваются на протяжении второй половины I тысячелетия н.э., отражая процесс становления феодальных отношений в Таврике, который в основном завершился к X — XI вв. На протяжении почти полутысячелетия формировались центры ремесла и торговли, резиденции феодальной администрации, монашеские обители, открытые земледельческие поселения. С позиций такого подхода вопрос о возникновении того или иного памятника следует решать, учитывая совокупность многих исторических обстоятельств. Типологически они могут быть разделены на три группы.
К первой относятся значительные по площади городища, бывшие, вероятно, подлинными городами средневековья в Таврике. К их числу можно отнести Машуп, Эски-Кермен, Чуфут-Кале, возникшие на главных торговых путях, связывавших побережье Юго-Западного Крыма со степными районами.
Вторая группа — это небольшие городища. Вероятно, они прошли трансформацию от убежищ небольших общин до феодальных замков эпохи развитого средневековья. К ним могут быть отнесены Каламита-Инкерман, Сюреньское укрепление, Тепе-Кермен и укрепление на территории Баклы. В последние годы наметилась тенденция рассматривать Баклинский археологический комплекс в качестве малого городского центра.
К третьей группе относятся поселения, трактуемые как христианские монастыри. Ряд авторов предполагает их возникновение в VIII-IХ вв. в связи с монашеской иконопочитательской эмиграцией в Таврике, вызванной иконоборческой политикой византийских императоров исаврийской династии. Однако существует иная точка зрения, согласно которой большинство этих обителей могло появиться в период, когда в среде оседлого населения Крыма окончательно утвердилось христианство, т.е. не ранее X — XI вв. Характерной особенностью этих памятников является наличие разнообразных по назначению искусственных пещерных сооружений, среди которых выделяются типично монастырские комплексы: церкви, трапезные, кельи. Три таких монастыря известны в окрестностях г. Белокаменска, в Монастырской и Загайтанской скалах, а также у Каменоломенного оврага. Близ с. Терновка расположены Шулдан и Чилтер. Рядом с Сюреньским укреплением — г. Чилтер-Коба. Последние два поселения, вероятно, составляли единый хозяйственно-административный комплекс феодального типа, сочетающий резиденции духовного и светского феодалов. Нужно назвать также Успенский монастырь в балке Марьям-дере рядом с Чуфут-Кале, известный по [87] письменным источникам с XV в., и монастырь Качи-Кальон, имеющий зараженную специализацию хозяйства на виноградарстве и виноделии. Изложенная трактовка "пещерных городов" исключает их связь со страной Дори и с "длинными стенами", которые сторонники данной гипотезы предлагают искать на перевалах Главной гряды, где они, возможно, сохранились в виде руин каменных оград, имеющих значительную протяженность. По этой причине в них видят следы "длинных стен", защищавших побережье, известное, кстати, еще в XV в. под названием "Готия".
Угасание ряда "пещерных городов" приходится на 2-ю половину XIII в. в связи с монголо-татарским нашествием. К XV в. безжизненными становятся Бакла, Тепе-Кермен, Эски-Кермен. Тяжелый удар был нанесен турецкой агрессией (1475 г.): прервалась жизнь в Сюреньском укреплении, в необратимый упадок пришел Мангуп. К концу XVIII — началу XIX вв. практически все "пещерные города", за исключением Чуфут-Кале, были оставлены жителями.
Чуфут-Кале. Средневековое городище Чуфут-Кале расположено на мысовом плато, высотой над уровнем моря до 540 м. Общая площадь — 38 га. С трех сторон плато ограничено высокими отвесными обрывами. Для подъема доступны только восточная сторона мыса и часть его южного склона, в ряде мест прорезанного расселинами.
Городище делится на три части, отражающие различные периоды его существования: 1. Бурунчак (букв. "носик", "мысок" — крым.-тат.яз.), незастроенная часть городища; 2. "Старый город"; 3. "Новый город". О времени и обстоятельствах возникновения крепости существуют разные мнения. Согласно одному из них крепость возникла в VI в. (Бертье-Делагард А.Л., Тиханова М.А., Якобсон А.Л., Кропоткин В.В., Айбабин А.И., Герцен А.Г., Могаричев Ю.М.). Согласно другому — в более позднее время: в IХ-Х вв. (Белый А.В.), в Х-ХI вв. (Веймарн Е.В.), XII в. (Гайдукевич В.Ф., Талис Д.Л.). Некоторые авторы склонны связывать с городищем поселение Фуллы, упоминаемое в письменных источниках VI-VIII вв., в ХII-ХIV вв. существовала Фулльская епархия. Разногласия объясняются, во-первых, скудностью письменных источников, освещающих ранний период истории поселения; во-вторых, слабой археологической изученностью городища; в-третьих, незначительной мощностью культурного слоя, что связано с неоднократными в прошлом очистками территории поселения от накапливавшегося мусора, т.е. археологических материалов. В свете новейших исследований предпочтительна первая версия.
Впервые в письменных источниках крепость упоминается в конце XIII в. (1298/99 г.) Под именем Кырк-Ор (Сорок замков) она названа в числе поселений на полуострове, подвергшихся нападению эмира Ногая в ходе междоусобной войны в Золотой Орде. Не исключено, что она подразумевается в сочинении монаха Рубрука, проезжавшего через Восточный Крым в 1253 г. Он упоминает о неких сорока замках, Расположенных между Судаком и Херсоном (Херсонесом). Возможно, что автор буквально истолковал перевод названия, сообщенного ему на Незнакомом для него языке. В 1321 г. арабский географ Абульфеда писал, [88] что Кырк-Ор используется аланами как убежище на случай нападения врагов. В середине XIV в. в правление золотоордынского хана Джанибека крепость была захвачена татарами, владетелями ее становятся беи (князья) Яшлавские. В 1363 г. кыркорский хан вместе манлопским (мангупским) и солгатским (крымским) принял участие в сражении с литовским князем Ольгердом. В период распада Золотой Орды (вторая половина XIV -начало XV вв.) крепость служила резиденцией некоторых претендентов на ханский престол. Например, в конце 20-х гг. XV в. ею недолгое время владел Девлет-Берды, дядя первого крымского хана, Хаджи-Девлет-Гирея. Именно этот хан перенес сюда ставку из Солхата (совр. Старый Крым). В период образования независимого от Золотой Орды Крымского ханства, с 30-х гг. XV до начала XVI в., Кырк-Ор служит резиденцией его правителя. О росте города в это время свидетельствует ярлык (грамота) основателя ханства Хаджи-Гирея, упоминающая в 1459 г., кроме мусульманской и христианской общин, иудейскую (караимскую?), а позже, в ярлыке следующего хана, Менгли-Гирея, упоминается еще армянская община. С 1454 г. существует монетный двор, выпускающий монету, на которой указывается название города. Перестраивается мечеть, основанная, вероятно, еще в середине XIV в., реконструируется оборонительная система.
