Поднимается буря

— Штази, наверное, само справилось бы быстрее...

— Быстрее, но не лучше. — Качнула головой сыщица, откинувшись на спинку дивана. — Штази может обойти часть формальностей, ускорив процесс. Однако задача — найти утечку деталей с военного склада и выловить её организатора. Тут никто не справится лучше армейских или флотских ревизоров. Даже агенты Штази. — Девушка наклонилась за новой сарделькой, помахала ею перед носом Николая. — Нужно уважать специализацию! Военное министерство на таких делах собаку съело. Большую, рыжую, в подпалинах. Кстати, а вот ты чего не ешь?

— Пусть остынет немного. — Дронов своей вилкой отклонил Настину. — Но я тебя понял. И что делать нам пока?

— В который уже раз — ждать. — Настя положила вилку на сковороду. Улыбнулась. — Сегодня можно лечь позже обычного. Не думаю, что завтра нас побеспокоят в первой половине дня. Если чего аврального не стрясётся, конечно...

Предсказание девушки сбылось в полной мере. Посыльный от Беккера постучался в дверь их номера, когда майор и сыщица собирались обедать. Уже собранный для трапезы стол пришлось с сожалением оставить — присланный директором Пятого отдела экипаж не мог долго ждать. Он отвёз Николая с напарницей на пригородную заставу, где они присоединились к небольшому кортежу из паромобиля и армейского грузовика с крытым кузовом. В мобиле ехали ревизоры — сухощавый генерал, и два фрегаттенкапитана, мужчина и женщина. Капитаны держали на коленях пухлые портфели, генерал был "вооружён" только длинным чёрным стеком. Грузовик, в который пересели Настя и Николай, занимали нижние чины числом около дюжины. Лишь четверо из них были солдатами эскорта, остальные — писарями, техниками и счетоводами.

Кортеж помчался к своей цели с ветерком, оставляя длинный шлейф белого пара. В кузове грузовика нещадно трясло, а за несколько километров до полигона началась грунтовая дорога, в хлам разбитая колёсами большегрузного транспорта. Дронов, привыкший к подобному в армии, терпел лишения стоически, Настя же, понемногу зеленея, глухо ругалась сквозь зубы на трёх языках.

Полигон встретил неожиданных ревизоров настороженно, но без паники. В штабе сухощавый генерал выложил на стол коменданта ворох грозных бумаг, украшенных россыпью штампов всех мыслимых ведомств, от военного до полицейского. Начальник полигона, добросовестно прочитав каждую из них до конца, вздохнул и вызвал в кабинет своих заместителей. Им он поручил сопровождать комиссию, оказывая всяческое содействие. Как только формальности были улажены, вновь прибывшие парами и тройками рассыпались по всему объекту. Анастасия присоединилась к генералу, намереваясь провести пару допросов, Николай же остался один. Вернее, не совсем один — компанию ему составил молодой лейтенант-аэронавт по фамилии Грушевский. Разумеется, он носил эполеты российского флота, а не германского — комендант логично решил приставить к единственному русскому офицеру в комиссии соотечественника. Вот только что делать с таким помощником, Дронов не знал. Формально майор тоже входил в число ревизоров, но на деле Анастасия прихватила его просто на всякий случай. "Вдруг тебе ещё озарение стукнет. Было бы неплохо" — объяснила своё решение сыщица. Поразмыслив немного, Дронов решил отправиться на поиски этого самого озарения. Ничего лучше, чем бродить кругами по полигону в сопровождении Грушевского, он не придумал.

База для испытаний торпедного оружия представляла собой, по сути, небольшой порт — полдюжины причальных платформ и десяток мачт, несколько эллингов для небольших кораблей, самолётные ангары, склады, казармы, ремонтные цеха. К постройкам прилегало обширное травяное поле, обнесённое проволочной оградой — столь просторное, что на нём уместился бы провинциальный городок. Сейчас над полем, сбросив якоря, парил броненосец. Корабль показался Дронову странным — он был раза в полтора меньше привычных майору броненосцев, и весьма необычно окрашен. Чёрные выпуклые борта украшали косые жёлтые полосы, делая судно похожим на пчелу. Жёлтым же были выкрашены орудийные башни и макушки мачт.

— Скажите, лейтенант, а почему он так странно выглядит? — Спросил Николай, указывая на полосатый броненосец. — И что это за корабль вообще?

— Это "Бавария", господин майор. — Охотно пояснил Грушевский. — Последний из старых шестибашенных дредноутов, остальные давно пошли на металлолом. Ему уже под сотню, со стапелей сразу после войны спустили. Лет двадцать служил учебным судном, но флоту надоело с ним возиться — ремонтировать всё сложнее. Передан нам как мишень для практических стрельб. Окраска, стало быть — чтоб не перепутать. Хотя как его спутаешь, такого силуэта нынче ни у кого нет...

— Стрельбы — торпедами, то есть? — Уточнил Николай, хмурясь. Ему в голову пришла мысль, которой следовало бы явиться много раньше.

— Так точно, господин майор. Нынче говорят — "пуски", но мы по-старому привыкли.

— А у вас на складах есть сейчас готовые экземпляры? Я бы хотел увидеть торпеду с ракетным ускорителем. И обычную тоже, если можно.

— Конечно можно, господин майор. — Грушевский козырнул. — Следуйте за мной.

Хранилище, в которое он привёл Дронова, уже было оккупировано комиссией. Женщина-капитан и один из счетоводов сосредоточенно трясли душу из заведующего складом фельдфебеля. Три его помощника маялись в сторонке, ожидая своей очереди.

— Нам сюда. — Грушевский жестом предложил майору пройти дальше, вглубь склада.

У самой дальней стенки обнаружилось несколько открытых стеллажей, на которых покоились длинные сигарообразные предметы.

— Это пустые корпуса, без начинки. — Сказал лейтенант. — Вот, на средней полке — корпус обычной воздушной торпеды. Длина — полтора метра без хвоста. Отверстие на носу — для взрывателя. По бокам — крепления для крыльев, сзади — для хвоста. Крылья и хвост — складные. Образец крыла закреплён на стене над стеллажами, поднимите взгляд.

— Похоже на крыло летучей мыши. — Хмыкнул Дронов. — Будто перепончатое...

— Да, вы правы. — Лейтенант кивнул. — А ещё оно лёгкое, и очень просто сворачивается.

— И как производится пуск?

— Торпеда крепится под днище аэроплана. Аэроплан разгоняется, наблюдатель или пилот освобождает захваты — торпеда летит по инерции вперёд. Через две секунды после снятия захватов распускается оперение. Наклон хвостового оперения можно задать заранее, тогда торпеда полетит не по прямой. Но эта возможность используется редко, так как задать наклон уже в полёте нельзя, только на земле.

— Какая начинка обычно применяется?

— Взрывчатка или зажигательная смесь. — Грушевский положил ладонь на корпус торпеды. — Наши эксперименты показывают, что смесь эффективнее против больших кораблей. Всё же их броня рассчитана на куда более тяжёлые снаряды, а вот с пожаром в воздухе совладать трудно.

— Значит, зажигательная смесь на ваших складах хранится?

— Конечно. Мы храним все виды зарядов. Но в другом месте, отдельно от корпусов.

— Пон-нятно... — Протянул Дронов, потирая подбородок. — Хорошо, а торпеда с ускорителем?

Лейтенант перешёл к другому стеллажу:

— Вот она. Длина — два метра и тридцать сантиметров. Последние полметра — ускоритель. Хвостовое оперение сдвинуто вперёд, чтобы не сгорать, и не регулируется. Дальность полёта такой торпеды существенно выше, и её можно даже запускать под небольшим углом вверх. Но и точность посредственная. Способ пуска немного иной — перед сбросом торпеды надо поджечь запал ускорителя. В нормальных условиях ускоритель срабатывает через десять секунд после пуска, но... На практике бывает иначе. Тут может повлиять и влажность воздуха, и ветер, и качество запала. Если ускоритель запустится позже — не страшно, а вот если раньше... На практических испытаниях мы для гарантии применяем двойной замедлитель, на двадцать секунд. Однако для боевых условий это слишком долго.

— Скажите, лейтенант... — Дронов подобрался, наконец, к главному вопросу. — А такую торпеду можно запустить с земли? Чтобы она пролетела по дуге, как артиллерийский снаряд, и поразила наземную цель?

— Нет, что вы. — Кажется, молодой офицер с трудом сдержал смешок. — Сама по себе она даже на метр не взлетит. Нужен хороший разгон в воздухе. Без помощи аэроплана её разве что с горки на врага скатить можно.

— Пон-нятно... — Повторил Николай. В раздумьях он вернулся к зданию штаба, где повстречал Анастасию — чем-то весьма довольную.

— Что, уже поймала кого-то? — Майор приподнял брови.

— Пока нет. — Девушка заложила руки за спину и качнулась с каблука на носок, широко улыбаясь. Вдруг ткнула пальцем в висящий над лётным полем старый броненосец. — Мне разрешили его сломать.

— Что? — Не понял Дронов.

— Пошли, пошли! — Анастасия ухватила мужчину за руку и потащила куда-то. — Самолёты уже разводят пары. Собирались завтра, но я упросила... И мне разрешат нажать кнопку!

* * *

Эскадрилья поднялась в воздух с того же травяного поля — но тут же легла на крыло, уходя дальше к востоку. Перед атакой на "Баварию" ей предстояло разорвать дистанцию и набрать скорость. Крылатых машин было девять — восемь обычных бипланов, каждый из которых нёс по простой торпеде, и один массивный двухмоторник, вооружённый сразу двумя снарядами с ракетным ускорителем. Именно в его задней кабине разместились Анастасия и Николай. Хрупкость сыщицы несколько компенсировала широкие плечи майора, однако им всё равно было тесновато там вдвоём. Они сидели бок о бок, тесно прижавшись друг к другу, так что Дронову даже не приходилось наклонятся, чтобы шептать девушке в ухо:

— Скажи мне, ради Бога, что ты уломала их на досрочные стрельбы ради важного следственного эксперимента, а не потому, что тебе захотелось лично взорвать дредноут.

— А почему бы и нет? — Так же вполголоса отвечала сыщица — за шелестом винтов пилот не мог их слышать. — Часто, по-твоему, человеку выпадает такой шанс в жизни? Я много чего делала за свои двадцать девять лет — убивала, воровала, обманывала. Корабль один раз сожгла, но не военный, и не торпедой. И не совсем сама. Вообще, я тогда не хотела его сжигать, просто думала тревогу поднять...

— Ты же это не серьёзно?

— Конечно серьёзно. — Настя злодейски ухмыльнулась, а в глазах её заплясали весёлые малахитовые чёртики. — Ну и ещё посмотрю на торпеды в полёте, заодно. Те снаряды, что попали в Рейхстаг, я тоже успела увидеть, хоть и мельком, в темноте... Для чистоты эксперимента этот пуск тоже стоило бы провести ночью, только мы тут так долго не задержимся. Да и не летает никто ночью...

Эскадрилья удалилась от полигона на несколько километров, снова легла на крыло и пошла обратно, меняя строй на атакующий. Бипланы выстроились клином, двухмоторник чуть отстал и снизился на десяток метров. Пилот обернулся к пассажирам, сказал:

— Англичане цепляют на свои одномоторные аэропланы такие же торпеды, какие мы ставим на двухмоторные. Это потому, что у них машины палубные, стартуют прямо в воздухе, с авианосцев. Нашим ещё нужно подняться с таким грузом — приходится делать снаряды полегче. Зато они ставят на торпеды подрывные заряды, у нас же — зажигательные. Сами посмотрите сейчас, насколько лучше они работают по броне.

— А что мы с... с Анной должны будем делать? — Спросил Дронов.

— Ничего сложного. Прицеливаться тут надо всем самолётом, это моя задача. Вы оба просто дёрнете рычаги по моему сигналу — каждый со своей стороны. Точно когда я скажу.

— А я надеялась на кнопку. — Вздохнула сыщица. — Но рычаг — тоже неплохо.

— Что? — Не расслышал пилот.

— Нет, ничего. — Улыбнулась ему Настя — "мирной" улыбкой, не вызывающей оторопи.

— А запальные шнуры? — Продолжил Дронов. — Для ускорителей?

— Сейчас не нужны. — Мотнул головой пилот. — В старых моделях так было. Теперь там тёрочный запал, как у ручной гранаты. Шнур прикреплён к корпусу аэроплана. Когда торпеда отделится, шнур выдернется и подпалит трением замедлитель. Не так надёжно, зато удобно.

Пока они вели беседу, эскадрилья успела выйти на рубеж атаки. Далеко внизу промелькнули вмиг крыши ангаров и хранилищ, макушки причальных мачт. Головной биплан на "острие" клина наклонил нос, резко пошёл вниз. Остальные машины последовали его примеру. Дронов поёжился от странных ощущений в груди и животе, глянул на Анастасию. Девушка улыбалась до ушей. Майор, сглотнув, отвёл взгляд.

— Приготовились! — Воскликнул пилот. — Рычаги! Залп!

Дронов и Настя потянули на себя медные рукоятки. Самолёт вздрогнул, освобождаясь от груза, тут же пошёл ввысь. Выглянув за край кабины, майор успел разглядеть, как две серые сигары исчезают за хвостом, отставая от аэроплана. Ещё несколько мгновений воздух беспокоил лишь шёпот винтов — а затем раздался оглушительный рёв. Очень знакомый, точно такой же, как ночью. Расправив перепончатые крылья, обе торпеды пронеслись под двухмоторником, обогнали его — и умчались к цели на длинных струях золотого пламени. Секундами позже свои снаряды запустили и бипланы — бесшумно и синхронно. Тяжёлые торпеды ударили в "Баварию" первыми, расплескав пылающие озёра в центре верхней палубы. Два или три лёгких снаряда попали в нос, ещё два — в корму, остальные поразили надстройки. Эскадрилья вновь перестроилась и сделала круг над пылающим кораблём. За считанные секунды полосатый дредноут утонул в дыму. Из пламенной завесы едва виднелись башни главного калибра и самые кончики решётчатых мачт.

— Будь там экипаж, они бы развернули пожарные шланги. — Заметил пилот, не оглядываясь на пассажиров. Зрелище погибающего броненосца заворожило даже его. — Но вода б им не помогла. Эту смесь не погасить водой. Она затечёт в стыки бронеплит, прожжёт лёгкий корпус, доберётся до баллонов с гелием и снарядных погребов... Погреба сейчас пусты, правда, но и без того хватит. Кораблю конец...

...Однако, вопреки словам лётчика, старый дредноут цеплялся за жизнь отчаянно. Когда самолёты эскадрильи уже были на земле, и техники катили их к ангарам, он всё ещё оставался в воздухе — объятый пожаром от мачт до нижних казематов, с дифферентом на нос, но и не думающий падать.

— Что скажешь, Коля? — Тихо поинтересовалась Анастасия, когда они с майором стояли плечом к плечу на лётном поле, и смотрели на умирающую "Баварию".

— Страшное оружие. — Так же негромко проговорил Николай. — Куда страшнее зажигательных снарядов для артиллерии. А я ведь помню, как горели наши корабли тогда...

— Прости. — Перебила сыщица. — Но я про другое.

— Да, я понял. — Дронов сжал губы. Выдохнул. — Да, звук был тот же, что и ночью, в Тиргартене. И огоньки ускорителей похожие. Наверняка они и использовались. Только... специалисты здесь говорят, что с земли торпеду запустить невозможно.

— Я тоже это слышала. — Кивнула девушка. — Мы ещё проверим отдельно, но не думаю, что нам врут.

— И что это может значить?

— Не спеши. — Сыщица положила ему ладонь на плечо. — Решим чуть позже.

"Чуть позже" растянулось на несколько часов. Уже темнело, когда один из фрегаттенкапитанов, мужчина, доложил первые результаты ревизии. Все подозрения Анастасии и Николая подтвердились. Со складов пропало множество отдельных деталей ракетных ускорителей и некоторое количество зажигательной смеси. При этом все готовые ускорители, все корпуса торпед и детали оперения оставались на своих местах. Комиссия, применив свои полномочия, распорядилась закрыть базу, запретила персоналу покидать её территорию, и приступила к поиску виновных.