— Ну ты совсем уж меня с землей не ровняй, — состроил обиженное лицо попаданец. — Вот ро-дишь мальчонку и года через два-три я повезу его на Волгу, наследный лен показывать....

— Мне кажется, что это девочка, — сказала другим тоном жена. — С такими пухленькими паль-чиками, миленьким личиком и невинной писечкой.

— У мальчишек письки тоже невинные, — возразил Макс. — Правда, они уже в утробе ими иг-рают.

— С чего ты взял? — оторопела Лиза. — Туда никому еще заглянуть не удавалось...

— Мне так подумалось, — заюлил проколовшийся попаданец.

— А мне кажется, что иногда ты сначала говоришь, а потом думаешь, что сказал. Даже удиви-тельно, что в такую дурацкую голову приходят очень перспективные и денежные идеи....

Новая идея к Городецкому уже пришла: пора было изобрести и сделать электродвигатель. А также электрогенератор — эта батарея Вольта все же анахронизм. А что для этого надо? Постоянный магнит, вращающийся вокруг продольной оси на валу и статор с обмоткой из очень длинной медной проволоки, покрытой изолирующим лаком. Показать лабораторный экземпляр Отто и тот доведет конструкцию до промышленного образца. Раз так, пора за де-ло. И Макс засел в своем кабинете (князь выделил ему лишнюю комнату под кабинет), отлу-чаясь лишь за материалами: магнитом, проволокой, лаком, валом с шестернями и коленча-той рукояткой, жестью, амперметром и вольтметром... Через неделю электрогенератор был готов. Ток при ручном вращении вала он выдавал небольшенький и потому Макс решил до-бавить к нему в комплект угольную лампочку Ладыгина. На ее изготовление ушла еще неде-ля (почти все комплектующие взял от свечи Яблочкова), зато теперь демонстрация обещала быть успешной.

Когда он в присутствии Перевощикова (был с оказией у Краузе) показал действие своей электропары, ажиотаж поднялся несусветный. Отто бегал вокруг, крутил вал сам и востор-гался:

— Идет ток, идет! И лампочка горит! Без мощной батареи Вольта!

— И Вы, Максим Федорович, уверяете, что нить не перегорит долго? — вклинился ректор. — Целый месяц?

— Это как повезет, — снисходительно отвечал Макс. — От качества нити зависит, полноты ва-куума, сотрясений каких-нибудь....

— Но это изменит всю продукцию нашей фирмы "Электрические лампы", — заволновался От-то. — Надо будет перестраивать производство!

— Ничего перестраивать не надо, — возразил Городецкий. — Яркие свечи пойдут для своих нужд, а слабенькие лампочки — для повседневного освещения. Тем более, что для них еще придется прокладывать весьма протяженные электросети. Ибо вращателей и электрогенера-торов в городе будет всего несколько, а потребителей — десятки тысяч.

— Вы полагаете приспособить для вращения водяные мельницы? — догадался Перевощиков.

— Прежде всего их, — подтвердил Городецкий. — И не мельницы, конечно, а просто водяные турбины на плотинах. Могут быть созданы электрические ветрогенераторы, а также пароге-нераторы. А от электросетей будут запитаны электродвигатели, являющиеся антиподами ге-нераторов.

— Вы хотите сказать, что если к статору генератора подвести ток, то этот магнит на валу за-крутится? — подскочил со стула Отто.

— Именно так, — кивнул Макс. — И тогда вместо конок мы запустим по рельсам вагоны на электродвигателях.

— Но откуда вы все это знаете? — спросил нервно Перевощиков.

— Мне показывали статью Фарадея, в которой он описал явление электромагнитной индукции, — нагло соврал Макс.

— Фарадей? Это английский или американский физик? Но я о таком ученом не слышал,— рас-терянно сказал профессор.

— Он долгое время был лаборантом у профессора Дэви в Лондоне, — вспоминал по ходу дис-куссии Макс. — Статьи стал писать недавно.

— Разве вы знаете английский язык? — опять удивился Перевощиков.

— Йес, сэр. Морэ ор лесс. Более или менее.

— Я не перестаю удивляться масштабу вашей учености, Максим Федорович, — почтительно сказал ректор. — И это в двадцать пять лет!

— Вы правильно сослались на мой возраст, Дмитрий Матвеевич, — улыбнулся Макс. — В эти годы много знать нельзя. Я всего лишь перетасовываю в голове какие-то известные мне фак-ты и вдруг генерирую догадки, которые иногда оказываются практически важными.

— Замечательное свойство, — криво улыбнулся Перевощиков. — Если не ошибаюсь, оно и свой-ственно гениям....

— Догадка — полдела, Дмитрий Матвеевич, или даже четверть дела, — возразил Городецкий. — Основная часть его ляжет на плечи практиков, которым у нас является Отто Вильгельмович. Если он не придумает массу технических деталей, полноценного генератора не получится. Так ведь, Отто?

— Ерунда! — заулыбался Краузе. — Когда идея понятна и есть работающий лабораторный обра-зец, я сделаю остальное обязательно. Были бы деньги и материалы....

— С деньгами у нас же вроде порядок? — осторожно спросил Макс.

— Какое там! — воскликнул Отто. — Наш приход едва восполняет расход: производство же расширяется, количество работников увеличивается и все зарплату просят. А сейчас на про-изводство генераторов и новых лампочек вообще уйма денег уйдет....

— А кому легко? — спросил, ухмыляясь Макс. После чего попрощался со своими подельника-ми и поехал с чистой совестью к себе — писать новые главы об удалом поручике.

Глава тридцать седьмая. Советы Ржевского.

"В Вязьме Ржевский простился с Милой: она совсем к нему приластилась и поехала в Борки без возражений, тем более что симптомы беременности были уже налицо. С ней уеха-ло и все жалованье поручика, — то, которое успели ему выплатить. Так что далее он отступал совсем налегке.

— А если нам встретится где-нибудь ресторация приличная, а тебе ни выпить, ни закусить не на что будет? — шутя спрашивали его те же корнеты.

— Это в Можайске что ли? — засмеялся Ржевский. — Нет, браты, ресторации приличные только в Москве есть, а до нее мы, надеюсь, не отступим, схватимся с Наполеоном всерьез порань-ше — как и обещал нам новый командующий.

— Этот старый одноглазый пень? — вскричали в один голос корнеты.

— А вы знаете, что у этого пня денщика молдаванка изображает? — ухмыльнулся любозна-тельный поручик.

— Не может быть! Что ему с ней делать? Ему уже под семьдесят!

— Старый конь борозды не портит, хоть пашет, может, и мелко, — хохотнул Ржевский. — В лю-бом случае ему с ней веселее, чем нам в одиночестве.

— Ты-то что к нам примазываешься? — бормотнул Сашка. — Токо-токо с лялькой расстался...

— Где же токо? Уж десять дней прошло, — вздохнул Дмитрий. — Я и запах Милы забывать стал...

— Ага. И теперь головой закрутил, на молдаванку Главнокомандующего нацелился? — едко спросил Бекетов.

— А что? — заблестели глаза у Сашки. — Спорим, что Ржевский наладит с ней шуры-муры?

— Ну ка цыц! — прикрикнул поручик. — На старшего по званию спорить затеяли?

— Вот так, Саша, — скорбно сказал Бекетов. — Представь теперь что будет, если Ржевского на эскадрон поставят, до ротмистра повысят?

— Не повысят! — уверенно ответил Арцимович. — Все повышения по армии подписывает глав-нокомандующий. Так вот: ты бы повысил того, кто на любовницу твою нацелился?

— Тьфу на вас, зубоскалы, — сказал Ржевский, повернулся набок, накрылся одеялом с головой и вскоре уснул.

А 20 августа эскадрон Епанчина как самый геройский в О...ком гусарском полку удо-стоился чести сопровождать Кутузова из Царева Займища к Колоцкому монастырю, где предполагалось дать генеральное сражение. Гусары надраили свою амуницию и выглядели очень браво. Кутузов вышел к своей бричке, осмотрел с удовольствием строй эскадрона и спросил:

— Который тут поручик Ржевский?

— Я, ваше Сиятельство! — бросил кисть к киверу Дмитрий.

— А ведь видно, что ты самый бравый и хитроумный молодец во всем эскадроне, — засмеялся Кутузов. — Глаза тебя выдают. Держись рядом с бричкой, я дорогой тебя кое о чем поспра-шиваю....

И вот бричка покатила по дороге к видимой издалека колокольне, и главнокомандующий задал гарцующему впритык Ржевскому первый вопрос:

— Как ты оцениваешь, поручик, настроение рядовых офицеров и бойцов перед сражением?

— Все ему рады, ваше Сиятельство! От мала до велика. Отступать надоело, надо биться все-рьез. Тем более, что арьегардные бои, которых я постоянный участник, показали: французы ничуть нас не лучше, мы их били большей частью, побъем и нынче!

— Гм... Большое сражение очень отличается от мелких стычек, поручик. В нем все решает обычно удачное маневрирование и создание перевеса на узком участке фронта. Наполеон в этом искусстве дока, а мы только учимся. Ладно, второй вопрос: мне доложили, что ваш эс-кадрон почти всегда выходил победителем в схватках с французами и при этом победы одержаны вами малой кровью. За счет чего?

— Мы старались в начальной фазе боя схитрить, ваше Сиятельство. Для этого атаковали из засад и много стреляли; при этом для верности били в крупную цель, то есть по лошадям. А всадник, ссаженный с коня, уже малоопасен. Еще мы применяли "чеснок", то есть сыпали под ноги коням преследователей четырехугольные железки: кони начинали спотыкаться, хромать и отставать, а иногда сбрасывать своих хозяев на землю. Проредив таким образом ряды противника (обычно наполовину), мы накидывались на него со всех сторон и брали в сабли, но и о пистолетах не забывали. У меня, например, вместо двух к седлу приторочено четыре пистолета, из которых в упор я всегда попадаю — потому до сих пор и жив.

— То есть у тебя пуля — вовсе не дура, — задумчиво сказал Кутузов. — Жаль, что на всех моих воинов пистолетов не хватает. А где же ты их взял?

— У французов, трофейные. Стреляют не хуже наших. Мы и карабинами у них разжились. И половина наших лошадей родом из Европы.

— Ой молодец! Устроил себе и эскадрону сверхштатное пополнение оружием и конями! Нет чтобы поделиться с полковым командиром.

— Тогда, ваше Сиятельство, вы сейчас разговаривали бы с кем-нибудь другим. А моя голова валялась бы в кустах еще на Немане.

— Ладно, воюй дальше поручик и с тем же успехом.

Вскоре бричка и кавалькада штабных офицеров остановились у стен Успенского женского монастыря в селе Колоцкое и спустя уже десять минут Кутузов и генералы полезли на коло-кольню. Гусары же рассредоточились вокруг этих стен, ведя наблюдение за местностью. Епанчин подскакал к Ржевскому и спросил:

— О чем же вы говорили?

— Михаил Илларионович сильно переживал за судьбу сражения и спрашивал у меня совета: как победить супостата? Я, конечно, одним советом не ограничился и столько наговорил, что у него, наверно, в ушах до сих пор звенит.

— Ржевский! Никак по-человечески ответить не можешь, все с шуточками? Тьфу!

И отъехал в сторону.

"Кабы ты был, Епанчин, не шаркун паркетный и подлиза, я б может и ответил иначе" — поду-мал Дмитрий и тоже сплюнул в сторону.

Спустившись с колокольни, Кутузов вдруг вновь подозвал Ржевского и спросил:

— На каком ландшафте вам, кавалеристам, сподручнее сражаться: в чистом поле или с пере-лесками?

— Однозначно с перелесками, — мигом ответил поручик. — Есть возможность для скрытых ма-невров, в том числе ложных отступлений с выведением преследователей на засады — жела-тельно конноартиллерийские.

— Почему не просто артиллерийские?

— Во избежание ответного артиллерийского налета. А тут расстрелял наступающего против-ника, переменил быстро позицию за перелеском и отдыхаешь себе, пока тяжелые батареи французов утюжат место недавней засады.

— Да-а, большой хитрец ты Ржевский. Жаль, что так молод. Не по чину тебе пока в штабные офицеры метить. Но я взял тебя на заметку и в другой раз опять не погнушаюсь совет спро-сить.

А через день Кутузов изменил свое намерение и выбрал позицию среди полей с перелесками, в треугольнике сел Бородино-Горки-Семеновское.

Глава тридцать восьмая. Хитрушки на войне и в мире

23-24 августа на подступах к Колоцкому монастырю состоялись арьегардные бои, в кото-рых с нашей стороны участвовала сводная группа генерал-лейтенанта Коновницына, а также кавалерийский корпус Сиверса, куда входил и О...ский гусарский полк (всего около 30 тыс. чел). Первая позиция русского арьегарда была у дер. Твердики, которую защищали казаки под командованием генерал-майора Краснова (заменившего отставленного за пьянство Пла-това). Казаки некоторое время маневрировали по полю перед деревней, но подвергшись мас-сированной атаке польских улан, французских конных пикинеров (шеволежеров), гусар и драгун из авангарда Мюрата, отступили наметом к опушке леса, расположенного между Твердиками и деревней Гриднево и протянувшегося с севера на юг верст на двадцать. Впро-чем, обход леса с севера был возможен: в 7 верстах от Гриднево, через Мышкино на Ерохово и к Колоцкому монастырю.

Западную опушку Гридневского леса заняли к тому времени на протяжении нескольких верст егеря, которых было у Коновницына 9 полков (неполного уже состава, конечно). Мюрат выпустил вдоль дороги два гусарских полка. Гусары шли быстрым аллюром и перед опушкой рассыпались влево и вправо, желая высмотреть оборонительные позиции русских. Егеря не удержались от соблазна проредить число гусар и стали стрелять. С десяток гусар и столько же лошадей пало на поле, а прочие резво помчались назад. После этого в дело всту-пили французские драгуны, которые несколькими колоннами двинулись к лесу и дойдя ры-сью до рубежа эффективной стрельбы, быстро спешились и, улегшись цепью на землю, стали обстреливать позиции егерей, получая аналогичный ответ. Вскоре по опушке начали стре-лять артиллеристы, концентрируясь на входе дороги в лес. Их батареи, устроившие позиции на восточной окраине Твердиков, были хорошо различимы и тотчас подверглись обстрелу тремя нашими батареями (в том числе двумя конными), рассредоточенными вдоль опушки и полуприкрытыми деревьями. Однако артиллеристы Мюрата были поопытнее и, определив, откуда к ним летят ядра, накрыли по очереди наши батареи, заставив их углубиться под за-щиту леса (и соответственно, замолчать). После этого из Твердиков вдоль дороги на Гридне-во двинулась пехотная дивизия прославленного генерала Компана. И тогда ей навстречу из леса вышли шеренги 3-й пехотной дивизии под командованием самого Коновницына...

О...ский полк находился в засаде севернее той дороги, контролируя обходную дорогу на Мышкино, но поглядывая и на основную, где пехотинцы сошлись уже в штыки. Вдруг из Твердиков вылетела колонна кирасир, явно целя на правый фланг Коновницына, несколько оторвавшийся от опушки.

— Сомнут! — в ужасе произнес Сашка Арцимович.

— По-олк! — раздался громкий голос Новосельцева. — Слушай мою команду! На кирасир в ата-ку, по касательной марш!

Эскадрон Епанчина был ближе всех к дороге и потому оказался на острие атаки. На самое же острие выскочил взвод Ржевского. Левофланговые кирасиры, завидев гусар, стали поворачи-вать в их сторону и образовали двухшереножную плотную цепь, а прочие продолжили атаку на пехоту.

— Делай как я! — закричал Ржевский, повернул коня налево и пустил в карьер с целью проско-чить под носом у неторопливо рысящей цепи. Это удалось всему взводу, который вскоре сблизился (по той самой касательной) с основной кирасирской колонной. К этому времени кирасиры уже вынули палаши из ножен и мчались в атаку, держа клинки в правых руках па-раллельно земле (их обычная манера, называемая "нанизывание жука на булавку"). То есть с левой стороны они были беспомощны перед нападением. Ржевский сблизился почти стремя в стремя с головным кирасиром, вложил пистолет в ухо лошади и выстрелил. Та рухнула наземь, а рядом грохнул кирасой ее надменный хозяин. Чуть позже попадало еще 30 кирасир и лошадей, образовав в итоге большую "кучу малу" перед флангом русских пехотинцев. Прочие кирасиры, получив дополнительно рой пуль от пехотинцев и гусар, сочли за благо поворотить коней направо и шагом пробираться через строй своих гренадеров. Лишь ока-завшись в чистом поле они смогли вновь построиться, но тут пришла команда "отбой", и кирасиры бесславно воротились к разгневанному Мюрату.