Только на крайнем правом фланге группы 'B' шла перестрелка. Там алжирская стрелковая рота столкнулась с внезапным огнем со стороны, казалось, не более 20 — 30 вьетминьцев. Рядовой Мохаммед Абд-эль-Кадер из 2-й роты упал навзничь, когда очередь из ручного пулемета попала ему прямо в грудь. Его товарищи осторожно развернулись в боевой порядок и открыли ответный огонь по невидимому врагу, спрятавшемуся за кустами и в песчаных ямах. Абд-эль-Кадер стал первой французской потерей во время штурма.

Справа от группы 'B' группа 'C' под командованием подполковника Готье должна была выполнить самый сложный маневр в операции. Основная масса его войск пересекла шоссе ?1 в направлении канала, к северу от Митянь. Вторая колонна двинулась по тропе, идущей параллельно шоссе ?1, затем резко свернула вправо, чтобы добраться до канала между деревней Ванчинь и лагуной. Наконец, 9-й марокканский табор (батальон), погрузившись на десантные катера, высадился на берег в Лайха в 06.30, обеспечил плацдарм, а затем повернул на юго-восток вдоль внутреннего побережья лагуны, чтобы завершить блокирование 'Улицы без радости' со стороны суши. К 08.30 он достиг Тайхоанг и завершил свою часть первой фазы операции.

Группа 'D' под командованием подполковника Ле Хагра должна была оцепить длинный полуостров, протянувшийся вдоль лагуны почти до города Хюэ. Составленная из опытных частей, она почти не сталкивалась с трудностями, которые выпали на долю группы 'А'. Высадка началась в 04.30 с 7-й амфибийной группой во главе, за которой быстро последовали коммандос морской пехоты и 3-й батальон 3-го алжирского стрелкового полка. Коммандос и амфибийная группа высадились на берег практически без задержки; амфибийная группа немедленно направилась на север, в направлении устья лагуны, в то время как коммандос захватили небольшой город Тхетидонг и срезав путь прямо через полустров, достигли северной стороны лагуны в 05.30. С практической точки зрения, 95-й полк Вьетминь оказался в ловушке.

Теперь началась самая тяжелая фаза всей операции — зачистка. Генерал Леблан приказал кораблям флота, стоявшим у берега, отойти на четыре мили к северу, к деревням Баланг и Анхой, чтобы пресечь любую попытку партизан бежать морем. На северном конце 'Улицы без радости' группа 'B' начала методичную зачистку каждой деревни, кропотливую операцию, которую нужно было проводить с величайшей осторожностью, независимо от результатов. Каждая деревня сначала окружалась и блокировалась. Затем тяжело вооруженная пехота двигалась вперед и обыскивала дома, в то время как команды с миноискателями и собаками-ищейками (французская армия имела подразделения служебных собак в каждой крупной части. Их успехи были крайне нестабильными, учитывая эффективность маскировки Вьетминя. Прим. автора) прощупывала заросли бамбука и пальм в поисках скрытых входов в подземные тайники среди угрюмого и молчаливого населения. Как правило, большинство молодых мужчин из деревень арестовывались и содержались под стражей до проверки офицерами разведки, но даже это стало своего рода ритуалом, в котором все заинтересованные лица принимали участие без особого энтузиазма.

К 11 часам утра группа 'B', не встретив никакого сопротивления, прошла около 7 километров на юг по лабиринту крохотных деревушек и достигла деревни Донкуэ, расположенной почти в центре 'Улицы без радости' на пересечении нескольких тропинок, ведущих через дюны к каналу Ванчинь. В прежние времена здесь находился таможенный пост, чье кирпичное здание все еще стояло и это тоже придавало ему определенное значение.

Донкуэ лежал под жарким полуденном солнцем, уютно устроившись в своих шатающихся бамбуковых изгородях, воплощением деревенского спокойствия в сезон муссонов, когда крестьянину остается только молиться о дожде и наблюдать, как рис растет от нежно-зеленого до насыщенного коричневато-желтого. Но теперь Донкуэ стал целью легких танков М-24 6-го полка марокканских спаги. На самом деле, удар с севера был марокканским шоу, поскольку спаги прикрывал 1-й батальон марокканских стрелков, а весь отряд прикрывали гаубицы 69-го африканского артиллерийского полка полковника Пирота, который был родом из Феса, на севере Марокко. Это были закаленные в боях части; они сражались с Роммелем в Тунисе, пробирались вброд через Рапидо и карабкались вверх по Петрелле в Италии; выбили немецкую 19-ю армию из Шварцвальда и обогнали американцев в Берхтесгадене. Они были элитой французских североафриканских войск, и среди марокканцев было больше высших чинов — включая генерала — чем у любой другой национальности во французской армии. И здесь они снова делали искусную работу, зачищая свой сектор.

Тщательно соблюдая интервалы, танки М-24 продвигались к Донкуэ со скоростью, позволявшей пехоте не отставать от них. Обладая врожденным шестым чувством, которое демонстрируют марокканцы при обнаружении мин и растяжек, они подошли к деревне на расстоянии 1500 ярдов, не потеряв ни одного человека или танка, но то же самое шестое чувство подсказывало им, что что-то с Донкуэ не так. В полной тишине пехотинцы начали спускаться с дамбы по обе стороны от танков.

Командиры танков до сих пор сидели в своих открытых люках, чтобы иметь лучший обзор окружающей местности и подышать свежим ветерком. (В 1-м кавалерийском полку Иностранного легиона, один экипаж, в котором должно быть состоял бывший нацисткий инженер-электрик, который смог установить обычный кондиционер в бронемашину. История выплыла на свет, когда машина попала в засаду и ее экипаж исключительно долго защищал ее, а когда она была повреждена, отбил ее. Парней должным образом наградили за их храбрость, а затем, в соблюдение традиций Иностранного легиона, подвергли аресту на гауптвахте, за 'вольное обращение с государственным имуществом').

Майор Дерьё, командир передового эскадрона, смотрел прямо перед собой на маленький поселок; дорога казалось свободной от каких-либо препятствий или подозрительных холмиков наспех вырытых минных заграждений. Тем не менее, танк остановился, чтобы дать минно-поисковому отряду сделать последний рывок и двинуться дальше. Загорелые мужчины со сковородками на длинных ручках и наушниками методично пробирались к Донкуэ, замершему под тропическим солнцем. Позже уже было невозможно выяснить, кто выстрелил первым — марокканский сержант во главе саперного отряда, увидевший как сверкнул на солнце ствол винтовки, или нервный вьетминец, почувствовавший, что марокканцы подобрались слишком близко. Во всяком случае, бой разгорелся с невероятной жестокостью на очень близком расстоянии. И только благодаря тому, что марокканцы, стоявшие на обочине дороги, упали на землю и скатились в спасительную грязь рисовых полей, никто из них не был серьезно ранен.

Танкам также повезло, что вьеты, вероятно, опередили их, потому что две базуки обороняющихся открыли огонь только тогда, когда ведущие танки с грохотом гусениц и воем двигателей уже покинули дамбы и пробирались в сравнительной безопасности лежащих ниже полей. Теперь, 'застегнувшись', (то есть, с закрытыми люками) башни развернулись в сторону предполагаемых целей, но пока не вели огонь. Не было смысла тратить снаряды на соломенные хижины, когда пулеметы могли сделать эту работу более эффективно. Пехотинцы, в свою очередь, рассредоточились по дуге вокруг Донкуэ, но не приближались. За одним из многочисленных могильных курганов, которыми всегда усеяна местность на Дальнем Востоке, командир батальона сидел на корточках в грязи, держа на коленях планшет с картой, а в руке — гарнитуру рации. Сама рация была закреплена на спине вьетнамского 'PIM' (PIM означает 'лицо, задержанное (интернированное) французской армией', в отличие от арестованых французской или вьетнамской гражданской полицией. PIM часто служили в качестве нестроевых во французских частях и были очень преданы своим командирам. Некоторые, конечно, перебегали к Вьетминю. Прим. автора), также присевшего на корточки и флегматично глядящего вперед из-под своей потрепанной походной шляпы на марево от жары, мерцающее над рисовыми полями.

Гаубицы 69-го полка после нескольких выстрелов накрыли цель и через несколько минут после первого запроса поддержки Донкуэ начал буквально рассыпаться под обстрелом навесным огнем. Одна за другой крыши из рисовой соломы начали загораться с громким треском, который иногда можно даже было расслышать через грохот снарядов. Тем не менее, никто не бежал; если не считать движения в бамбуковых зарослях вокруг деревни и редких, едва заметных в полдень вспышек выстрелов, деревня, как и раньше, оставалась пустынной. Затем, внезапно, мощный взрыв потряс деревню и в ее центре поднялся столб густого черного дыма.

— Снаряд, должно быть, попал в подземный склад, — сказал Дерьё своему экипажу, наблюдая за обстрелом через прицел танка. С воем, работавший на холостом ходу двигатель танка, переключился на повышенную передачу и неуклюжая машина, сопровождаемая остальными танками эскадрона, покатилась вперед, по направлению к аду, в который превратилась Донкуэ.

— Следуйте точно за мной, — сказал Дерьё через интерком, и несомненно, запоздало вспомнив свое фермерское происхождение, — и следите, куда едете. Нет смысла губить весь урожай риса.

Теперь, маленькие черные фигурки начали появляться будто из ниоткуда; из окон домов, из-под крыш, из блиндажей на обочине дороги — настоящий людской поток, полностью блокировавший движение танков, входящих в деревню. Это была вторая фаза обычной схемы обороны Вьетминя: как только позиция становилась непригодной или прорывалась использовать гражданских лиц в качестве щита для отхода боевиков. Но на этот раз уловка не удалась. Танки были не одни и одетые в черное фигуры, которые теперь начали покидать деревню, бежали прямо под пулеметный огонь марокканцев. К 13.00 для 3-й роты 310 батальона 95-го отдельного полка 'Вьетнамской народной армии' все было кончено, но ее жертва принесла именно то, что требовалось командиру полка — два часа времени, чтобы основная часть полка отошла к южной оконечности котла, где канал Ванчинь заканчивался чем-то вроде заболоченной заросшей растениями дельты, которую никто не мог эффективно перекрыть.

С французской стороны генерал Леблан тоже понял, что противник, далекий от того, чтобы сражаться насмерть, отчаянно пытается выиграть время, чтобы продержаться до вечера и отступить в близлежащие холмы к западу от шоссе ?1, и он приказал высадить первый из двух десантных батальонов, все еще находящихся в резерве. В 10.45 2-й батальон 1-го колониального парашютно-десантного полка, пролетев весь путь от Ханоя, высадился в отведенном ему районе сбора у деревни Дайлок, на границе зоны дюн вблизи группы 'D' и немедленно начал движение к устью канала Ванчинь. Гонка за закрытие сети вокруг 95-го полка началась всерьез.

К полудню дня 'Д' к югу от канала Ванчинь, близ Фуан и Лайха, все еще оставались широкие разрывы, так как 9-й табор пробивался через песчаные ямы и болота, чтобы выйти на свою линию блокировки путей отхода. Очевидно, коммунисты правильно догадались, что это действительно самое слабое место во французском периметре, и отреагировали соответствующим образом. В 08.45, как раз когда марокканцы собирались войти в Фуан, их начали обстреливать из станковых пулеметов и стрелкового оружия с окружающих дамб. Представляя собой идеальную цель в виде силуэтов на фоне голубого неба, когда они продвигались по дамбам и на фоне водной поверхности рисовых чек, тащась через них к Фуан, они немедленно понесли тяжелые потери. Зажатый на открытом месте, 9-й табор спаги начал взывать о помощи. Именно здесь, его подчинение дальней группе 'С', а не ближайшей амфибийной группе 'D' начало давать обратный эффект; радиосвязь с полевым КП в Митянь не работала должным образом и только в 09.10 полковник Готье узнал, что дела на его крайнем правом крыле пошли не так.

Но Вьетминь не складывал все свои тактические яйца в одну корзину. В 11.00 небольшие подразделения 227-го батальона коммунистов атаковали штурмовые орудия 1-го кавалерийского полка Иностранного легиона с помощью огня тяжелых минометов и вслед за этим также атаковали минометными минами того же калибра 2-й батальон 4-го марокканского пехотного полка. В 09.40 Готье решил задействовать свои последние резервы: две роты, сформированные из курсантов близлежащей вьетнамской школы сержантов и три вьетнамские пехотные роты, спешно переброшенные из Хюэ. Наконец, две дополнительные роты были отправлены на плацдарм к Лайха на LCM, но высадились только в 15.00. Затем они почти три часа добирались до марокканцев, барахтаясь в топях. Когда они перевели дух и получили подкрепление, марокканцы энергично контратаковали и, наконец, заняли Фуан в 17.30.

Ввиду трудностей, с которыми столкнулась группа 'С', генерал Леблан потребовал высадки 3-го вьетнамского десантного батальона, все еще находившегося в резерве в Туране. Приказ использовать этот второй десантный батальон был отдан в 11.45 и должен был быть выполнен в 14.00. Что тогда произошло, осталось несколько неясным, но, по словам офицеров, участвовавших в операции, были допущены две отдельные ошибки: одна заключалась в том, что при передаче приказа время вылета было отложено до 15.00; вторая — в прогнозе погоды для района выброски. В период муссонов преобладающие на побережье Аннама ветры обычно достигают штормовой силы ближе к вечеру. Этот факт широко известен в прибрежных районах, но может, время от времени, ускользать от метеорологов, размещенных в нескольких сотнях миль от Аннама, в Сайгоне или Ханое. В результате, когда С-47 из воздушно-транспортной группы 'Франш-Конте' появились над зоной выброски в Лангбао, ветер дул порывами до тридцати миль в час — вдвое больше, чем обычно допускалось при десантировании. Французские выпускающие смотрели вниз, на зону выброски, где хвосты от дымовых шашек лежали почти плашмя на земле и качали головами.

— Черт возьми, мы не можем позволить этим парням вляпаться в этот бардак! — сказал один из них, недоверчиво глядя вниз. — Их размажет по всей зоне, какими бы легкими они ни были.

На самом деле, малый вес всегда был одним из источников проблем и шуток среди вьетнамских десантников. Прыгая с американскими парашютами, рассчитанными на 200-фунтовых мужиков с почти 85-100 фунтами снаряжения, вьетнамские 100-фунтовые парашютисты оказывались слишком легкими для своих больших парашютов, даже с учетом полной выкладки, они весили вполовину меньше своих американских или европейских коллег. Таким образом, вьетнамское парашютно-десантное подразделение обычно дольше находилось в воздухе (представляя собой лучшую цель для огня с земли), и рассеивалось на гораздо большую площадь при посадке.Загрузить вьетнамцев дополнительным снаряжением тоже не решало проблемы, так как оказавшись на земле, они не смогли бы его нести. На этот раз малый вес, в сочетании с высокой скоростью ветра должен был иметь катастрофические последствия.

К этому времени введение в бой дополнительного батальона на полуострове стало абсолютно необходимым, чтобы обеспечить блокирование лагуны и морского побережья от сил Вьетминя. Таким образом, дополнительный батальон должен был быть сброшен, независимо от последствий для солдат. В 16.50 первая команда вьетнамских парашютистов покинула головной самолет, за ней последовали десантники из остальных самолетов и сотни парашютов поплыли в глубоком синем небе, как огромная колония медуз. Казалось, все шло хорошо. Не раскрылся только один парашют и люди на земле увидели, как его человеческая ноша упала ногами вниз, удерживаемая в вертикальном положении нераскрывшимся парашютом, и подняла небольшое облако песка, будто от артиллерийского снаряда, врезавшись в дюну.