Передав ему письмо, я отправился к себе. Вести были, мягко говоря, невесёлые. Я настроился на противоборство только с мутантами и радиацией, а там ещё средневековые сталкеры бегают, которые собирают хабар и режут ненужных свидетелей. С одним-двумя я справлюсь, а если их будет пара дюжин да с мушкетами?

Корабль бросил якорь в крошечном порту, в котором, кажется, кроме рыбацких шхун, никто и не причаливал. Да ещё, может быть, контрабандисты, не заинтересованные в том, чтобы светить свой товар. Подойти к причалу вплотную нам не позволяла осадка судна (ставшая ещё больше после полученных повреждений), поэтому меня с проводником отправили на шлюпке.

Когда мы высадились, я, наконец, соизволил изучить того парня, что мне дали в напарники. Звали его Глик, точнее, имя у него было длинное, как путь через океан, но его сократили до такого. Это был один из самых молодых матросов, лет ему было шестнадцать или чуть больше. Невысокого роста и худой, явно в детстве плохо питался, длинные руки были сильными и жилистыми — признак привычки к тяжёлой работе. Внешне походил на южанина, черные курчавые волосы, смуглая кожа, чёрные глаза. При этом он был довольно живым и подвижным, к тому же не прочь был поговорить. Языковой барьер нам сильно мешал, но он знал немного язык Веронка, а я за время плавания нахватался слов из их наречия, так что кое-как объясниться мы могли.

Когда шлюпка с гребцами отправилась обратно на корабль, мы пошли от берега. Стоять не твёрдой земле после корабельной качки было непривычно, но это было неважно, потерплю. Глик объяснил мне, что чуть дальше на запад идёт большая дорога, но мы туда не пойдём, поскольку капитан велел пробираться по возможности тайно, не привлекая к себе лишнего внимания.

— Люди короля, — объяснил он, указывая вперёд. — Могут взять на дороге, отвезти в замок и допросить. А могут и в тюрьму посадить.

Я кивнул. Так всегда и везде. Власть не любит подозрительных чужеземцев, праздно шатающихся по дорогам. Это могут быть вражеские шпионы, разбойники, контрабандисты, колдуны и чёрт его знает кто ещё. Само собой, патруль королевских солдат непременно обратит внимание на странно одетого мужика с оружием. Встретив такого следует его непременно задержать и допросить, желательно с пристрастием, на дыбе. Я на дыбу не хочу, мне и одной сломанной ноги хватает, а рассказать мне им нечего, правду говорить будет себе дороже, потом запытают насмерть или просто без затей накинут на шею пеньковый галстук. Поэтому мы пойдём огородами. Глик утверждает, что местный и всё здесь знает, мне остаётся только довериться ему.

Впрочем, доверял я с оглядкой, нельзя точно знать, что у парня на уме, он, проводив меня, получит сто эбенов, да только прирезав меня во сне, завладеет всей немалой суммой, что у меня сейчас с собой, да вдобавок дорогим оружием и ещё кое-какими предметами, которые можно выгодно продать. Как знать, может быть, после такого барыша ему и в море ходить не придётся.

Шли мы на юго-запад, под ногами была узкая тропинка, а с двух сторон от неё раскинулись бескрайние пшеничные поля, которые сменялись садами и пастбищами, на которых под чутким присмотром пастуха паслись вполне обычные коровы и овцы. Прошли мы и мимо деревни. Небольшое поселение на три десятка домов, выстроенных вдоль единственной улицы. Дома были так себе, здешняя местность не богата лесом, а потому основным материалом служили жерди и глина, а крыши крыли соломой. Людей было мало, надо полагать, все работают в поле, только у самой дороги копошились в пыли несколько ребятишек лет трёх-четырёх, да немолодая женщина развешивала бельё на деревянных перекладинах.

— Туда не надо, — быстро сказал Глик, потянув меня в сторону, — мимо пойдём, там тропа. В лес.

Я спорить не стал, ему виднее, мы отвернули от деревни и, протиснувшись через проход между плетнями, двинулись уже по другой тропинке, что привела нас в лес. Лес был довольно условным, молодняк, самое толстое дерево было тоньше моего запястья, да и росли они редко, местность вокруг просматривалась метров на сто.

Шли мы долго, я периодически сверялся с компасом, направление было прежним. В лесу хотя бы жара донимала не так сильно, позволяя экономить воду. Глик пытался развлечь меня разговором, но я отмахнулся, всё равно половина слов пролетает мимо сознания, да и слушать его байки мне было не особо интересно. Ближе к вечеру лес сменился степью, довольно обширной и почему-то совершенно нетронутой человеческой деятельностью.

— Там, дальше, горы, — объяснил Глик. — Через них идём, с той стороны Гарь.

— Понял тебя, — кивнул я. — Здесь заночуем.

Ночевать не открытом месте мне не хотелось. Уж лучше в лесу, тут хоть костёр можно развести. Сбросив с плеч рюкзак, я взялся за мачете и собрался было нарубить дров, но Глик, тонко заверещав, повис у меня на руке.

— Что не так? — удивлённо спросил я.

— Нельзя, — он развёл руками. — Деревья рубить нельзя, король запрещает, могут повесить, если поймают.

Я сильно сомневался в способности средневекового госаппарата действовать настолько оперативно, чтобы моментально вычислить двух злодеев, срубивших три прутика на окраине леса в захолустье, но спорить не стал. Здесь чужой монастырь. Глик сказал, что может поискать хворост, но я его остановил. У меня имелся примус, а в предыдущем порту мне выдали немного самопального горючего (уж не знаю, из чего они его делали).

Минут через сорок, когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, на примусе уже стоял котелок, в котором булькала сытная мясная каша. Глик посматривал недоверчиво, но от ужина отказываться не стал.

Спать я ложился с опаской и долго наблюдал за своим проводником из-под ресниц, но он так убедительно храпел, что я окончательно расслабился и тоже позволил себе заснуть. Когда спохватился и открыл глаза, было уже светло, а солнце приближалось к зениту.

Второй день путешествия был труднее. Идти теперь приходилось по открытому месту, солнце немилосердно пекло, вода быстро заканчивалась, а никаких источников по пути мы не встретили, хотя Глик обещал, что они точно будут.

Но все эти неприятности показались мне мелочью, когда мы встретили людей короля. К счастью, те не нас искали, а занимались загонной охотой на крупного зверя, не забывая при этом и мелкого. Из сбивчивых объяснений своего проводника я понял, что и лес, и степь являются заповедниками, где охотится только король и члены его семьи. И теперь нас угораздило оказаться в самом эпицентре такой охоты.

Дичь загоняли в сторону гор, возможно, там имелась какая-то ловушка или просто тупик, где члены монаршей семьи смогут беспрепятственно отстрелять зверя. Сначала мимо нас проскакал перепуганный заяц, потом небольшое стадо местных антилоп, а уже после этого мы расслышали топот копыт и громкие крики. Понятно, тут на каждого охотника по десять загонщиков и пятнадцать слуг.

Звери бежали отовсюду, попадались среди них даже некрупные волки, создавалось впечатление, что облава частым гребнем проходит огромную территорию, настолько плотным был поток животных. Чем это может нам грозить? Только тем, что по пути королевская охота нас затопчет копытами. Хотя, ради такого могут и притормозить, мало ли, кто в королевских угодьях ошивается. Поток зверей постепенно иссякал, а вот топот копыт, наоборот, приближался. Скоро они увидят нас.

— Спрячь ружьё, — посоветовал Глик.

Совет был как нельзя к месту, если простые прохожие и не вызовут подозрений, то прохожий с оружием в заповеднике ещё как. Я сбросил с плеча дробовик и, как смог, спрятал его в густой траве.

— Ничего не говори, — прошептал Глик, испуганно глядя на приближающуюся кавалькаду. — Я сам поговорю.

— Я и не собирался, — тихо сказал я.

Их было много, десятка два, скакали они почти ровной шеренгой с интервалом в три-четыре метра. Вдалеке справа и слева виднелись такие же группы загонщиков. Теперь нужно как-то исхитриться, чтобы не попасть под копыта.

К счастью, приблизившись к нам, они немного замедлили ход, никто нас не затоптал, только при приближении один из всадников, высокий молодой блондин в форме, похожей на военную, размахнулся плетью и скомандовал отойти. Наверное, скомандовал, слов я не понял, но интонация была соответствующая. Но нас дважды просить было не нужно, мы послушно отошли в сторону, пропуская мимо себя коней, плеть только рассекла воздух. Я уже начал надеяться, что сейчас они просто уедут, а мы спокойно пойдём дальше. Но последний из всадников, самый старший по возрасту, натянул поводья и остановил лошадь.

— Кто такие? — спросил он строго, а потом добавил ещё несколько слов, которые были понятны по одной только интонации.

Глик, к счастью, волнения не выдал, а просто начал объяснять, показывая то на себя, то на меня. Полностью его речь я не понял, но сводилась она к тому, что мы оба моряки, сейчас в отпуске и идём домой, чтобы повидать родных, о королевской охоте мы ничего не знали, иначе бы не показались в этих местах.

Подозрительно оглядев нас, он фыркнул что-то себе под нос, а потом всё же стегнул лошадь плетью и отправился дальше. Я облегчённо выдохнул и убрал руку с пистолета. Вроде, обошлось.

— Короля с ними нет, — сказал Глик, видно было, что парень перенервничал. — Иначе могли и пристрелить прямо здесь, приняв за вражеских агентов. Хорошо, что я сказал, что мы моряки, странная одежда бросается в глаза.

— Плевать, — ответил я, отыскивая в траве ружьё. — Мне в этих местах находиться осталось недолго, тебе тоже, а одежда такая мне нравится и менять я её ни на что не собираюсь.

Остаток дня мы провели в пути, безостановочно шагая и лишь изредка подкрепляясь сухарями и солониной, прихваченными на корабле. К вечеру показались горы. Не то, что бы настоящие горы, вроде Кавказа или Уральского хребта, скорее, это просто возвышенность, гряда очень высоких холмов, за которыми должна была быть и наша цель. Поправка: моя цель. Королевская охота ушла своим путём, мы больше не слышали криков и ржания лошадей, только изредка ветер доносил приглушённые звуки мушкетных выстрелов.

Когда я стал выбирать место для ночлега, Глик потянул меня вперёд. Оказалось, что места здесь обитаемые, а потому у нас есть возможность сегодня поесть горячей пищи и поспать под крышей. Эта новость меня несколько обрадовала. Конечно, лучше не показываться лишний раз людям, но тут, совершенно очевидно, было полное захолустье, где жителям нет нужды выискивать вражеских шпионов.

Деревня была совсем небольшой, хотя и довольно зажиточной с виду. Вместо хлипких хибар, обмазанных глиной, что встречались нам раньше, тут имелись вполне приличные рубленые избы с печными трубами, ничем не отличающиеся от русских, через эту деревню проходила дорога, узкая, но при этом мощёная камнем. Видимо, какая-то важная магистраль, может быть, по ней королевские гонцы ездят.

Имелся тут и постоялый двор, тоже совсем маленький, но нам хоромы и не нужны, лишь бы было, где спать завалиться, да поесть чего-нибудь существенного, а то от сухомятки уже изжога. Глик отправился договариваться с хозяином, а я сел за стол в помещении харчевни, вытянул усталые ноги и попытался расслабиться. Вымотался я сильно, нога снова разболелась, таблетку я принимал ещё утром, теперь нужно взять новую, скоро уже и помогать не будут. Ну, или просто дать ноге покой. Рана на голени затянулась, оставив странный овальный шрам. Даже я теперь видел, что шрам этот вовсе не от открытого перелома.

Хозяин заведения оказался мужиком расторопным, сообразив, что у гостей водится серебро (не знаю, что там наплёл ему Глик) он отправил двух пожилых женщин накрывать на стол. Скоро там стояли дымящиеся миски с гречневой кашей, жареный гусь (наверное), кувшин с пивом и огромный каравай свежего ржаного хлеба. Порции были такими, что вряд ли смогу съесть целиком, хотя после таких нагрузок обильное питание просто необходимо.

— Как далеко нам ещё идти? — спросил я с набитым ртом.

— Думаю, до границ Гари дойдём завтра к вечеру, — задумчиво проговорил он, разливая тёмное пиво в две больших глиняных кружки. — Если идти к самому центру, то это ещё два или три дня, точно не скажу, я там не был.

— Ты доведёшь меня до края?

— Само собой, — он с наслаждением отхлебнул пива. — Но дальше не пойду, там слишком опасно.

— Я тебя и не заставляю, — еда меня здорово расслабила, голос мой был уже сонным. — Как только я увижу Гарь, отдам тебе награду, письмо, а ты пойдёшь обратно. Может, ещё и сверху чего-нибудь накину.

Когда угощения, выставленные хозяином, благополучно исчезли в наших измученных организмах (я себя явно недооценил), нас проводили в комнаты наверху, где нам полагалось отдыхать. Я специально попросил раздельные. Глик, вроде бы, вызывал доверие, раз уж не зарезал меня прошлой ночью, там, в лесу, но лучше перестраховаться. Да и просто одному побыть хотелось.

Глава шестнадцатая

Ходьба по горам для хромого человека — настоящая пытка. И никакие таблетки не могли снять дискомфорт, я натурально чувствовал, что берцовая кость сейчас переломится снова. Насчёт сроков мой проводник не угадал, нам пришлось заночевать в горах, и только на второй день мы вышли на противоположный склон.

И всё же горы были хороши тем, что сверху всё было отчётливо видно, впереди расстилалась большая равнина, поросшая редким лесом, а на горизонте начиналась чернота. Ясно видно было границу между живой природой и выжженной пустыней.

— Это и есть Гарь? — спросил я, повернувшись к проводнику.

— Да, — ответил он, отчего-то занервничав. — До неё ещё миль десять, или чуть больше.

Я собирался было его отпустить, но сам он такого желания не высказал, поэтому мы направились вниз. Теперь, когда дорога стала относительно ровной и не требовалось больше скакать по склонам, словно горные козлы, скорость наша значительно возросла. Можно было надеяться, что хоть к вечеру мы доберёмся до границ Гари.

По мере приближения стали видны последствия соседства с неблагоприятной в экологическом отношении территорией. Деревья становились хилыми, некоторые имели изуродованный ствол. Периодически попадалась какая-то отвратительная тёмно-зелёная гниль на стволах, источавшая невыносимый смрад. И чем дальше мы продвигались, тем больше всё это бросалось в глаза.

Солнце уже стало медленно клониться к горизонту, когда лес уступил место хилому кустарнику и траве, а ещё через полчаса мы, наконец, увидели границу чёрного и зелёного. Выглядела Гарь впечатляюще, камни, земля и остатки деревьев были обуглены и покрыты странной чёрной пылью. Чуть дальше виднелись руины строений, но разобрать точно, что это было, не получалось, совершенно очевидно, что здесь когда-то прошла взрывная волна, хотя и довольно слабая. В небольшом ущелье торчали странные каменные шары, напоминающие пузыри застывшей лавы, если только бывают такие пузыри, четырёх метров в диаметре.