Операция "Нисхождение"

— Я старею с такой же скоростью, как и ты! — ахнула я.

— Не с такой же, — покачала головой Юля, — ты стареешь быстрее. Моя аватара до сих пор ещё жива, потому что я каждый день принимаю препараты, понижающие температуру тела и замедляющие метаболизм. Меня от них тошнит, они замедляют реакцию, но без них я бы уже давно сгорела.

— Ничего себе "замедляют реакцию", — не согласилась я, — видела бы ты, как ловко увернулась от меня, управляемой Контролёром!

Раньше я особо и не задумывалась, сколько времени могут жить аватары, но теперь осознала, что для меня в моём нынешнем положении означает краткий срок жизни аватары. Пусть даже почти всё время своей жизни она провалялась в анабиозе, но это не значит, что тогда она не старела, просто делала это медленно. В последний месяц я эксплуатировала аватару каждый день, тратя драгоценные часы жизни на подготовку к операции. Значит, срок годности аватары подходит к концу, а вмести с ним — и мой срок годности как человека, в котором нуждается ЦРУ. Из этого следовало, что никакой надежды на то, что меня оставят в живых после завершения миссии, не было.

— Когда находишься в аватаре всё время, поневоле привыкаешь быстро реагировать на всё, — между тем заметила Юля.

— Подожди, ты сказала, что находишься в аватаре всё время? — не поняла я, — Это вообще возможно? Тебе ведь надо заботиться о своём настоящем теле...

— Понимаешь, вся шутка в том, что у меня уже давно нет своего настоящего тела, — неловко улыбнулась моя копия, — можно сказать, что я единственная представительница нового вида, маленького народа крох.

Я сначала не поверила ей. Представить, чтобы я находилась в аватаре постоянно, было довольно сложно, и уже совсем невозможно было даже допустить то, что мне некуда будет вернуться из искусственного тела.

— Да, понимаю, это звучит странно, но так уж вышло, — вздохнула Юля, увидев моё изумление, — только не спрашивая, как это произошло — так сложилось, что это далеко не самое любимое моё воспоминание, а каждый считает своим долгом расспросить меня о нём. Ведь я уникальная, единственная в своём роде, и прочее, прочее, прочее. Но тебе я расскажу, все обладатели аватар должны знать о такой возможности. Только расскажи сначала, что говорили по вашим каналам о Январском путче?

Я сразу поняла, что речь идёт о политическом кризисе, случившемся в Европе в январе 2047 года. До американских обывателей новости об этих событиях доходили крайне противоречивые. Произошло это в том числе потому, что средства массовой информации по-крупному лопухнулись с позицией освещения событий, вовремя не согласовав её с линией партии. Сначала они, наивно руководствуясь старинным американским лозунгом "Демократия превыше всего" выступили против путчистов, но потом аналитики в правительстве разобрались в ситуации и спустили сверху приказ говорить о том, что путчисты — противники коммун и кибернетической системы управления, а значит, за демократию и вообще наши друзья. В результате, когда за пару часов весь тон срочных новостей о политическом кризисе в Европейском Союзе поменялся на сто восемьдесят градусов, это не насторожило разве что только самых зомбированных пропагандой.

— Много чего говорили, полтора года назад все информагентства и блогеры об этом трубили, — кивнула я, — только никто ничего не понимал. Аналитики строили теории одну завиральнее другой, причём особой популярна была идея, что под видом путча у вас произошло восстание машин. Но после поражения путчистов об этом как-то все забыли, словно ничего и не было. Я смогла залезть в советский сектор сети, но даже там мало что поняла.

— Вот оно как... — пробормотала Юля, — хотела бы я в тот момент тоже сидеть в далёкой и безопасной Америке и не понимать, какая хренотень происходит на другой стороне планеты. Но я-то как раз понимала, поэтому и оказалась в самой гуще событий. Ты в курсе, что спустя двадцать лет после революции обычно наступает реакция? Маятник качается в обратную сторону, пусть и не так сильно. Так случилось в первом Союзе, когда в ходе большой чистки 1937-38 годов были уничтожены почти все революционеры — "старые большевики". Это оказалось одной из причин вырождения правящей партии, выходцы из которой, в конце концов, дошли до реставрации капитализм.

— Да, об этом я читала, — подтвердила я, — но разве в новом Союзе не были приняты меры, чтобы не допустить такого?

— Приняты, да как оказалось, не все, — вздохнула девушка, — вообще, это довольно длинная история, хочешь, я тебя чаю принесу?

Я кивнула, и моя новая подруга метнулась наружу, через минуту вернувшись с подносом, на котором стояли две до краёв наполненные кружки из нержавейки. От содержащегося в них напитка исходил столь прекрасный запах, что мне сразу стало понятно — такого вкусного чая я ещё не пила.

— Итак, — начала рассказ Юля, — сразу же после социалистической революции во всех новоиспеченных республиках была создана самая совершенная на тот момент политическая система, выстроенная не сверху вниз, как раньше, а снизу вверх. Новая советская власть представляла собой ступенчатую представительную демократическую систему с открытым голосованием и возможностью отзыва народных избранников. На каждый из уровней власти — начиная от совета микрорайона или производственного объединения и заканчивая множеством отраслевых советов и Верховным Советом Европейского Союза в Брюсселе, контролирующим пятую часть суши, избирались представители из советов предыдущих уровней. Вся эта система советов была совершенно прозрачна для избирателей, и работала неплохо. Однако, как и любая другая представительная демократия, она порождала бюрократическую систему, в которой пробивались карьеристы и лицемеры. Они осознавали свои групповые интересы и пытались проводить управленческие решения на ограничения своего контроля и получения максимальной власти, хотя по большей части им это не удавалось.

— Слушай, — перебила я лекцию, — откуда у тебя такие познания? В моей школе не то что одноклассники, даже учителя социологии понятия не имеют обо всех этих политических перипетиях, а ты рассказываешь об этом круче профессоров в Калифорнийском институте, честное слово!

— То, что я сейчас рассказываю, входит в стандартный курс средней школы по обществоведению, — улыбнулась Юля, — и никаких тайных знаний здесь нет. Основы политического устройства страны знают все школьники Союза, что на Чукотке, что в Исландии. А то, что у вас в Америке полная политическая безграмотность, выгодно только правящим страной кланам олигархов.

— Да понимаю я это, — вздохнула я, — но что же произошло в январе 2047 у вас, в Союзе, несмотря на такую прекрасную политическую систему?

— Дело в том, — продолжила лекцию Юля, — что практически одновременно с рождением нового советского государства была создана АСГУ — автоматическая система государственного управления. Её предтечу — ОГАС, пытались создать ещё при первом Союзе, но даже смешные на нынешний взгляд попытки автоматизации экономики вызвали сопротивление со стороны правящей бюрократии и проект зарубили на корню. Однако при создании экономической системы второго Союза таких ошибок допускать не стали, и АСГУ стала мощнейшим инструментом планового управления экономикой, показав немыслимую в капиталистической экономике эффективность. Именно благодаря этой системе мы поддерживаем высочайшие темпы прогресса, выведя новую Европу из разрухи в мировые лидеры. АСГУ постоянно совершенствуется, получая всё больше полномочий, и к настоящему времени она является не просто важнейшей производительной силой объединённой Европы, координирующую работу миллионов предприятий, но и "ангелом-хранителем", по мере возможностей оказывающей персональную помощь сотням миллионов человек.

— Это всё замечательно, — не выдержала я, — но что всё-таки насчёт попытки государственного переворота?

— Терпение, — отхлебнув ароматного напитка, успокаивающе сказала Юля, — я как раз к этому подошла. В конце тридцатых годов на основе АСГУ была запущена система цифровой демократии реального времени, позволяющая решать вопросы непосредственным голосованием всех граждан Европейского Союза. В этой довольно сложной системе была предусмотрена возможность делегирования голосов разным экспертам по разным вопросам, а также тесты на компетентность голосующего. В итоге к середине сороковых в Европе, по сути, сложилось двоевластие: многоуровневая система советов продолжала работать, как и раньше, но, по сути — вхолостую. Почти все решения принимали коллективы людей в рамках горизонтальных связей цифровой демократии. На референдуме большинство экспертов признали, что бюрократическая многоуровневая система стала по большей части рудиментом, только тормозящим принятие решений, и, следовательно, нуждается в упразднении. Само собой, это не могло понравиться некоторым членам Верховного Совета Европы, а также на более низких уровнях — Верховных Советах входящих в Союз республик, областей, краёв, земель, провинций и прочих территориальных образований. Заметь — лишь некоторым, поскольку большинство членов советов поддерживали перевод политической деятельности в пространство цифровой демократии, ведь они благодаря своим знаниям и умениям продолжали играть большую роль в новой системе. Как выяснилось в ходе расследования, путч готовился чрезвычайно узкой группой заговорщиков — не более десяти процентов от общего состава верховных советов. Это были как раз сумевшие пробиться туда карьеристы и лицемеры, которым нужна была только власть.

— И на что же они надеялись при таком-то раскладе? — удивилась я.

— Они намеревались использовать опыт Китая и создать что-то вроде цифровой диктатуры своей консервативной партии. Действительно, со стороны их планы кажутся чрезвычайно самонадеянными, но есть один нюанс. Путчисты тщательно всё спланировали и в час Х, а было это в новогодние праздники, когда почти никто не думал о политике, осуществили захват всех ключевых центров управления АСГУ. После этого они объявили по всем средствам массовой информации, что верховная власть в Социалистической Европе от советов переходит к комитету по чрезвычайному положению. Разумеется, сначала никто не воспринял их всерьёз и люди попросили шутников "угомониться". Но путчисты были ослеплены могуществом АСГУ и верили, что когда они перепишут под себя вложенные в неё законы, то смогут контролировать всё в обход принципам демократии. И если бы у них действительно получилось перенастроить АСГУ, дело могло обернуться большой кровью. К счастью, нам повезло, что путчисты не понимали того, что ещё при создании АСГУ в неё была вложены неизменная иерархия приоритетов, в которой на первом месте стоят морально-этические ценности человечества, и лишь потом — конституции и законы, принятые советами. И вот, когда эти законы стали противоречить морали и этике, АСГУ взбунтовалась. Она отказалась выполнять команды путчистов и решила уточнить у народа, поддерживает ли он их действия.

— То есть последователи теории заговора, вещающие о восстании машин, не так уж и неправы? — ухмыльнулась я, допивая остатки чая.

— Нет же, АСГУ всегда играла по правилам, которые были заложены в неё создателями. И ту ситуацию, когда какие-то люди попытались изменить эти правила, она совершенно справедливо восприняла как посягательство на свои идеалы и, не медля ни секунды, инициировала всесоюзный референдум о правомерности своей перенастройки. Граждане, прочтя предложенный путчистами вариант конституции, пришли в ужас и единодушно проголосовали за немедленный арест заговорщиков. Поняв, что им уже ничего не светит, незадавшиеся путчисты почти по всему Союзу сложили оружие и сдались милиции. Но в отдельных городах, особенно в бывшей России, они решили идти до конца. Некоторым путчистам удалось вывести из-под контроля АСГУ часть резервов гражданской обороны и использовать их против людей. Так случилось и в моём родном Иванове — столице Верхневолжской области, довольно значимом в политическом и экономическом плане города Европейского Союза. Мои родители во время гражданской войны были героями труда, меня в школе тоже всегда учили бороться за свои права, так что мы оказались в первых рядах демонстрации, направлявшейся к дворцу съездов, в котором засели путчисты — всего десяток человек со всей многомиллионной области. Никто тогда не верил, что возможно применение оружия, но у кого-то, видимо не выдержали нервы, и началась перестрелка. Все участники путча, применившие оружие против людей, были в течение следующих нескольких минут ликвидированы АСГУ, но нескольким десяткам пострадавших от этого уже не было легче. В их числе оказалась я и мои родители, которых уже не вернуть.

— Ты это помнишь и так спокойно об этом говоришь? — ахнула я, — мой папа погиб в подстроенной автокатастрофе, и я не могу спокойно об этом думать. И вообще, как ты спаслась после такого?

— Ну конечно, такое не забудешь, — вздохнула Юля, — Моё тело было уже не восстановить даже средствами нашей лучшей в мире медицины катастроф, поэтому мою ещё живую голову подключили к аппарату искусственного жизнеобеспечения и попытались привязать к тогда ещё практически новой аватаре. С помощью нейроинтерфейса подключения к аватаре производили интенсивное возбуждение структур мозга и сверхточное сканирование его секторов памяти. По высокоскоростному каналу петабайты информации отправлялись в базы данных, где АСГУ, используя все последние разработки Института Мозга заново собрала мою память. Настоящая девочка Юля погибла, а я — первая в мире цифровая копия человека, продолжаю жить, воспринимаю мир органами чувств аватары. Наверное, я могу спокойно обо всём этом думать, потому что во мне не сохранилась вся прежняя Юля. Она погибла и унесла весь ужас и боль с собой. А я — лишь тень от былой девочки, и её эмоции мне доступны далеко не в полном объёме, увы.

Я смотрела на собеседника, вытащив глаза. Вот кому не повезло ещё больше, чем мне. Быть неполноценной копией погибшей девочки, помнить, как она умирала, но остаться жить в виде набора нулей и единиц на серверах. Должно быть, оставить после себя копию — лучше, чем умереть насовсем, но я могла только догадываться, что эта копия может чувствовать.

— Сколько осталось жить твоей аватаре? — прямо спросила я.

— Моя аватара живёт уже почти два года, то есть я та ещё бабуся, — грустно улыбнулась Юля, — еще несколько месяцев — и всё, мне капут.

— Но ты ведь очень хорошо сохранилась, — попыталась подбодрить я её.

— Внешне это малозаметно, но аватара уже давно трещит по швам, — покачала головой Юля, — каждый день, кроме приёма снижающих метаболизм препаратов, приходится валяться в восстанавливающих растворах. Вся надежда на использование медицинских наномашин нового поколения. Смотрела ведь новости об омоложении Алёны в нашей областной больнице? Если с ней всё пройдёт успешно, в чём я не сомневаюсь, восстанавливающие живые ткани наномашины предоставят всем нуждающимся, а я, как результат уникального эксперимента, смогу претендовать на хорошее место в очереди на омоложение по самой перспективной технологии.