Улыбаясь, Ниррит на секунду закрыла глаза, а когда открыла, их цвет изменился на серо-зелёный: такой, какой был у Терин.
— Моя плоть теперь податлива, как глина, — сообщила она гордо. — Это касается не только мелочей вроде цвета глаз, но и всего остального. Причём это не обычные трансмутации, а что-то более фундаментальное, отчасти затрагивающее даже геном. Как показали проверки, обнаружить, что моё новое обличье не совсем естественно, обычными средствами нельзя. Правда, с основой, то есть формой костей, связок и мышц, я пока почти не экспериментировала. Они устраивают меня такими, какие есть... я просто укрепила их и усилила, доведя до верхней границы нормы. Зато внешность я улучшила более чем основательно.
— Вижу. Что ещё?
— Я стала Связующей нового типа. Могу выбирать силу или стихию, необходимую мне в данный момент, устанавливать с ней прочную связь, а затем прерывать её и устанавливать связь с другой силой или стихией. Причём чем дальше, тем быстрее и легче проходит подобное переключение. Также я могу черпать энергию одновременно из нескольких источников, даже оппозиционных... хотя в этом случае сопротивление почти полностью съедает выгоды от связи. Причём, пока я изображаю, например, Связующую энергий витального спектра, как я это делаю во время визитов в Академию, обычные маги даже не догадываются, что я способна на большее. Для меня связь изменчива и податлива, но для наблюдателей — полностью стабильна, естественна. В общем, тот же случай, что и с моей внешностью.
— Отлично.
— Ещё я могу стать Связующей Тумана Межсущего. Собственно, я почти всё время сохраняю связь с ним. Это очень удобно, потому что след такой связи полностью теряется в ауре и не мешает обращаться ни к энергиям стихий, ни к витальным силам. Вместе с тем это позволяет мне открывать переход на Шёпот Тумана меньше чем за секунду и добираться до нужного места за минимальный срок. Что путь, требующий минуты ходьбы, что путь, требующий месячного плавания, для меня почти равны. С межмировыми перемещениями — то же самое. Я покидала Аг-Лиакк, выныривала из Межсущего в родном Тагоне, а потом возвращалась сюда — и между отбытием и возвращением проходило всего несколько минут. Проверяла буквально на днях.
— Замечательно.
Односложные и однообразные ответы, холод в голосе и на лице... Ниррит насторожилась.
— Эйрас, что с тобой?
— Со мной — ничего особенного. А вот что с тобой, Терин? Ты радуешься своим приобретениям, как ребёнок радуется блестящим цацкам, но какой ценой ты достигла этого?
Ниррит нахмурилась.
— Ты о деле, которое я выполнила для принца в Хаазмине?
— Именно. Ты интересовалась последствиями, которые вызвало твоё дело?
— Конечно. В сальсаате, в точности, как планировали штатные умники Геролиса, началась смута и борьба за престол. Сейчас там продолжается смертный бой четырёх, а может, уже только трёх партий. Армия и флот также раскололись, поддерживая то одного кандидата, то другого, но большей частью просто бездействуя. Вина за смерть сальса и настоящего правителя, Токраиса, была возложена на исчезнувшего Гилмарка, что привело к немедленному и полному разрыву дипломатических отношений Хаазмина с Лениманом...
— Великолепное владение материалом! — не скрывая мрачной кривой улыбки, Эйрас изобразила беззвучные аплодисменты. — А ты знаешь, сколько хаазминцев погибло во время смуты? И сколько ещё погибнет?
— Меня, — спокойно, но несколько напряжённо парировала Ниррит, — более волнует и греет мысль о том, что некоторое количество энгастийских моряков уцелело, потому что флот сальсаата из-за успешно сделанного мной дела снизил плотность патрулей в Зелёном море в несколько раз. Ещё важнее, что хаазминцы полностью сняли блокаду Песчаных проливов. Теперь сообщение между прибрежными странами Старого и Западного океанов вновь стало возможным не только для хаазминцев, руо и крупных морских конвоев под охраной военных...
— Хватит!
Эйрас зажмурилась и потёрла виски, словно у неё внезапно заболела голова.
Её бормотание было очень тихим, к тому же Игла воспользовалась языком, которого Ниррит не знала. Но одним из преимуществ, полученных ею во время ритуала Семи Связующих, было скачкообразное обострение способности к чтению мыслей. Сделать поправку на которое в присутствии ученицы Игла не озаботилась... или просто забыла?
— А я-то, дура, ещё считала случай Кельмин Голосистой своей величайшей неудачей... — вот что разобрала Ниррит в бормотании Эйрас.
— Наставница?! — выдохнула девушка почти испуганно.
Непроницаемая чернота глаз — в упор, как пара острейших лезвий.
— Маг, известная ранее под именем Терин из Алигеда, а ныне принявшая имя Ниррит Ночной Свет. — Голос холодный, отчуждённый. Мёртвый. — Я объявляю твоё обучение под руководством мага Эйрас сур Тральгим по прозвищу Игла оконченным. Здесь и сейчас я слагаю с себя обязанности твоего учителя. Однако я сохраняю за собой ответственность за твои действия, ставшие возможными из-за моего вмешательства в твою судьбу.
— Что это значит?!
— Это значит, — тем же размеренным, наводящим жуть тоном ответила Эйрас, — что я надеялась воспитать в твоём лице мага-творца, а воспитала, похоже, мага-властителя. Это значит, что помогать тебе на избранной стезе я не стану, потому что орфусова стезя эта не имеет с маршрутом моего собственного восхождения ничего общего. Наконец, это значит, что я оставляю за собой право остановить тебя, если ты зайдёшь слишком далеко.
— Ты шутишь?
— Рада бы, — вздохнула Эйрас. — Я буду навещать тебя... иногда. Прощай.
Мгновение назад она сидела рядом — и вот её уже нет. Словно Игла была здесь не во плоти, а на правах очень сложной, предельно достоверной иллюзии.
Ниррит не знала способа, позволяющего перемещаться ТАК.
"И теперь уже не узнаю..."
Состоящие из воды змеи продолжают свою безнадёжную борьбу.
Кричат дети.
Шелестят кипарисы.
Мир вокруг не изменился ничуть. Но мир внутри...
Ниррит Ночной Свет встала и тут же переместилась в Межсущее. Без особой цели. Просто потому, что оставаться на месте было свыше её сил.
Заходящее солнце багрово, как выколотый глаз. Кровавая дорожка струится от него к ногам женщины, стоящей на пустынном берегу: стройной, черноволосой, со светло-серыми, почти серебряными глазами.
Женщина повелительно вскидывает руки.
Солнце скрывают быстро сгустившиеся тучи. Землю под ногами начинает потряхивать, как шкуру нервной лошади перед бешенством призовых скачек. Налетает ветер. В стремительно уплотняющихся тучах проскальзывает нить первой молнии. Потом — ещё одна и ещё. Каждый новый разряд вдвое сильнее, чем предыдущий...
Магическая гроза с тихой и страшной стремительностью накатывает с запада, но перед женщиной приостанавливается, словно боится.
Огибает её с обеих сторон, потом смыкается в кольцо...
Пронзительно воющие на тысячи голосов ветра — как стенки колодца до самого неба. Темнеющего, ясного, готового вот-вот протаять искрами первых звёзд. За стенами колодца — дуги, полотнища, частые сети добела раскалённых молний в кипящем вареве чёрных туч. Землю сотрясает дрожь — всё сильнее, всё резче. Но до женщины, что твёрдо стоит на земле, женщины, отныне и навсегда расстающейся с именем Терин из Алигеда, лихорадка проснувшихся камней не доходит.
Стихии никогда не причинят вреда своей госпоже.
Женщина смеётся и плачет. Хохочет — и стонет. Умолкает. Выкрикивает, словно вызов на бой, короткое имя:
— Эйрас!
Снова слёзы и дикий хохот. А потом сквозь хохот, и гул покорных ветров, и подземный рык, и блеск беззвучных молний — вверх. Туда, где в колодце неба мерцают далёкие звёзды:
— Эйрас сур Тральгим, прощай!
Интермедия первая
— Почему ты так жёстко обошлась с ней? Неужели нельзя было...
— Можно, конечно. Теперь-то я ясно вижу свою ошибку. А тогда мне казалось, что ошибка была совершена раньше, когда я взялась учить Терин магии.
— Постой! Это не тот ли самый момент, когда вы с Устэром придумали пресловутый мораторий на распространение опасных магических знаний?
— Нет. Мораторий был придуман и введён потом, уже после того, как эта история получила... — пауза, — окончательное завершение. Но к тому моменту, когда я оборвала отношения наставницы и ученицы между собой и... — новая пауза, — Ниррит, от таких же отношений со мной успела отказаться уже помянутая Кельмин. Кроме того, мы с Устэром как раз находились под впечатлением от нелепой смерти нашего общего ученика, Арнадегула...
Глаза магистра, полные внутреннего пламени, распахнулись шире.
— Ты усомнилась в своей способности учить.
Горечь на языке — отражением сжавшихся в груди тисков.
— Да. И усомнилась более чем всерьёз.
Я помолчала, рассеянно протянула руку сквозь пространство на кухню и достала словно из воздуха кувшин с лично мною приготовленной освежающей настойкой.
Что-то в горле пересохло... ага, ага.
Достав таким же образом стакан, я налила чуть больше половины. Выцедила мелкими глотками, почти не ощущая вкуса. Поставила кувшин со стаканом на столик. Покашляла. И заговорила снова, следя, чтобы в голос не прокралась предательская хрипотца.
— В поступках ученицы, в её взглядах на желаемое и допустимое, в том направлении, куда свернуло развитие её характера, я увидела подтверждение скудости своего опыта. Очередной знак, что я не способна правильно выбрать достойного ученика. И я зашла в отрицании ранее избранного пути дальше, чем мне — теперь — этого хотелось бы. Впрочем, меня вдобавок ловко подтолкнули в спину, в переносном смысле, конечно. Подвели к принятию такого решения, от которого, поразмыслив спокойно, я могла бы ещё отказаться...
— Подтолкнули?
— Слушай дальше. В свой черёд дойдёт и до этого.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ: НАНИМАТЕЛЬ И ИСПОЛНИТЕЛЬНИЦА
1
— Ниррит!
Девушка обернулась, выгибая дугой левую бровь.
— Тебя ведь именно так зовут, я прав?
"Один застрельщик, двое приятелей и пятеро наблюдателей. Ничего, работать можно".
— Ты бы представился, парень.
— Моё имя — Лемаг. Но чаще меня зовут Крюк. Факультет общей магии, шестой курс.
Быстрый прицельный взгляд на Лемага. Сверху донизу и обратно.
"Диагноз ясен. И выпускной курс. Отлично!"
Кожаные сапоги до колен (стильно! а что климат не умеренный, плевать: при наложении простейшего заклятья ноги преть не будут). Плотные штаны из очень грубой и прочной пятнистой ткани. Кожаная безрукавка на голое мускулистое тело. А на поясе — небольшой такой арсенал: короткий меч, длинный кинжал и жезл-разрядник. Почему бы нет? Ношение оружия в Академии не запрещено. Под запретом только его применение вне специально отведённых зон.
— Ты, похоже, из боевиков?
Лемаг скривился. Состоящие в группе охранной магии не очень-то любили, когда их называют боевиками. Особенно в лицо и особенно этаким небрежно-снисходительным тоном.
— Я предпочитаю...
— Это мне не интересно, — перебила Ниррит. — Если на шестом году обучения ты всё ещё затрудняешься с поиском нужной аудитории, вряд ли моя консультация тебе поможет.
— Ты что, пытаешься меня обидеть? — Крюк натянуто усмехнулся.
— Нет, я пытаюсь тебя отшить.
— Ты так не любишь... боевиков?
— Я ко всякому отношусь сообразно заслугам. И мне совсем не нравятся парни, которые от великой крутизны пытаются навязать мне своё общество.
— Послушай, я ведь тебе не хамил.
— Ты поспорил со своими друзьями на три ужина в "Зелёной луне", что затащишь меня в койку до конца недели. По мне, это именно хамство.
Лемаг был явно растерян. Его друзья ухмылялись с несколько меньшей растерянностью. Умножившиеся в числе зрители наслаждались спектаклем.
— Откуда... откуда ты взяла эту чушь?
— Прямиком из твоих мыслей, Крюк. Похоже, в таком источнике только чушь и отыщешь.
— А вот это, девочка, уже серьёзно. Ты готова сознаться в ментальной атаке?
"Было бы что атаковать!"
— Нет. Зачем нужен зондаж, если сквозь твои дырявые щиты я могу читать?
Кто-то приглушённо засмеялся. Лемаг побагровел.
— Послушай, если бы ты...
— Да, разумеется, — вновь перебила Ниррит. — И без всякого "если".
— Что?
— Если бы я была парнем, ты бы отметелил меня на Арене. Я готова предоставить тебе такой шанс, несмотря на то, что я — не парень. Но выбирать условия буду я.
— Ты что, всерьёз намерена драться со мной? Ты же целитель!
— А что, целители — не маги? На самом деле ты просто попал в неправильное место в неправильное время, — почти сочувственно сообщила она. — Я предпочту один раз отпинать тебя публично для примера, чтобы впоследствии не отшивать тебе подобных по одному.
Крюк ухмыльнулся.
— Ты ещё не победила, цветик! Не хвались прежде времени!
— А я не хвалюсь. Если я выберу чистую магию, у тебя не будет шансов.
— Это ещё почему? Я всё-таки старшекурсник...
— Зато я — Связующая. На моей стороне не только Искусство, но и Сила.
— Чушь! Если бы ты действительно была магом высокого посвящения, ты бы...
— Это бессмысленный спор. Я жду тебя сегодня на Арене, за два часа до заката.
— А условия?
— Свободная дуэль. Советую подобрать броню покрепче и запастись артефактами посерьёзнее. Этот вот жезл с четырьмя "каменными сетками" недостаточно хорош для драки. До встречи!
Развернувшись, Ниррит удалилась. Друзья Лемага — такие же боевики, то бишь студенты из группы охранной магии — наоборот, приблизились.
Это только со стороны кажется, что боевики имеют только две извилины: первая — в нижней части лица, чтобы в неё есть, и вторая — вертикально улыбающаяся, пониже спины, чтобы избавляться от съеденного. Кажется.
И только со стороны.
Возможно, боевики не отличаются особой глубиной мышления. Зато они умеют думать быстро... а лучшие из них думают очень быстро. Не способные соображать с должной скоростью либо переводятся в другие группы, либо не выживают.
Рациональная магия вообще сурова к дуракам.
— Три вечера в "Зелёной луне", — сказал Крюку тот из его друзей, который носил прозвище Удав, накопитель в форме широкого браслета на левой руке и абордажную саблю. — Ты попал.
— Причём не по-детски, — подхватил второй, носитель прозвища Тубус и артефактного двулезвийного топора. — Хорошо, что попытка знакомства по жребию досталась тебе.
— Не рано ли вы меня хороните? — фыркнул Крюк. — Давайте рассуждать логически. Зачем Связующей учиться в Академии? Предполагается, что Связующие слишком сильны и искусны для протирания штанов на лекциях.
— А эта Ниррит их и не протирает.
— Угу. Потому что ходит в платье!
— Нет, — сказал Тубус. — Она просто не ходит на лекции. А в библиотеке появляется только мимоходом, чтобы взять на дом очередной том из закрытых секций. Да и половину практических занятий она пропускает, не трудясь придумывать какие-либо уважительные причины.
