Охота

Он сидел, наклонившись. Рухнул на меня, словно и хотел взять сверху. Адреналин, собранный за мгновения до этих секунд, точней уже его остатки, взорвался во мне — сумасшедшим хохотом! С мгновенно разорванной, только что начавшей заживать губой, разбитой Хантером, — ну и фиг с ней!

С окровавленной головы мертвеца — я знала, что он мертвец! — лилась на меня кровь! Он лежал на мне, у меня между ногами, головой — носом мимо моего уха, головой к голове! И я хохотала, потому что это был сумасшедший номер! И пусть мой безумный хохот был хриплым и болезненным, я не могла удержать его!

И пусть кто-то скажет, что это истерика! Я чувствовала себя древним берсерком!! Нажравшимся мухоморов воином, который совладал с одним врагом — и был готов сшибиться в бою со следующим! Сколько бы этих гадов не было! Только выдраться бы на свободу!..

Всеобъемлющий меня хохот начинал уходить, и я уже могла более-менее трезво сообразить, что делать дальше в первую очередь. Пока у меня такое состояние, неплохо бы выдрать руку из наручника. Хотя бы одну! Что я и сделала, всё ещё трясясь от хохота и только потом тоненько вскрикнув от боли, когда край наручника сдёрнул, кажется, не только кожу, но часть кости большого пальца, по которой жёстко проехался. Ничего... Половину боли я не почувствовала — из-за бушующего адреналина, который вспыхнул с новой силой, едва я освободила руку! Теперь — сбросить с себя труп! Постанывая от боли, я всё с тем же торжеством всё того же берсерка снова притянула к груди ноги и, с трудом перевернувшись с тяжеленным телом на себе, спихнула его с себя на пол... Уф... Теперь высвободить вторую руку...

И снова застонала... От разочарования.

Открылась дверь. Вспыхнул свет. Успела вовремя зажмуриться, чтобы не ударил по глазам, так что открыла глаза потом спокойно, но не с обречённостью, а стоически: ну и фиг с вами! Пусть будет то, что будет... Села на кровати, укачивая раненную наручником руку. И спокойно глядя на Хантера, остолбеневшего глазами на трупике, валяющемся на полу. Только вздыхала, чуть не заикаясь от недавнего хохота, да вздрагивала в горящей от острой боли руке, прижатой к груди.

— Ты...

— Нет. Это ты дурак! — плюнула в его сторону. — Не знаешь, что такое "ломать", убил бы сразу, чем пытался бы меня унизить!

Подойди он сейчас — точно драться буду.

Только он-то этого не знал. Крупными шагами ко мне. Чёрт, рука вторая всё ещё в наручнике... Он подходил с той стороны кровати, с которой я освободилась. Ещё шаг — и он будет рядом, но — за кроватью. Шаг. Я мгновенно перевернулась всем телом спиной упасть на кровать — и ударила в него ногой! Насколько наручник позволил!

Отшатнулся. Успел.

— Ты, бешеная сучка!

— Ага! — оскалясь, сказала я. — Это с тобой, Хантер, я такая! А с Кириллом я ангел во плоти! Понял, в чём разница? Между тобой и им? Гадский гад! Думал, этот урод тебе горячую булочку с маслом сделает — придёшь на всё готовенькое? Сам не можешь? По-мужски? Чего не хватает сладенькому мальчику, а? Слабак!

Он зарычал, поймал мой следующий удар ногой в перекрестье рук — и в мгновение спеленал меня, прижав к кровати. Чуть руку не свернул, прикованную к спинке. Цепь-то от неё короткая. Вскрикнула от боли. Обозлилась ещё больше.

— Я не знал, что сюда может кто-то войти!

— Оправдывайся, оправдывайся, малыш! Не знал он! Дверь открытой оставил — не знал он, сволочь! Проститутка! Что — расхотелось улыбаться, гад?!

Он содрал второй наручник — хотел, видимо, больно сделать, но увидел мою окровавленную руку, свободную, и только раз резко дёрнул. Обошлось без крови. Поднял меня на ноги, скрутил руки назад — и повёл меня к двери! В таком виде!

— Подожди! — обернувшись, высокомерно велела я.

— Что ещё?! — свирепо спросил он, но остановился.

Я опустила голову и, опираясь на державшую меня руку, носком одного ботинка ткнула в пятку другого. Ботинок грохнул на пол. Хантер отодвинул меня от себя на расстояние вытянутой руки — взглянуть, что делаю. Второй ботинок упал рядом с первым. Хантер выдохнул. Посмотрела ему в глаза. Дикие от непонимания.

— Что ты делаешь?

— Ты меня сейчас в коридор выведешь?

— Да!

— Где мужиков полно?

— Да!!

— Голой в ботинках — не выйду! Пикантно, но вульгарно! Выйду только сплошь нагишом! Это эстетичней и... ой...

Он с размаху ударил меня по заднице, отчего я не улетела к двери, только удерживаемая им же.

— Ну да, всё правильно: я маленькая, ты большой! — уже прорычала я. — Тебе удобно? Хочешь, я ещё наклонюсь? — И, пока он лихорадочно придумывал, что ответить, предупредила: — Выведешь в таком виде — я на каждого мужика бросаться буду штаны расстёгивать и каждому кричать, что ты меня не удовлетворил! И просить, чтобы... ой...

Точно — садист. Почти подбросил в воздух — и мгновенно прижал к себе. Целовать. Гад же. Всласть ему — целовать полный рот крови. Сильный — не отнимешь. Это я к тому, что, чувствуя лишь одну физическую боль, повисла в его руках, отдыхая. Хоть сейчас не тронет. Хотя... Бо-ольно... Рот-то разбитый им же... Где только таких скотов... И только сейчас отчётливо подумалось, когда начала соображать потихоньку: вот дура-то... У того, подосланного, наверное, в кармане или на поясе, в кобуре, пистолет был. Или хоть какое оружие. И ведь наручник сняла... До слёз обидно, что башка не работала в тот момент!! До слёз!.. Рр... Не буду плакать!

Наконец до него дошло. А может, стало противно целовать рот, глотая мою кровь.

Отпустил — ну и дурак. Я тут же выхаркнула и сплюнула.

— У меня вообще-то нос не работает — всё в горле! — хрипловато сообщила, пока снова не ударил. Поскольку он не видел — я стояла спиной же к нему, то с торжеством сияла: поцеловал? Получи харкушку! И не придерёшься, что его поцелуй выплюнула!

Так и было: коротко рыкнул. И что дальше? Ведомая всё той же хулиганской злобой, я шагнула вперёд, потащив и его за собой.

— Куда?

— В коридор, конечно! К мужикам! — с удивлением ответила я. — Ты же сам хотел! — И тут же устало (волна адреналина начала спадать) подумала, что мне с ним ещё и повезло. Другой бы давно меня прибил — либо насмерть, либо изуродовал бы до неузнаваемости. Даже не за дерзость. За одно только сопротивление.

— Ты... — сквозь зубы начал он, резко развернув меня к себе.

— А чего я... — уже безжизненно выговорила я. Он ещё что-то продолжал шуметь, а у меня в глазах темнело с постоянством налетающей тучи, и уши глохли. — Слышишь, ты... — прошептала я. И он, как ни странно, замолк. Может, потому что я снова повисла в его руках, а ему это теперь подозрительно. Последнее, что я почувствовала, — он снова отодвинул меня от себя. Скривить губы в ухмылке не смогла. Ухмыльнулась только в душе. — Слышишь... Меня распалил — так, может, из твоих мужиков кто найдётся...

Тьму обморока называют милосердной. Но на этот раз милосердие явно не про меня. В глазах темно, но боль стала ярче. Застонало-заплакало всё тело — и я это чувствовала. Как чувствовала, что меня подхватывают на руки... Как кладут на что-то мягкое и укрывают чем-то тёплым. И голоса — не понимаю, что именно говорят — как из-за стены. Слышу только интонации переругивающихся: мрачно-угрюмые Хантера — и укоряющие незнакомого голоса. Пахнет лекарствами...

Я почувствовала укол в бедро, после которого боль начала уходить. Чувствовала, как на здоровой кисти снова защёлкнули наручник. Чувствовала, как затихли голоса, после того как ощутимо в пространстве того помещения, куда принёс меня Хантер, освободилось место, потому что кто-то ушёл. Как кто-то оставшийся принялся врачевать меня: я ощущала движение влажных тряпок по коже, пощипывание ранок там, где их дезинфицировали, плотный обхват пластырей и бинтов.

Лицо спряталось под тяжёлыми влажными тряпками, которые пролежали недолго: их убрали, после чего осторожно промыли мне нос и рот. Нос, ко всему прочему, ещё и вправили, отчего я чуть не обнаружила себя непроизвольным стоном. С трудом подавленным. А потом почувствовала инстинктивную, но огромную благодарность: меня одели! Тело, не подчинявшееся мне, легко и умело переворачивали, явно стараясь не причинять лишней боли среди необходимой. Трусики, майка (бюстгалтера я не надевала, когда уходила на байкерскую тусовку), джинсы. Джемпер положили под меня, приподняв моё тело. Тепло... Кажется, я даже почувствовала, как кровь по жилам бежит быстрей и легче. После чего чья-то ладонь погладила мне лоб, убирая с лица волосы, и протёрла его чем-то щиплющим.

Едва услышав шорох, поняла, что полностью пришла в себя. Потому что этот шорох мог означать лишь одно: человек, сидевший рядом со мной, отвернулся.

Быстро открыла глаза.

Небольшое помещение. Стены — спрятались за стеклянными шкафами. Медицинский кабинет? Я на кушетке, прикована наручником к верхнему брусу над моим странным пока ложем. Прямо передо мной — человек, отвернувшийся к столу и перебирающий на нём что-то позвякивающее. На нём синий короткий халат. Мне видны лишь тёмные волосы, чуть закрывающие затылок.

Осторожно, стараясь не производить лишнего шума, я приподнялась. Из кармана халата неизвестного высовывается нечто, похожее на металлический стержень с проводом. Так же осторожно, не вставая, я вынула этот предмет. Теперь напряглась и мягко перенесла тело, сев за спиной неизвестного. Сунула в отверстие наручника кончик стержня, поворот — наручник, подхваченный осторожными пальцами, даже не звякнул.

Неизвестный всё ещё перебирал склянки на столе, когда стержень медленно пролез между воротом его халата и его подбородком. И резко смял кожу на кадыке.

Естественное движение — схватиться за то, что душит горло. Буду милосердна к тому, кто впервые здесь проявил ко мне милосердие.

— Где Рольф? Говори, иначе...

— Что же сразу угрозы, милая девушка? — прохрипел неизвестный, всё ещё пытаясь отодрать мои пальцы от горла.

— Милый мой, я угрожаю только тогда, когда мне жаль убивать сразу. Так что повторюсь: куда дели мальчика по имени Рольф?

— Комната 639...

Пока он пытался вырвать душащий его предмет, я ударила его по лицевым болевым точкам. Быстро убрав стержень, я подхватила падающее тело и сразу уложила на кушетку. Вот теперь можно осмотреться. Хорошо — у моей майки лямки на пуговицах. Хоть эту одёжку не попортил, надевая её на меня — с наручником.

Итак. Что мы имеем. Я улыбнулась, чувствуя к этому типу огромную симпатию и благодарность за всё. Могу улыбаться: губы смазаны какой-то мазью. Кабинет (а теперь видно, что это и в самом деле медицинский кабинет) полон оружия! У кушетки стоит моя пара ботинок, а на краю — висит моя куртка.

Из той же благодарности втащила неизвестного на кушетку полностью.

И начала одеваться: джемпер, ботинки, куртка — всё грязное, но такое родное, как вторая кожа! Набрала тонких узких ножей, коих в кабинете оказалось очень много. Обшарив шкафы, прихватила несколько баллончиков-опрыскивателей — не знаю, с чем именно. Но вещь! Теперь осталось найти настоящее оружие. Не здесь, конечно.

Свободная, не скованная пока грузом, за который ещё предстоит драться, я чувствовала себя гораздо уверенней. Спокойно обернулась к двери, когда услышала шаги. Тоже уверенные — двое направлялись именно сюда, потому как шаги на подходе к кабинету начали замедляться. Я встала на самом пороге.

Дверь распахнулась. Один чуть впереди. Второй почти на одном уровне с ним, лишь где-то на полшага позади. Так что и я бесстрастно шагнула им навстречу, даже не успевшим удивиться — не то чтобы приготовиться к обороне или к драке... Узкие медицинские стилеты вонзились в горло обоих. Оба начали заваливаться в стороны, задыхаясь и хрипя кровью. Мне оставалось лишь одним толчком перенаправить инерцию их падения из коридора прямо в помещение.

Затем затащить их полностью в помещение и закрыть за ними дверь. Обыск дал немного: три пистолета-пулемёта с укороченной рукоятью и два ножа. Один охотничий — с широким лезвием. Оба — в ножнах. Прекрасно. Я немного покрутила оба, чтобы приноровиться к их весу... Попробовала метнуть. На большом расстоянии даже мастер не метнёт точно в цель. Но с небольшого... Готово. Получилось — запомним движение. Перевесила ножны к себе на джинсовый ремень, благо широкий. Пистолеты — без кобур. Два спрятала в обшлаги курточных рукавов, вывернув из так, чтобы рукояти всегда находились поблизости. Один взяла сразу.

Между двумя шкафами — длинное вертикальное зеркало. Я криво ухмыльнулась отражению. Краше не бывает. Особенно изощрённо выглядит чёрная неровная линия на переносице — после того как сняла пластырь. Терпимо. Царапины даже не слишком чувствуются. Особенно если не обращать на них внимания. Если же обращать — как будто стягивают кожу. Перетерпим.

Натянула капюшон куртки на лицо. Всё. Можно выходить и искать нужную комнату... Прислушалась. За дверью тихо. Медленно, всё ещё прислушиваясь, открыла дверь. Пусто по обе стороны коридора. Взгляд на номер комнаты. 975. Значит, с девятого этажа мне на шестой. Ясно. Идём.

Закрыла дверь на ключ, найденный в кармане же врача.

Расстояние прошла более-менее спокойно. Убить пока никого не пришлось. Встречались пару раз какие-то, но очень деловые: торопились так, что даже не посмотрели в мою сторону. Одеты всяко, так что, видимо, и моя одежда не смущала.

Лифтом не пользовалась. Мало ли кто встанет рядом. Спустилась спокойно по лестницам. И никто за мной не спешил, а поднимающимся навстречу было не до меня. Судя по деловитой спешке, никто не старался никого разыскивать. Значит, никто пока не пробовал вламываться в медицинский кабинет.

По шестому этажу идти пришлось тоже спокойно. Никто не пытался заглянуть под надвинутый капюшон угрюмого юнца, который брёл по коридору спокойно, но явно чётко зная, куда ему именно надо. Или здесь народ самоуверенный, или не привыкли к катаклизмам со стороны. "Ничего, — подумалось снова угрюмо, — жаль только одного — что у меня с собой нет парочки мини-бомб". До нужного кабинета осталось пройти ещё три двери, когда мне навстречу, видимо, из-за поворота вышли два человека.

Они не обратили на меня никакого внимания, но вошли именно в ту дверь, куда, по прикидкам шла я сама. Открыв её перед тем. А если врач соврал? Но... Зачем ему? Он не слишком хорошо был настроен к Хантеру. И довольно лояльно ко мне.

Я пошевелила пальцами. Что приготовить в первую очередь? Ножи или пистолеты? Ладно. Огнестрел будет наготове, но пальцы сами взялись за удобные узкие рукояти тех медицинских ножей, названия которым я не знала. Скальпелями обозвать — навряд ли. Этот кабинет всё-таки был не хирургический. Хотя... Фиг знает, может, скальпели используются и другими врачами... Чего это я? С нервов разболталась? Даже в мыслях?

Остановилась перед дверью с табличкой "639".

Дверь закрыта слишком плотно. Голосов, если там и разговаривают, — не слышно.

Зато там, откуда двое пришли, мне показалось — слышны шаги ещё кого-то. Что и подтолкнуло к быстрым действиям. Я распахнула дверь в комнату 639, одновременно перешагивая через порог. Ко мне ещё оборачивались, когда я ударила в стороны, благо что стояли близко друг к другу. Ногой лягнула назад — захлопнуть дверь. Один всё-таки вскрикнул, падая. Второй свалился молча. Первого пришлось добить. Оба неизвестны мне. Успела оглянуть помещение, после чего обернулась к двери — прислушаться.