Всем непосвящённым в доме Тайры сказали, что Луис — однокурсница и подруга знаменитой певицы, которая время от времени живёт с нею, потому что великая Тайра любит общаться с нею. Тайра и общалась — особенно в рабочие дни, особенно на студии записи. Домашние — прислуга — относились к Луис, как и надлежало — как к гостье, но слегка снисходительно, потому что гостья была явно из небогатых — мягко говоря. Все видели, что Тайра привезла её без багажа, а потом водила по бутикам, набирая ей гардероб. Вывод, сделанный всеми, был однозначен: певица благоволит девушке, а то и занимается благотворительностью по отношению к менее удачливой по жизни подруге.

Особенно всех умиляло, что девушка иногда в своих покоях принималась за гитару, которую ей тоже купила богатая подруга, и тихонько пела, явно пытаясь изображать из себя имита Тайры.

... Луис чувствовала бы себя здесь, у Тайры, как в раю, если бы не одно "но".

На этот раз Тайра не постеснялась приставить к ней охранника.

Когда Луис скупо рассказывала о себе Дэниелу, она умолчала о главном. С Тайрой она познакомилась на тех самых частных курсах по вокалу. Луис, с её голосом, могла бы стать известной уже тогда: на частных курсах студенткам сразу предлагались пути выхода в большой мир музыки, но девушке не хватало денег даже на самую маленькую студию звукозаписи для создания первого клипа или хотя бы просто записи на диск. У Тайры же были деньги, но голос был посредственный. Хуже того. При довольно приличной чистоте звука голосу девушки не хватало силы, а когда начались записи, выяснилось, что преподаватели вокала были правы и дикция Тайры оставляет желать лучшего. Она буквально жевала слова, не давая расслышать, о чём поёт. Логопеды не помогли. Тайра психовала. А на последнем, третьем курсе случилось событие, которое всё расставило по своим местам.

Луис и правда попала в катастрофу. И кураторы Тайры, тщательно отслеживавшие все происшествия на частных курсах, заплатили за её лечение в больнице. Когда девушка с недоумением узнала, что она, оказывается, должница Тайры, ей предложили подписать долгосрочный контракт. Кураторы сообразили следующее: есть девушка с неприметной внешностью, но отличным голосом, и есть девушка без особого голоса, но с внешностью идеальной звезды. Значит, от сочетания этих двух элементов будут неистовствовать трибуны зрителей. Ко всему прочему чуть позже выяснилось, что обучение на частных курсах Луис продолжать не может по причине сценобоязни, возникшей после аварии, а последний курс — это сплошь подготовка к выступлениям на большой сцене.

Терять нечего, учитывая, что её семья финансово поддержать не сможет, — решила Луис, не подозревая, что попадает в многолетнюю кабалу. У неё-то юриста, который предупредил бы её о всяких юридических казусах и объяснил ей пункты контракта, не было. А контракт оказался бессрочным. Когда года три спустя Луис попыталась выяснить, когда заканчивается контракт, Тайра показала ей нужные строки контракта и велела больше не дёргаться. Ошеломлённая Луис поняла, что попала в самое настоящее рабство. Вот тогда-то, дождавшись конца записи очередного альбома Тайры, Луис впервые сбежала.

Её нашли быстро, и особой трагедии побег не принёс, учитывая, что обкатка последнего альбома шла целый год — в основном в гастролях. А тут ещё выяснилось, что сценобоязнь, от которой Луис пыталась вылечиться, после побега углубилась и обрела форму, при которой у девушки появилось желание убивать.

Последний побег растянулся в целый год. Кураторы всё-таки с помощью собственного отдела расследований нашли её — в момент, когда девушка отчаянно нуждалась в том, чтобы вылезти из невыносимого тупика. Теперь она этот тупик видела по-настоящему. И там, в конце этого тупика, в темноте, ей всегда чудилось тело Дэниела с раскинутыми по кушетке руками. Убитый Лодер из памяти как-то выветрился. Но Дэниел... Она сделала всего одну попытку разузнать, что с ним. После чего поняла, что никогда больше не сможет связаться с той реальностью, которая живёт всего лишь за окнами дома Тайры.

Именно после попытки связаться с миром за стенами дома Тайра сделала свои выводы и однажды вызвала Луис к себе в неурочный час.

Девушка, разбуженная прислугой, вошла в её малую гостиную поздно ночью, когда Тайра вернулась из ресторана, где праздновала очередной приезд из очередного концертного вояжа. Обычно певица общалась с Луис на деловом уровне, поэтому девушка здорово удивилась, что её разбудили для встречи с Тайрой. Но та была слегка пьяна, так что про себя Луис только пожала плечами: всё понятно. И Тайра была не одна. Рядом с нею возвышался огромный, широкоплечий детина. Верзила отличался улыбчивостью, приветливость которой, к сожалению, сводилась на нет слегка выдвинутой челюстью, отчего его улыбка приобретала саркастичное выражение. Кроме того у него оказались короткие светлые волосы, открывавшие лоб, отчего казалось — брови нависают над глазами, совсем закрывая их. Верзила явно гордился своими мышцами. Правда, они уступали размерам, скажем, Ядра-Убийцы. Что и примирило Луис с тем, как верзила поигрывал ими постоянно.

Без всяких околичностей Тайра сказала:

— Лу, знакомься, это твой охранник.

— Телохранитель, — сказал верзила и ухмыльнулся.

— Я никогда не ошибаюсь, — спокойно возразила Тайра. — Охранник. Знакомьтесь: Лу — Биргер. Надеюсь, ты, Биргер, сможешь уследить за нашей пташкой. Она любит улетать, но плохо разбирается в жизни на свободе. Твоя задача: никогда не выпускать её из виду. Задача ясна?

— Ясна. — Охранник снова ухмыльнулся, откровенно оглядывая Луис сверху донизу.

Девушка только поёжилась, пока ещё не представляя, что именно сделала Тайра. Наглядно поняла, когда охранник вломился следом за ней в спальню.

— Что вы делаете?! — возмутилась Луис.

— Выполняю приказ хозяйки! — ответил Биргер и уселся в кресло, с которого открывался отличный вид на Луис.

Чистая ненависть к нему плеснула чёрной волной. Но пропала. Луис постаралась понять и извинить этого человека: он всего лишь выполняет приказ. Пока он держался в рамках определённых границ. Хотя с первого же момента его постоянного присутствия она начала чувствовать себя, словно заболевшей клаустрофобией. Хуже стало, когда Биргер сообразил, что к девушке в этом доме относятся как к принятой из милости.

Не пускали его только в студию звукозаписи. И здесь уже через три дня Луис не выдержала и, вместо того чтобы начать петь, спросила прямо в микрофон:

— Тайра, в обязанности моего охранника входить приставать ко мне?

Тайра, сидевшая в креслах для слушателей вместе с кем-то из допущенных к тайне двух девушек гостей, высокомерно отшутилась в том смысле, что Луис своим поведением сама напросилась на жёсткий контроль.

— Я нервничаю, — предупредила её девушка, но великая певица пропустила предупреждение мимо ушей, пренебрежительно отвернувшись от Луис к куратору, который пришёл посмотреть, в каком темпе движется запись нового альбома.

Звукооператор первым понял, в чём дело, когда голос Луис сначала почти незаметно сел. Тайра на это не обратила внимания — со слухом у неё тоже было не очень, пока парень не осмелился сделать замечание, что с голосом Луис что-то происходит.

— Прикидываешься? — самодовольно усмехнулась Тайра, решившая, что девушка таким образом хочет получить больше свободы.

— За год моего отсутствия забыла? — прекрасно зная, что нельзя великой отвечать вопросом на вопрос, сказала-таки в тон ей Луис.

— Что я должна помнить?! — вмиг взвилась Тайра.

— Когда я нервничаю, голос начинает пропадать, — ровно сказала девушка.

Куратор пристально посмотрел на неё, но всё же велел Тайре:

— Разберитесь с охранником.

Поскольку смысла продолжать запись не было: голос Луис становился всё более осиплым, — то расслышавшая, наконец, изменения в столь необходимом ей голосе и оттого злая Тайра вышла вместе с ней за двери помещения и некоторое время приглядывалась к тому, как охранник уводит Луис в её апартаменты. После чего явилась туда самолично, что делала редко, а главное — не постучавшись.

В общем, хозяйка дома даже не вошла, а ворвалась в апартаменты. Как раз в ситуацию, уже привычную для Луис: Биргер притиснул её к стене, упираясь одной рукой ей в плечо, а другой сам упершись в стену — и нависая над девушкой таким образом. Шипения дракончика, пытающегося клюющими рывками напугать громилу, он даже не замечал, а Луис, побледневшая от страха за Прести, всё пыталась встать так, чтобы спасти зверушку, если вдруг охранник разъярится. Но радостная туповатая ухмылка не сходила с его словно каменного лица. При виде Тайры он даже не вздрогнул, а лишь освободил Луис от своего нависания, не переставая ухмыляться. Девушка мельком бросила взгляд на Тайру и быстро ушла в спальню.

Но бешеный визг Тайры был таким пронзительным, что Луис услышала его даже из-за закрытой двери:

— Если ты ещё раз до неё дотронешься!..

... После Тайриной выволочки охранник поутих, хотя сальная улыбочка с его губ так и не пропала. Он оказался слишком туп, чтобы понять: отношение хозяйки к девушке — это одно, а его — другое. Луис подозревала: он понял, за что его отругали, но униженное положение девушки всё равно подстёгивало его низменные инстинкты.

Ливей тоже невзлюбил Биргера. Узкие глаза садовника превращались в злые щёлочки, когда развалистой походкой охранник входил следом за Луис в зимний сад. Теперь в саду девушка не чувствовала себя успокоенной. Ощущение вины перед Ливеем заставило её отказаться от походов наверх и стать отшельницей в собственных небольших апартаментах. Стены комнат начали давить довольно быстро, но она не представляла, чем можно заняться, чтобы не чувствовать между лопатками настырный взгляд Биргера.

Вскоре перемены в её настроении отметили даже слуги, хотя она пыталась держаться с ними привычно приветливо. Они относились к ней всегда отстранённо спокойно, без дружелюбия, но Луис-то им улыбалась. Неудивительно, что теперь, чаще натыкаясь на её отсутствующий взгляд, многие начали обсуждать между собой странную гостью Тайры, и сплетни дошли до управляющего домом.

Бизнес по имени Тайра существовал отнюдь не сам по себе, а являлся частью крупного коммерческого концерна. Поэтому Тайра и всё, что с нею связано, всегда находились в центре внимания — наравне с теми вопросами, которые обсуждались на собраниях директоров концерна.

Домоуправитель сообщил своему непосредственному куратору о разговорах прислуги и о своих личных наблюдениях, и верхушка концерна забеспокоилась. Тайра (ну, пусть будет Луис) — это бесконечно огромные деньги от концертов, рекламы и производства товаров, так или иначе связанных с именем певицы. Система не должна давать сбоев.

Уже не надеясь на певицу, непосредственный куратор по её домашним делам (дом принадлежал концерну) прибыл напрямую к Луис, когда Тайры не было дома.

Биргер, весело ухмыляясь, не пустил его в апартаменты.

— Моя хозяйка — Тайра! — заявил он. — А от неё приказа пускать к девчонке кого бы то ни было не поступало!

— Ты уволен, — тихо сказал куратор, глядя в туповатую морду самодовольного охранника, уже даже сочувствуя Луис и повторяя про себя то, что хотелось бы высказать в лицо Тайры: "Дура! Вот дура-то!"

Выступившие из-за его спины телохранители разом подтвердили его слова, сбив с ног Биргера, который на полном серьёзе принялся было сопротивляться.

Далее куратор прошествовал в апартаменты — и прямо в спальню Луис. По сведениям, полученным от прислуги, он знал, что всё свободное время Луис просиживает здесь. Теперь-то понял — почему: только сюда доступ охраннику был ограничен. Постучав, он вошёл на слабое и нерешительное: "Да!"

— Добрый вечер, Луис!

— Добрый... — чуть не сквозь зубы выговорила девушка, так как сидела на кровати, подтянув к себе колени и уткнувшись в них подбородком.

Правда, узнав вошедшего, она немедленно спустила ноги в попытке встать. Куратор жестом остановил её и присел рядом, на край кровати.

— Луис, почему ты перестала ходить в зимний сад?

Она нисколько не удивилась вопросу.

— Ливей не любит Биргера и злится, когда он приходит, — сказала она, поглаживая Прести, взобравшегося на её вытянувшиеся ноги. — Раньше там было хорошо, — продолжала она с мечтательной улыбкой, обрадовавшись человеку, с которым можно поговорить, потому что почувствовала, что ему искренне интересно получить ответ на свой вопрос, — и куратор разглядел эту радость. — Можно было поговорить с Ливеем о цветах... Раньше я чувствовала там покой. А теперь... — Она неопределённо склонила голову к плечу, приподняв его. — Теперь даже заходить в зимний сад не хочется. Перед Ливеем неудобно, что Биргер со мной.

— А что ты делаешь, помимо работы в студии звукозаписи?

— Последнюю неделю сижу здесь.

— А есть у тебя какие-нибудь увлечения? Фильмы, книги, игры.

— У меня нет доступа к космосети.

Луис покосилась на него и улыбнулась.

Он прекрасно понял, чему она улыбнулась. Концерн редко брал тексты для песен Тайры со стороны, а потом заказывал бы для них музыку. Все песни писала сама же Луис. У неё был, как говорили критики, неповторимый стиль, который угадывался с первых строк и звуков. Но, чтобы писать песни, нужны впечатления. А закрытая от мира девушка писать вдохновенно не могла. Да и о чём? Тайра придумала для охраны Луис то, что удобно для неё. Но не подумала о другой стороне используемого человека.

— Мы решили сменить тебе телохранителя, — спокойно сказал куратор. — Новый не будет вмешиваться в твои личные дела... — На секунды он осёкся от её странной улыбки. Дошло. Личные дела... Какие могут быть личные дела у человека, который сидит взаперти? Но упрямо продолжил: — Это будет человек, вместе с которым ты будешь сидеть перед виртом в космосети, чтобы мы не волновались за твои попытки сбежать или связаться с кем-то. Это будет человек, с которым ты будешь общаться. Вы сможете разговаривать о том, что увидели, послушали. Будете играть с ним в компьютерные игры и гулять по зимнему саду...

— Простите, — перебила его Луис, дрожа от зарождающегося внутри истерического смеха. — А вы сами понимаете, что вы мне предлагаете? Я, по-вашему, что? Самка, которая нуждается в самце?

— Луис, ты воспринимаешь всё слишком грубо.

— Нет, я просто называю вещи своими именами. И я не понимаю вообще: зачем мне нужен охранник, если здесь, в этом доме, такие сильные охранные системы? Я же реально смотрю на вещи: мне их не пройти! Так что оставьте свои предложения...

— Как насчёт компаньонки? — спросил куратор.

— Делайте, что хотите, — тихо сказала Луис. — А сейчас... А сейчас можно в сад?

— Иди.

Биргера уже убрали, так что Луис схватила гитару, которую ей купили взамен оставленной на Кэссии, быстро проскочила свои апартаменты, никем не задержанная, и добежала до лифта подняться к Ливею. Вцепившийся в её волосы, чтобы не свалиться, Прести обрадованно шипел, сообразив, куда мчится хозяйка: ему тоже было тяжело сидеть на одном и том же месте.