Задрот

— Ты, любимая не торопись. Дыши ровнее, а я пока подойду ближе.

— Прекрати девятая! Мы твои противники! — Решают вмешаться близняшки, видя интерес к нашему представлению у своего ашикаби. Правильно, внимание своего господина надо завоевывать, но вот какого хрена при этом мешать мне?

— Получили по полной и еще хочется? — Тцукиуми, добрая душа, не знает, что хороший враг это мертвый враг.

— Бескрылой секирей этого не понять. Сео!

Хикари решила использовать допинг, волшебное норито, позволяющее увеличить их силы. Второй недостаток секирей. Норито, лучше использовать, как средство прорыва из окружения превосходящих сил, или при добивании противника, когда необходимо переключиться на новую цель. Сестрички вдвоем могли подловить свою противницу, разносторонними атаками и выиграть в драке. Опять же плохая командная работа, и вместо этого пошли с козырей. Повелительница воды в замешательстве смотрит на Каору, вот уж правда, страна не пуганых секирей. Ей нападать нужно, а не ждать у моря бурю.

— Эй, детишки, закройте глазки! Мы тут немного покрасуемся! — Каору нехотя, делая одолжение своим девушкам и всему миру, подходит к своим птичкам и, прижав к себе, картинно чпокает каждую в клювик. Хибики, милашка, так здорово смущается, из моих секирей, так сможет только девятая, и то, после предварительной обработки.

— Что вы задумали!

Тцукиуми не веря своим глазам, думает отвернуться, но ведь так хочется посмотреть, а от чего она, собственно, отказывается? Я остановился и присел на край плиты, посадив Ку на колени. Мне вот своей зеленой деве, глазки закрывать или нет? Решил, что не фиг, девочка должна знать врага в лицо. Нужно мелкую потихоньку приучать к подобным сценам, чтоб от нее было меньше проблем в будущем. 108ая заворожено смотрит на красаву Каору и окрыление его птичек, а я считаю секунды каждого окрыления, пригодиться. Красная как рак девятая была просто парализована. Ща что-то будет...

— Ч-что вы тут творите несчастные!

— Что делаем? — Обнимающиеся близняшки тоже красуются, нет бы, молчком вдарить. Ставлю Кусано на землю. — Гром нашей клятвы, смети врагов нашего ашикаби! — Большой шар, наполненный молниями, засиял в небе, извиваясь и искря толстыми корнями разрядов на пять метров вокруг.

— Так вот какова сила окрыленных! — Выдыхает пораженная Тцукиуми, не пытаясь создать хоть какую-нибудь простенькую защиту. Просто ребенок в зоопарке! Мне же, быстро прикинуть кратчайший путь по стеблю гигантского растения до этой ротозейки. Ну, что? Предложить этой дуре свои услуги в последний раз? Так и так, последующие действия Сео, приведут ее в мои объятия.

— Тцукиуми! Последний раз предлагаю тебе стать моей секирей и поцеловаться здесь и сейчас.

— Гром Богов!

Мощный разряд пробил асфальт в десяти метрах от девятой и, вспахивая широкую полосу, пошел к ней. Девушка была поражена силой близняшек и в ее взгляде, при желании, можно было прочитать положительный ответ, но... эта мямля растерялась. Хер с ней! Мой героический выход! Пожалуй, не буду пытаться вынести ее из-под удара на руках, пусть все идет как должно. Подбегаю к Тцукиуми и, обхватив за талию, спрыгиваю на землю. Раньше бы точно ноги сломал или подвернул, а так ничего. Ударившись о землю, отпружинил ногами. Попытался сделать перекат, но в итоге, крутнувшись вокруг девушки, плюхнулся на спину, припечатав себя спасаемой. Силовые и ударные испытания тело выдержало. Темно синие глаза удивленно распахиваются навстречу моему затуманенному взору. Касаюсь затылка пальцами и вижу на них кровь. Вот как! Повреждение есть, а боли нет, плохо. Провожу пальцами по щеке девушки, оставляя бледно-розовый след.

— Т-ты что! — Не уверено восклицая, блондинка сползает с меня. Отворачивается и видит, что полосу асфальта до нашего места падения, словно корова языком слизала.

— Ну что, может, не будем втягивать мальчика в нашу битву? — Предлагает девятой Хибики, та же повернувшись ко мне, смотрит озадаченно, ничего не понимая.

— Тцукиуми, мы просто целуемся, и эта потасовка заканчивается. Или тебе нужно, чтобы обстоятельства прижали тебя к стенке? Ты ведь реагируешь на меня! Какого хрена тебе еще надо?

— Слышь, парень! Сваливай! Мы теперь не промажем! — Девушки сплетают руки, увеличивая мощь своих молний перед ударом, и не успевают.

— Водяной хлыст!

Тцукиуми выстреливает в близняшек струей воды. Те подаются в стороны, и получающим оказывается Каору. Что примечательно, его просто отбросило на несколько шагов, а не впечатало в стену, как меня. Но встал он при этом злющий презлющий. И это не правильно! В общем, мутный он парень. В аниме Каору явно помогал Минато, надо с ним за жизнь поговорить как-нибудь.

— Эй, постой! — Сео, как заправский каскадер, съезжает вниз по металлическому поручню пожарной лестницы и оказывается перед лицом своей обидчицы.

— Сео-сан, простите нас! Мне кажется, что последней атакой девушка пыталась защитить меня, своего будущего ашикаби!

— Да, ну! Вот сейчас и проверим. Кто же на самом деле ее ашикаби?

— Не подходи!

Девятая испугано пятится. Пытается оттолкнуть Каору, но тот, схватив ее за запястья, вжимает в стебель растения. Поднимает голову за подбородок и, приблизившись к ней, насмешливо смотрит. Парень стоит перед ней в раскоряку, и бедной девушке стоит лишь махнуть ножкой перед собой, как сразу окажется свободна.

— И что это ты вытворяешь? — Сео угрожающе понизил голос. — Похоже, ты решила разобраться с моими девочками? Мои силы ашикаби идут от Такехито. Там, на перекрестке я почувствовал кое-что. — Я, навострив ушки, подхожу ближе. Тцукиуми зажмурившись, пытается слабо вырваться. Парень, скосив на меня глаза, продолжает. — Моя сила особая. То, что недавно сделал ты, Минато, напомнило мои собственные тренировки. А теперь, малыш, смотри за мной. Если научишься, то со временем сам сможешь останавливать таких строптивиц. — Мой источник выбрасывает в сторону парочки свои духовные частицы и Тцукиуми, словно получив поддержку, возобновляет попытку вырваться. Но следом за мной от Сео во все стороны расходится плотное серое облако. Накрывает нас троих и девятая слабо заваливается к стеблю. Охренеть! Я увидел серое ядро девятой. Ядро Каору того же цвета. Мы трое словно оказались в бесцветной сфере и только на внешней сфере моего источника кружились цветные акрио моих птичек. — Ну! Хочешь, окрылю и сделаю своей персональной рабыней? Этот малыш не сможет дать тебе того, что есть у зрелого мужчины!

Вот скотина! Как это не смогу?!! Уже есть! То есть дать! Девушка смотрит на него как на своего будущего насильника. Вроде бы и дело-то житейское, но вот рожа, ух как не нравится! А тут я рядом, и весь такой благостный, да и предлагаю сущую мелочь — прикусить ее острый язычок. Мда, трудный выбор. Так, отставить! Что-то я расслабился! Развеять нервный выхлоп! Не каждый день в меня долбят из гидранта. Чему там Сео хотел меня научить? Моя задача вытеснить его акрио из поля девятой. Я тебе покажу, "малыш"! Делаю шаг вперед и своей аурой, словно рукой, отодвигаю завесу его частиц. Хватаю самостоятельно вырвавшуюся из захвата Сео Тцукиуми и спрыгиваю со стебля на асфальт.

— Сео-сан! Спасибо за науку! Полагаю, что ее поступок можно принять за осознанный выбор секирей. И еще раз спасибо! Если вы непротив, можно я как-нибудь загляну к вам?

— Минато! А ты, оказывается, умеешь разговаривать уважительно!

Довольно ухмыляющийся, Каору смотрит на нас с чувством хорошо выполненного долга, после чего, незамедлительно получает свою награду, в виде разряда от своих подружек. Хикари, обличительно выпятив свою грудь, грозно взирает на своего ашикаби.

— Сео! Флиртуешь у нас на глазах? Много на себя берешь!

— Что вы! — Каору, вмиг растеряв весь свой апломб, в защитном жесте поднял руку. И правда, ну не скажет же он, что помогал бедной девушке сначала осознать неотвратимость выбора, а за тем и его мучительное принятие. Придется ему ящик пива ставить, не очень дешево за такую девочку?

— Болтал, что только мы твои секирей, а? — От вопросов девушки решили перейти к ответам посредством стимуляции речевого аппарата интересующего их объекта электрическими импульсами.

— Не делал я ничего! — Он уже устал оправдываться, ну не умеет человек переводить темы. — Да послушайте меня! А-у-г-а-аа!

Покойся с миром, дорогой товарищ, мы так и не стали друзьями..., а пиво я сам выпью. Электрический треск смолк, и к запаху озона добавилась вонь гари. В оглушительной тишине ко мне подошла девятая, придерживая края своей воздушной белой юбочки руками. Встала, выпрямив спину, и решительно посмотрела в глаза, словно готовясь в третий раз признаваться в своих чувствах. Как же с ней сложно...

— Негодяй. Назвал ли ты меня своей секирей? — Мягкий, с бархатными оттенками голос, смущенно-внимательный взгляд, короткие пряди светлых волос обрамляют овал приятного лица. Как они тут говорят, каваи? Возможно, но уж слишком у этой подруги бойкий характер. С такими без постоянных выяснений отношений никуда. — Тогда..., прими ответственность.

— Что, прям здесь, что ли? — Все-таки брякнул, ну нравится мне ее серьезность!

— Тупить не надо! — Девушка, вспыхнув маковым цветом от возмущения, выливает на меня куб воды. Спасибо, хоть теплая. — Сказал, что я твоя секирей, так? Ты не побоялся прикрыть меня своим телом. И еще ты спас меня от злого ашикаби. — Слушаю и не понимаю. Она себя уговаривает или меня? Конечно, это хорошо, что девочка старается не потерять берега осмысленности в происходящем вокруг нее потопе событий и главное чувств, в своем сердце, но я ведь с ней так намучаюсь, пытаясь объяснить, эм-м, новый для нее порядок вещей. Злой ашикаби Каору мирно дымил паленым рядом со своими девочками, своим запахом, навевая дурные мысли. Девятая делает несколько шагов. — Хоть ты и мартышка, но смелая. Странно. — Чувствуя, что мое лицо начинает перекашивать от раздражения, зажимаю скулы ладонями. Подходит еще ближе. — Сердце мое было в печали, но теперь успокоилось. Твое имя?

— Минато. Сахаси Минато. — Лицевые мышцы перестало корежить и я опустил руки. Мартышка, значит? Трудно винить человека в формате его мышления, но вот отформатировать его на досуге мне скоро никто не помешает. Ну и как тут не впасть в маразм и не возомнить себя повелителем судеб? Вздохнув и выдохнув, пытаюсь избавиться от раздражения. Как же она меня взбесила, если так трудно успокоиться? Не зря я боялся с ней связываться. — Раз мы стали реагировать друг на друга во снах и чувствах на большом расстоянии, то определенно уже связаны. А если так, хочу, чтобы ты была моей секирей.

— Что за странный парень. — Вскинувшись и облегченно выдохнув, Тцукиуми, наконец, получила положительный ответ на метания своего сердечка. Щеки покрылись багровым румянцем, когда она серьезно и решительно посмотрела мне в глаза. Сложила руки под своей грудью, словно нацеливая их прямо на меня, и торжественно произнесла. — Хорошо! Я, секирей Тцукиуми, номер девять, благосклонно принимаю твое предложение руки и сердца! — Руки и сердца? bлядь, теперь ее самое главное не спугнуть и поцеловать! Стою в легком напряжении, а мне ведь сказать что-то надо, и тупо хлопаю ресницами. Девушка видя, что ее будущий ашикаби потерял связь с реальностью, подошла и тряхнула меня за грудки, при этом рыча в лицо. — Сам же сказал, а? Я твой секирей!

— Хай, хай! Сказал, все верно! Именно секирей! — Проморгавшись, выдавил я из себя, не рискуя сказать больше.

— Минато! — Получив утвердительный кивок, она продолжила. — Отныне убить тебя, позволено лишь мне, Тцукиуми.

Выражение печали появилось в бескрайней сини ее глаз. Вот с таким напоминанием тленности всего сущего эта сильная и гордая личность отдала мне свой первый поцелуй. Он, хоть и был полон неумелой страсти, отдавал горечью поисков и несбывшихся надежд. За короткий миг обретения крыльев девушка постаралась отдать мне все, что больше не могла нести одна. Осталось перебрать все, что она мне скинула и часть, со своей рецензией, вернуть обратно. Я ведь слабый больной ашикаби и никогда не должен забывать об этом! Так мой источник пополнился темно синими язычками духовных частиц девятой. Краем глаз вижу усталого Каору, с одобрением взирающего на окрыление Тцукиуми. После поцелуя моя птичка расслаблено прижалась к моей груди, но вдруг, резко вскинувшись, отошла на несколько метров. Ну что, опять то?!

— Тцукиуми-сан! — Что-то мне уже неспокойно делается, когда она отходит на позицию для нормальной атаки ее стихии. Не иначе рефлекс за двадцать минут выработался.

— Просто Тцукиуми. — Ответила, оставаясь ко мне спиной. — Ты ведь стал моим ашикаби! И теперь мы можем жить вместе. — Стоит, не поворачиваясь, ну а теперь-то в чем дело? Вот я олень! Жить вместе! Вот она новая засада, оказавшаяся на пути прелестного создания, пугая смятыми простынями и сброшенным одеялом. Сказать ей, что я тоже боюсь? Скажу, а потом придется объяснять чего именно, нет, лучше пока не стоит. Да и не стоит пока, сия злободневная тема передо мной во весь свой ужасающий рост. — Отныне... и на веки. — Обернулась, посмотрев на меня доверчивым взглядом своих ясных синих глаз.

— И за что мы тут боролись? — Размышляет вслух непривычно тихая Хикари.

— Не надо было с ней сражаться? — Поддерживает сестренку Хибики.

— Братик! — Тут ко мне подбегает Кусано, с радостью схватившись за штанину брюк, а моя новая птичка начинает медленно прозревать, что этот мир не так прост, как кажется.

— Так и знала, малышка твой секирей! — Закрыв глаза, девятая пытается примириться с новым фактом своего вынужденного положения. Нервный тик правой брови выдавал не шуточную битву чувств девушки, у меня аж на душе по блажило. Не только мне сегодня нервы трепать! — Ну, с ребенком я могу примириться. Как твоя законная жена...

— Минато-сан! Ты живой! — Переживания Мусуби, спрыгнувшей по стеблю ко мне, стали как бальзам на сердце. Не знаю, то ли от переживания по поводу окрыления этой цундере, то ли из-за ее ко мне отношения, но эта искрящаяся радость 88ой, иногда бывающая не к месту, сейчас дала мне ощущение покоя и умиротворения, как отдых после долгой дороги. Поэтому, обняв рукой Му, привлекаю к себе и целую в щечку, совершенно не заботясь о последствиях. Если че, пусть разбираются между собой! — Как хорошо, что вы невредимы!

— Да, а это Тцукиуми! — Удерживая Мусуби, киваю на закипающую принцессу. Наверно ее красный цвет лица, это все же нормально. — Теперь она одна из нас. — 88ая как всегда обрадовалась новому спарринг партнеру, и запрыгала от нетерпения на месте, с восторгом и предвкушением сверкая глазищами на свою новую подругу.

— Минато... ты..., сколько секирей уже имеешь? — Девятая смотрит на меня так, что я вижу в ее глазах и возмущение обманутой гордости, и гнев поруганного достоинства, а самое неприятное и неожиданное — извращенное безумие Мацу спускаемое с поводка.

— Эм..., ну, вместе с тобой... — Зазвонил чудом уцелевший мобильник. Включаю кнопку вызова, и все присутствующие становятся свидетелями громких переживаний Мацу, доносящихся из трубки: "Мина! Мина! Что случилось? Доложи обстановку! Я только деревья вижу". Так и не поднеся трубку к уху, спокойно оглашаю ее приговор. — ...Всего четверо.