Мастер теней (2 книга, завершено)

— Ни мгновения не сомневаюсь в проницательности Вашего Высочества. — Эрке изобразил куртуазный поклон. — Итак, мы можем...

Через полчаса план оформился. Дело было за малым: найти исполнителя главной роли, чуть подкорректировать воспоминания Кукса, изготовить личины и полудюжину амулетов-теней.

Диего бие Кройце, Мастер Ткач

436г. 16 день Журавля. Суард, контора на улице Ткачей

Мастер Ткач подкидывал в руке кошель, глядел на золотую хурму за окном и размышлял, кому поручить новый, весьма оригинальный заказ. В последний год благородные шеры не давали Гильдии скучать. То вмешаются в Испытания, то закажут прекратить мятеж, теперь вот это. Прошли времена, когда ткачи могли держаться подальше от политики. Да и Мастера хороши! После того как Калбонский Ткач против всех правил Гильдии принял заказ на престолонаследника, все очень осложнилось.

Достав из кошеля амулет личины, сунул в карман и спрятал кошель в стол вместе с бесплодными сожалениями. Заказ не нарушает Полуночного Канона, вполне по силам ткачам — значит, Заказ будет выполнен. Вопрос в одном, кому его поручить. Невольно Диего улыбнулся, вспомнив валяющих дурака за завтраком сыновей: невозможно поверить, что оба уже полтора года как ткачи. Смеются, радуются жизни, словно их не коснулась Тень бога. Да и сам он забывает, что принадлежит Хиссу, когда смотрит на счастливые лица.

Словно в ответ на его мысли, за дверью послышались легкие шаги.

— Буду, и булочки тоже, — ответил он запаху цветочного чая и свежей сдобы.

Дверь отворилась, и на пороге кабинета показалась экономка с подносом в руках. Она улыбнулась, поставила поднос на стол и, склонившись, поцеловала Диего в висок.

— Приятного аппетита, мой Мастер, — шепнула она, поцеловала еще раз, и удалилась, покачивая бедрами.

Дверь закрылась, а Диего все глядел Фаине вслед.

Экономка. Закон. Традиции! Хуже того, ревнители закона и традиций, думающие, что понимают все на свете! А не провалились бы они в болото! Как же он устал называть жену экономкой и делать вид, что сын — не сын. Боги подарили счастье, и те же боги требуют платить за него. Платить за все, даже за то, чего не просил.

Он встал, взял чашку с чаем и подошел к окну, глянул вниз, в сад. Там, за абрикосами, четверо новых учеников слушали историю Гильдии: Стриж читал из старинной книги, Орис растянулся рядом на траве и жмурился от солнца.

Пора решать, кого завтра послать. Не Седого Ежа, это точно — Еж слишком своеволен, нельзя его вмешивать в столь тонкое дело. И не Стрижа — по крайней мере, пока он не придет в себя после убийства Пророка и не расскажет своему Мастеру всей правды. Не ради самой правды, Диего и так прекрасно понимал, кто был теми "демонами из Ургаша, забравшими лжепророка и зачинщиков мятежа", а принесенная Стрижом голова была отрезана вовсе не ножом. Да с самого начала было понятно, что Хисс не просто так позволил нарушить все писаные и неписаные законы Гильдии. Или не позволил, а велел — за два с лишним десятка лет Мастером Ткачом Диего успел смириться с тем, что отличить волю Хисса от собственной невозможно, да и не нужно.

Значит, со Стрижом пора поговорить и объяснить ему кое-что, а заказ исполнит Орис. Диего отпил чаю, кивнул: вот с кем никаких проблем. Ему удалось воспитать сыновей именно так, как надо. Орис — лидер, будущий Мастер Ткач Суарда, достаточно умен, хитер и умеет думать вперед. Стриж — верный помощник брату, не обремененный тщеславием и прочей ерундой, зато с парой козырей в рукаве. И оба друг за друга порвут глотку хоть самому Хиссу.

Диего усмехнулся: интересно, зачем это надо Темному Брату?

"Узнаешь в свое время", — шепнула Бездна.

Пожав плечами, Диего поставил чашку и собрался окликнуть сына, но Книга позвала его, по обложке скользнул силуэт ножниц, предупреждая о новом заказе, картина на стене сама отошла в сторону, открывая темный проем.

Через полминуты Диего восседал за каменным столом на фоне Хиссова знака: еще одна древняя традиция, повелевающая Мастеру Ткачу принимать заказы в этом склепе. Хорошо хоть Брату не пришло в голову украсить черные стены черепами со светящимися глазами и пыточными инструментами.

За дверью послышались знакомые шаги: Махшур и...

— Приветствую, уважаемый. — Мастер кивнул вернувшемуся заказчику.

Разумеется, заказчик снова был не в своем истинном облике, а в привычной уже личине королевского гвардейца — то ли позаимствовал чувство юмора у Махшура, некогда наследника похоронной конторы, то ли просто издевался.

— Приветствую. — Заказчик сел на отвратительно неудобный базальтовый стул так, как это могут делать только шеры немалой категории: развалившись, словно в мягком кресле. — Дело на этот раз особо конфиденциальное.

Мастер снова кивнул, не выказывая удивления. Если заказчику угодно делать вид, что он не был в этом кабинете полчаса назад и не требовал лучшего исполнителя на другое конфиденциальное дело, это его право. "Ткачи исполняют любое желание клиента, если клиенту есть чем заплатить и его желание не идет вразрез с интересами Гильдии", — этими словами открывается свод Законов. А дальше начинается самое интересное: правила, позволяющие ткачам не брать некоторых заказов.

Слушая заказчика, Диего убеждался, что эти правила заказчик знает не хуже, чем стряпчий свои расценки. Он не оставил Мастеру возможности отказаться от заказа, несмотря на то, что исполнителю он будет стоить жизни. Проклятый маг. Но, с другой стороны, что ни делается, все к вящей пользе Хисса: есть повод избавиться от Ежа, слишком обнаглел.

— Хисс услышал, — ответил Мастер ритуальной формулой. — Ставки вам известны.

— Разумеется. — Заказчик усмехнулся, и кошель с золотом, вынырнув из воздуха, упал в руки Мастеру. Слишком тяжелый кошель. — Тройная плата за особые пожелания. Этот заказ исполнит тот же ткач, что работал с Пророком.

В первый момент Диего не поверил. Стриж? Это порождение тьмы хочет получить Стрижа?! Нет. Не мог он так ошибиться...

Диего заставил пальцы разжаться и опустить кошель на стол. Нестерпимо хотелось шагнуть в Тень и отправить проклятого мага в Ургаш, набив его же золотом. Но ткачи слишком хорошо знают пределы своих возможностей, и потому Мастер лишь поклонился удаляющейся спине и сжал кошель, словно шею мага. Телячья кожа лопнула, и тройная плата за смерть приемного сына и жизнь родного звонким ручьем пролилась на стол.

Из снов Слепого Нье

По спящей улице мчался всадник. Лицо его скрывал капюшон, спина горбилась под плащом. Усталый конь, роняя хлопья пены, остановился на площади между двух одинаковых темных громад с высокими шпилями.

Всадник глянул на небо: тучи закрыли звезды. Он оглядел попеременно оба храма, но не обнаружил ни одной подсказки. Зато услышал цокот копыт — вдали, за несколько кварталов.

— Светлая, сохрани!

Осенив лоб малым Окружьем, всадник скинул плащ. По плечам рассыпались светлые волосы, а горб за спиной превратился в мягкую корзину, из которой высовывалась детская голова.

Человек спешился и снял со спины корзину. Вынул малыша, закутал в шаль и направился к дверям ближайшего храма — слева. Опустившись на колени, осторожно уложил спящего ребенка на крыльцо и провел над ним руками, роняя золотые искры. Малыш завозился во сне, улыбнулся, но не проснулся. И исчез.

Стук копыт приближался.

Человек вскочил, закинул корзину за спину, прикрыв сверху плащом. Взлетел на лошадь и поскакал прочь.

Едва горбатая фигура скрылась за поворотом, на площадь выехала пятерка всадников, закутанных в плащи с капюшонами. Первый молча поднял руку, призывая всех остановиться. Так же молча спрыгнул с коня и направился к дверям правого храма. Поднялся по ступеням и постучал.

— Благословенны будьте, путники. Что привело вас в обитель Светлой? — улыбнулся заспанный седобородый настоятель. — Проходите, помолимся рассвету.

— Где ребенок?

Настоятель пожал плечами.

— Вам только что оставили ребенка. Где он?

— Простите, но никакого ребенка нам не оставляли. Приют не здесь.

— Отдайте. Это сын нашего господина. Его похитили. Отдайте.

— Сочувствую вашему господину, но ребенка здесь нет. Прошу, зайдите в храм, посмотрите сами.

Настоятель Халрик распахнул обе высокие створки, выпуская в уходящую ночь янтарный свет и тонкий аромат шафрана. Отпихнув его, гость встал на пороге и осмотрел белые каменные стены, украшенные резьбой и мозаиками, круглый камень посередине пустого помещения, висящие над алтарем светильники. Не говоря ни слова, он развернулся и быстрым шагом направился к четырем неподвижным фигурам. Вспрыгнул на лошадь, махнул рукой — и кавалькада, с места в карьер, покинула площадь Близнецов.

421 год, лето (шестнадцать лет тому назад). Суард.

Затушив светильники, си-алью Кирлах устало потянулся и раскрыл двери храма. Предрассветное бдение завершилось, с улицы доносились звуки просыпающегося города: гвалт базара за углом, топот коней, скрип телег — время Темного закончилось. Пустая площадь блестела мокрым после ночного дождя булыжником, олеандры и розы вокруг храмов расцвечивали её кармином и золотом.

Шагнув с порога на широкие вытертые ступени, Кирлах запнулся и чуть не упал. Помянув шиса треххвостого, остановился и посмотрел под ноги. На верхней ступени обнаружился сверток. Узорная шерстяная шаль зашевелилась, засопела, и из вороха ткани показалась любопытная синеглазая рожица.

— Вот так подарочек... и откуда ты взялся? — Настоятель присел, высвобождая заспанного годовалого малыша. — Задери меня вурдалак, если не тебя искали эти...

Кирлах скривился, вспомнив ночной разговор брата с темными всадниками.

— А ведь не увидели. Любопытный ты человечек... и я об тебя споткнулся. Кто таков будешь?

Человечек в ответ улыбался и лепетал на своем детском языке. Короткие белые волосики и светлая кожа указывали на северную кровь подкидыша. Но больше ничего — ни записки, ни монограммы на одежде — Кирлах не обнаружил. Разве что серебряный круг Райны, подвешенный на шнурке под рубашонкой, и шерстяная шаль были слишком хороши, не по карману тем бездомным, что время от времени подкидывают младенцев к порогу соседнего храма.

— Из Баронств, значит, — бормотал Кирлах, поднимая мальчика на руки. — Кто ж тебя определил Хиссу... как тебя звать-то, малыш? Гуу... — передразнил кроху, заинтересованно тянущего его за седую прядь. — И куда тебя девать?

Занося ребенка в широкие черные двери, Кирлах обернулся. Белые двери напротив ещё не открылись, и луч восходящего солнца окрашивал резьбу желтым и розовым. Кивнув своим мыслям, Крилах улыбнулся и скрылся в полумраке.

— Светлое утро, Настоятель, — приветствовал человека в черном длинном одеянии юноша, отворивший дверь. — Проходите, сейчас доложу Наставнику.

— Светлое, Еж. Это со мной.

Старик с острым подбородком и пронзительными черными глазами небрежно махнул рукой куда-то за спину. Там обнаружился служка в темно-сером балахоне, осторожно прижимающий к груди большой сверток.

Проводив посетителей в кабинет, Еж помчался в столовую.

— Ну, что там?

— Его Темнейшество Кирлах, Наставник!

Мужчина лет тридцати с лишним неторопливо поднялся из-за стола, промокая губы салфеткой. Среднего роста, смуглый и лысоватый, с текучими движениями и черными раскосыми глазами потомка кочевников, он казался размытой тенью — стоило отвести глаза, и невозможно было вспомнить, как он выглядит.

— Спасибо, Фаина, — лицо Мастера Ткача оживилось скупой улыбкой.

— Может, в кабинет чаю с бушами? — спросила высокая, крепкая девушка с заколотыми в тяжелый узел черными волосами.

— Потом.

— Мама, бу! Бу! — черноглазый малыш немногим меньше трех лет, до того молча вертевшийся под ногами, настойчиво потянул её за юбку. — Оли хотя бу!

Покинув владения экономки, Мастер быстрым шагом направился в кабинет. Он не выказывал тревоги, разве что губы его сжимались чуть плотнее, чем обычно. Последний раз Настоятель Кирлах внезапно явился в этот дом десять лет тому назад, а вскоре после того Диего бие Кройце стал новым Мастером Ткачом. Наставник же, отдав Диего черную повязку с рунами и зачитанный до дыр шеститомник Хроник Великой Войны, ушел в неизвестность, оставив дом, имя и немалое имущество приемному сыну. Диего сам провожал Наставника в путь, и мог бы поклясться, что с собой тот не взял ничего, даже именных клинков и запасной рубахи.

— Приветствую. — Диего поклонился.

— Приветствую, Мастер.

Настоятель уже сидел в кресле. За его спиной стоял служка в надвинутом на глаза капюшоне и с большим свертком в руках.

— Чем могу служить?

Кирлах прищелкнул пальцами. Служка передал сверток из рук в руки и тут же вышел прочь. Только когда дверь закрылась за ним, Кирлах заговорил.

— Законы Гильдии строги, друг мой. Строги и мудры. Но только один закон непреложен. Один договор вечен. И мудр тот, кто понимает это.

Кирлах замолчал и принялся разматывать слои ткани.

Диего наблюдал, гадая, что за неприятность приготовил Кирлах. Но то, что показалось из-под старого серого балахона, заставило его усомниться в собственном здравом рассудке.

— Посмотри на этого мальчика. Я не скажу, что видел вещий сон или сам Хисс явился и повелел. За такими разговорами иди в другой храм. Это просто ребенок. И что из него получится, зависит от тебя. Хочешь, оставь себе, хочешь, продай, хочешь, скорми собакам.

— Зачем он мне?

— Понятия не имею. Сегодня утром я нашел его на ступенях Темного храма. Думаешь, это случайность?

— Вам виднее.

— Раз мне виднее, то забирай, не отдавать же его в приют Светлой. А в храме малышам не место.

— И вам не важно, что с ним будет?

— Я же сказал. Он принадлежал храму, а теперь тебе. Лично тебе, Мастер Ткач.

— Благодарю, Ваше Темнейшество. Но...

— И не забудь пожертвовать храму двадцать империалов.

— За младенца?

— За двух младенцев.

Диего согласно склонил голову. Он не смел возражать или оправдываться: то, что Кирлах принес малыша, а не забрал сына Мастера — немыслимая удача, за которую когда-нибудь придется дорого заплатить.

Предмет разговора по-прежнему тихо посапывал, сунув кулачок в рот. Малыша не волновала ни Тьма, ни Свет, ни решение его судьбы. Когда Диего взял мальчика из рук настоятеля, он на мгновенье приоткрыл синие бессмысленные глаза, вынул кулачок изо рта, что-то пролепетал, улыбнулся и тут же уснул снова. Легкий запах гоблиновой травки и каких-то смутно знакомых зелий объяснял причины столь необычной для годовалого малыша сонливости и покладистости.