Волшебник

Дверь поддалась легко и беззвучно, что меня ничуть не удивило. Учитывая с какой тщательностью следили за садом, а что за ним следили прямо-таки бросалось в глаза, да чистые дорожки, которые, по-моему, даже мыли с тряпкой, скрипящей двери просто не могло быть.

Прямо посреди просторного холла висела огромная, магическая люстра, испускавшая мягкий, уютный свет. Паркетный пол, многочисленные диванчики, и, подстать люстре, огромная, деревянная лестница, выполненная из красного дерева, окрашенная лаком. По бокам расположились еще две двухстворчатые двери, также сделанные из красного дерева, окна закрывали тяжелые, темные шторы, а от двери, через холл и по лестнице, проходила ковровая дорожка. Ни с чем подобным я еще не сталкивался, поэтому, открыв рот, с удовольствием вертел головой, приглядываясь к интерьеру. В поле зрения никого не было, но я ничуть не сомневался, что за мной наблюдают, так что свою роль играл старательно и, конкретно сейчас, с самым настоящим удовольствием. Рот, от всего увиденного, хотел открыться и сам, так что я просто не стал сдерживаться, поэтому картина "варвар в нормальном доме" была отыграна на все сто. Учитель мог бы гордиться.

Открылась одна из двухстворчатых дверей, и ко мне заспешил... человек. И лишь покопавшись в памяти, вспомнил слово "дворецкий", а еще брюки, рубашку, пиджак и лакированные туфли, удары чьих каблуков о паркетный пол вызывали по холлу самое настоящее эхо. Спешивший ко мне мужчина был невысок, даже по меркам людей, с седыми, ухоженными-уложенными, короткими волосами, и с "щеткой" усов, за которыми явно тщательно, даже можно сказать, старательно, следили.

— Господин, чем могу Вам помочь? — остановившись передо мной, громко щелкнув каблуками, слегка поклонился мужчина.

— У меня письмо для господина Ридарда, — глупо улыбнулся я... два дня тренировки и больше месяца "шлифования".

— Могу я осведомиться от кого оно?

— Моего учителя, Хаскнера ди Сору.

Лицо дворецкого мгновенно потеряло свой смуглый цвет, сравнявшись с цветом бумаги.

— Прошу за мной, — шумно вздохнув, едва ли не в ноги, поклонился он мне и, выпрямившись, направился в сторону лестницы, ежесекундно оглядываясь назад — не дай Амару я потеряюсь!

Учитель, похоже, отрывался, где только мог. Так и подмывало расспросить этого дворецкого, но приходилось играть свою роль. И сейчас, снедаемый любопытством я едва с этим справлялся. Все-таки хорошо, что играть я начал "пораньше", будет время привыкнуть до Академии.

Тем временем, мы поднялись на второй этаж и, свернув направо, пошли по длинному коридору вдоль окон с белыми занавесками по правой стороне, и рядом дверей, с висящими на стенах картинами, по левой стороне. Под ногами стелилась зеленая, ковровая дорожка, а на потолке часто висели небольшие люстры. И все это я оглядывал с не меньшим интересом, чем интерьер в холле. Даже рот точно так же раскрыл.

А направлялись мы к кабинету в самом конце коридора, вот только, вспомнив размеры "представительства", я сразу понял, что за дверью должна еще остаться добрая четверть здания. Однако, вопреки моим ожиданиям увидеть просторное помещение, за дверью оказалась лишь средних размеров комната, со стоящим возле левой стены диваном и одним столом, расположенным в правом, дальнем от нас углу. За столом, перебирая какие-то бумаги, сидела действительно красивая девушка. Идя по улице, я, конечно, встречал довольно красивых, на мой взгляд, девушек, но они просто ни в какое сравнение не шли с той, что сейчас подняла на нас свои очаровательные, карие глаза. У меня даже, пусть и буквально на одно мгновение, "треснула" личина. Вбитые учителем и прочитанные в соответствующей книге знания, с такой женщиной "нашептывали" мне совершенно другую линию поведения, но приходилось сдерживаться. И по этой причине, кажется, всего в один момент, я умудрился возненавидеть факт того, что мне нужно играть роль "болванчика". Отточенные, с подачи учителя, на Сине навыки, пусть и только самые поверхностные, прямо-таки требовали своего применения.

Пришлось с силой взять себя в руки, и начать оглядывать помещение, хотя теперь, ничего из интерьера, я просто не видел. Перед глазами так и стоял образ кареглазой, длинноволосой красавицы. Теперь я действительно понимал учителя и его слова: "Ты считаешь Сину женственной? Мой тупой ученик, ты просто еще не видел что такое настоящая "женственность", на этом поприще проигрывает даже твоя сестра". Тогда я недовольно бурчал: "Что проигрывает? Да она самая красивая на свете!". А вот теперь да, я был согласен с ним на все "сто". Сестренка у меня, конечно, была красивой, да и Сина, в общем-то, тоже, но вот по этому самому ощущению "женственности" они проигрывали на целый порядок, а то и больше. Заодно, увидев такую женщину, я понял, что и в самом деле еще ничего не видел... и в тот момент я даже не представлял насколько был прав. Главное потрясение меня ожидало в кабинете Ридарда и, удобно устроившись на бежевом диване, листало какую-то книжку, да еще и в одежде, которую и за одежду-то считать было нельзя.

Но, нельзя не признать, был в этом и положительный момент. После взгляда в ее сторону, моя маска "болванчика" стала прямо-таки идеальной. Да и что такое "мыслить" я, кажется, забыл.

Глава 10

— Господин Ридард, — отвлек меня от "чудесного видения" голос дворецкого, — к вам посыльный от господина Хаскнера.

Переведя взгляд, я столкнулся с серыми глазами худощавого, коротковолосого мужчины — Ридард. Он сидел за внушительным столом, в глубоком, кожаном кресле и на нем была надета просторная, черная мантия, поверх белой рубашки и черной жилетки... а еще на нем был галстук, тоже черный. Несмотря на тот факт, что я знал название этой конкретной части "одежды", я не мог понять, зачем его, собственно, вообще нужно носить? Разве что, вместе со всем остальным, на Ридарде, это выглядело довольно представительно. Или даже властно? Учитель, когда не таскался в своем халате, "трусах" и тапочках, порой производил схожее впечатление, разве что еще сильнее.

— Посыльный от господина Хаскнера? — протянул Ридард, откидываясь на спинку кресла и, переплетя пальцы, складывая руки на животе. — И что же вы мне, молодой человек, хотите передать?

Во-первых, а вдруг я не молодой? Возраст представителя нашего народа, зачастую, весьма сложно определить. Во-вторых, я, собственно, не совсем человек. И, в-третьих:

— Дядя Хаскнер сказал мне, чтобы мы говорили только наедине, — насупился я, и поводил глазами между замершим статуей дворецким и поднявшей на меня свои зеленые глазища девушкой.

— Ничего страшного, — улыбнулся мужчина, — я этим людям доверяю как самому себе, поэтому можешь говорить.

— Дядя Хаскнер сказал наедине, — набычившись, упрямо помотал я головой и понял, что как-то неожиданно, мне снова стала нравиться моя роль.

Не долго я горевал.

Конкретно сейчас, выставляя себя глуповатым варваром, я с любопытством следил за реакцией остальных. Ридард, например, сидел с каменным лицом, и только где-то в глубине глаз угадывалась напряженная работа мозга. Он явно просчитывал, как ситуацию в целом, так и меня в частности. Видимо слишком хорошо знал учителя, поэтому пытался понять мотивы того, почему он выбрал посыльным "такого идиота"? Вот эту его мысль я уловил вполне четко. Последний месяц, потраченный на попытки исказить свое "зеркало души", научили меня намного лучше разбираться с реакцией людей, да и, опять же, учитель. Несколько лекций были целиком и полностью посвящены реакциям людей на самые различные ситуации, и, в частности, примеры того, как будут реагировать на меня. Да еще и тренировки на Сине, сестренке и других Сороборийцах. И, судя по тому, что даже учитель соизволил сказать "сойдет", каких-никаких, а результатов я все же добился.

Со всеми "остальными" было еще проще.

Дворецкий, как изображал из себя статую, так и продолжал ее изображать, а девушка, смерив меня ироничным взглядом: "Мальчик, а мама все еще вытирает тебе "сопельки" или ты уже дорос делать это сам?". Тихо фыркнула, и, изящным жестом, поправив копну своих рыжих, длинных, чуть вьющихся волос, вернулась к чтению книги.

Ридард продолжал молчать, а я продолжал "бычиться" и угрюмо водить глазами.

— Ладно, — в конце концов, "сдался" Ридард, — Риман выйди.

Дворецкий, снова щелкнув каблуками, слегка поклонился и, подойдя к двери, слегка приоткрыл ее, после чего буквально проскользнул в образовавшуюся щель. Тихонько лязгнул замок, а я, посмотрев на Ридарда, перевел угрюмый взгляд на девушку. Угрюмым взгляд, конечно, выглядел только внешне, а на самом деле я буквально любовался ей. Длинные волосы, пышные ресницы, какая-то белая то ли рубашка, то ли... блузка? Точно, если я правильно помнил, это звалось блузкой. Несколько верхних пуговиц, было расстегнуто, открывая вид на кожу персикового цвета, небольшую, искусно выполненную, золотую цепочку и край белого лифчика. За знание названия последней детали одежды, мне нужно было благодарить книгу и учителя. Правда, увидев лифчик, я едва удержался от того, чтобы не сглотнуть. Во рту стало сухо, а кровь побежала явно быстрее положенного.

Вот только были еще ноги, затянутые в какую-то странную, неизвестную мне, прозрачную ткань телесного цвета, придававшую им манящий оттенок. И "манящий" это еще слабо сказано! "Он" буквально требовал, чтобы по этой ноге провели рукой. Но настоящий коллапс сознания вызывал вид коротенькой, выше колен, черной, кожаной юбочки. Сверху на девушке, как и на Ридарде, была накинута черная мантия. Мне даже стало интересно, наличие мантий означало, что они маги или это просто такой стиль одежды не несущий смысловой нагрузки? Помнится, учитель говорил, что маги носят мантии, но носят ли их остальные? Маги, которые когда-то приезжали в наш город, сплошь носили белые мантии, а здесь и сейчас, я смотрел на черные. Делание по цветам что-то означало или нет? Учитель ни о чем подобном не упоминал, но ведь он мог просто забыть или вовсе промолчать. Некоторые мелочи он не говорил мне вполне сознательно. Как он объяснил: "Чтобы реакция соответствовала".

— А она? — мотнул я головой в сторону девушки, снова заставив ее оторваться от книги.

Ридард улыбнулся.

— А она может выгнать меня, но никак не наоборот.

Я усиленно наморщил лоб, всем своим видом демонстрируя, как я стараюсь думать... четыре дня тренировки и месяц шлифовки.

Несмотря на свои "кривляния", саму ситуацию я уяснил почти моментально. Раз девушка способна выгнать Ридарда из его же собственного кабинета, значит она, либо занимает еще более высокий пост, чем он сам, либо является дочерью, — женой, любовницей, нужное подчеркнуть, — вышестоящего руководителя, "начальника", как говорил учитель. Однако, если подключить здравый смысл, первое предположение становилось весьма маловероятным, больно уж молодо выглядела девушка. В результате чего оставалось только два правдоподобных варианта. Либо жена, либо дочь, потому как смысл слова "любовница" учитель мне растолковал достаточно хорошо, чтобы я мог делать выводы. Впрочем, я больше склонялся к варианту "дочь". Оставалось понять одно, как же мне вести себя дальше?

— А нас никто не подслушивает? — продолжая напряженно морщить лоб, спросил я у Ридарда.

— Нет, — довольно сухо ответил он, судя по всему, мое поведение начало его доставать и он уже явно хотел поскорее от меня избавиться.

Учитель мог мной гордиться. Именно такой реакции я, по его наставлениям, и должен был добиваться от людей. Присутствие идиота всегда и всех раздражало, поэтому, зачастую, народ старался избавиться от компании подобного человека. Не в том смысле, чтобы убить, а в том, чтобы избегать встреч с ним или, если происхождение позволяло, просто игнорировать его.

— А почему вы уверены, что нас никто не подслушивает? — продолжал я гнуть свою линию уже просто ради забавы, нежели по необходимости... это явно сказывалось влияние учителя.

— Молодой человек, если бы я был настолько некомпетентен, чтобы позволить кому-нибудь прослушивать мой кабинет, то я бы никогда не смог занять место в этом самом кабинете.

— Чё? — выдал я и... едва не "уронил" свою маску, настолько мне захотелось расхохотаться. Кажется, я, наконец, начинал понимать, почему учителю так нравилось издеваться надо мной. И мне так чувствовалось, что очень скоро, я мог стать таким же, как и он сам.

— Молодой человек, вы посыльный, так не могли бы вы, наконец, объяснить цель своего визита? — еще более, если так можно сказать, "суше", произнес он.

Сразу бы ответить было неправильно, а поэтому я снова наморщил лоб.

— А! — заулыбался я, через десяток секунд. — Вы это типа меня про письмо спросили? — произнес я и вновь покосился на сидящую, на диване, девушку. — Ну, короче, если чё, то я не виноват, будете, если чё, перед учителем сами оправдываться, — произнес я и, подойдя к столу, положил на него письмо.

Почаще вставлять слово "чё" это была идеей учителя. А еще посоветовал говорить "каво", "чиво", "щито", "щас" и "типа". И как можно меньше умных слов, предложения короче и стараться строить их неправильно. В целом, все понятно и после небольшой практики не так уж и трудно, тут главное не привыкнуть, а то потом замучаюсь переучиваться на нормальную речь.

Письмо Ридард взял осторожно, даже с некоторой опаской, будто оно, как минимум, могло его укусить. Но опасался он, кстати, зря. Письмо учитель писал прямо при мне, и я его даже читал, поэтому содержимое знал дословно и мог с уверенностью сказать, что ничего страшного там не было. Да и большая часть письма меня вообще не касалась. Упоминались какие-то сделки, обещания, даты, и лишь под самый конец, чисто в стиле учителя, чуть ли не припиской, шло самое главное. Упоминание о новом Арт-Наке, то есть обо мне, браслете Лича, соответствующей плате за него и приказ гильдии доставить меня в Академию. Причем, не просьба, а именно приказ, да и еще и с добавлением в стиле: "А если с моим учеником что-нибудь случится...".

В общем, конкретно для присутствующих в комнате, моя маска "спадет". Думаю, после стольких лет сотрудничества, они прекрасно понимали, что такое Арт-Нак, как трудно им стать, как трудно убить Лича, какого "монстра" способен выучить мой учитель, и, собственно, каким самому надо быть "монстром", чтобы вообще суметь у него учиться? Ридард, скорее всего, думал в том же ключе, поэтому к тому моменту, когда он поднял на меня глаза, его взгляд стал совершенно другим. И от "молодого человека" там не осталось и следа.

Продолжая глуповато улыбаться, я чуть повернулся в сторону девушки, которая пристально смотрела на Ридарда, а затем, рыжеволосая, перевела взгляд на меня. Да еще как перевела! У меня создалось впечатление, будто целый сонм маленьких крючочков впились в мою "маску" и потянули ее с лица. Похоже, не один я здесь изображал "болванчика". Девушка занималось точно тем же, только со своей стороны. Судя по ее виду, она играла роль капризной, властолюбивой, глуповатой красотки. И играла довольно хорошо. Учитель мне о таких "актрисах" рассказывал. Называл их "умными стервами" и говорил держаться от них подальше.