Выронив из трясущихся рук стеклянную капсулу, я осторожно собрала осколки, после чего достала из упаковки новую. И вставила ее в пистолет лишь с третей попытки.
Когда с уколами было покончено, я осторожно нанесла мазь на места повреждения, которые выглядели в разы лучше, чем вчера.
Завидная выдержка: Дис даже не дернулся. От боли. От отвращения.
— Мои руки всегда холодные... — пробормотала я невпопад, убирая ладонь от его раненного бедра и стягивая перчатки. — Я думала, что у всех "меченых" так... а у тебя они теплые. Такая бестолочь... я верила, что все рожденные в день Эзуса такие же, как и я. Невежественные, хилые и боятся темноты. А ты, наоборот, не дружишь с солнцем.
Убрав медикаменты обратно в сумку, я осторожно вынула из нее продукты, завернутые в плотную бумагу. Хотя это казалось настоящей глупостью: теперь даже я верила, что смерть этого человека неизбежна. Был ли хоть какой-нибудь смысл в заботе о его здоровье?
— Тут овощи... хлеб... то, что содержит клетчатку и белок... и то, что я просто смогла достать, не привлекая внимания, — объяснила я неловко.
Все из-за его проклятого молчания!
— Если не будешь есть, умрешь... хотя, если будешь, тоже умрешь. Так что...
Потянувшись к еде, он неторопливо взял ароматно пахнущий, мягчайший хлеб. Нахмурившись, я ждала, когда мои же подачки швырнут мне в лицо. И была крайне удивлена, когда Дис принялся его есть. Медленно. Не так, как полагается человеку, у которого в течение двух дней во рту не было ни крошки.
— Да что с тобой не так? — проворчала я раздосадовано, поднимаясь и отходя от него к противоположной стене. Я еще долго стояла на месте, уставившись в пол. — Создается такое впечатление, что тебя устроит какая угодно жизнь. Ты продлеваешь её назло, так что ли? Знаешь, что тебя всё равно убьют, а сам...
Боги, да что со мной не так? Я злюсь на то, что он ест принесенную мной еду?
Задумавшись, я запустила руку в свои влажные волосы.
— Я была такой же... просто забыла. Да... Выживать любой ценой, несмотря на то, что говорят другие. Даже зная, что все это не имеет ни малейшего смысла. Просто потому что... ты человек, — посмотрев на свои руки, я усмехнулась. — Теперь обо мне так сказать нельзя. Во мне теперь больше от машины. Больше логики. Вот они... блага модификации.
Повернувшись к жующему свой скудный ужин мужчине, я тихо проговорила:
— Думаю, я поняла твой секрет. Индра уступал тебе из-за того, что ты... более смертен, чем он. Более человечен. Он никогда не чувствовал опасность так, как ты. Его невероятная способность к анализу ситуации и вычислениям проигрывает твоему чутью. Поэтому ты не стал проходить через модификацию, да? Кто бы мог подумать, что уязвимость, на самом деле, вовсе не минус человеческого тела. Что так важны инстинкты, которых лишены усовершенствованные бойцы, — я хмыкнула. — Эта победа... больше похожа на поражение. Устранение одних слабостей сполна окупилось появлением других.
Дис не слушал меня. Стоя к нему боком и низко опустив голову, я украдкой следила за тем, как он ужинает. Это было просто нелепо: он еще и вздумал выбирать, что ему есть, а что нет. Какой разборчивый!
— Не любишь орехи? — пробормотала я, подходя к нему и присаживаясь рядом. — А я их обожаю, — взяв в руки небольшой пакетик с арахисом, который он отложил в сторону, я надорвала упаковку. — А вот яблоки терпеть не могу. Особенно зеленые. Гадость. Мне очень нравится их запах, а вкус нет... У них он металлический... как у крови.
Пытаясь в дальнейшем понять причины, по которым я несла всю эту бессмысленную чушь, я приходила к выводу, что дело тут не только в моей не выветрившейся до сих пор детской наивности. Мне необходимо было почувствовать "соприкосновение" наших душ, убедиться в их родственности. И пусть Дису не было никакого дела до моих благих намерений, пусть он и игнорировал меня с похвальным упорством, я не способна была сохранять безразличие в такой ситуации: я слишком долго думала о возможности подобной встречи, чтобы теперь упустить шанс просто говорить. Всю ту ерунду, которую не могу сказать даже своему брату.
— Как думаешь, — жуя орехи, я отрешенно смотрела в пустоту. — Есть еще такие же, как мы? Несмотря на то, что я посетила немало мест в Эндакапее, сопровождая в дипломатических поездках своего брата, я не видела "меченых". А может, просто не замечала... Может, мы даже встретились взглядами в огромной толпе, но так друг друга и не узнали. Прошли мимо и забыли. Хотя, думая сейчас над этим, я понимаю, что не нашла бы слов, с которыми следовало бы подойти. Наверное, я бы сказала, что рада встретить такого же изгоя. Ведь это так по-человечески — искать себе подобных. И мы должны держаться друг друга, так как нас невероятно мало, — вытряхнув на руку остатки из пачки, я собрала крошки губами. — А что если на этой планете больше нет "меченых"? Что если я и ты — последние? Будь я Иберией уже давно бы отменила эту идиотскую традицию. Как будто положение звезд или определенная последовательность чисел делает кого-то хуже остальных. Безумие какое-то.
Кинув взгляд на стоящие за моей спиной часы, я присвистнула.
— Прошел уже целый час. Так быстро... — повернувшись к пленнику, я спросила, не рассчитывая получить ответ: — А что насчет тебя? Ты торопишь время? Или хочешь оттянуть неизбежный момент? Хотя, согласна, вопрос не корректный. Все зависит от того, каким будет исход. Вчера я была уверена, что знаю каким. Проклятое время... Индра был прав... оно — всего лишь постоянно меняющаяся мысль.
* * *
Не ожидая встретить в своей комнате постороннего, я не сумела скрыть испуга, когда в прозрачной темноте спальни чиркнула зажигалка.
— Брат! — воскликнула я тихо, нащупывая на стене регулятор света.
— Не надо, — остановил меня хриплый голос Индры. Сидя на краю кровати, он продолжал баловаться с огнем, напоминая мне подростка, каким я его встретила впервые. — Ты так тяжело дышишь... я тебя напугал?
Поднеся руку к горлу, я мысленно подтвердила его слова: кровь проносилась по венам с бешеной скоростью.
— Почему ты не спишь? — спросила я, но подойти не осмелилась.
— Надо же, я то же самое хотел спросить у тебя, — усмехнулся он.
— Ты же знаешь...
— Что у тебя появилась привычка навещать по ночам нашего очаровательного гостя из Децемы?
Этот тон не сулил ничего хорошего. И дабы ситуация не выглядела настолько пугающей, я все же включила свет.
— Мило поболтали? — поинтересовался как будто вскользь Индра, не поднимая глаз от зажигалки.
— Он не проронил ни единого слова. Он все время молчит.
— Серьезно? Тогда что ты там делала?
Из-за его обманчивого спокойствия происходящее походило не на приближающуюся семейную ссору, а на допрос.
— Относила медикаменты и еду, — честно ответила я. Мой голос звучал напряженно. Даже вызывающе.
— Похвально. Нет, правда. Лечить и кормить — удел женщин, — резко захлопнув крышку зажигалки, Индра повернул ко мне голову: — Но не мастеров клана, когда речь идет об их врагах.
Из-за его выжидающего взгляда я ощущала себя каким-то лабораторным животным. Загнанным в угол и совершенно беззащитным.
— Если он умрет... ничего не выйдет, так? — я смотрела исключительно себе под ноги. — Раз уж это была именно моя идея, я должна проследить за тем, чтобы он дожил до того момента, когда Паймон примет решение.
— Расчет и ничего кроме? — поднявшись на ноги, он направился в мою сторону.
— Ты в последнее время много пьешь... — пробормотала я. — И я уже устала тебе об этом говорить.
— Замечательно, ведь мы говорим сейчас не обо мне, — остановившись напротив, Индра с фальшивой мягкостью спросил: — Я в своих чувствах по отношению к любому из Децемы разобрался уже давно. А что насчет тебя? Такая забота с твоей стороны... идти среди ночи тайком к врагу, чтобы обработать его раны своими руками, стараясь не причинить лишнюю боль... Готов поспорить, что и его ужин отличался от собачьей еды, а ведь он даже ее не заслуживает. Но это, конечно, вовсе не значит, что ты испытываешь к нему какие-то недопустимые чувства, ведь так? Ты же часть нашего клана. Моя сестра. Окажись мои предположения правдой, я бы так сильно расстроился... Одни боги знают насколько сильно.
Все еще не решаясь поднять на него взгляд, я судорожно сглотнула.
— Почему ты молчишь? — еще тише спросил Индра. — Скажи, что делала это исключительно из-за практических соображений. И что, если я прикажу, ты сможешь продемонстрировать ему и мне, что убийца из тебя такой же хороший, как и лекарь.
Мой ответ должен был быть незамедлительным и полным пламенной искренности.
— Да...
— Ложь! — рявкнул неожиданно Индра, ударяя кулаком в стену рядом со мной. — Не лги. Мне! — угрожающе нависнув надо мной, брат прищурился. — Тебе хватило и одного дня, чтобы забыть все, что это место дало тебе? Что дал тебе я? Не помню, чтобы учил тебя предательству.
— Да о чем...
— О твоем предательстве! — рычал он, совершенно не задумываясь над тем, что этот скандал поднимет в такой час всю базу, а завтра станет главной темой обсуждения его же подчиненных. — Чем же он заслужил такое беспокойство с твоей стороны? Такое радение? Жалость?
— Я же сказала, что просто...
— Просто! — его интонация не позволяла с ним спорить. — Просто скажи мне правду.
— Какую правду? — оскорбленно вскинулась я. — Я тебя не понимаю...
— Мастер, — появление Лайза должно было несколько разрядить обстановку. А на самом деле лишь обострило ситуацию до предела. — Вы в порядке?
Метнув в его сторону убийственный взгляд, Индра процедил:
— Пошел вон!
— Мастер?
Проклятье, Псих самым бессовестным образом игнорировал молодого господина, смотря исключительно на меня. Чокнутый самоубийца.
— Я в порядке, — бросила я, хотя выражение моего лица говорило об обратном. — Мы просто разговариваем. Все хорошо.
Он колебался всего секунду. После чего, предварительно одарив Индру осуждающим взглядом, скрылся за дверью.
— Ты глянь, сколько у тебя появилось защитников, — насмешливо заявил брат, отходя от меня на шаг. Позволяя сделать глубокий вздох. — А ведь было время, когда все только и говорили о том, как бы от тебя избавиться. Жаль, что у тебя такая короткая память, и ты уже забыла, кому ты обязана своей жизнью.
— Я... — сжав руки в кулаки, я заглянула в его глаза. — Я помню о том, кому всем обязана, лучше, чем кто-либо. И вряд ли найдется человек, который сможет понять, насколько сильна моя привязанность к этому дому. Но будь я спасенной тобой хоть сто раз... это не делает меня твоей вещью.
От такой дерзости Индра даже отшатнулся, онемев.
— Время моей рабской покорности прошло, и тебе придется с этим смириться. Мои следующие слова тебе покажутся абсурдными, однако... я — командир карательного отряда Нойран. И в число моих обязанностей, как командира, входит непременное наличие собственного мнения и воли.
— Ты, кажется, забыла, кто сделал тебя командиром!
— Я все отлично помню. Один из них, кстати, усомнился в моей преданности без повода.
— Без повода? О, если бы ты знала... — его тихий голос сочился презрением. Его руки оказались на моих плечах, скользнули к шее. Рассматривая меня, молодой господин произнес: — Если бы ты знала, что я видел... Как я смогу теперь смотреть на тебя? Прикасаться? Называть своей? Скажи, сестра.
— Ты меня пугаешь, — я мягко обхватила его запястья. — Тебе нужно отдохнуть...
— Мне просто надо понять, что в нем так привлекает тебя? Тебя же тянет к нему, да? — шептал как одержимый Индра. — Я знаю... Но я хочу услышать это от тебя... скажи мне правду, Эла. Признайся.
— Прошу, прекрати это безумие.
— Скажи мне.
— Что? О чем ты просишь?
— Скажи, что хочешь его.
Я попыталась отстраниться, но его руки не дали мне сдвинуться с места.
— Ты сошел с ума! Это просто отвратительно! — прошипела я, вырываясь. — Отпусти меня!
— Ты хочешь его. И не говори, что не думала об этом. Может, именно поэтому тебе сегодня не спалось? Мечтала о нем, да? Хочешь, чтобы на моем месте оказался он...
— Да ты себе все мозги пропил!
— Маленькая лгунья. Не держи меня за идиота...
На его лицо с размаху опустился мой кулак. Первый раз, когда я била сознательно, с целью причинить боль. Это сильно отличалось от тех ударов, которыми мы обменивались на тренировках. Хотя бы тем, что он даже не пытался его предотвратить.
— Приди в себя! — вскричала я. — Хочешь правду? Ну так слушай! Я навещаю его уже второй раз подряд потому, что он такой же "меченый", как и я. Такой же брошеный, проклятый, отверженный людьми и всем миром. Мне необходимо знать, что есть люди, подобные мне! Потому что мысль, что на такую участь была обречена только я, сводила с ума. Разве это странно, тянуться к тому, кто такой же?
— Такой же? — повторил Индра, проводя пальцами по своей пострадавшей скуле. — Такой же, как и ты, да?
— Иногда я тебя совершенно не понимаю, — мучительно вздохнув, я скинула форменную куртку, оставаясь в футболке. По спине скользили капли холодного пота. Меня всю трясло. — Что происходит у тебя в голове?
— Такой же, — его губы сложились в тонкую, пугающую ухмылку. — И что же делает его "таким же"? Что вас так роднит?
— Ты просто издеваешься надо мной, — заключила я со следующим выдохом.
— Клан? Семья? Цели? — поймав мою левую руку, брат резко дернул меня на себя. — Или ты хочешь мне сказать, что верить в ваше родство тебя заставляет это ?
— Ты просто не понимаешь, — процедила я, смотря в напоенные безумием глаза. — Понятия не имеешь, что значит для меня "это"! Какую роль клеймо сыграло в моей жизни!
Переводя взгляд с меня на знак Эзуса на моем запястье, Индра с тихой яростью сказал:
— Мне нужно смириться с этим, по-твоему? Молча смотреть на то, как ты предаешь меня из-за какого-то долбаного клейма? Кто еще из нас сумасшедший...
Не веря собственным глазам, я смотрела на то, как он достает из кармана зажигалку, резким движением скидывая с нее крышку.
— Отпусти! Что ты...
— Если ты сама не в силах отречься от своего прошлого, я тебе помогу. Я же твой брат, — уверил он с неумолимой жестокостью. — Если дело всего лишь в этом знаке...
Я сражалась изо всех сил. Все те навыки, приобретенные мной в течение этих пяти лет, были пущены на то, чтобы вырваться, сбежать, спастись. Сохранить символ своей жизни, пусть и не самой лучшей.
В пылу борьбы мы оказались на полу. За несколько секунд Индра доказал, что сопротивляться тому, кто обучал тебя всем этим трюкам, бесполезно.
— Не дергайся, — прорычал он, отклонившись, чтобы прижать мою правую руку коленом. Мое левое запястье было в плену его пальцев. — Ты так яростно защищаешь то, что делает тебя "такой же, как и он". И совершенно не хочешь стать "такой же, как и я". Я дарю тебе это право, а ты не выглядишь довольной.
— Ты делаешь мне больно, — прошептала я, надеясь, что лицезрение моей слабости его остановит.
Увы.
Надсадно дыша, я смотрела на то, как вспыхивает зажигалка.
