Видимо, Бутре была достаточно уверена, что ей удастся заключить сделку с Баллрум, так как она больше была озабочена удалением наиболее буйных членов ее клана от того места, где они могли бы сеять хаос в ее отсутствие, нежели тем, как Джереми Экс будет реагировать на них. Хотя...
С Ганни Эль, кто знает? Она, возможно, узнала достаточно о Джереми, чтобы понять, что он, скорее всего, будет более очарован такими, как Брайс Миллер, чем обидится на них. В конце концов, не скажешь, что слова "дерзкий" и "наглый" никогда не относились к нему самому.
Но все, что Хью сказал, было:
— Тогда ладно. Мы отправляемся через двенадцать часов. У вас достаточно времени.
Он использовал свой указательный палец, который был всего в два раза меньше всей руки Ганни, чтобы указать на двух своих товарищей по экипажу.
— Джун и Фрэнк останутся.
— Почему? — потребовала Бутре. — Вы думаете, что нам нужны сторожевые псы?
Хью улыбнулся.
— Знаете, Ганни, ваши переговоры могут действительно оказаться успешными. В таком случае, зачем тратить время впустую? За то время, пока нас не будет, Джун и Фрэнк могут начать закладывать основу для дальнейшего. Они оба очень опытные инженеры.
Джун и Фрэнк выглядели немного самодовольно. Причину было нетрудно понять. Судя по тому, с каким энтузиазмом глядели на их симпатичные "я" многие одинокие мужчины и женщины клана Бутре, никто из них не собирался страдать от нежелательного целомудрия в течение ближайших нескольких месяцев, пока не вернется их остальная команда.
В какой-то степени Хью выбрал их именно по этой причине. Но и Джун Маттес, и Фрэнк Гиллич действительно были опытными инженерами, и они хорошо поработали бы, заложив основу для модификации станции Пармли по мере необходимости, в случае, если бы план Хью осуществился. Но он полагал, что этому процессу не помешает то, что вы могли бы назвать щедрым проявлением доброй воли.
Мантикорский остряк когда-то заметил, что беовульфиане были Габсбургами межзвездной эпохи, за исключением того, что они не беспокоились о досадных формальностях брака. В этом замечании было достаточно правды, чтобы Хью громко рассмеялся, когда услышал его. Он сам не был беовульфианином по рождению. Но он жил среди них, когда был мальчиком, и принял большую часть их убеждений.
На самом деле все, за исключением их безразличия к религии. Хотя сам Хью и не исповедовал никакой определенной веры, он сохранил убеждения людей, которые воспитывали его.
Когда Хью был совсем маленьким, едва выйдя из кюветы, его усыновила чета рабов. Усыновление, конечно, было неофициальным, — как, если уж на то пошло, и собственный "брак" пары. "Рабсила" не признавала любые отношения между рабами и не придавала им легитимность.
Тем не менее, здесь были задействованы практические аспекты. Даже с точки зрения "Рабсилы", были определенные преимущества в том, чтобы рабы воспитывали недавно появившихся детей, которые вышли из чанов для размножения, вместо того, чтобы "Рабсиле" приходилось бы делать это самой. Это было намного дешевле, если не сказать больше. Таким образом, "Рабсила" часто была готова позволять парам рабов оставаться вместе и содержать своих "детей". По крайней мере, некоторым линиям рабов. Они не позволили бы никаких подобных сложностей рабам, предназначенным для личного услужения — и, конечно же, рабам для удовольствий.
Но почти со всеми остальными разновидностями труда такого препятствия не возникало. Эти рабы будут продаваться большими группами людям, нуждающимся во множестве рабочих. Обычно в ходе сделок удавалось сохранять семьи таких рабов более или менее нетронутыми, поскольку в этом были заинтересованы и продавец, и покупатель, ведь воспитание рабами собственных детей обходилось дешевле и для покупателя рабочей силы.
Как и основная часть рабов, пара, усыновившая Хью, была глубоко религиозной. Вероучением, которого они придерживались вместе с большинством рабов-рабочих, был настоящий иудаизм. Хью был воспитан в его обычаях, верованиях и ритуалах. И если он сейчас не придерживался большинства обычаев и обрядов и у него были сомнения в большинстве догматов, он никогда не смог избавиться от убеждения, что во всем этом было гораздо больше, чем простое суеверие, оставшееся от древней истории племени человечества, как верили многие (хотя далеко не все) беовульфиане.
— Я готов идти прямо сейчас! — воскликнул Брайс Миллер.
— Я тоже! — эхом откликнулись два его соратника.
Ганни сердито посмотрела на них.
— Так ли это? Вы знаете, что путешествие будет продолжаться недели, не так ли?
Три мальчика кивнули.
— И вы знаете, что, хоть "Уроборос" и был спроектирован, чтобы выглядеть, как корабль для рабов, даже для тех, кто попал бы на борт и произвел бы его беглый осмотр, наши друзья здесь, которые все еще настаивают на том, чтобы их принадлежность оставалась неизвестной, хотя это ослепительно очевидно, не потрудились замаскировать собственные жилые помещения? Из-за того, что они куча неряшливых беовульфиан.
Видя попытку Хью сохранить серьезное выражение лица, Бутре скривила губы.
— Думаете, что я вчера родилась? — Она снова посмотрела на детей. — Вы знаете все это, не так ли?
Три мальчика кивнули.
— Прекрасно. Так что теперь я узнаю, что некоторые из моих пра-пра-племянников — идиоты. Где вы планируете спать ночь за ночью, ночь за ночью?
Три мальчика нахмурились.
Хью прочистил горло.
— Боюсь, мы не приспособлены для размещения гостей. И хотя каюты Джун и Фрэнка освобождаются, их вряд ли хватит на всех вас. Поэтому вам придется убрать припасы, которые мы держали в некоторых остальных спальных отсеках. Это займет какое-то время, из-за... ну...
— Как я уже сказала, — вставила Ганни, — куча неряшливых беовульфиан.
— Почему бы нам не перебраться в помещения для рабов? — спросил Эндрю Артлетт. — Конечно, они ужасно спартанские, но кого это волнует? Это всего лишь на несколько недель.
Джун Маттес покачала головой.
— Есть разница между "спартанскими" каютами и голыми палубами. Мы бы ни за что не позволили кому-то, кто бы хотел проверить нас, зайти так далеко, поэтому никогда не утруждали себя их обустройством. Все, что мы дозволяли кому бы то ни было видеть, были убойные отсеки, поскольку они были всем, что требовалось для подтверждения нашей идентичности как работорговцев.
Название "убойные отсеки" относилось к большим отсекам, куда рабов загоняли тошнотворным газом, если рабовладельческий корабль догоняли недружественные военные корабли. Когда рабы попадали туда, отсеки открывались в вакуум за его пределами, убивая рабов и одновременно утилизируя их тела.
Эта тактика не срабатывала, если догоняющие корабли были мантикорскими, хевенитскими или беовульфианскими, так как эти флоты считали простое наличие убойных отсеков доказательством того, что судно занималось работорговлей, неважно, был ли хоть один раб на его борту или нет. На самом деле, довольно многие капитаны таких судов были известны тем, что коротко объявляли экипажи застигнутых работорговцев виновными в массовых убийствах и выбрасывали в космос без скафандров прямо в то же время и там же.
На самом деле такова была судьба экипажа невольничьего корабля, на котором находился сам Хью, когда его спасли. Беовульфианский корабль, захвативший работорговца, прибыл достаточно быстро, чтобы остановить массовые убийства до того, как они закончились, так что Хью и некоторые другие выжили. Но его родители умерли вместе с его братом и обеими его сестрами.
— Ну, ладно, — сказал Артлетт. — Ганни может занять одну из кают, освобождаемых Джун и Фрэнком, а Оддни и Сара могут разделить другую. Все остальные будут там, где вы нас поместите.
Артлетт бросил очень строгий взгляд на Брайса, Эда и Джеймса.
— Нужно прояснить одну вещь, вы, оборванцы. Никаких трюков. Никаких шуток. У нас нет гарантии, что эти беовульфиане-притворяющиеся-кем-бы-то-ни-было, не оснастят наши жилые помещения тем же газовым механизмом, чтобы отвести нас к убойным отсекам. Этот людоед здесь — он ткнул пальцем в Хью — может просто нажать кнопку, и вы выйдете вон в необитаемую черноту. Что было бы прекрасно, если бы вы ушли сами, за исключением того, что нас с Алсобруком засосет вместе с вами.
Миллер и Хартман выглядели соответствующе смиренно. Третий из этой троицы, тем не менее, выглядел несчастным.
— Похоже, нам всем понадобится двенадцать часов только на то, чтобы подготовиться, — сказал Джеймс Льюис. — Когда мы должны лечь спать?
— В пути, дурачок, — последовал ответ его дяди. — У тебя будут дни, дни и дни, когда тебе нечего будет делать, кроме как спать или попадать в неприятности. Я голосую за сон.
— Мы должны взять с собой побольше успокоительных средств, — сказал Майкл Алсобрук. Он одарил троих подростков своим собственным суровым взглядом. — Ты же чертовски хорошо знаешь, что они не собираются спать.
— Конечно, мы это сделаем, — сказал Эд Хартман. Он изобразил яркое представление, потягиваясь и зевая. — Слушайте, я уже устал.
Как бы то ни было, это, вероятно, было бы интересное путешествие. Хью встал и тоже потянулся. Не потому, что он устал, а потому, что "потягивание" Хью Араи было чем-то таким, что, как правило, действительно пугало людей.
Три мальчика выдали свое шоу, съежившись и выглядя глубоко обеспокоенными.
Хью вздохнул. Он не думал, что это сработает надолго.
Глава 13
Февраль 1921 года э. р.
— Добро пожаловать на Факел, доктор Кар.
— Что ж, благодарю вас, ах, ваше величество.
Джорден Кар надеялся, что никто не заметил его краткого колебания, но, несмотря на все брифинги, проведенные с ним до отправки к системе Факел, очевидная молодость правящего монарха этой звездной системы, тем не менее, все еще была чем-то неожиданным.
— Мы действительно рады видеть вас, — сказала монархиня с энтузиазмом, протягивая свою руку для пожатия. Она закатила глаза. — Здесь, в системе, у нас есть этот замечательный ресурс, и никто из нас не имеет ни малейшего понятия, что с ним делать. Я очень надеюсь, что вы и ваша команда сможете помочь нам!
— Мы, гм, конечно, попытаемся, ваше величество, — заверил ее Кар. — Но здесь просто трудно дать точные и быстрые оценки времени, вы же понимаете, — добавил он быстро.
— Поверьте мне, доктор, если я когда-то думала, что это так, мои "советники" здесь быстро бы поправили меня.
Она вновь закатила глаза, и Кар обнаружил, что поспешно подавляет улыбку, прежде чем она могла проявиться на его лице. Совершенно очевидно, королева Берри была здоровой молодой женщиной, хотя, может быть, немного ниже среднего роста. У нее была стройная, но не худая, фигура и пышная копна каштановых волос, а сама она выглядела довольно эффектно и привлекательно. Его предупредили, еще до того, как он покинул Мантикору, что она была тем, кого один из представителей министерства иностранных дел описал как "свободный дух... очень свободный дух", и ничто из того, что он видел до сих пор, казалось, не указывало на то, что это описание было ошибочным. Судя по блеску, который он заметил в ее светло-карих глазах, она тоже была осведомлена о своей репутации.
— Но я забываю о хороших манерах, — сказала она и повернулась вполоборота к троице людей позади себя. — Позвольте мне представить вам, — сказала она, или беспечно не подозревая или не заботясь о том, что, как предполагается, остальных должны представлять правящим монархам.
— Это Танди Палэйн, — сказала Берри, указывая на высокую, очень широкоплечую молодую женщину, которая стояла прямо позади нее. — Танди отвечает за формирование наших вооруженных сил.
У Палэйн был очень светлый цвет кожи, почти как у альбиноса, вьющиеся серебристо-светлые волосы и прекрасные карие глаза, и, хотя на данный момент она была в гражданской одежде, ей удалось придать той видимость формы. Кара подробно проинформировали и о ней тоже, хотя сейчас, бросив взгляд на нее, он не думал, что предупреждения о ее смертоносности были так необходимы. Не потому, что она не была смертоносна, но потому, что он был уверен, что только идиот не мог бы понять этого сразу. Ее тщательно выверенная хватка была как рукопожатие грузового захвата. Который мог бы поднять яйцо, если бы захотел, или скомкать твердый молицирконный блок как фольгу. Она не могла бы выглядеть более приветливой и дружелюбной, но это была та жизнерадостная приветливость, которой можно было бы ожидать от откормленного саблезуба, и он определенно не хотел бы быть рядом, когда она решит, что пришло время кормежки.
— А это, — продолжила Берри, — доктор Веб Дю Гавел, мой премьер-министр. Пока Танди заботится о военных, Веб отвечает за то, чтобы разобраться со мной. — Королева-подросток озорно улыбнулась. — Я никогда не уверена в том, чья работа сложнее, когда доходит до нее.
Кар видел HD-репортаж о Дю Гавеле после его первого прибытия в Звездное королевство Мантикора два с половиной стандартных года назад. В результате он знал все об академических способностях премьер-министра — способностях, по-своему, даже более впечатляющих, чем у Кара. И он также знал, что коренастый, физически сильный Дю Гавел сам был освобожденным рабом, который генетически был задуман его мезанскими конструкторами как тип "тяжелый труд / техник".
"Это просто показывает, что никогда не стоит злить любого, из кого вышел бы хороший инженер, — подумал Кар, когда он потряс все еще сильную, но все же значительно менее страшную руку Дю Гавела. — Дю Гавел может быть главой "ориентированной на процесс" ветви движения, но я готов поспорить, что в Баллрум есть и другие группы не обязательно похожих на него людей. Хотя, если бы я был "Рабсилой", я бы предпочел, чтобы этот парень проектировал бомбы, чтобы бросать их в меня, если бы это мешало ему сосредоточиться на том, что он делал."
— Это большая честь встретиться с вами, доктор Дю Гавел, — сказал он.
— И для меня честь встретиться с вами, доктор Кар, — ответил Дю Гавел с зубастой улыбкой.
— А это, — сказала Берри, ее озорная улыбка на мгновение стала определенно злой, — знаменитый — или печально известный — Джереми Экс. Он наш министр обороны. Но все в порядке, правда, доктор! Теперь он полностью исправился...
— О, не так исправлен, как все это, девочка, — сказал Джереми, проходя мимо нее, чтобы в свою очередь подать руку Кару. Он лениво улыбнулся. — Однако в данный момент я веду себя наилучшим образом, — добавил он.
— Так я слышал, — сказал Кар со всем апломбом, на который был способен.
Если не считать Берри, Джереми Экс был самым низкорослым человеком из всех присутствующих. Он был также известен (если это было надлежащим глаголом) во всей Солнечной лиге, почти по любым меркам, как самый опасный террорист, какого Одюбон Баллрум выдвинул за многие годы. Учитывая масштаб конкуренции, это также говорило о многом. Как и Дю Гавел, он был еще одним примером, как "Рабсила" сама создала своего заклятого врага, хотя он и премьер-министр выбрали очень разные способы борьбы со своим противником. Джереми, который был спроектирован в рамках одной из линий "артистов" "Рабсилы", обладал компактным телосложением с некрупными костями и улучшенными рефлексами жонглера или акробата. Хотя он был, несомненно, небольшого роста, в его конституции, тем не менее, не было ничего мягкого или хрупкого, а рефлексы и зрительно-моторная координация, которые "Рабсила" намеревалась использовать для ловкости рук или жонглирования хрустальными пластинками, сделали его одним из самых смертоносных пистолеро в галактике. Способность, которую он с огромным удовольствием демонстрировал своим конструкторам на протяжении многих лет.
