— Вы имеете в виду, помимо предложения мастеру Брустейру пятидесятипроцентной прибавки к зарплате, чтобы он работал на него? — язвительно осведомился Хаусмин. — Или помимо того факта, что, по моим подсчетам, он сейчас нарушает пятьдесят семь моих патентов? Или что он все еще использует несовершеннолетних на работе? Или тот факт, что мои контролеры только что забраковали пятьсот тонн его "первоклассного сварного железа"? Или тот факт, что один из его менеджеров, который был очень осторожен, чтобы никогда не говорить об этом слишком многословно, предложил тем же контролерам взятку в двести марок, чтобы они таки пропустили эту кучу дерьма?
— Все так плохо, не так ли? — Голос Кэйлеба внезапно стал очень холодным, и Хаусмин пожал плечами.
— Послушайте, это то, что он делал все это время. Думаю, он становится все более откровенным — вероятно, потому, что и вы, и Шарли в обозримом будущем покинете Старый Чарис, и он считает, что война в Сиддармарке давит на нас всех так сильно, что он может в спешке поставлять некачественные материалы — но это только вопрос степени, а не вида. Я не обращал внимания на нарушения патентов, потому что, хотя моим людям приходится тратить в два раза больше времени на проверку всего, что мы у него покупаем, — и Алфрид и Дарейл Мэлкейхи должны делать то же самое со стороны флота — он производит много железа и много сварного железа, а нам нужно все, что мы можем получить. Но если бы вы на меня надавили, я бы признался, что почти перестал иметь с ним дело. На самом деле, Алвино Поэлсин, Пейтир и я собираемся немного поговорить о нем, когда я буду в Теллесберге через пару пятидневок.
— О? — Глаза Шарлиэн пристально сузились. Алвино Поэлсин, барон Айронхилл, был казначеем Чарисийской империи, а Пейтир Уилсин был одновременно интендантом империи и главой патентного бюро.
— Я собираюсь подать иск против этого ублюдка за каждый патент, который он нарушил, — мрачно сказал Хаусмин своей императрице. — И тогда лорду-судье Хирсту будет что ему сказать.
— О, боже, — сказала Шарлиэн совсем другим тоном, и ее сузившиеся глаза округлились от намека.
Сэр Эбшейр Хирст, граф Ниароук, был лордом-судьей Старого Чариса, для Кэйлеба -эквивалентом ее собственного барона Стоунхарта и признанным старшим судьей всей империи. Ему было около семидесяти двух лет, и он был даже лучше обучен, чем Стоунхарт, поскольку он был лэнгхорнитом, магистром права и собирался стать верховным священником к тому моменту, когда его старший брат и трое его детей погибли при пожаре в своем доме. Сэр Эбшейр был вынужден покинуть Церковь и освободиться от своих обетов, чтобы принять титул графа, и на протяжении десятилетий он был близким другом Рейджиса Йованса. Он был умен, целеустремлен, упрям и становился все более вспыльчивым по мере обострения своего ревматизма, и, несмотря на — или, возможно, из-за — своего духовного происхождения, он был горячим (можно было бы почти сказать бешеным) патриотом Чариса и страстным сторонником Церкви Чариса. Если бы Шоуэйл был виновен хотя бы в половине преступлений, которые только что перечислил Хаусмин, Ниароук преследовал бы его, как дракон кукурузное поле.
— Разве ты только что не сказал, что он производит много железа, в котором мы остро нуждаемся? — спросил Кэйлеб, и Хаусмин оскалил зубы.
— Да, сказал, ваше величество. На самом деле, у него есть две новые мартеновские печи, которые вот-вот будут введены в эксплуатацию, что также значительно увеличит наше производство стали.
— Тогда — прости меня, если я кажусь немного медлительным, Эдуирд — но действительно ли сейчас время уничтожать продукцию его мануфактуры?
— О, мы не собираемся этого делать! — Хаусмин покачал головой. — Нет, что произойдет, так это то, что с возмещением ущерба и штрафными санкциями, которые он должен мне за нарушение моих патентов, и дополнительными штрафами, которые Пейтир собирается наложить в качестве директора патентного ведомства, и уголовными штрафами, которые Ниароук практически наверняка наложит за нарушения закона о детском труде, попытку подкупа и несколько других мелких нарушений, которые, я боюсь, вот-вот будут доведены до его сведения, наш хороший друг Стивирт вот-вот обнаружит себя ... я полагаю, что технический термин — "без горшка, в который можно было бы помочиться". На самом деле, корона почти наверняка потребует от него ликвидации всего его металлургического завода, чтобы погасить те штрафы, о которых я упоминал, и когда наступит это печальное положение вещей, просто случится так, что небольшой картель, в котором, по странному стечению обстоятельств, ваш покорный слуга просто владеет шестьдесятью пятью процентами долей, предложит ему цену, от которой он не сможет отказаться. В этот момент его чудесные новые печи будут запущены в производство под моей эгидой, и мои люди будут управлять ими безопасно и эффективно, и больше дети не будут попадать в проклятые механизмы, и кто-то, по крайней мере, попытается избавить его бывших рабочих от черных легких. Я ждал несколько месяцев, чтобы дать ему достаточно веревки для этого. Теперь этого ублюдка, клянусь Богом, можно повесить.
Мерлин почувствовал, как его собственные глаза расширились от неподдельного гнева и горечи Эдуирда Хаусмина. Он всегда знал, как глубоко Хаусмин беспокоится о благополучии своих рабочих, женщин и их семей. В этом отношении он и его наставник Рейян Мичейл были совершенно непохожи на большинство владельцев мануфактур, даже в Чарисе. Большинство чарисийских производителей давно считали, что до тех пор, пока они платят постоянную заработную плату, не злоупотребляют своими правами по отношению к работникам, уплачивают налоги и время от времени делают пожертвования в корзину Паскуале для ухода за неимущими и калеками, они внесли свой вклад. И, честно говоря, это ставило их далеко впереди подавляющего большинства владельцев мануфактур в других местах Сэйфхолда. Политика Дома Армак помогла создать отношение, которое предотвращало преднамеренное насилие, но детский труд и терпимость к опасным условиям труда глубоко укоренились в промышленной матрице (такой, какой она была до прихода Мерлина Этроуза).
Мичейл и Хаусмин активно боролись за изменение этой матрицы в течение десятилетий — в случае Мичейла более сорока лет — и яростная кампания Хаусмина по запрещению детского труда создала ему бесчисленных врагов среди других владельцев мануфактур. Оба они верили, что платить щедрую заработную плату, обеспечивать медицинское обслуживание и образование детям своих работников, а также следить за тем, чтобы эти рабочие были размещены как можно более прилично, — это не просто их моральная ответственность, а хороший бизнес. Их затраты на рабочую силу были выше, чем у конкурентов, но их производительность в расчете на человеко-час была еще выше, а их сотрудники платили им свирепой лояльностью и надежностью.
К настоящему времени, через шесть с половиной лет после их первой встречи с Мерлином на острове Хелен, модель, которую они представили остальной части Чариса, была настолько успешной, что все большее число их коллег-промышленников, таких как Парсан Силз, с энтузиазмом приняли ее. Возможно, еще более удовлетворительным было то, что большинство остальных тоже были вынуждены принять ее, хотя и неохотно, если они хотели сохранить необходимых им работников. И все же всегда найдутся по крайней мере такие, как Шоуэйл, — из тех, кто всегда будет срезать углы любым способом, который им сойдет с рук, чтобы максимизировать краткосрочную прибыль и проклинать будущее.
— Простите меня, Эдуирд, — сказал Мерлин через мгновение, — но не случилось ли так, что вы решили сделать пример из Шоуэйла, чтобы поощрить других?
— Понятия не имею, что вы имеете в виду, — ответил Хаусмин, но тот факт, что он не возразил, подсказал Мерлину обратное.
— Конечно, нет, — приветливо сказал сейджин. — А, может быть, у вас есть аналогичные данные о других владельцах мануфактур, которые, возможно, также нарушают ваши патенты или незаконно нанимают несовершеннолетних работников?
— Вы предполагаете, что я мог попросить Сову и Нармана использовать снарков для промышленного шпионажа от моего имени?
— Прогоните эту мысль! Я просто предполагаю возможность того, что чисто случайно в результате опросов производительности, которые Сова проводил для вас и Айронхилла, вы, возможно, случайно получили определенную информацию, которая может побудить Айронхилла, Пейтира и Ниароука искать, э-э, санкции против некоторых менее пикантных элементов среди ваших конкурентов.
— Вы умеете обращаться со словами, сейджин Мерлин, — заметил Хаусмин.
— Но это отличный вопрос, Эдуирд, — сказал Кэйлеб, и железный мастер пожал плечами. Он повернулся, чтобы снова взглянуть из окна на бурлящий улей.
— Полагаю, с таким же успехом я мог бы признать, что отслеживал подобные вещи. И у Пейтира уже есть копии всех моих заметок, любезно предоставленные Совой и Нарманом. Мы должны быть более осторожны в том, как мы доставляем их Алвино, поскольку он не является частью круга, и никто из нас не планирует активно использовать их, чтобы полностью вывести из бизнеса других Шоуэйлов, если только мы не будем абсолютно вынуждены. Это скорее вопрос того, что Пейтир тихо предложит выжившим после уничтожения Шоуэйла, что они, возможно, захотят разобраться в своих собственных действиях, прежде чем он пошлет своих экспертов для расследования определенных слухов — на самом деле удивительно подробных слухов, — которые привлекли его внимание. Не буду притворяться, что мне бы не хотелось, чтобы некоторые из них были разбиты так же основательно, как Шоуэйл, Кэйлеб, но соглашусь на то, чтобы они обеспечивали достойные условия труда и соблюдали законы о труде и безопасности работников, которые установили вы и Шарли. Я не могу заставить их использовать разум, данный им Богом, чтобы понять, насколько больше они могут получить от здоровой, сытой, образованной рабочей силы, которая верит, что ее работодатели действительно заботятся об этом, но совершенно готов заставить их брыкаться и кричать, чтобы они в любом случае поступали правильно.
— Напомни мне не приглашать тебя в Чисхолм, чтобы объяснять моей палате лордов достоинства мануфактурного производства в стиле Чариса, — сказала Шарлиэн через мгновение сухим тоном. — Я также не уверена, что мастера наших гильдий будут должным образом благодарной аудиторией. — Она покачала головой. — По меркам большинства чисхолмских аристократов, твой Шоуэйл был бы отвратительно мягкосердечен. Ты бы напугал их... И, вероятно, правильно сделал, ты, сумасшедший утопист!
— В этом нет ничего утопического, — упрямо сказал Хаусмин. — Это вопрос здравого смысла и прагматизма.
— Конечно, это так. — Голос Кэйлеба был почти нежным, и Хаусмин впился взглядом в его изображение. Но император не шутил.
— Итак, как скоро, по-вашему, ваша первая производственная линия действительно может быть отлажена и запущена? — вместо этого спросил он.
— Не раньше конца сентября, не позже начала ноября. — Хаусмин снова пожал плечами, его тон выражал благодарность императору за смену темы. — Скорее всего, где-то в середине октября. Боюсь, недостаточно скоро, чтобы оказать какое-либо реальное влияние на кампании этого года.
— И ты собираешься пойти дальше и использовать первую для изготовления револьверов Малдина?
— Возможно. — Хаусмин откинулся на спинку стула. — Тейджис почти разобрался с ошибками в своем патроне центрального боя. Это не значит, что нам пришлось заново изобретать операции волочения, и мы веками производим качественную латунь для аптек и консервирования продуктов питания. Нам также весьма доступны цинк — и ложное серебро, когда мы начнем отливать пули, — так что это был скорее вопрос определения того, как разместить капсюли, чем что-либо еще. После этого спроектировать оборудование, способное выполнять работу без большого количества ручного труда, было не так уж сложно, если предположить, что мы получим чертову пневматическую мощность для выполнения своей работы. Теперь пришло время начать делать оружие, чтобы использовать его, и хотя револьверы будут менее полезны, чем винтовки, пистолетный цех — это меньше операций. Я все еще склонен думать, что было бы разумно использовать его в качестве нашей экспериментальной сборочной линии. Мы можем отладить ее и запустить быстрее, и уроки, которые мы извлечем в процессе, сослужат нам хорошую службу, когда придет время составлять первые линии стрелкового оружия.
Кэйлеб нахмурился — не в знак неодобрения или несогласия, а задумчиво. Часть его действительно хотела увеличить производство винтовок как можно быстрее, но остальная часть его понимала, что они уже производят винтовки быстрее, чем кто-либо другой на Сэйфхолде. И Хаусмин определенно был прав насчет меньшего размера пистолетного цеха... и менее критичного характера спроса на огнестрельное оружие.
Кроме того, — сказал себе император, — когда у тебя есть волшебник, который имеет привычку творить для тебя чудеса, ты был бы полным идиотом, если бы попытался объяснить ему, как следить за его собственным вязанием, не так ли, Кэйлеб?
— А как насчет тяжелой промышленности? — спросил Мерлин. Хаусмин приподнял бровь, и Мерлин пожал плечами. — Я был немного занят, бегая вокруг, отслеживая армии и все такое, — мягко заметил он. — И одна из действительно хороших вещей в существовании внутреннего круга, с моей точки зрения, заключается в том, что мне больше не нужно пытаться следить за всем самому.
— Замечание принято, — признал Хаусмин. Он несколько секунд обдумывал этот вопрос, затем повернул свое кресло так, чтобы иметь возможность взглянуть на диаграммы на одной из стен своего кабинета.
— Новая программа броненосцев рушит первоначальные планы Дастина, — сказал он. — Все понимают, почему приоритеты сместились после рейда на каналы, и люди Дастина просто в восторге от отчета Барнса о результатах действий. Это не меняет того факта, что мы только что полностью все переставили... снова.
— Производство двигателей для новых речных броненосцев, конечно, будет занозой в заднице. Когда это было не так? — Он фыркнул. — Сталман Прейджир и Нарман Тайдуотер прилагают все усилия, и я перенаправил на новые корабли около сорока процентов двигателей, которые предназначал для наших барж, что создает свои собственные проблемы. Затем идет само производство брони. В начале следующего месяца мы вводим в эксплуатацию третий прокатный стан здесь, в Делтаке, и он сможет прокатывать до десятидюймового листа, если нам это понадобится. Что касается предложения, шахтерам Брада удается — с трудом — поспевать за спросом здесь, в Делтаке; шахты в горах Хэллек запускаются в эксплуатацию; а коксовые печи на заводе озера Лайман готовы. Или, по крайней мере, готовы для того, что будет работать на озере Лайман, когда мы, наконец, запустим все в эксплуатацию. Нет смысла транспортировать руду на завод Делтак, когда доменные печи озера Лайман заработают всего через месяц или около того, поэтому мы складируем руду и кокс прямо там. Тем не менее, печи идут с отставанием от графика на несколько месяцев из-за всех отвлекающих факторов, поэтому мы будем отправлять в Делтак болванки вместо руды, пока не сможем наладить там остальную часть литейного производства. Даже это будет непросто, но мы справимся, если задействуем достаточное количество драконов, а Брад добивается хороших успехов в проекте реки Уиндховер. Он действительно предпочел бы укладывать рельсы, но даже если бы у него были "автомотивы" и подвижной состав, которые нам понадобились бы, прокладывать рельсы через хребет Лизард было бы королевской болью. Возить драконьими повозками по тому же маршруту было бы почти так же плохо, так что нам повезло, что река судоходна для движения барж на всем пути вверх по течению от Фрейдиса до ее слияния с Уайт-Тауэр. Мы не можем посылать так далеко вверх по реке такие большие баржи, как у нас здесь, но мы строим новые примерно на две трети этого размера, которые должны работать нормально, а новые доки во Фрейдисе с самого начала будут иметь паровую энергию для кранов и конвейеров. На самом деле, самый сложный участок между озером Лайман и озером Опал, и...
