Это не могло занять намного больше времени, учитывая, что сам Хаусмин создал большинство новых техник как немногим большее, чем систематические усовершенствования уже существующих практик. И, к сожалению, инструкции, которые он отправил Сиддармарку для применения этих усовершенствований, были очень четкими, краткими и полными. Им просто повезло, что другая информация в украденном портфеле Трумина была задумана как широкое введение в концепцию паровых двигателей, а не как инструкции по сборке со схемами и четкими указаниями о материалах, размерах и методах, которые были предоставлены для печей. Последнее, что им было нужно, — это доставить Матери-Церкви то, что представляло собой настоящую рабочую модель одного из любимых паровых двигателей Прейджира!
Даже брат Линкин находил перевод общих принципов в реальное оборудование трудным делом, но Хаусмин был мрачно уверен, что, если у него будет достаточно времени, он сам создаст грубые паровые двигатели. Без сомнения, они были бы недостаточно мощными и подверженными поломкам, не говоря уже о том, что предлагали бы множество возможностей для катастроф, таких как взрывающиеся котлы, но они все равно представляли бы собой огромное увеличение возможностей Церкви. Это было бы достаточно плохо только с точки зрения паровых двигателей на одних доменных печах и мануфактурах, но мысль о столкновении даже с относительно медленными военными кораблями с паровым двигателем была непривлекательной.
Что ж, даже брат Линкин и лейтенант Жуэйгейр не собираются за одну ночь перестраивать все промышленное производство Церкви, — напомнил он себе, вкатывая велосипед на стойку перед заводом винтовок номер один имени Урвина Мандрейна. — И не думаю, что армии Божьей осталось очень много месяцев. Все, что они захотят сделать после того, как мы надерем задницу их армии между ушей и убедим храмовую четверку, что они никогда-никогда-больше не захотят связываться с чарисийцами, меня устраивает.
— Мастер Хаусмин! — Тейджис Малдин поприветствовал его широкой улыбкой, пожав ему руку. — Вижу, вы ближе по времени, чем обычно!
— Не очень хорошо указывать на то, что я всегда отстаю от графика, мастер Малдин, — нахмурившись, сказал ему Хаусмин, и Малдин усмехнулся. Он прошел долгий путь от встревоженного, но решительного мастера, который искал аудиенции у самого богатого человека на Сэйфхолде, чтобы показать ему свою концепцию нового револьвера. И так и должно было быть, поскольку он сам был на пути к тому, чтобы стать одним из самых богатых людей на Сэйфхолде. Однако едва ли не более важной для Эдуирда Хаусмина была уверенность Малдина в собственной самооценке — и в собственных изобретательных суждениях, — которая пришла вместе с последним безумно напряженным годом или около того его жизни.
— Мне кажется, нет никаких причин, по которым вы должны отличаться от тех из нас, кто работает на вас, сэр, — отметил Малдин. — Каждый из нас пытается выполнить двухчасовую работу за один час каждый благословенный день Лэнгхорна, не так ли?
— Я действительно верю, что вы правы, — признал Хаусмин, отпустив руку другого мужчины и мотнув головой в сторону двери оружейного завода. — Так почему бы нам с тобой не пойти и не взглянуть на твою последнюю попытку растянуть доступные тебе часы?
— Честно говоря, сэр, думаю, что это то, что вы могли бы найти немного интересным, — сказал Малдин, идя рядом с ним. — Я немного подумал о том, что вы сказали на днях об одном преимуществе гладкоствольных ружей перед винтовками. Особенно винтовками, заряжающимися с казенной части.
— А? — Хаусмин спрятал улыбку за озадаченным выражением лица. Он с нетерпением ждал этого разговора. — О! — Он позволил своему выражению проясниться. — Ты имеешь в виду их способность стрелять не просто единственной пулей, а сразу "пулей и картечью", когда дистанция достаточно мала, как в битве при Киплинджире?
— Да, сэр, это так. — Малдин нетерпеливо кивнул. — Видите ли, я подумал об этом, и нет никакой причины, по которой мы не могли бы стрелять картечью из патрона, кроме повышенного расхода меди для столь большого патрона. Но потом до меня дошло. Патроннику все равно, из чего сделан патрон; его задача — удерживать заряд, во что бы мы его ни упаковали. И мне пришло в голову, что вместо того, чтобы использовать латунь, мы могли бы посмотреть на другие материалы. Типа бумаги. Теперь берем картон нужной формы и прикрепляем один конец к латунной чашке, чтобы она удерживала запал, и все, что нужно будет сделать, это...
.X.
Пещера Нимуэ, горы Света, земли Храма
— Сова и я завершили наш анализ.
Голографические глаза Нармана Бейца скользили по лицам других членов небольшой группы, собравшихся — физически или электронно — за столом в пещере Нимуэ. На самом деле, физически присутствовали только Мерлин, Эйва и Сандария Гэтфрид, но на этот раз Сова генерировал полные голографические изображения всех присутствующих, а не просто проецировал их на контактные линзы тех, кто был разбросан по всей планете.
— Как предположили сестры святого Коди, — продолжил Нарман, на этот раз глядя на Эйву и Сандарию, — причиной, по которой он решил писать по-испански — на испанском языке, было его беспокойство по поводу того, насколько далеко за рамки общепринятой доктрины и теологии могут выйти его рассуждения. Однако даже те фрагменты, которые он записал на английском языке, дали нам значительное дополнительное представление о том, что на самом деле произошло после удара Ракураи по анклаву Александрия.
— Озарение, которого еще нет в дневнике Сент-Жерно? — спросил Мейкел Стейнейр, сложив свои жилистые руки на столе перед собой. На самом деле они были сложены на его столе в далеком Мэнчире, где была почти полночь.
— На самом деле, нового довольно много. — Нарман пожал плечами. — Джеримайя Ноулз и его друзья были спрятаны в Теллесберге, Мейкел. У них был доступ только к той информации, которая доходила до того, что по сути было очень маленьким городком на далеких задворках. Это ограничивало то, что они действительно могли знать о том, что происходило в других местах, и их приказы от Шан-вей не высовываться также сыграли свою роль. Вчетвером они не смогли бы многого добиться, отрезанные от Александрии и изолированные на полмира от всех остальных колонистов, даже если бы у них не было инструкций Шан-вей затаиться, выжить и планировать будущее. Так что во многих отношениях взгляд Сент-Жерно на войну против падших был таким же взглядом постороннего, как и у любого другого жителя Сэйфхолда. Коди Кортасар, с другой стороны, был в самом разгаре этой войны. Он видел гораздо больше ее, и с совершенно другой точки зрения.
Стейнейр медленно и задумчиво кивнул.
— Спасибо, — сказал он. — Я не оспаривал вашу интерпретацию, только хотел убедиться, что понял контекст.
— При всем моем уважении, ваше преосвященство, — выражение лица Сандарии было таким же сухим, как и ее тон, — думаю, что "контекст" — это то, что мы все могли бы использовать на данный момент.
Несколько других хихикнули, и Мерлин улыбнулся. Сандария могла продолжать питать сомнения по поводу версии внутреннего круга об архангелах, но ее пребывание здесь, в пещере Нимуэ, смягчило самые острые углы этих сомнений. И она, очевидно, преодолела свой первоначальный дискомфорт от долгих бесед с людьми, которые физически не присутствовали... или оказались мертвыми.
Она испугалась Совы, когда Мерлин и Нимуэ объяснили, что его голограмма была голограммой человека, который никогда физически не существовал за пределами фактически "магических" границ компьютера. Тем не менее, ей было легче переварить это, чем мысль о том, что люди, которых она знала как Мерлина и Нимуэ, на самом деле были парой машин, обе из которых содержали воспоминания молодой женщины — той же самой молодой женщины, — которая умерла почти за тысячу лет до ее собственного рождения. Однако она знала — или, по крайней мере, была представлена — и Мерлину, и Нимуэ до того, как ей рассказали эту правду, и она относилась к ним как к отдельным и самостоятельным личностям, которыми они стали таким образом, что факт физической смерти Нимуэ Элбан отодвинулся ниже уровня осознания разумом.
Она не могла сделать этого с Нарманом Бейцем. Она знала, что он умер, и у него было не больше физического тела, чем у Совы. Ей потребовалось много дней, чтобы избавиться от мысли, что она разговаривает с призраком всякий раз, когда беседовала с Нарманом. На самом деле, в течение первых пятидневок после ее прибытия в пещеру она избегала разговоров с ним, когда это было возможно. Она предпочла бы адресовать любые комментарии или запросы Сове и позволить ИИ направить их к Нарману, только если это окажется необходимым.
Может быть, тот факт, что сейчас ей с ним намного комфортнее, — это хороший знак, — подумал Мерлин. — Думаю, что ее разум и ее мировоззрение были... расширены таким образом, что она до сих пор этого не осознавала. Во всяком случае, я чертовски на это надеюсь.
— Контекст, безусловно, имеет решающее значение для понимания того, что на самом деле было сказано, сестра, — согласился Мейкел. — И подозреваю, что у святого Коди была... уникальная перспектива, мягко говоря.
— Думаю, мы все могли бы согласиться с этим, — сказал Нарман. — На самом деле, я нашел кое-что из того, что он сказал, еще более интересным из-за того, что это приоткрывает способ перепрограммирования воспоминаний колонистов.
— Что ты имеешь в виду? — глаза Кэйлеба пристально сузились.
— Ну, из английских частей его дневника было очевидно, что по крайней мере некоторые из его воспоминаний были... перестроены во второй раз, когда он стал сейджином. Ссылки на его пробуждение в "священном лазарете" и отсутствие ясности в его ранних воспоминаниях сделали это довольно понятным. Сначала мы предположили, что они были неясны, потому что это были новые воспоминания, подобные тем, которые Бедар имплантировала всем колонистам. Но после тщательного чтения и анализа мы с Совой пришли к выводу, что на самом деле это не так. Вместо новых, сфабрикованных воспоминаний, похоже, воспоминания, которые, как мы думали, Бедар полностью уничтожила, на самом деле не были уничтожены. Есть несколько отрывков, которые, по-видимому, содержат ссылки, по крайней мере, на частичные воспоминания о Старой Земле. Я подозреваю, — Нарман снова посмотрел на Сандарию, — что эти ссылки являются одной из причин, по которой сестры интерпретировали его более поздние комментарии как указание на то, что души колонистов были где-то в другом месте, прежде чем они пробудились здесь, на Сэйфхолде. Во всяком случае, они описывают мир, очень, очень отличающийся от Сэйфхолда. Например, есть один на девяностой странице, который, безусловно, кажется воспоминанием о видеозвонке. На самом деле он никогда не называет это коммуникатором или коммом — он использует термин кейтей, который, по-видимому, является словом, используемым орденом Чихиро при выдаче коммов недавно созданным сейджинам, — но Сова и я согласны, что это должно быть то, о чем он говорил. Его память просто не была достаточно ясной, чтобы описать это полностью.
— Я помню отрывок, о котором вы говорите, — сказала Сандария. — Вы имеете в виду то, где он пишет о призраке своей жены, не так ли?
— Вот именно, — кивнул Нарман. — Из того, как он описывает, что видел ее "как будто в зеркале, которое жило и говорило", очевидно, что он не разговаривал с ней лицом к лицу, и единственное, что мы могли придумать, чтобы объяснить это, была своего рода видеосвязь. Мы также проверили первоначальные списки пассажиров и обнаружили, что Коди Кортасар и его жена Сандра числятся колонистами в анклаве Зион. Однако, согласно документам Шан-вей, Сандра была убита менее чем через три года после пробуждения колонистов.
— Убита? Как? — спросила голограмма Нимуэ.
— Ящером-резаком, но Коди, по-видимому, не помнил никаких подробностей ее смерти. На самом деле, есть несколько мест, где он комментирует пробелы в своих собственных воспоминаниях о Сэйфхолде, и у него не было личных воспоминаний о событиях, непосредственно связанных с ударом по Александрии.
— Вы думаете, что эти воспоминания были намеренно подавлены? — спросил Доминик Стейнейр.
— Нет. — Нарман пожал плечами. — Полагаю, что это возможно, но не вижу никаких причин для того, чтобы они сделали это нарочно. Думаю — и Сова согласен, — что это, вероятно, был непреднамеренный побочный эффект их попытки выборочно отменить часть подавления памяти, которую они сделали, когда превратили его в Адама.
— Я заметил его ранние упоминания о том, как легко он научился управлять "хикоусеном", которым они его снабдили, — сказал Мерлин, — но не помню ни одного места, где он действительно называл это "аэромобилем".
Нарман фыркнул, поскольку Мерлин (или любой другой ПИКА) — как и Ниниэн Рихтейр — обладал идеальной памятью.
— Вы не помните этого, потому что он этого не делал, — сказал пухлый маленький эмерэлдец. — Он всегда называл его либо хикоусен, либо просто "мой сосуд". Вы правы насчет того, как быстро он научился с ним обращаться, и то же самое можно было сказать о многих небольших высокотехнологичных предметах, которые ему поставляли "архангелы". Например, аптечка, коммуникатор, прибор ночного видения при слабом освещении и многое другое. Нам кажется, что командный состав решил, что было бы проще и быстрее — и, вероятно, более впечатляюще "чудесно" — чтобы их сейджины просто "обладали" любыми необходимыми навыками без необходимости обучения. Могло быть несколько способов сделать это — у всех Адамов и Ев все еще были их широкополосные импланты для скоростного обмена информацией — но, похоже, тот, который они выбрали, состоял в том, чтобы вернуться к воспоминаниям своих кандидатов в сейджины и ... активировать эти навыки без каких-либо сознательных воспоминаний о том, откуда они пришли или как они впервые были приобретены.
— Что ж, это было высокомерно с их стороны, — пробормотала Нимуэ. Все взгляды обратились к ней, и она пожала плечами и посмотрела через стол на Мерлина. — Помнишь, что сказала тетя Аэронвен о намеренно подавленных воспоминаниях?
Мерлин на мгновение нахмурился, затем кивнул.
— Ты имеешь в виду, когда они с папой ввязались в эту затяжную драку из-за моральности подавления травмирующих воспоминаний?
— Да. — Нимуэ вернула свое внимание к остальным. — Тетя Аэронвен была моей... нашей, я полагаю, — ее губы изогнулись в улыбке, — старшей сестрой отца. Она была психиатром, и, как и многие психиатры, большую часть своей практики имела дело с пациентами, страдающими от посттравматического шока и сокрушительного депрессивного эффекта от того, насколько плохо шла война. Технология, которую операция "Ковчег" использовала для подавления воспоминаний колонистов о Старой Земле, опиралась в основном на методы лечения, доступные практикующим психиатрам, и я помню, что тетя Аэронвен была очень непреклонна в том, что правильным глаголом было "подавлять", а не "стирать", когда они с папой поссорились. Папа считал аморальным красть чьи-то воспоминания, даже если сами пациенты просили об этом. Тетя Аэронвен думала, что он был полон дерьма, но в ходе... обсуждения указала, что по-настоящему стереть память невозможно. Все, что можно сделать, это подавить ее и, в особо серьезных случаях, заменить другим, менее травмирующим воспоминанием.
