| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Почему?
— Рита Вратаски таких вещей не говорит. Не очень в ее стиле.
— Не знал.
— Зато я знаю.
— А по-моему, так мило, — я взглянул на нее.
Ритины глаза широко раскрылись и в них на секунду промелькнул огонек Цельнометаллической Суки, но ни один мускул на ее лице не дрогнул.
— Что ты сказал?
— Я сказал, что это прозвучало мило.
Она взглянула удивлённо. Локон рыжих волос упал ей на лоб и она подняла руку, чтобы поправить его. Я заметил взгляд её глаз сквозь её пальчики. В глазах был странный свет. Она выглядела девушкой, чьё сердце начало оттаивать, ребёнком, чья ложь стала очевидной под строгим взглядом матери.
— Что-то не так? — прервал я неловкое молчание.
— Нет.
— Я не пытался посмеяться. Я действительно хотел тебе это сказать. Наверное просто не вовремя.
— У нас был подобный разговор в предыдущих петлях, да? Но его помнишь только ты, — поняла она.
— Угу. Прости.
— Ничего, это меня не беспокоит. — Она покачала головой.
— Что же тогда не так?
— Расскажи мне что вы планировали.
— Ладно. В общем, я еще очень многого не понимаю, — начал я, — Мне надо чтобы ты мне дала пояснения как закончить петлю... Для чайников.
— Я имела ввиду — расскажи что вы планировали, чтобы мне не надо было думать обо всем этом.
— Ты шутишь? — удивился я.
— Нет, совершенно серьезно.
— Но ты же Рита Вратаски! Ты всегда знаешь, что нужно делать!
— Будет забавно оказаться разок по другую сторону петли, для разнообразия.
— Для меня не так уж забавно, — не согласился я. Мне было непонятно что она имела ввиду сказав "будет". Я думал, что она уже и так освободилась из петель, пройдя 211 раз эти тридцать часов во Флориде. Я открыл было рот, чтобы спросить, но она меня прервала.
— Мне кажется я заслужила право посидеть и посмотреть, — сказала она, — Я уже перелопатила кучу дерьма навроде этого. Теперь твоя очередь. Чем раньше ты это поймешь — тем лучше.
— Я знаю, — вздохнул я.
— Уж не обессудь.
— Ладно, еще малость рановато, но следующая остановка у меня в столовой. Хочешь перекусить чем-нибудь из японской кухни?
В столовой было шумно. В одном углу группа солдат смотрела, кто из них сможет сделать больше отжиманий за три минуты. Другая группа, мимо которой мы прошли, играла в "слабо сожрать", пробуя загадочную жидкость, смахивающую на смесь кетчупа, горчицы и апельсинового сока. В дальнем конце зала какой-то парень под банджо пел народную песню — а может это была просто тема из какого-то старого аниме, популярного лет 70 назад. Одно из религиозных течений изначально использовало её как антивоенную песню, но парней, которые записывались в ОСС, это не волновало. Мелодия была легко запоминающейся, и этого было достаточно, чтобы она стала хитом в бронепехоте.
Давайте все пойдем в а-а-армию!
Давайте все пойдем в а-а-армию!
Давайте все пойдем в а-а-армию!
И в себе что-нибудь все убьем!
Все это я видел уже 159 раз. Но с тех пор как я был пойман этой петлей я с трудом замечал те проявления внешнего мира, которые не вели непосредственно к выходу отсюда. Я тихо сидел в маленькой, серой столовой, отстранившись от шума и методично наполняя рот безвкусной едой.
Даже если битва пройдёт хорошо, некоторые из этих солдат не вернутся. Если плохо, вернётся ещё меньше. Все это знали. Бронепехота была Санта-Клаусом, а битва нашим Рождеством. Что ещё делать эльфам в Сочельник, кроме как расслабиться и выпить немного эгг-нога.
Рита Вратаски в стошестидесятый раз ела тот же самый обед, но на этот раз сидя напротив меня. Она рассматривала свой стошестидесятый умебоши.
— Что это?
— Умебоши. Это плоды уме... Их часто называют сливами, но на самом деле они больше похожи на маринованную курагу.
— А какие они на вкус?
— Еда — как война. Ее надо попробовать самому.
Она потыкала два-три раза палочками, затем отбросила осторожность и положила плод в рот. Кислота поразила её ударом тяжеловеса. Рита согнулась, хватаясь руками за своё горло и грудь. Я заметил, как мускулы дрожат на её спине.
— Нравится?
Рита жевала не поднимая глаз, а потом выплюнула на тарелку идеально чистую косточку, вытерла уголки рта и перевела дыхание.
— Совсем не кисло!
— Ну да, в этой-то столовке. — подтвердил я. — Тут слишком много иностранцев, так что если хочешь попробовать настоящих, надо идти туда, где местные едят.
Я взял умебоши со своего подноса, закинул в рот и сделал вид, что наслаждаюсь вкусом. Честно говоря, он был такой кислый, что чуть не скрутил мне рот в трубочку потоньше жопы краба при отливе, но я не собирался радовать этим фактом Риту.
— Довольно неплохо! — причмокнул я.
Рита встала с плотно сжатым ртом. Она оставила меня сидеть за столом, а сама пошла по проходу между столами, мимо групп солдат, к раздаточной линии. Там Рэчел как раз разговаривала с гориллой в человечьем обличье, которая без труда могла привстать на носочки и коснуться потолка. Той самой гориллой с 4-ой роты, с чьим кулаком познакомилась моя челюсть несколько петель назад. Красавица и чудовище были, естественно, удивлены, увидев что объект их обсуждения направляется прямо к ним. Вся столовая, как будто почувствовала, что что-то происходит. Разговоры затихли и банджо смолкло. Слава Богу.
Рита прочистила горло:
— Можно мне немного маринованных сушеных слив?
— Умебоши?
— Ага, их!
— Ну конечно, если вы хотите.
Речел достала пиалу и начала накладывать в нее умебоши из большого пластикового ведра.
— Нет, не надо пиалу.
— Простите?
— Эту штуку в вашей левой руке. Да, ведро. Я возьму все.
— Эхм... Их как правило не едят столько сразу. — опешила Речел.
— Нельзя?
— Да нет, я думаю можно...
— Тогда, спасибо за помощь!
Рита вернулась с ведром в руке и триумфально водрузила его посередине стола напротив меня.
Диаметр его в вершине был около 30 сантиметров. Его было достаточно, чтобы угостить двести человек, так как никто обычно не брал больше одной сливы. Достаточно большое, чтобы утопить маленькую кошку, оно было наполнено ярко красными умебоши до половины. Корень моего языка заныл при одном только его виде. Рита взяла свои палочки.
Подхватила из ведра красный, сморщенный фрукт и сунула его в рот. Прожевала. Проглотила. Вынула косточку.
— Вообще не кислая. — Ее глаза увлажнились.
Рита подтолкнула ведро ко мне. Мой ход. Я выбрал самый маленький плод который увидел, сьел его и выплюнул косточку.
— И моя.
Мы играли в наш собственный вариант "слабо сожрать". Кончики ритиных палочек дрожали, когда она погружала их в ведро. Она пыталась зажать очередную умебоши между ними, но бросила это и просто проткнув одну палочкой, поднесла ко рту. Фрукт оставил на подносе, куда упал, розовые капли.
Толпа зевак начала собираться вокруг нас. По-началу они молчали, но с каждой выплюнутой на поднос косточкой волнение росло.
Пот каплями выступал на нашей коже, как конденсат на банке пива в жаркий денёк. Отвратительная куча обглоданных сливовых косточек росла. Рэйчел стояла в сторонке, наблюдая с озабоченной улыбкой. Также я заметил моего старого знакомого из 4-ой роты. Он отлично проводил время, наблюдая мои мучения. Каждый раз, когда я или Рита отправляли ещё одну сливу в рот, толпа разражалась возгласами.
— Давай! Не сбавляй темп!
— Не отступай! Лопай!
— Ты же не уступишь маленькой девчонке, верно?
— Думаешь он победит Риту? Да ты, бля, тронулся!
— Ешь! Ешь! Ешь!
— Смотрите за дверью, я не хочу, чтобы нам испортили тут всю потеху! Ставлю десятку на тощего! — и сразу за этим, — Двадцать на Риту!
Потом кто-то закричал:
— Где мои жареные креветки? Я потерял мои жареные креветки!
Было жарко, было шумно, и каким-то образом, который было трудно объяснить, было как дома. Возникла невидимая связь, которой я не чувствовал в прошлых прохождениях через петлю. Я почувствовал на вкус то, что принесёт будущее, и внезапно, все мелкие события, которые происходят в наших жизнях, мелочи дня приобрели важность. Только тогда, окружённый всем этим шумом, чувствуешь себя хорошо.
В конце, мы прикончили все умебоши, находившиеся в ведре. Рита съела последнюю. Я утверждал, что это ничья, но так как Рита съела первую сливу, она настояла на своей победе. Когда я возразил, Рита усмехнулась и предложила выяснить это за другим ведром умебоши. Трудно сказать, что означала эта усмешка. То ли, что она действительно собиралась продолжать есть, то ли немного тронулась от переизбытка кислой пищи. Горилла из 4-ой роты притащил ещё ведро красных фруктов из Ада и грохнул его на середину стола.
К этому моменту я чувствовал себя уже по пояс сделанным из умебоши, так что я поднял белый флаг.
После этого я поведал Рите обо всём. О Йонабару, который никогда не затыкается, о сержанте Ферреле, одержимом тренировками, о соперничестве между нашим взводом и 4-ой. В свою очередь, Рита рассказала мне вещи, о которых она не успела мне сообщить во время прошлой петли. Без доспехов, Сука носила застенчивую улыбку, которая очень ей шла. Кончики её пальцев пахли машинной смазкой, маринованными сливами и немного кофе.
Не знаю как и какие флажки я установил, но на 160-й петле наши с Ритой отношения достигли глубины, недостижимой ренее. На следующее утро капрал Йонабару проснулся не в своей койке. Он проснуся на полу.
Глава 3
Мне не было покоя во сне. Или какой-нибудь мимик отнимал у меня жизнь, или я терял сознание прямо во время боя. Потом было ничто. А затем, без всякого предупреждения, ничто отступало и мой палец вместо спускового крючка оказывался заложенным где-то на трех четвертях недочитанной книжки. Я обнаруживал себя лежащим на койке, в окружении ее трубчатого каркаса, и в моих ушах звучал высокий голос диджея, читавшего сводку погоды: "Как и вчера, здесь солнечно и ясно на островах. После обеда осторожно с ультрафиолетом. Опасайтесь солнечных ожогов!" Каждое слово словно вгрызалось мне в череп и застревало там.
На "солнечно" я брал авторучку, на "островах" я писал цифру на своей руке, а ко времени, когда он доходил до "ожогов" я уже был на пути в оружейную. Такова была рутина моего подьема.
А сон накануне боя был продолжением тренировки. По каким-то причинам усталость не накапливалась в моем теле, в отличие от воспоминаний и освоенных навыков, остававшихся в моей голове. Пока я ворочался во сне, мой разум воспроизводил полученные за день знания, как будто прожигал новую прошивку у меня в мозгах. Я должен был смочь сделать то, что не смог на предыдущей петле, должен был убить мимиков, которых не убил и спасти друзей, которых не спас. Это было как статическое отжимание в голове. Мое собственное еженочное наказание.
Я проснулся в боевом режиме. Как пилот, пробегающийся по переключателям перед взлетом, проинспектировал самого себя часть за частью, не упуская ничего, даже такой малости как мизинец на ноге. Проверил каждую мышцу — не затекла ли она во время сна.
Повернувшись на 90 градусов на заднице, я спрыгнул с койки и открыл глаза. Моргнул. Картинка расплылась. Комната была другая — голова премьера больше не пялилась на меня с плеч бикинистой модельки. К тому времени как я это заметил, было поздно — моя нога не нашла опоры на привычном месте и инерцией меня снесло с кровати головой вперед. На плитки пола. Лишь тут я наконец-то осознал где я.
Солнце сияло сквозь слои бронестекла и его свет разливался по большой, просторной комнате. Искуственный ветерок от кондиционера овевал меня, пока я лежал распластавшись на полу. Толстые стены и стекла полностью заглушали звуки базы, обычно громко звучавшие в моих ушах.
Я был в Небесной Ложе. В отличие от обнаженной стали и огнеупорной древесины, окрашенной в цвет хаки, эта комната, единственная на всей базе, была обставлена как положено. Изначально здесь был офицерский конференц-зал и зал для приемов. Ночной вид на Утибо через его многослойные стекла мог бы собирать немалые деньги.
Настолько же, насколько хорош был вид, было паршиво здесь проснуться, если конечно ты не горный козел и не одинокий отшельник влюбленный в высоту. Ну или Йонабару. Я слышал у него было где-то тут укромное местечко, и даже на этаж повыше, чем допускались офицеры. "Любовное гнездышко", как мы его называли.
Больше похоже на любовную смотровую площадку!
Глядя на океанскую ширь, я мог увидеть плавный изгиб горизонта. Пляж Утибо был смутно различим сквозь утренний туман. Треугольнички волн росли, сворачивались в пенные буруны, и снова исчезали в море. Где-то там, за этими волнами, лежал остров на котором обосновались и размножались мимики. На мгновение мне показалось, что я вижу сквозь прибой ярко-зеленый проблеск. Я моргнул. Нет, это был просто яркий блик солнечного света.
— Ты несомненно хорошо спал этой ночью. — Передо мной стояла вошедшая из другой комнаты Рита.
Я медленно поднял взгляд.
— Чувствую себя так, будто прошли годы.
— Годы?
— С тех пор как я хорошо спал. Я уже и забыл, как это хорошо.
— Все этот сумасшедший разговор про петли времени.
— Ты должна знать.
Рита сочувственно взмахнула рукой.
Наша спасительница, Цельнометаллическая Сука, выглядела этим утром намного расслабленнее, чем когда-либо. Ее глаза глядели мягче в холодном свете утра, а свет солнца сделал ее волосы из ржавых ярко-оранжевыми. Она взглянула на меня, как могла бы посмотреть на щенка, увязавшегося за ней по дороге к дому. Спокойная, как монах дзен. Она была прекрасна.
В комнате вдруг стало слишком ярко, и я чуть прикрыл глаза.
— Что это за запах?
К чистому воздуху, идущему из фильтра добавился необычный запах. Он не был плохим, но и приятным я бы его тоже не назвал. Слишком пряный для еды, но слишком аппетитный для косметики. Честно говоря, я просто не знал что это могла быть за чертова штука, которая так пахнет.
— Я же только открыла упаковку. У тебя острый нос!
— На тренировках нас учили обращать внимание на незнакомые запахи, потому, что они говорят о проблемах с фильтром брони... Ну да, сейчас-то я не в броне, конечно.
— Никогда раньше не встречала человека, который бы перепутал еду с химическим оружием, — усмехнулась Рита, — Тебе не нравится запах?
— Нравится? Я бы пожалуй не сказал. Пахнет... странно.
— Где твои манеры? Разве это хороший способ поблагодарить меня за приготовление утренней чашечки кофе для нас обоих?
— Это... кофе?
— Ну конечно!
— А, точно не попытка отомстить мне за умебоши?
— Нет, так пахнут обжаренные зерна кофе, с настоящих деревьев, выросших на настоящей земле. Никогда не видел кофе?
— Только чашку искуственных помоев каждый день.
— Вот подожди я его заварю! Это, считай, ты еще ничего не нюхал!
Я и не знал, что в мире остался натуральный кофе. То есть я подозревал, что где-то в мире он еще возможно существует, но не думал, что у кого-то сохранилась привычка его пить.
Напиток, выдаваемый за кофе в наши дни готовился из искусственно выращенных зерен с добавкой синтетического заменителя вкуса и запаха. Основа-заменитель пах далеко не так сильно как зерна, которые обжаривала Рита, и не прочищал обоняние и дыхательные пути как этот, другой. Я полагаю, что вы могли бы как-то экстраполировать запах заменителя и в конце концов как-то представить себе вкус натурального продукта, но разница в эффекте воздействя была так же велика, как между 9-ти миллиметровым у пистолета и 120-ю мм снарядом танка.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
