Когда падают звезды (часть 2)

— От кого это? — еще ни разу Соне не приходилось слышать его, когда Витор не мог справиться с гневом. Слова звучали словно угрозы.

— Мисс Смитт. Я понятия не имею, о чем она, — ее взгляд молил об одном: верь мне. — И не знаю, что с этим делать.

Он перевел взгляд с невесты на лежащее в руках письмо. Соня восприняла это как сомнение.

— Поверь мне, прошу, все, что там написано... — она сглотнула комок страха, мешавший говорить. — Все это бред. Я никогда, никогда бы не...

— Я тебе верю, — он попытался даже улыбнуться, хоть это и было сложно сейчас.

— Случайно или нет, его светлость сейчас здесь, я могу передать ему это послание. Но ведь адресовано оно не ему. А как попало ко мне — ума не приложу. Эта женщина явно что-то перепутала...

— Не волнуйся, я все улажу, — Витор провел по бархату щеки, пытаясь убрать из глаз ее страх. Конечно, он этому не поверил, даже не знай он правды и кому адресовано послание, все равно не поверил бы. Ведь видел, к чему приводит недоверие, как оно заставляет стареть за одну ночь и забирает воздух из легких беззащитных ангелов. — Позволишь, я заберу его?

— Конечно, оно мне не нужно, — Соня посмотрела на листок, будто на страшное, уродливое животное или заразную неизлечимой болезнью вещь. — Я просто не понимаю, с чего она вдруг взяла все, что там написала и почему написала это мне?

Витор приблизительно понимал, как так произошло. И уже знал, что будет делать. Хоть Майя просила его не вмешиваться в их с герцогом дела, которых, по ее словам, в общем-то и не было. Но если кроме его светлости, травлю начнет и эта женщина, бедной девочке придется совсем несладко. Тогда даже ее фиктивный брак станет невозможным. Он вставит на место мозги Дэрреку, только сначала покажет это ей.

— Я отдам его тому, кто будет знать, что с ним делать. — Соня одобрительно кивнула, не требуя объяснений. Она доверяла ему настолько, что прекрасно понимала — когда настанет время, он расскажет ей все, что будет нужно.

* * *

**

Несколько дней держалась теплая, солнечная погода, которой не могли нарадоваться все обитатели дома. Бабье лето печалило лишь тем, что не могло бы продлиться долго. Тратить такую пору на просиживания дома — настоящий грех. Вооружившись всем необходимым, Майя отправилась с самого утра на дальние поля. Прогулка выдалась славной и очень продуктивной. Ей было чем поделиться с папой.

По дорожке, ведущей к дому, она шла не спеша, ловя лицом солнечные лучи. Как странно, ведь раньше она действительно боялась солнца, пряталась от него под зонтами и тоннами юбок. А теперь, познавая людей, начинаешь все больше ценить природу.

Навстречу из дома вышел человек. Совсем скоро она поняла, что это Витор, и он мчится ей на встречу куда быстрее, чем это делает гуляющий. Предчувствуя что-то плохое, Майя и сама ускорила шаг.

— Что-то случилось? — она посмотрела в суровое лицо друга. — Что-то с Соней, с мамой? Что? — Майя собиралась уже обойти молчаливого мужчину, когда он вытянул вперед руку.

— Майя, прочти.

— Что? — она непонимающе уставилась на желтоватый лист.

— Это. — Витор не собирался объяснять, по крайней мере, до того, как она поймет, о чем идет речь.

С опаской Майя взяла в руки послание, развернула и попыталась вникнуть, благо, почерк был очень разборчивый.

"Леди Соня или голубка, как называет вас один наш общий знакомый,

Вы, наверное, удивлены получить это письмо, но поверьте, я была удивлена не меньше, узнав некоторые факты вашей биографии. Никогда бы не подумала, что такая молодая особа, воспитанная на лучших примерах светского поведения, опустится до того, чтобы записаться в любовницы его светлости, герцога Мэйденстера, а потом, когда ему наскучит, станет шантажировать, обещая посвятить высокий свет в вашу интрижку лишь затем, чтобы заставить его на вас жениться.

Это низко и недостойно. Я осведомлена, что совсем скоро вы все же выходите замуж, благо, не за его светлость. А значит, в ваших интересах сохранить эту связь в тайне. Я неплохо храню секреты, но при одном условии, что вы перестанете посягать на чужое. Жадность — плохое чувство, не стоит надеяться, что вы сможете сохранить и будущего мужа, и любовника.

Сделайте правильный выбор, не стоит играть с судьбой и со мной.

Будущая леди Мэйденстер, Роза Смитт".

— Что это? — Майе захотелось выбросить послание куда подальше, настолько оно излучало грязь и угрозу. — Откуда?

— Это пришло Соне. Видимо, мисс Смитт осведомлена не обо всем, поэтому, ошиблась адресатом.

— Но ведь тут написан бред! Какой шантаж? Она в своем уме? — Майя понятия не имела, откуда та взяла все, о чем писала. А еще откуда знала, как он ее называл? Разве что он сам поделился или, скорее, чтобы случайно не спутать, называл их одинаково.

— Думаю, что нет. Я просто хотел, чтобы ты знала. Я отдам это его светлости, пусть сам занимается усмирением своей любовницы, — он взял за край листа, собираясь забрать его у Майи.

— Нет. Я сама. Я сама скажу ему кое-что, — выдернув лист из мужских пальцев, Майя помчала обратно к конюшне. Она бросит это ему в лицо, пусть тогда попытается вновь сделать вид, что раскаивается. Перед глазами стояли картины, как они с красавицей Розой, кажущейся теперь худшей мегерой, смеются над ее наивным счастьем.

* * *

**

Всю дорогу до соседнего дома Майя репетировала свою пламенную речь, свой триумф и еще одну пощечину, которую он, несомненно, заслужил. Только успевший расседлать Тень мальчишка при виде ворвавшейся Майи чуть ли не застонал. Но к его счастью, на этот раз хозяйка сама достаточно проворно справилась с седлом, и заняло это у нее совсем немного времени.

Злость — вот что подстегивает лучше всякой мотивации. Она бы терпела столько, сколько нужно, если бы во все это не впутывали Соню, не впутывали ее семью. Но нет, это, как оказалось, слишком большая просьба. Ее жизнь должна стать пиром его тщеславия, только полнейший разгром по всем фронтам заставит его успокоиться. Только сравняв ее с землей в глазах всего мира и самой себя, он наконец-то оставит ее в покое.

— Его светлость дома? — Майя оставила Тень растерянному слуге, не ожидавшему увидеть посетительницу, еще и в таком виде.

— Да.

— Вот и отлично, — она достала из-за пояса сложенное письмо, помчалась по ступенькам в дом. — Мне нужен герцог, — дворецкий был так растерян, что даже не спросил, по какому вопросу и как доложить, а просто указал на закрытую в гостиную дверь. Если Майя очень хотела, умела и приказывать, и заставлять. Просто не любила себя саму с те моменты, когда ей приходилось это делать. Кивнув, девушка толкнула одну из створок.

Дэррек сидел на диване, спиной ко входной двери. Видимо, опять занимался какими-то своими вечными непрекращающимися делами.

— Я занят, если вопрос не срочный, зайди позже, — он сказал это не оборачиваясь, тон не оставлял права выбора, будь Майя не так взволнована, войти бы не посмела.

— Срочный, — сейчас же решительности ей было не занимать, закрыла за собой дверь, лишив перепуганному дворецкому всякого шанса узнать, что же такого произошло, девушка направилась в сторону мужчины.

— Майя? — он резко обернулся, явно не ожидал, что его побеспокоит она. — Что-то произошло? — Дэррек окинул ее изучающим взглядом: никогда еще не видел в таком виде. Мужского кроя замшевые штаны, расстегнутая на две верхние пуговицы рубашка, открывающая взору достаточно, чтобы заставить воображение работать с особым усердием. Высокие сапоги, плотно обтягивающие стройные лодыжки и икры.

— Произошло, — пока она приближалась, Дэррек успел подняться, не понимая, что заставило ее прийти, еще и такую взволнованную. Судя по сбивчивому дыханию, она сильно спешила. — Читайте, — Майя впечатала листок ему в грудь, не заботясь о том, больно ли сделала.

Дэррек накрыл ее руку своей, не давай сползти посланию на пол. Правда она сразу же отдернула свою, как только почувствовала жар. Мужчина перевел взгляд с пылающего лица на листок. Быстро пробежал по содержанию, не совсем все понимая.

— Что это?

— Это я должна у вас спросить, что это и почему это попало к моей сестре?

Он еще раз пробежал взглядом по написанному, пытаясь вникнуть лучше.

— Это бред. Тут написан бред.

— Я рада, что вы это осознаете. Было бы неплохо, если вы сообщили об этом и многоуважаемой мисс Смитт. Иначе... — Майя пыталась выбрать достойную их поступка кару. — Иначе я сама сделаю это, и тогда, поверьте, ее не спасет до умопомрачения красивое лицо и точеная фигура, которая, несомненно, так вам дорога, я просто напросто выцарапаю ей глаза!

— Подожди, — он взял ее руку в свою, пытаясь прекратить этот нескончаемый поток речи. — Объясни нормально.

Почувствовав его ладонь на своей, Майя дернулась от неожиданности, но это сработало и отрезвляющим фактором.

— Это письмо пришло Соне. Видимо, мисс Смитт не совсем в курсе всего... — в глазах вновь вспыхнул воинственный огонек. — И посчитала, что Соня угрожает ее правам на вас, как "будущей леди Мэйденстер". — Майя передразнила ее подпись в письме. — Надеюсь, вам не нужно объяснять, как Соня была удивлена, получив подобное послание? Благо, она показала его Витору, а не маме. А он, уж так сложилось, знает немного больше моей сестры. Я отдаю его вам лишь с одной целью — усмирите свою любовницу, — она вздернула подбородок, не желая чувствовать над собой превосходства ни его, ни этой женщины.

Дэррек смотрел на то, как эта белая роза выпускает шипы, которые, оказывается, у нее есть. Каждый раз, открываясь с новой стороны, она все больше привлекала его, все больше убеждала, что за нее стоит бороться, что вознаграждение того достойно. А еще она ревнует, и это обрадовало его до умопомрачение.

— Ты ревнуешь. — Дэррек улыбнулся.

— Что? — Майя попыталась вырвать руку, но он ее придержал. — Вы в своем уме? Отпустите меня, я сказала все, что собиралась, — вместо того, чтобы послушаться, Дэррек повторил свой обычный трюк: обвил талию руками, притягивая ближе к себе.

— Ты ревнуешь! — он даже не скрывал своей радости, а то, что мужчина не спрашивал, а утверждал, заставило Майю злиться еще больше.

— Кого? Мисс Розу? Простите, но я не испытываю к ней нежных чувств, — она уперлась руками в мужскую грудь, не давай прижать себя еще плотнее. — Отпустите!

— Поцелуй, тогда отпущу, — Майя почувствовала себя совсем неуютно, вновь оказавшись в ловушке.

— Я скорее поцелую вашего дворецкого, чем вас! — она еще раз попыталась заставить его отодвинуться, но силенок не хватило даже на миллиметр.

— Неправильный ответ, голубка, — покоившаяся на талии до этого рука чуть опустилась, заставив девушку пискнуть. Нет, такой наряд ей тоже определенно идет, только ходить она в нем будет тогда, когда на расстоянии километра вокруг никого, кроме него самого, не будет, слишком большой соблазн.

— Не называйте меня так, у меня есть имя, если не нравится оно — титул. А из стаи ваших голубок, надеюсь, я уже списана, — Дэррек удивился, но уточнять, что же она имела в виду, не стал.

— Мне нравится имя, — чем ближе он приближался к ее лицу, тем заметнее становилась вновь появившаяся бирюза глаз, — а еще нравится, что ты ревнуешь, голубка, — прежде чем она успела вновь возмутиться, он накрыл ее губы своими. Как давно, сколько дней, ночей, недель тому он ощущал вкус этих губ! И стоило им открыться, он вновь понял, что никогда не насытится.

Ях, что она делает? Уже почти забытые ощущения вновь заставляют тело трепетать, чужие, но такие родные губы заставляют ее поддаться натиску, открываясь для нового наслаждения, а покоившиеся еще несколько мгновений тому на задних карманах руки уже путешествуют по спине, выправляют рубашку, чтобы заставить кожу покрыться мурашками от нежных прикосновений.

Куда подевалась та сила воли, которую она так долго пыталась в себе воспитать, где та жажда крови, с которой она ворвалась в эту комнату? Почему вместо того, чтобы дать ему еще одну заслуженную пощечину, она сама прижимается плотнее, реагирует на все прикосновения, подставляет поцелуям шею и зарывается пальцами в густые волосы. Майя, почему ты снова наступаешь на грабли, которые бьют так больно?

Теплые волны накрывали Майю с головой, заставляя тело пробирать мелкой дрожью. Каждый раз, когда Дэррек отнимал губы, чтобы поцеловать в другом месте, Майя жалела, что это не может длиться вечно. Все изменилось, когда ласкавшая до этого спину рука скользнула вперед, сдавив грудь. Не больно, так же осторожно, как только что пробовала на ощупь позвонки, но это стало ошибкой. Мир истомы рухнул, в памяти снова ожили воспоминания ночи, когда о такой ласке она могла только мечтать. Моментально отрезвев, Майя вырвалась из объятий.

— Нет, — она закрыла лицо руками, пытаясь отогнать навязчивые видения. Но быстро опустила руки, боясь, что он может вновь воспользоваться ее беспомощностью, не посчитавшись с ее желанием прекратить это.

Дэррек отпустил ее скорее от неожиданности, но увидев проснувшийся в глазах страх, снова попытаться поцеловать бы не рискнул. Ее желание должно было стать законом, даже если оно безрассудно, а тем более, сейчас, когда порождено оправданным страхом.

— Прости, — он извинился за то, что не сдержал порыв, даже зная, как она может на это отреагировать. О том, что только что сжимал ее в объятьях он не жалел ни капли.

— Я лучше пойду, — Майя попыталась на ходу оправить одежду, заправляя рубаху и застегивая каким-то дивным образом оказавшиеся расстегнутыми пуговицы.

— Подожди. — Дэррек снова приблизился, поднял за подбородок залившееся краской лицо, заметив, что она пытается изо всех сил отвести глаза. — Все же почему ты не сказала о своем дне рождении? — лучше отвлечь ее от воспоминаний, которыми она сейчас себя обязательно снова станет мучить.

Она на секунду застыла, но потом с новой силой взялась за работу.

— А что я должна была сказать? Ваша светлость, простите, сегодня ничего не получится, у меня праздник? Вы-то сами понимаете, как абсурдно это звучит?

— Ты могла просто об этом сказать.

— И что? Вы бы изменили решение?

Скажи он "да" — соврал бы. Не тогда, то на следующий день или через два дня, но он сделал бы ее своей.

— Нет, — он поправил завернувшийся внутрь ворот.

— Тогда зачем эти разговоры? — она наклонилась, чтобы поднять лежащее на полу письмо. — Я надеюсь, это последний связанный с вами инцидент в нашей жизни. — Майя положила листок на маленький столик. — И такое, — она явно имела в виду не письмо, — больше не повторится.

— Если ты не захочешь. — Дэррек смотрел, как она проходит мимо, уже привычно огибая по безопасной дуге.

— Не захочу, — она бросила упрямый взгляд через плечо и продолжила свой путь до двери, соблазнительно покачивая бедрами.

Ях, все вышло совсем не так, как она планировала. Вместо того чтобы показать, как сильно презирает его и его пассию, поддалась даже не напору, а всего лишь предложению. Нет, с этим нужно что-то делать. Он даже не заставил, просто поманил. Она могла ударить, могла укусить, могла закричать. Она могла закончить все раньше. Могла даже не начинать, а стояла только что там, ловя все его бесстыжие ласки. Когда за окном мог проходить слуга или любой другой человек, когда в комнату могли зайти.