Гарри Поттер и Волшебная Универсиада

— Си, Маэстро! — жизнерадостно ответила девушка, на секунду приняв облик перуанского мастера палочек, а затем большой пятнистой кошки.

— Вижу, эта палочка вам идеально подходит, — сказал Оливандер, возвращая ее Джейзе. — Можете идти. Мистер Оньянго, ваш черед.

— Хмм баобаб и кусочек пера птицы Рух, восемнадцать сантиметров, мастер мне неизвестен, — задумчиво протянул старик. — Хороша для работы с флорой и фауной... Вингардиум левиоса! — одна из парт взмыла в воздух под потолок. — Неужели... хмм, прекрасно подходит для полетных чар. Наверное, это влияние пера... Можете забрать, она в прекрасном состоянии.

Патрик, белозубо улыбаясь, забрал палочку и вернулся на свое место.

— Мисс Ватанабэ, ваша очередь, — пригласил Олливандер японку. — О! Японская вишня и сердечная жила дракона! Двадцать один с половиной сантиметра. Поздравляю, у вас исключительное самообладание и сила ума, раз вы способны совладать со своей палочкой.

— Дифиндо! — еще одна парта пострадала от мастера палочек. На этот раз она была рассечена пополам. — Превосходно! Можете забрать свою палочку, она в отличном состоянии. — Мистер Сирин, будьте добры... — позвал он сирийца.

— Двадцать шесть сантиметров, черное дерево и шерсть красного скального льва! Не боитесь быть изгоем, — скорее констатировал, чем спросил Олливандер. Искандэр лишь кивнул, соглашаясь. Еще одно боевое заклинание подтвердило исправность палочки, и парень вернулся с ней на место.

— Мистер Чанг, ваша очередь, — китаец молча передал ему свою палочку.

— Тутовник, сердечная жила дракона, двадцать четыре сантиметра, очень гибкая, — сделал свое заключение Олливандер. — Превосходна для сильных, но артистичных людей... — с этими словами мастер наколдовал себе удобное кресло, видимо устал стоять. — Замечательно... Кто там дальше? Давайте вы, мистер Суреш.

— Акация и перо феникса, двадцать четыре сантиметра, — задумчиво протянул мастер. — Очень непростая палочка, слушается только весьма одаренных хозяев. Вам повезло, молодой человек, — вызвав ею какой-то серебристый дымок, и удовлетворившись им, старик вернул палочку Рейтану.

— Мисс Шервуд! — позвал Олливандер.

— Хмм, двадцать пять сантиметров, яблоня и волосы русалки? Последняя тоже от вашей бабушки? — спросил мастер. Девушка кивнула, и Гарри почувствовал как у него невольно отвисла челюсть. Он и предположить не мог, что австралийка частично русалка. То-то она так недолюбливает Флер, ведь у них с вейлами давняя вражда.

— У палочек с волосом русалки та же беда, слишком своенравна, — поведал Олливандер, после того как прожег большую дыру в парте. — Кроме того они не ладят с огнем, но, вижу, что для вашей это не проблема, — добавил он, возвращая палочку.— Мистер Крам, ваш черед.

Виктор встал, повёл плечами, ссутулился и вразвалку подошёл к мастеру. Протянул палочку и, сунув руки в карманы, нахмурился.

— Хмм. Ежели не ошибаюсь, творение Грегоровича? Прекрасный мастер, хотя стиль не совсем тот, какой... Ну, это ладно...

Он поднёс палочку к глазам и тщательно рассматривал её, вертя так и этак.

— Да... саксаул и сухожилие дракона? — метнул он взгляд на Крама.

Крам кивнул.

— Толстовата, довольно жёсткая, двадцать семь сантиметров... Авис!

Палочка из саксаула выстрелила как ружьё, из дула выпорхнула стайка щебечущих птичек и, так же как и канарейка ранее, вылетела в окно навстречу солнцу.

— Отлично, — сказал Олливандер, возвращая Краму его палочку. — Кто у нас ещё остался?.. — взгляд мастера упал на соседа болгарца. — Мистер Булгаков, можно вас?

Русский подошел к Олливандеру своей обычной бесшумной походкой. Молча протянул палочку, и встал смирно, в отличие от Крама без рук в карманах.

— Хмм, сделано в Китежграде, не так ли? Мастер, скорее всего, Ковров, — сказал Олливандер. — Кедр и перо феникса, или жар-птицы, как вы, русские, его называете. Двадцать один сантиметр, упругая, хороша для боевой магии, — с этими словами мастер вызвал небольшой ледяной вихрь. — Не позавидую я тому, кто окажется на вашем пути, молодой человек, — прокомментировал старик, возвращая палочку.

— Как я понял, остался лишь один Чемпион. Мистер Поттер, можно мне вашу палочку?

Гарри поднялся с места, прошёл мимо Булгакова и протянул свою палочку.

— О-о! — расцвёл мистер Олливандер, глаза его вдруг вспыхнули. — Это уже мое творение. Я очень хорошо её помню.

И Гарри тоже помнил. Словно это было вчера. Он очень надеялся, что мастер не будет сейчас рассказывать эту историю. Не хотелось бы чтобы кто-то узнал об родстве его и Волдеморта палочек. Для Риты Скитер это точно было бы сенсацией.

Мистер Олливандер изучал его палочку дольше всех. Наконец пустил из неё фонтан вина и возвестил, что палочка по-прежнему пребывает в безупречном состоянии.

— Благодарю всех, — сказал стоящий за судейским столом Дамблдор. — Советую поспешить на ужин, урок вот-вот закончится.

Чемпионы обрадованно загудели, и поспешили покинуть аудиторию. Гарри был первым, и уже переступил порог когда толстяк с камерой вскочил и прокашлялся.

— А снимки, Дамблдор, снимки! — заволновался Бэгмен. — Всех судей и участников! Что вы скажете, Рита?

— Да, конечно. Сначала всех вместе, — она опять впилась взглядом в Гарри. — А потом по отдельности.

Фотографу пришлось-таки изрядно потрудиться. Невысокого латиноамериканского директора пришлось поставить на стул, а Мадам Максим заслоняла всех. Какой ракурс ни возьми, а фотографу отойти некуда, чтобы великанша попала в кадр. В конце концов ей пришлось сесть, а все остальные встали вокруг.

Сперва хотели поставить всех девушек вперед, а парней назад, но Рита потребовала, чтобы Гарри поставили в прямо посередине. Якобы он недостаточно высок, и потому незаметен. Хотя на деле его рост был лишь на пару дюймов ниже Суреша и Сирина, которые были самыми низкими из "взрослых" Чемпионов-парней.

Сняв групповое фото, Скитер все же настояла на одиночных. В итоге Чемпионы не скоро смогли отправиться на ужин. Перед уходом, им всем напомнили, что первый тур, под названием "Огонь", состоится двадцать четвертого ноября. Он проверит их способность импровизировать в чрезвычайно сложной ситуации...

Глава 9. Пресса и шпионаж

Статья об Универсиаде в Пророке вышла только к воскресению. Хотя о самом состязании там говорилось мало. К раздражению Гарри, большая ее часть была посвящена о нем, как о Чемпионе Хогвартса. И что бесило больше всего, она была написана Скитер. Неужели нельзя было просто опубликовать его автобиографию, которую он отправил в редакцию газеты буквально за день до этого?

Рита определенно ее читала, т.к. часто цитировала, попутно извращая каждое слово, подобно кривому зеркалу, своими собственными комментариями:

""Моя жизнь с родственниками маглами была тосклива и однообразна. Мне неприятно о них говорить..." — поведал в своей автобиографии наш герой. Можно только догадываться, что же они с ним делали, но их плохое воспитание заметно невооруженным глазом. Мистер Поттер не имеет никакого почтения к старшим, и вечно нарушает правила. Об этом говорит хотя бы тот факт, что он стал Чемпионом школы в четырнадцать лет, хотя правилами состязания дозволено участвовать только совершеннолетним волшебникам..."

Далее Скитер приводила слова Снейпа, который, кто бы сомневался, обвинил "несносного неблагодарного мальчишку" во всех грехах, и пересказала историю с философским камнем. Гарри не стал говорить про Волдеморта, торчащего из затылка Квирелла, а просто сказал, что преподаватель оказался одержим злым духом. История с камнем дала ей повод кинуть первый камень в Дамблдора.

После этого она скрупулезно перечислила каждое приключение Гарри за прошедшие три курса и все использовала как доводы, подтверждающие "авантюризм" и "бунтарство" национального героя, и возмутительное попустительство и безответственность "старого маразматика".

Рассказала Рита и о первой детской любви Гарри. Ею почему-то была названа Джинни Уизли — "ради которой наш герой спустился в саму Тайную комнату, чтобы спасти ее от огромного василиска." Напоминая о событиях 1992 года, журналистка не отказала себе в удовольствии снова втоптать в грязь репутацию директора Хогвартса: "...сомневаюсь, что решение восстановить Дамблдора на посту было разумным решением..."

Закончив чехвостить директора, Скитер принялась за Сириуса и Гермиону. Она, конечно же, прознала про избиение Малфоя, и всю вину за это повесила на Блэка: "Кем вырастет наш герой под опекой Блэка? — спрашиваю я своих читателей. Мистер Поттер уже показал первые результаты воспитания этим монстром. Буквально на днях он серьезно избил мистера Драко Малфоя, сына известного филантропа и мецената Люциуса Малфоя.

Причиной драки стала девушка. Мисс Гермиона Грейнджер, сногшибательная красавица-магла и, без сомнения, одна из лучших студенток школы, уже второй год встречается с нашим героем. Но, нужно признать, она не самая верная девушка. По словам их близкого друга, Колина Криви, мисс Грейнджер и мистер Поттер в прошлом году серьезно поругались, и девушка целую неделю мучила своего парня, заставляя ревновать себя к еще одному их другу — Невиллу Лонгботтому, прежде чем согласилась на примирение.

Наверняка и в этот раз случилось нечто подобное. Но теперь Гарри не стал спокойно смотреть на заигрывания своей девушкой, а предпринял попытку радикального устранения своего сопреника. По словам очевидцев, целью ревнивца было навсегда лишить мистера Малфоя возможности иметь потомство. К счастью, их преподаватель не допустил такого развития событий.

Несмотря на публичный характер этого происшествия, и явную вину мистера Поттера, Дамблдор оставил это ужасное происшествие без последствий. Мистер Малфой-старший явился в Хогвартс на следующий же день, чтобы попытался добиться от директора справедливого наказания, но ушел ни с чем. Поэтому на днях он обратился с просьбой к Визенгамоту, требуя справедливого разбирательства и наказания виновного за преступный умысел пресечь род Малфоев!

Можно лишь гадать, кого сторону примет Верховный суд нашего мира. Лорда Малфоя, известного филантропа, или мистера Поттера, которого мы все почитаем за уничтожение Сами-Знаете-Кого, но показавшего себя крайне испорченным ребенком и зарвавшимся выскочкой. Очень надеюсь, что суд вынесет справедливое решение, и наш герой осознает, наконец, свои ошибки. Возможно, даже, что удастся сменить ему опекуна, т.к. Лорд Блэк и Дамблдор показали себя совершенно никудышными воспитателями."

Едва лохматая парочка дочитала статью Скитер, как перед ними стали приземляться совы с письмами. Ко всеобщему удивлению, ни один из них не был подписан. Последним доставили ярко-красный конверт "кричалки". Подростки тут же бросились его открывать, и не допустили его взрыва.

— Это от миссис Уизли! — удивленно подметила Гермиона, прежде чем вчитаться. По мере того как девушка читала строки, написанные матерью Рона, ее взгляд все больше мрачнел, и под конец Грейнджер была вне себя от гнева. — Да... Да как она смеет!? — взорвалась гриффиндорка, бросив письмо перед собой.

— Что там? — синхронно спросили Гарри, Рон и Джинни. Последняя первой успела схватить конверт с посланием матери, и прочитала. Когда она закончила, ее кожа была бледнее чем у Луны, что было большим достижением. — Герми, мама просто погорячилась! Не принимай близко к сердцу, ладно...

Гермиона прожгла ее взглядом, но ничего не ответила. Вместо этого она стала разворачивать следующее, уже обычное, письмо. Оно явно было ничем не лучше первого. Все остальные письма тоже несли в себе сплошные потоки оскорблений на голову "мерзкой похотливой грязнокровки, наложившей свои лапы на национального героя".

А последнее письмо вообще взорвалось у Гермионы в руках, обдав ее брызгами из гноя бубонтюбера. Взвизгнув от боли, лохматая гриффиндорка вскочила с места. Все ее руки были будто кислотой облиты, и несколько капель попало на лицо. Хорошо хоть в глаза не попало. Гарри немедленно увел свою девушку к мадам Помфри, мысленно желая совершившему это нажраться флоббер-червей и запереться в ящике с соплохвостами...

Если бы не это происшествие, то Гарри бы отнесся к этой статье совершенно по-философски. Но теперь он буквально жаждал крови. К парню было страшно подходить, т.к. он постоянно бил током. И это были не обычные слабые статические электроразряды.

Нет, магия Поттера бурлила как в вулкане, требуя выхода. Из-за этого воздух вокруг него потрескивал от напряжения, как у трансформаторной будки, так как последние несколько месяцев он тренировался в освоении практически забытой стихии молнии.

Успехи, на его неискушенный взгляд, были довольно значительны, хотя он и испытывал определенные проблемы с контролем, которые были присущи скорее маленькому ребенку, чем пятнадцатилетнему (с половиной) парню.

Обычно волшебники постоянно испускают мизерные порции магии, причем дети до одиннадцати лет делали это редко, но мощно. После одиннадцати лет поток стабилизировался, и именно поэтому только тогда начинали обучение.

Проблема Гарри заключалась в том, что его магия, приученная к стихии молнии, совершенно автоматически превращалась в электричество. В обычном состоянии это выглядело как разряд статический тока, собравшегося на поверхности его кожи. Но, когда его обуревали сильные эмоции, находиться рядом с ним было весьма опасным. Малфоя спасло лишь то, что гриффиндорец использовал магию для усиления и ускорения своего тела, иначе он обязательно схлопотал бы парочку весьма чувствительных разрядов тока.

Вспомнив лицо Хорька этим утром, когда Гермиона пострадала, Гарри остро пожалел, что Хагрид не дал ему закончить начатое. И, кажется, сказал это вслух:

— Ты что, совсем дурак?! — неожиданно спросила Дафна, глядя на гриффиндорца с другой стороны стола.

Они все вместе сидели в Клубе, занимаясь уроками. Хотя нет, обычные задания все уже сделали. Ну, за исключением Рона... Лично Гарри был занят тем, что сидел перед зеркалом и пытался усилием воли изменить цвет волос. Это было первым заданием от Тонкс, которая согласилась учить его, несмотря на то, что он давно вырос из подходящего для обучения возраста.

"Когда ты отрастил волосы? В восемь? Вот тогда и следовало начинать!" — заявила младший аврор, когда он, наконец, подошел к ней с просьбой научить. — "Да ладно! Не куксись! Ты еще можешь чему-нибудь научиться, хотя в пятнадцать это намного сложнее. Сомневаюсь, что ты достигнешь высокого мастерства, но попробовать стоит...".

Остальные его друзья решили заняться анимагией, и сейчас заканчивали обязательные для этого нумерологические рассчеты. Это Сириус вдохновился примером племянницы, и решил учить всех желающих. МакГонагалл с него чуть скальп не сняла, когда узнала. После долгих уговоров декан все-таки разрешила этим заниматься, но только тем студентам кто был на четвертом-пятом курсе, и имел твердое "Отлично" по ее предмету. Кроме того, она настояла, что будет лично наблюдать за практическими занятиями. Сириусу, скрепя сердце пришлось согласиться с такими условиями.