Оружейник Хаоса

Тем не менее, министерство магии и департамент магического порядка выражают Вам свою благодарность за Ваше неравнодушие и желание облегчить, как Вы правильно выразились, "нелегкий труд".

С уважением, Мефальда Хелпкирк".

— Интересно, кто бы это мог раздуть тетушку Марджори? — вслух подумал я.

Мы с Гермионой посмотрели друг на друга, и почти синхронно выдохнули:

— Добби!

Тут же раздался хлопок.

— Гарри Поттер! Сэр! Добби нашел Вас...

Глава 31. Дом Блэк

— И как он меня находит? — вздохнул я, посмотрев на Гермиону.

— Не знаю, — ответила она. — Но можно спросить у тети Вальпурги.

Да, после того, как я показал портрету Вальпурги Гермиону в виде сабли — она уже сильно смягчилась, и перестала называть ее грязнокровкой. Бумага от Гринготтса, обозначившая Гермиону как мою невесту и Истинно Обретенную — и вовсе успокоила Вальпургу. А уж когда я позвал из далекой Сибири Луну, и мы втроем искупались в Источнике Дома, и Источник не только не спалил никого из нас в прах, но даже выразил свою благосклонность, добавив в наши глаза трещины глубокого матово-черного цвета, Вальпурга умилилась, и велела называть ее "тетушкой".

— Спросим, — согласилась Гермиона. — Но, сначала нужно спросить у него, — она кивнула на Добби, — что он тут делает?

— Ну? — посмотрел на домовика и я.

— Гарри Поттеру, сэру, грозит опасность! Большая опасность! — запричитал Добби. — Гарри Поттеру, сэру, не следует ехать в Хогвартс!

— Что за опасность? — твердо (надеюсь), спросил я.

— Добби не может... Добби не смеет сказать...

— Говори! — уже откровенно жестко приказал я. В конце концов, как бы я не симпатизировал Добби, но и предупреждение от Министерства, и несостоявшийся в этой реальности полет на "Фордике" Уизил, и чуть было не убивший меня блаждер — все это его работа. И допускать, чтобы очередная его попытка меня спасти — повредила Гермионе или Луне я не собирался.

— Человек-крыса убежал из крепости-на-море! И увел оттуда злую-злую кошку! — прошептал Добби. — И злой хозяин знает об этом...

— Злой хозяин? — заинтересовалась Гермиона.

Я покачал головой. Заставлять Добби признаваться, что он служит Дому Малфой, показалось мне неправильным. Равно, как и говорить при нем, что я это знаю.

— Я услышал тебя, Добби.

— Гарри Поттер, сэр не поедет в Хогвартс? — обрадовался Добби.

— Я буду думать об этом, — усмехнулся я. — А пока что... скажи мне, Добби, это ты раздул тетю Марджори?

— Плохая женщина говорила плохие слова про Гарри Поттера, сэра...

— И ты ее надул, — спокойно произнесла Гермиона.

— Да, — повесил уши Добби.

— Ты понимаешь, что этим ты причинил Анрио вред? — подняла бровь Гермиона. — Если бы Министерство...

— Если бы Министерство сломало палочку Гарри Поттера, сэра, то ему не пришлось бы ехать в Хогвартс! — выдало это ушастое чудо.

— Ах ты... — Мою руку повело, и клинок Гермионы сверкнул там, где только что была шея Добби. — Сбежал, падла!

— Гермиона, — улыбнулся я, не выпуская зачарованный эфес из руки, — воспитанные девочки таких слов знать не должны!

— А я сейчас не "воспитанная девочка", а сабля, — парировала она. — Оружие. А этого уродца, который тебя чуть не убил, и старался сделать так, чтобы твою палочку сломали, память — стерли, а самого — изгнали из волшебного мира, я еще подловлю!

Я усмехнулся. Все-таки, я, хоть и ушел из команды, но перед первым матчем Гриффиндор-Слизерин, попросил Флитвика проверить мячи, обосновав это "очередным сном". И, разумеется, настроенный на меня бладжер — попался. После этого маленький профессор навертел на сундук с мячами такую защиту, что удивленно присвистнула даже леди Аметист.

— Хорошо-хорошо, подловишь, — я успокаивающе погладил теплый эфес. — Но сейчас — превращайся обратно и пойдем к тете Вальпурге. Мне очень интересно...

Видимо, Гермионе тоже было очень интересно, потому как она немедленно превратилась, и мы пошли в портрету тети Вальпурги, продолжая, впрочем, держаться за руки.

— Тетя Вальпурга... — я кратко описал ситуацию, имевшую место в этом мире. — Вот так. Пожалуйста, объясните, почему Добби ведет себя... так?

— Кричер! — позвала Вальпурга. — Опиши мне этого домовика...

Кричер заговорил. Н-да. Если бы он начал говорить по-китайски, я вряд ли понял бы намного меньше.

Когда Кричер замолчал, Вальпурга вздохнула.

— Понятно, — произнесла она. — Что ж, дети... Даже не знаю, что тут сказать. Повезло вам... или же нет. Дело в том, что этот Добби — один из трех домовиков, перешедших дому Малфой в качестве приданного при свадьбе моей племянницы, Нарси. Но, судя по всему, ее отец, Сигнус Третий, оказался то ли недостаточно умел, то ли слишком жаден. В результате Добби оказался связан с новой семьей, не утратив связи с Домом Блэк. И, когда Люциус, как верный слуга своего господина, начал предпринимать действия, направленные против несовершеннолетнего воспитанника Дома Блэк, а сын мой, судя по всему, принял тебя как крестника по полному ритуалу, и со смертью родителей, ты автоматически вошел в Дом, Добби просто... сошел с ума. Он пытается защитить тебя так, как может... в соответствии со своими искаженными понятиями, в своем искаженном мире.

Я вздохнул. С одной стороны, Добби действительно старался помочь. Но с другой... Ведь тот "заряженный" бладжер ударил бы по трибуне со зрителями. А рядом со мной сидели и Луна и Гермиона...

— Можно что-нибудь... для него сделать? — тихо спросил я.

— Или с ним сделать? — твердо подхватила Гермиона. — Я как-то не хочу постоянно дергаться в ожидании того, что очередная попытка "спасения" закончится для Гарри плохо.

— Мне... — вздохнула Вальпурга. — Мне нужно подумать.

Интерлюдия

Потрепанная черная кошка, волокущая в зубах обвисшую крысу, запрыгнула в лодку, в которой отправлялись на материк авроры, чья смена в Азкабане закончилась. У отплывающих это вызвало взрыв смеха.

— Что, Черная, решила все-таки отдохнуть от этого приморского курорта? — спросил старший смены.

— Еще и подарочек семье тащит! — рассмеялся один из авроров.

— Конечно, тащит, — поддержал его другой. — Как это — к семье и без подарка?

Ни само появление животного, ни его поведение не вызвало у стражей никаких подозрений. Крысы, наводнявшие Каер Азкабан, были давней проблемой. И, чтобы хоть как-то держать их в рамках, на остров периодически привозили бродячих ничейных кошек. И столь же периодически бродяжья, свободолюбивая натура маленьких хищниц выражалась в том, что с острова они удирали. Так или иначе. Им не препятствовали. Гораздо проще набрать по подворотням других, чем пытаться запереть в тюрьме столь пронырливых "узников". Так что авроры перешучиваясь, и периодически поглаживая кошку, неотвратимо приближались к берегу. Никто ведь даже предположить не мог, что Неистовая Беллатрикс, вернейшая слуга Темного лорда и ужас его врагов, будет превращаться во что-то меньшее, чем пантера.

В сущности, Трикси могла покинуть Азкабан практически в любой момент. Но после исчезновения, и, возможно, гибели ее Лорда, после того, как она убедилась, что авроры и члены Ордена Феникса не знают о том, что случилось, жизнь потеряла для Трикси всякий смысл. И не было никакой разницы между пребыванием "здесь" и "где-то еще". К тому же, здесь, в Азкабане, она могла если не видеть мужа и деверя, то, по меньшей мере — слышать их крики, когда дементоры выходили в коридоры для очередного патруля. Эти вопли, наполненные ужасом и отчаянием, позволяли хоть как-то смириться с продолжением своего бессмысленного существования. Дементоры же Неистовой не сильно мешали. Ее светлые и добрые воспоминания были таковы, что порождения неизвестной бездны, проплывая мимо камеры Трикси, огибали ее по широкой дуге, чтобы даже случайно не вкусить коктейля из ее эмоций.

Все изменилось, когда в соседнюю камеру, на место увезенного кузена, швырнули эту крысу. Рассказ Питера вдохнул жизнь в темное пламя, являвшееся сутью и сущностью Неистовой. Поттер уже в таком возрасте сумел не просто одолеть взрослого волшебника, а сделал его практически "в одни ворота", даже не заметив сопротивления? Тогда, может быть, он действительно сумел одолеть Лорда, а не был только бессмысленной наживкой в ловушке белобородой сволочи? Что ж. Тогда... Победитель получает все. Она, Трикси, проверит претендента на титул нового Темного Лорда, и если он окажется достоин — она преклонит перед ним колени, и станет ужасом и погибелью для его врагов, кто бы этими врагами ни был.

К тому же, смерть кузена нельзя было оставить неотомщенной. Нет, сама Трикси ненавидела Сириуса. Ненавидела горячо и искренно. Ненавидела за то, что, влипнул в сети Белого паука, за то, что оттолкнул брата, причинил боль матери, которая продолжала принимать Трикси даже тогда, когда от нее отвернулись остальные Блэки, поняв, что именно сотворил с ней муж, которому они сами ее и отдали ради заключения и сохранения союза. Но когда она услышала, что Сириуса убили, причем убили не в бою, а подло и трусливо, на самом пороге процесса, который мог стать для него билетом на свободу, Трикси поняла, что просто не сможет оставить этого без достойного возмездия.

Где искать Поттера? Как проверять его на "достойность"? Как искать убийц кузена? Все эти вопросы мало волновали Трикси. Она твердо знала, что если достаточно упорно перебирать кошачьими лапками, ответы рано или поздно найдутся. Надо лишь не сдаваться.

Глава 32. Сущность огня

В принципе, в середине лета разжигать камин не требовалось, даже учитывая "паскудную английскую погоду". Но, раз уж я все равно решил потренироваться — то промозглая сырость внутри и водяная пыль, пытающаяся превратиться то ли в дождь, то ли в туман, снаружи — были вполне подходящим предлогом.

Гермиона же устроилась рядом со мной, по обыкновению, с головой зарывшись в огромный том по волшебной геральдике. Время от времени она устанавливала закладку, и отходила к огромному, во всю стену, гобелену с генеалогическим древом Дома Блэк, и что-то сверяла с ним.

Я же медитировал на огонь, стараясь извлечь из его переменчивой, хаотической сущности "огненные камни", которые можно было бы использовать для стабилизации долго действующих заклинаний, вроде заклинания обогрева. Не то, чтобы мне не нравилось то заклинание, которое поддерживал в доме Кричер — у Дурслей бывало и гораздо хуже, но мало ли где я могу оказаться? И если сам я еще как-нибудь потерплю, то вот для девочек я должен создать наилучшие возможные условия.

Как и предупреждала леди Аметист, в материуме проделать этот фокус оказалось намного труднее, чем в варпе. Так что вместо россыпи чудесных кристаллов правильной формы, в моей руке оказалось всего лишь несколько кривых, тускло мерцающих обломков.

— Анрио! — раздался с висящего на стене пейзажа голос тети Вальпурги, — я впечатлена! В таком возрасте — и такое владение беспалочковой магией... Замечательный результат!

Я вздохнул.

— Тетя Вальпурга, Вы это позорище называете "замечательным результатом"? — Вальпурга удивленно замерла. — Если бы я предполагал, что Вы будете смотреть на мои дилетантские потуги — то ни за что не стал бы так позориться!

— "Дилетантские потуги"? — подняла бровь Вальпурга. — "Позорище"?

— Конечно, — твердо кивнул я. — Ну вот сами посмотрите, — я поднес получившиеся у меня осколки к раме пейзажа, с которого на меня смотрела Вальпурга, — разве это можно назвать "результатом"? Да легкое касание варпа развеет эти, с позволения сказать, "кристаллы" в пыль!

— Хм... — задумалась Валпурга. — Кричер! Принеси диадему Огненной Тьмы.

Домовик повиновался, и я увидел истинно произведение искусства... если рассматривать его обычными глазами. Неведомый мастер искусно компенсировал неправильную форму огненных камней, заставив каждый из них играть свою, только ему присущую роль в общем ансамбле.

Вот только при взгляде на магический облик диадемы картина была далеко не столь благостной.

— Носящий эту штуковину — обретет власть над огнем. И немалую власть, — задумчиво покрутил я диадему в руках. — Но расплатится за мгновение могущества — дикой головной болью, и резкими эмоциональными скачками непредсказуемого направления, от страшной ярости до... — я покраснел и настороженно оглянулся на Гермиону, но та в этот момент сосредоточенно рассматривала гобелен, и, кажется, совершенно не обращала внимания на окружающее, — ...ну... до...

— Не красней, — усмехнулась Вальпурга. — Я поняла. Ты прав. Именно так все и случалось... Только обычно было не "от... до...", а все вместе и сразу. Те, кто решались надеть диадему — такое творили...

— Неудивительно, — пожал плечами я. — Акаши неуютно в столь... несовершенном и нестабильном сосуде. Он рвется наружу, обрушиваясь на все окружающее всей своей страстью. И, чтобы поддержать свое существование, диадема тянет Силу из всех источников, ближайшим из которых оказывается...

— ...ее носитель, — вздохнула Вальпурга. — А боль от потери части жизненной силы — усиливает эмоции и смещает их в темную часть спектра...

— Именно, — согласился я.

— Как думаешь, что-нибудь с этим можно сделать? — улыбнулась мать Сириуса.

— Немногое, — пожал плечами я. — Изменить камни или заменить их — не выйдет. Для первого надо быть Предвестником Перемен, для второго — Мастером-ювелиром. Ни тем, ни тем я не являюсь. А вот чуть-чуть изменить заклятье, поменяв привязку и подпитку... пожалуй, да. Смогу.

— Попробуй, — предложила Вальпурга. Теперь уже удивленно поднять бровь пришлось мне. — Сам понимаешь, — улыбнулась она, — что данный артефакт представляет собой скорее... эстетическую, чем практическую ценность. Так что, даже если и сломаешь — беда невелика.

— Хорошо, — согласился я, и стал водить над диадемой пальцем, проговаривая про себя специально для таких случаев придуманную мантру, позволяющую структурировать собственное сознание и работать с низшими проявлениями варпа, не опасаясь утратить себя... то есть — почти не опасаясь. Говорят, что эту мантру, называемую Низшим Исчислением придумал чуть ли не сам Алый Король, и как бы не в качестве детской игрушки. Хотя, конечно, версия более чем сомнительная. Вроде бы Магнус Король-Чародей, педагогикой особенно не утруждался... Но, кто знает?

Заклятье плавилось и изменялось под моей рукой, обретая все новые и новые оттенки смысла и символические связи... и теряя старые.

— Поттеры, — вздохнула Вальпурга, когда я поднял голову, показывая, что закончил. — Артефакторика, как и полеты, у вас в крови.

— При чем тут "кровь"? — "не понял" я. Гермиона, подойди, пожалуйста. Посмотри, я не сильно накосячил?

— В доме Слона змею лучше передвинуть в тень орла, — покачала головой Гермиона.

Я вздохнул и стал перепроверять.

— Так... шесть — несчастье, вечер — семь... Да, ты права. Поправишь?

В принципе, сейчас, когда ошибка, которая снизила бы эффективность артефакта на два процента, была выявлена, исправить ее я мог бы и сам. Но сейчас я хвастался своими достижениями не в артефакторике. Соввершенно не в артефакторике. И, судя по понимающей усмешке Вальпурги, она это отлично поняла.