Падающий

— Ага. Слышим.

— Тогда держитесь.

Предупреждая, я не повышал голоса. Чтобы не испугать.

На ветровое стекло опустились защитные стальные пластины, оставив экран для обзора с мониторов. Гарм поспешно сполз с сиденья ко мне в ноги, лёг.

— Что...

И тут я выжал максимум. Грузовик взревел мастодонтом — и абсолютно понятно для всех снёс какую-то преграду: подпрыгнуло и встряхнуло мощно!

Ахнул доктор, запоздало цепляясь руками удержаться от удара. Клацнули недовыбитые зубы Мирона. А мальчишки сзади восторженно завопили, забыв о своей солидности бывалого народа. Сколько же им? Лет четырнадцать-пятнадцать?.. Проскрежетали под тяжёлыми колёсами обломки, перемалываемые в пыль.

Теперь я сбавил ходу. Медленно поднялись щиты. Пёс вновь влез на место между пассажирами. Мы ехали в знакомом мне сером тумане. Он обволакивал и клубился, безжалостно взбаламученный машиной.

— Где мы? — осмелился спросить пришедший в себя доктор.

— Старый город.

Если я правильно сориентировался в пространстве, то мы сейчас в том переулке, где расположен лифт молодчиков из Охотничьего клуба. То есть лифт должен быть уже позади машины. Значит, нам — вперёд.

Мы выехали из переулка навстречу широкой волне грохота. Что там происходит? Военные действия? Туман испуганно шарахался по стенам домов...

Нал головой закричал один из мальчишек:

— Что это вон там? Справа!

Огромное жёлтое щупальце, необычайно живое среди серого тумана, взметнулось над балконом третьего этажа.

— Держитесь! — сквозь зубы повторил я — и визг покрышек врезался в грохочущую волну, когда я развернул грузовик на сто восемьдесят градусов — кабиной к лифту.

Неужели никого в живых не осталось?! Неужели опоздал?!

Размышлять на пустом месте, без фактов, — не фиг! Я схватил доктора за рукав и дёрнул, взывая к вниманию.

— Запоминайте! Эта кнопка — опускает щиты на ветровое стекло! Из кабины не выходить, пока я не вернусь! Если меня не будет полчаса — Мирон поведёт машину назад!

Лысый Арнольд кивнул. Слава Богу, хоть вопросов не задаёт.

Я выпрыгнул из машины. Хлопнула дверца. С другой стороны посыпались мальчишки. Один выглянул из-за бампера:

— Куда сейчас?

— Разгружаем!

Последние звуки моего ответа перекрыл рёв, от которого мальчишка скривился и пропал за машиной. Странно, но позади кузова-фургона оказались все четверо. Они нетерпеливо подпрыгивали, то и дело выглядывая из-за машины вперёд. Ключами из кабины я открыл замки — и тем самым включил механизм платформы. Платформа быстро выдвинулась и опустилась.

— Стоять здесь! — велел я и взбежал по настилу.

Дэнил, кем бы он ни был на самом деле, оказался весьма предусмотрительным человеком. Во всяком случае, я нашёл колёсную стойку с тремя ящиками стандартных гранатомётов именно там, где и ожидал. На выходе. Выкатил, прихватив очки для ночного видения, кивнул примеченному пареньку — широкоплечему и плотному:

— Будешь моим оруженосцем. Берись за ручки ящика, покатишь за мной. Вы, двое, — ящик с оружием, слева в углу, тащим за мной! Быстро! Ты — чемодан справа! Пошевеливайтесь! Кто ослушается — порву в клочья! Или я, или та сволочь, которая здесь обитает! Меня поняли?

Кивнули. Морды — серьёзные. Надетых очков хватило, чтобы превратиться во взрослых. Повесил каждому на грудь по короткоствольному пулемёту. И — вместе побежали к туману.

"Ты уверен? Совсем дети!"

— Которые хотят быть нормальными взрослыми, — проворчал я. — Им нужно будущее. И они будут за него драться!

До тумана не добежали. Позади раздался знакомый звук открывающейся дверцы грузовика, прыжок, быстрый топоток. Арнольд с Гармом. В чём дело?.. За ними, чуть припоздав и насторожённо оглядываясь, — Мирон.

Один из мальчишек крикнул что-то, неслышное в грохоте, производимом щупальцами, маниакально крошащими балконы и бьющими последние стёкла. Я обернулся. К нам брёл по пояс в тумане Рон, таща на спине кого-то. Кажется, Рон уже не вполне соображал, что делает и куда идёт. Распухший от каких-то волдырей, обливающийся кровью...

— Ящики на землю! — крикнул я. — Взяли с него!.. Рон, сюда!

Мальчишки кинулись вперёд. Двое почти отобрали у Рона его ношу, другие двое схватили его самого за руки, потянули к бегущему доктору. Только теперь я сообразил, что Арнольд увидел двоих с высоты кабины.

Рон сделал два шага, ведомый нетерпеливыми мальчишками, — и стал падать, заваливаясь вперёд. Я прыгнул к нему, успел поймать за плечо. Перевернул, придерживая за затылок. Глаза — слепые, почти белые... Судя по бледновато-жёлтой коже, иссечённой глубокими чёрными царапинами и сочащейся гноем, — отравлен.

Доктор Арнольд склонился над тем, кого тащил Рон, быстро потрогал так и сяк — и, ничего не предприняв, побежал ко мне.

— Почему?!

— Мёртв! — вздрагивая от рёва и грома, прокатывающихся по узкому переулку, прокричал Арнольд и почти упал на колени перед Роном. — Оставьте этого! Бегите туда!

Я понял: боится — не успеет спасти ещё кого-нибудь.

— Назад! — прорычал я, отпихивая побледневших мальчишек за спину. — За моей спиной! Не высовываться! Где ящик с гранатомётами?!

— Здесь!!

Моему оруженосцу помогали ещё двое: по такому тротуару катить тележку одному тяжеловато. Четвёртый бежал рядом с ними, держа руки на ремнях двух пулемётов. Чёрт, где чемодан и ящик с боезапасом? А, вот они: мальчишки сообразили поставить их по бокам на тележку же... Нырнули в туман — полностью укрыться не удалось: он рваный, не однородный, как раньше, в состоянии покоя. Где-то рядом закричали от боли. Один из пацанов шарахнулся — тележку чуть не уронили.

Чёрт!.. И рядом с лифтом! А ведь я помнил, как долго мы вчера шли от него к той дыре, из которой только дрыгались щупальца...

— Сюда!! — завопил я. — Ребята, сюда!! На мой голос!! У меня оружие!!! — и чуть тише к своим мальчишкам: — Оружие наизготовку! Стреляем во все щупальца или похожее на них!

Они уже готовы — чуть не подпрыгивали, выглядывая щупальца. Я вынул из стойки гранатомёт, оглядел верха тумана. Аж дёрнулся, когда зазвенело стекло далеко слева. Гранатомёт на плечо. Выстрел. На звук. Прозрачно-жёлтое нечто вскинулось кверху, над клочьями тумана, с рвущим перепонки рёвом взлетающего самолёта.

— Вот он!! — завизжали на пределе крика мальчишки, самозабвенно обстреливая видную теперь им желтуху.

Развернул гранатомёт, прицелился в подрагивающую желтизну, выбирая, чтобы побольше было... Раскатившийся по переулку выстрел логично слился с верещащим воплем чудовища. Так. Зверя мы слегка потревожили, чуть подранив, но не думаю, что это главное. Ведь били пока только в щупальце. Как бы увидеть его тело. Как бы врезать в уязвимую его часть...

На мой зов никто не явился. У меня сердце сжало. Неужели Рон последний? Из тридцати?.. Передышка — чудовище вновь смолкло в тумане.

— Ребята! Кричите изо всех сил! Ну! Мы здесь!! Здесь оружие!!

Они старались — орали так, что при других условиях напугали бы даже тварь из дыры. Их пронзительные голоса брали расстояние больше, чем мой взрослый крик. В ответ — тишина. Они уже оглядывались на меня — продолжать ли...

— Вади-им?

— Питер! — с облегчением выдохнул я и бросился на голос.

— Мы думали — та падаль из лифта, — с тем же облегчением сказал мой каменный знакомец, из тумана выволакивая под мышки двоих — того типа, с атрофированными связками, и ещё одного, неизвестного мне.

— Питер, нам можно? — крикнули из тумана.

— Идите! Свои!

— Тащи в ту сторону! — приказал я. — Там врач!

— Мы Рона потеряли. — Он сказал это обыденно, но в медлительном голосе звучала такая обида, такая тоска...

— Рон тоже там!

Питер зарычал и, мгновенно выпрямившись, заторопился в указанном направлении. Теперь он словно не замечал двойной ноши в своих руках.

А между тем из тумана выныривали остальные и спешили за Питером, благо он возвышался по пояс над взбаламученной облачностью. Мужчины, две женщины, по возможности в середине группы — дети... Мои мальчишки попятились, когда мимо них прошёл человек, с трудом удерживавший в когтистой, ящеричьей лапе странный предмет с двойным лезвием. Я смотрел на пацанов — так, что они постепенно обернулись ко мне, поняв, что хочу сказать кое-что. И сказал:

— Ребята... Если не возьмёмся, через несколько лет весь Нижний уровень будет таким. То есть и вы. Ясно? Они единственные ваши защитники.

Неподвижные. Но дошло. Один из них подошёл к ящику на колёсной стойке, отпустил пулемёт висеть на нагрудном ремне и взял гранатомёт. Рот сжат от напряжения.

— Покажи, как стрелять.

Тяжёл для них, но ничего. Здесь пока можно не целясь. Всё равно попадёшь. Показал. Оставил на страже. Пошёл к вышедшим из тумана. Подсчитал — двадцать восемь человек. Если выживут трое. Неплохо. Я боялся — хуже будет. Основная группа столпилась у раскрытого фургона. Глаза... Лица светятся — руки жадно цепляются за оружие. Кивнул им, оставил Питера за главного — как Рон оставил бы. И побежал к доктору.

— Мало! Этого очень мало! — с отчаянием сказал Арнольд, глядя на Рона и второго, висевшего на руке Питера. Немой тип уже пришёл в себя и с восторгом смотрел на свои перевязанные руки. — Нужно противоядие — и немедленно. А у меня только антисептики и антибиотики!

Чувствуя, как меня снова захлёстывает, я надменно сказал:

— Выдержат. Они до сих пор жили в таких условиях, что вам даже представить трудно. Пока — антибиотики. Завтра попробую найти и принести противоядие.

— Этих двоих я заберу! — заявил Арнольд и почти со злобой глянул на меня.

Взвыл Гарм — с бешеным отчаянием.

Доктор Арнольд попятился от меня, постепенно поднимая остекленевший взгляд. Я резко обернулся.

Туман ураганными волнами мчался к нам и в стороны от вздымающегося гигантского полупрозрачно-жёлтого тела. Чудовищу надоело ползти. Оно решило подняться и оглядеть окрестности.

Доктор Арнольд сильно вздрогнул и, подхватив под мышки неподвижного Рона, потащил его к грузовику. Маячивший неподалёку Мирон подбежал, взвалил на плечо второго, не подававшего признаков жизни. Ухнули один за другим гранатомёты мальчишек. Почти мгновенно пристрелку повели дорвавшиеся до оружия подпольцы. Я же сразу полез в фургон. Нет, гранаты — это, конечно, хорошо. Но против такой махины... Как будто из-под асфальта дом поднялся... Да гранаты элементарно будут застревать в желатиновом чреве. Нет, взрываться, конечно, будут, но... Пока доберёшься до жизненно важных органов...

— Питер!

Вместо Питера откликнулся высокий гибкий человек с полузмеиной головой — откликнулся шипением, которого я не испугался, потому как вспомнил: это тот парнишка, один из двоих, отбитых у молодчиков из лифта. Интересно, а где тот? С верхним клыком посредине заячьей губы? Что-то среди группы подпольцев я его не видел. Жаль, если погиб... Так, времени маловато.

— Сюда! — скомандовал я.

Он прыгнул ко мне в фургон и ткнул пальцем в грудь. Я пробежался глазами по полоске ткани с именем — Виктор.

— Так, Виктор. Мне нужно, чтобы кто-то проследил за одной штуковиной. Я сейчас буду в кабине, а здесь начнёт кое-что подниматься. Если вдруг застрянет — бежишь ко мне. Стой у дверей, внутрь не заходи. Опасно. Понял?

Виктор кивнул.

Я бросился в кабину грузовика, на ходу с восхищением вспоминая Дэнила. Неужели он такой предусмотрительный? Или при нём уже бывало, что вылезало такое г...? Во всяком случае, сейчас подпольцы должны быть благодарны ему на все сто.

Я шлёпнулся на сиденье водителя. Незаметный тумблер на себя. Откинулась панель управления машиной. Под нею — пульт. Я глубоко вздохнул: пальцы ожили и сами пробежались по сенсорным квадратикам — спроси, под пытками не скажу, что где. Высунувшись из кабины, с облегчением увидел: крыша фургона словно разломилась на две части, которые приподнялись, пропуская двадцать стволов ракетной миниустановки.

Когда две крышки замерли и стало ясно, что установка вышла полностью, я выскочил из машины. Доктор и Мирон со своими подопечными уже здесь, у кабины.

— Оставь раненого в кабине! — приказал я Мирону. — Беги, предупреди, чтобы все укрылись в машине. Быстро!

Он кивнул и бросился выполнять приказ, а я вбежал в фургон, к Виктору. Похлопал его по плечу: "Молодец! Никуда не уходи!" И быстро просмотрел данные по ракетной системе. Если выстрелить нормально — то есть куда надо, хватит одного залпа. Приникнув к окулярам, я ничего не понял: откуда здесь ещё и желтоватый туман? Прикрутил оптику. Оказывается, желтуха придвинулась к нам. Медуза то есть.

Так, направление наводки. Дула всех двадцати орудий уставились на зависшую над нами жёлтую дуру.

— Все в машине? — крикнул я.

— Все!

— Двери плотно закрыть! Кабина, слышите? Стёкла закрыть!

— Сделано! — отозвались мальчишки.

— Уши зажать!

И я ткнул в кнопку.

Двадцать снарядов переорали эту махину с щупальцами!

Кнопка вторая — установка быстро въехала под крышу фургона, которая моментально сомкнулась.

В тесном машинном чреве несколько человек застонали — видимо, не приняли всерьёз последнего приказа. Через секунды громоподобный гул снаружи заглушил любой человеческий звук. Чёрт, представляю, как грохнуло сейчас под Нижним уровнем!

И — тишина. Такая, что все невольно притаились. И правильно сделали. Что-то смачно шлёпнуло по крыше — и бронированный грузовик затрясся под обвалом мягких, но тяжёлых кусков сверху. Я прислушался и сообразил: если не предпринять мер, нас элементарно утопит в жиже, бывшей недавно медузой. Грузовик не герметичен. Припомнив всё, что видел на пульте вывода установки наружу, я позвал:

— Мирон! Живые там?

Ответ Мирона передали мальчишки:

— Живые!

— Ребята, он на водительском месте? Там, справа, пульт открыт. Пусть нажмёт одновременно две кнопки. Они рядом — красная и зелёная. Сделал?

— Сделал!

— Пусть держит, пока не скажу отбой!

Я не видел, что происходит снаружи, но хорошо представлял: металлические составные грузового покрытия покрылись мелкими каплями — и жижа, окутавшая нас, соприкоснувшись с этими каплями, начала таять. Кислота справлялась с недавней плотью энергично и бескомпромиссно. Выждав момент, когда грузовик словно облегчённо вздохнул, освободившись от балласта, я велел:

— Отпускай! Всё, можем выходить!

16.

Народ и в самом деле опытный, подпольцы не спешили прыгать на асфальт, поблёскивающий странной смесью. Но блеск быстро впитывался в покрытие, и вскоре только влажноватый чёрный след на дороге напоминал о гигантской медузе, вылезшей из ада, сотворённого людьми. А потом и этот след укрыли успокоенные струи серого тумана.

Опустили платформу. Вышли.

Так. Что дальше? Начнём с раненых. Я прошёл к кабине. Раненого, принесённого Питером, собирались перетаскивать в фургон. Он всё ещё без сознания, хотя доктор Арнольд заверил, что он быстро придёт в себя. Тяжелее оказалось с Роном. Открытые места кожи почти сгорели в слизи медузы. Доктор дико взглянул на подошедшего Питера, заявившего, что с Роном всё будет в порядке.