Пока по планам идёт только застройка второго яруса предполагается высотными зданиями до пятнадцати этажей. Все клиники решено строить отдельными корпусами с высотностью не выше шести этажей. Самое высокое здание городка — административное здание ректората университета высотой в двадцать два этажа на центральной площади третьего яруса с шестью большими залами-аудиториями вместимостью от полутора до пяти тысяч мест. Словом, продумано всё до мелочей и сейчас если весь универ с академгородком и окружающими населёнными пунктами переселится сюда, то займёт меньше половины жилого фонда, но всё строится с планами на дальнейшее расширение. Тем более, что возможна ещё и перепланировка всех ярусов, при которой вместимость жилого фонда вырастет в три-четыре раза без ухудшения условий проживания. Между прочим девушка сказала, что вопрос с наиболее эффективным использованием поверхности Земли с максимально комфортным размещением наибольшего количества людей пытались решить с помощью многоэтажной застройки. Но при полной застройке ярусов этого подземного городка плотность и эффективность использования условной поверхности Земли здесь будет даже выше, чем было в легендарном Манхэттене в Нью-Йорке, почти полностью застроенном небоскрёбами. Вот только небоскрёбы нужно обогревать или кондиционировать каждый в отдельности, а здесь вопрос решён сразу для всего объёма. При этом здесь нет удушливого смога, с которым были вынуждены постоянно иметь дело ньюйоркцы. И хоть там очень большую долю к смогу добавляли двигатели внутреннего сгорания и считались главной причиной его, на самом деле гораздо больше тепла в атмосферу выделяли бессчётные кондиционирующие установки, ведь охлаждая внутренности помещений тепло они отводили совсем не далеко, просто за стены домов, что дополнительно локально нагревало атмосферу. В итоге жители Нью-Йорка зимой перемещались перебежками от помещения до машины или другого помещения из-за мороза (впрочем, какой уж там мороз, климат довольно мягкий, просто холодная погода), а летом также из-за жары и смога. Вот и выходит, что жители небоскрёбов становятся заложниками своих тесных домов-ульев. И чем это принципиально отличается от размещения в подземном городке? Вот только здесь не нужно быть запертым в пределах домов и комфортная температура везде — во всём объёме. По планам пока решено зимой температуру поддерживать около десяти-двенадцати градусов, а летом двадцать-двадцать два. В принципе, можно круглый год иметь фиксированную температуру, но сезонное изменение температурного режима хорошо не только для растений, но и чисто психологически создаёт дополнительные моменты уровня комфорта. Про то, что в подземном варианте поддержание климата и обеспечение всей инфраструктуры на порядок менее энергоёмко я даже говорить не стану. Я, к слову, спросила про движущиеся дорожки. На что мне рассказали, что после всесторонней оценки горизонтальные и наклонные межярусные эскалаторы признаны не оправданными. При наличии доступного и близкого скоростного трамвая, движущиеся дорожки почти не имеют смысла. Добираться куда-нибудь быстрее и удобнее на трамвае, а гулять лучше по обычным тротуарам, а не по горизонтальным эскалаторам. К тому же лишние механизмы, нерентабельные энерготраты, лишний источник фоновых шумов и прочее. Так, что к движущимся дорожкам под таким углом зрения я немного остыла. С Новосибом связь скоростными электропоездами и по дороге, по которой мы приехали сегодня.

Конечно, нам показывали сейчас многое в незавершённом виде. Кусты и саженцы высаженные год назад только принялись и сейчас едва пошли в рост. Траву высадили ещё не везде. Но вся система жизнеобеспечения уже работает полностью, её гоняют в самых разных режимах. Самое удивительное для меня было услышать, что главная проблема не отопление подземного городка, а охлаждение. На глубине ниже уровня промерзания почвы фактически неизменная температура и нужды отапливать почти нет.** Но здесь существует огромное количество источников тепла, теплопродукция которых привела бы к нагреванию атмосферы городка градусов до тридцати-сорока, что едва ли можно назвать комфортным. Поэтому очень большое значение с многократным резервированием уделено системе охлаждения. Зимой она работает с минимальной нагрузкой, потому, что охлаждение легко обеспечить просто закачивая наружный холодный воздух. С системой вентиляции тоже придумано довольно интересно, впрочем, возможно, что это удивляет и поражает только меня, как человека бесконечно далёкого от техники. И, тем не менее, меня поразило, что оказывается, если трубы вентиляции сделаны по принципу противохода, то на обогрев холодного зимнего воздуха требуется в разы меньше энергии. А система противохода — это когда тонкостенные трубы проходят вплотную или даже одна внутри другой, а воздух по ним двигается в разных направлениях, тогда уличный холодный воздух по пути нагревается, а внутренний отдаёт тепло и выходит холодным. Меня поразило, что так просто и решён такой сложный вопрос. На что моя бабушка рассмеялась и сказала, что ничего нового в этом нет, а природа такое придумала давным-давно. Оказывается точно так же охлаждается кровь текущая к стопам и нагревается текущая от стоп. Ведь вены идут вплотную к артериям и благодаря этому можно при наличии закалки безопасно для себя ходить босиком по снегу и не загнуться от переохлаждения через пятнадцать минут. И вообще, поддержание микроклимата с температурой вне домов в районе комфортных восемнадцати-двадцати градусов при том же объёме жилого и нежилого фонда в подземном городке обходится не в разы, а на порядки дешевле, чем отапливание обычных домов такого объёма. И это ещё не в самом тяжёлом климате. Если аналогично сравнивать жилой район и район в подземном варианте где-нибудь в Якутске или Певеке, то разница будет не в два порядка, а в три. И даже то, что в условиях вечной мерзлоты и болот будет поначалу довольно сложно обеспечивать на первом этапе гидроизоляцию начального этапа строительства, всё окупится очень быстро. Сейчас людей очень мало и многие города стоят заброшенными, но рано или поздно потребуется туда вернуться и жить там и у меня большое подозрение, что строить жильё теперь будут подземное, а не на ″курьих ножках″ над вечной мерзлотой. Вообще, девушка, которая проводила наше знакомство со строительством фанатично влюблена в своё дело и слушая такого увлечённого специалиста, невольно заражаешься её настроем. И с каким азартом она рассказывала, что человек — очень хрупкое создание, которое требует для себя очень узкий диапазон комфортных температур. И всё то, что говорилось для суровых условий нашей Сибири, с противоположным знаком великолепно работает в условиях жары Каракумов или где-нибудь под Самаркандом. Экскурсия мне ужасно понравилась и я ещё больше захотела здесь жить и учиться, а потом и работать, если продолжу традицию нашей семьи...

Но это я немного отвлеклась и забежала вперёд. На выпускной выпускники по традиции приглашают друзей и знакомых. С мальчишками часто приходят их будущие жёны и мальчишки ходят такие надутые и серьёзные. Родители приходят только на торжественную часть с утра, когда вручают аттестаты. А девочки приглашают подруг и по традиции все должны выглядеть очень празднично и нарядно. Я пришла на Светин выпускной вечер, как уже говорила, в красивом светло-персиковом платье. На ножках белые прозрачные чулочки и розовые туфельки. Из описания это сочетание выглядит довольно аляповато, но тут дело в оттенках и мои туфельки совершенно не спорили цветом с платьем, а выглядели очень симпатично. Света, как оказалось пригласила не только меня, а ещё трёх своих старших подруг, рядом с которыми я себя чувствовала совершенно лишней. Когда я попробовала привлечь к себе Светино внимание, она быстро затащила меня в какой-то закуток и хихикая, что я такая ненасытная быстро дала мне попользоваться собой, хотя сказать честно мне было нужно совершенно другое, а потом вообще куда-то пропала, успев мне перед этим шепнуть, чтобы я не волновалась и обязательно её дождалась. Со мной осталась ужасно прилипчивая то ли Настя, то ли Оксана, я не очень поняла, как её зовут, а переспрашивать не хотелось. Она мне активно подливала. Как она уверяла тоник, в котором даже половины градуса нет, как в кефире. Но градусов в напитке оказалось достаточно, и я не заметила, как опьянела и стала жаловаться на Свету, а она мне поддакивала и наливала ещё. Все мои розовые надежды, что мы с моей Светочкой будем веселиться и танцевать разбились. В соседнем помещении уже давно звучала музыка, смех и начались танцы, а я тут сижу с этой противной девушкой и хлебаю, словно я верблюд после недельного пути по пустыне. В какой-то момент я почувствовала, что мой организм настойчиво извещает, что ему срочно требуется избавиться от излишков жидкости, которые я в него залила. Я улучила момент, когда моя новая знакомая отвлеклась и быстро сбежала в туалет, только не в ближний на первом этаже, а на второй этаж. Там меня вдруг прополоскало и навалилось сильное опьянение. Опыта питья у меня ведь раньше совершенно не было, а тут развезло, что на ногах стоять едва могла. По каким-то обрывкам знаний на эту тему прямо из крана напилась воды и сунула два пальца в рот, чтобы очистить хотя бы желудок. Что именно мне помогло, не знаю, а может просто время прошло, и я оклемалась немного, когда я через час с лишним босиком с туфлями в руках спускалась по лестнице, меня увидел наш физкультурник, который не разбираясь особенно, взял меня на руки и отнёс в свой кабинет около спортзала, где уложил на кушетку и накрыл одеялом, закрыв снаружи на ключ. Проснулась я уже утром в совершенно разобранном состоянии. Как раз пришёл учитель, его приход меня и разбудил. Он заставил меня выпить крепкого кофия, и я оказалась в состоянии соображать и самостоятельно добраться до дома.

К счастью ничего страшного с платьем не случилось, после чистки оно оказалось почти в идеальном состоянии. И оно вполне подойдёт мне для теперь уже моего выпускного через год. Светин КомБ молчал отключенный, или просто игнорировались мои звонки. Я обиделась и чувствовала себя обманутой, если не преданной. Этим летом, чтобы остаться на выпускной моей любимой я не поехала как раньше со студенческой экспедицией на всё лето. Два года назад в моей первой экспедиции мы занимались очисткой и подготовкой к рекультивации небольшого городка в Поволжье. Впрочем, под рекультивацию готовили только жилые кварталы, а вот небольшой завод мы консервировали. Нет, тут не шёл разговор, что производство будет потом восстановлено. Речь больше о том, что мы стаскивали отовсюду ценные материалы и помещали под крышу, чтобы они могли долгое время храниться, не подвергаясь разрушению, как железо ржавлению. Выбирается самый сохранившийся и большой цех или склад, который освобождается. Потом его стены и кровля обрабатываются пластимером — это один из новых материалов открытый буквально лет сорок назад, удивительно устойчивый к воздействию внешней среды в виде перепадов температуры, влаги и ультрафиолета. При этом получается почти из любого вида клетчатки — древесина даже самого отвратительного качества или солома и жмых. А утилизируется простым сжиганием как любые дрова без выброса вредных веществ. При этом в жидком виде легко перевозится и хранится, а при контакте с воздухом довольно быстро полимеризуется и твердеет образуя устойчивую почти ко всему эластичную плёнку. После появления пластимера он заменил почти все полимеры получаемые раньше из нефтепродуктов от простейшего полиэтилена и поливинилхлорида до сложных ПЭТ или углепластиков. Даже наши чулки, которые раньше делали из нейлона, капрона или полиэстера с добавлением лайкры, теперь делаются из пластимерной мононити. Но это я снова отвлеклась. Наша экспедиция сразу разделилась на части. Одна часть прочёсывала развалины в поиске опасных веществ и продуктов увешанные кучей датчиков и анализаторов. Другая составляла подробное с привязкой к местности описание для будущей работы рекультивационных машин. А наша группа занималась заводом и консервацией прежде всего металлов, я им и помогала. Хотя малявку сначала совсем не хотели к себе брать. Но я упорная и доказала, что смогу.

Основная нагрузка была на УШМы, которыми мы управляли. УШМ — это, если официально, механизм с Универсальными Манипуляторами на Шагающем шасси. Нас сюда забросили по воздуху грузовым дирижаблем и основной вес составили именно наши УШМы, ведь даже самый маленький весит около трёх тонн. А большой наверно тонн десять, это не считая того, что может своими манипуляторами поднять и переместить. Когда я оказалась записанной в их группу, двое ребят с математико-механического факультета, которые были старшими схватились за голову, а я канючила, что согласна на самый маленький УШМик, на что они смеялись и отмахивались. И быть мне у них всё лето старшей по кухне и на подхвате — куда пошлют. Вот только случай оказался на моей стороне. На второй день после нашей высадки один из ребят — операторов УШМа во время работы не закрепил манипулятор каким-то стопором и он потихоньку опускаясь под своим весом зажал ему руку, которой он закручивал кукую-то гайку. На его истошные крики сбежались все. И пока сообразили, что именно нужно делать, чтобы освободить его руку, массой манипулятора руку ему почти раздробило. Выглядело это жутковато, и мы решил, что руки парень лишился. Но прилетевшая по вызову бригада медиков для порядка обматерила всех идиотов, для которых пишут инструкции по технике безопасности, которых они не читают. Потом сообщили, что руку парню спасут, только ему до конца лета придётся ходить в аппарате— регенераторе, после чего улетели вместе с нашим пострадавшим. А ведь план работ никто не отменит, а план жёсткий и объём работ очень большой и рассчитан на полную нагрузку всех членов экспедиции. Забирать кого-то из других групп оказалось сложно, лишних у них не было, вот и пришлось им смириться и взять меня. Вот только оказалось, что моё понимание ситуации с УШМами немного не соответствует положению вещей. Самые маленькие УШмы — как раз самые сложные в управлении и выполняют самые трудные работы, а вот большие — они и самые тупые и простые, хотя поднять и выломать могут за раз до пятнадцати тонн веса. Да и манипуляторы у них без дополнительных устройств вроде плазменной горелки, которая может прожигать и резать, или головки универсального ключа, способного откручивать почти любые винты и гайки. Так, что мне достался самый большой УШМ в кабине которого я провела всё лето...

Вообще, есть в этом какое-то волшебство. Техника для меня является вещью вполне себе волшебной. И сколько бы мне не объясняли, но мне кажется, что все механизмы по-своему немножко живые, как бы иначе они могли двигаться и выполнять наши команды. И при этом я понимаю, что в основе этих движений лежат принципы механики. Вот у моего УШМа два здоровенных манипулятора с торчащими клыками захватов из какого-то твёрдого сплава. Они могут подниматься на высоту больше десяти метров и опускаться, чтобы подцепить что-то в яме ниже уровня шасси на пять метров. При этом они могут двигаться во всех плоскостях, фиксировать своё положение в любой момент и двигаться, то есть переносить удерживаемый груз. И хоть официально аппарат называется шагающим, но он не ходит как человек, это не рентабельно при таких массах и нагрузках. На самом деле он ездит на трёх опорах на гусеничном ходу. При этом опоры могут перемещаться относительно друг друга, то есть шасси может иметь разную конфигурацию опорных точек. А при необходимости диапазон движения опор позволяет преодолевать довольно разнообразные препятствия, фактически перешагивать, чего обычное гусеничное шасси сделать бы не смогло. Вот маленькие УШМики — они правда могут ходить, хотя при любой возможности используют гусеничный ход своей единственной широкой гусеницы. Только при работе с четырёх сторон платформы выдвигаются опоры с раскрываемыми венчиком опорными лапами, которыми упирается в землю. При этом они легко могут поднимать вес всей платформы и даже обеспечить передвижение, при котором для удобства гусеница поджимается под брюхо платформы. Там сама платформа гораздо меньше моей, оператор сидит в кресле словно вынесенном вперёд почти на полтора метра, а сложенные манипуляторы, все четыре за его спиной. За манипуляторами есть почти две трети платформы, где можно перевозить груз. У меня такого нет. Да и сижу я в кабинке сверху, сзади и спереди прикрытая прозрачными панелями. Кабинка находится почти в задней части платформы, как и крепление манипуляторов, они в транспортировочном положении лежат сложенные перед кабиной, а сквозь сетку покрывающую платформу мне хорошо видна работа опорных гусениц. Больше всего мне пришлось демонтировать рельсы заводских подъездных путей. Наверно самая тупая работа для девочки. Для этих работ у меня спереди платформы установили дополнительную лапу с отрезным диском. Я им со снопом искр и жутковатым визгом отпиливала куски рельс, которые потом складывала манипуляторами в штабель, чтобы за один раз отвезти на склад. Удобнее всего оказалось отпиливать примерно пятиметровые куски рельс. Своими руками я и один рельс даже длиной всего в пару метров за конец приподнять не смогу, а манипуляторами я эти рельсы ещё и выламывала из креплений. Вообще, жутковатое ощущение, когда понимаешь, какая мощь тебе подчиняется. Я там в одном месте из-за изгиба дороги оказалась бы вынуждена возить рельсы по длинной дуге. Когда разбирали план работы на день наш старший удивился моему сетованию на эту тему. Быстро глянул план завода и показал мне две стены, которые я перед началом работы должна снести и ездить напрямик. Знаете, что-то есть в том, что я привыкшая ходить в двери и препятствия в виде стенок и загородок обходить, тут просто подъехала, ткнула манипулятором и продырявила бетонную плиту толщиной сантиметров в десять. Не долго стена противостояла моим жутким манипуляторам. Потом только немного расширила проезд и укатала его своими гусеницами. Пылищу правда подняла, но здесь к такому мы уже все привыкли. На разборе рельсового пути мы иногда работали с маленьким УШМиком и он помогал мне, разрезая рельсы своим плазменным резаком. А ещё он так смешно после того, как я выломала из шпал рельс проезжал над этим местом и проводил выдвинутым на манипуляторе электромагнитом и оставшиеся костыли, плашки, гайки и другая железная мелочь с клацаньем подскакивала прилипая к магниту, чтобы потом быть высыпанными в кузов позади оператора. Другая работа была в том, что свозили в наш склад станки и другие металлические части из цехов. Иногда груз оказывался больше, чем я выставляла на панели управления и УШМик словно поднатужившийся штангист у рекордного веса пытался приподнять, но отпускал, подавался чуть назад, и производил переконфигурацию опор и я подъезжала снова. При средних весах груза вперёд обычно была выдвинута средняя, а когда груз был большим, то вперёд и в стороны выдвигались боковые, а средняя максимально отъезжала назад как противовес, а вылет манипуляторов уменьшался. По вечерам за ужином мне было ужасно интересно слушать разговоры наших технарей. Я никогда в них не встревала, для них это было бы как заговорившая тумбочка, во-первых, девочка, во-вторых, малявка, в-третьих, я совершенно не была фанатиком техники, которые, как мне кажется, специально после душа машинным маслом мажутся, чтобы так сродниться со своими механизмами. Нет, я просто оператор — пользователь. И даже комбинезон надевать не собираюсь, мне в кабине и в сарафанчике удобно. Но слушать то интересно, пусть я не всегда понимаю нюансы их споров. Наверно это сродни тому, как мы совсем малышами бросали все игры и бежали смотреть, как какой-нибудь экскаватор копает траншею для труб возле дома. Пусть ничего не понятно, но это же просто магия, как эта железная машина своим ковшом за один раз выворачивает земли столько, сколько лопатой часов пять кидать бы пришлось. Да и не только технарей слушать интересно, с нами были историки, которым было интересно вблизи увидеть следы жизни до Вируса. А агрономы и биологи оценивали вопросы рекультивации, там тоже было много интересных моментов. Хотя их отправили не совсем по профилю, потому, что они ещё первокурсники и в своих специальностях не очень подкованы, но и здесь они набираются нового опыта, а знания лишними не бывают. Но наверно самое главное, что они все были уже взрослые, и для меня это было как распахнутый экран, на котором вижу настоящую взрослую жизнь такой, какая она есть и какая предстоит мне, когда подрасту. Мне такая весёлая летняя практика очень понравилась.