1. Давай согреем звезду

Имя знает, — обозначила первый пункт Лизелла, — И на том спасибо!

Понятное дело, знает, что он маг. Сильный темный маг, ученик самого Лорда Башни. Что обучение он начал поздно, но это не помешало сироте и беспризорнику стать наследником Черного трона — о таком в истории и не слышали никогда! Обычно наследник объявлялся либо над трупом побежденного соперника либо выяснялось это уже во время инициации в Башне... И он уже сражался с белыми, и его едва не сожгли... Когда там Робер стал Главой, лет восемь-девять назад? Это сколько же получается... Она тогда еще в куклы играла, тайком от наставниц и приятелей с соседней школы для мальчиков! А теперь его именем называют договор о перемирии.

И когда-то он писал красивые стихи, и еще... Да! Он изумительный любовник!

Хотя можно подумать ей есть с чем сравнивать особо... Ну да, да, было! Свою первую 'большую' любовь до сих пор убить хочется за такое убожество, а вот Алекс, м-м...

— Лиз! — раздался в ухо предупреждающий, хотя и несколько сонный рык, — Не думай так громко!

Ой! Ой-ой-ой... да ладно, он же тебе и в подметки не годится...

Рык повторился, а зубы прикусили мочку.

— Лиз... Лиз! Лиз! — Дамир постепенно и неторопливо спускался ниже, — Люблю тебя! Моя... только моя...

Девушка всем телом выгибалась на встречу. Люблю... как хорошо!!! Моя? Еще посмотрим, кто тут чей! — ногти впились в крепкие плечи так, что Дамир от удивления не сдержал стон, хотя и был немножко занят в этот момент.

— Моя! — он подтвердил заявление одним резким движением, и шепнул снова, — люблю тебя...

— Любишь — женись! — каким-то образом выдавила Лизелла. Собственно, это была шутка. Почти.

— А и женюсь! — Дамир поднялся над ней, — Согласна? Не испугаешься?

Вместо ответа, девушка обвила его ногами и руками, привлекая ближе.

— Сам-то не сбежишь от алтаря? — хрипло и низко спросила она, когда прервался очередной долгий-долгий поцелуй.

— Я себя к нему адамантием прикую! — Дамир ухмыльнулся, — Только чур, что б и ты рядом!

Остаток ночи, они не разговаривали даже о внезапной грядущей свадьбе.

Еще раз 'ой'! кому-то ведь отдохнуть надо... Было.

* * *

Диант проснулся почти на рассвете абсолютно здоровым, бодрым и очень счастливым. Надоевшая слабость наконец исчезла, чувствовал он себя великолепно, а настроение в ожидании событий нового дня — было еще лучше. Он соскочил с постели и подбежал к окну, отдергивая шторы, что бы впустить в комнату побольше розовато-золотистых солнечных лучей.

— Ваше Высочество? — осторожно окликнули его от дверей, и Диант резко развернулся на незнакомый голос.

Человеку, который к нему обратился, было лет тридцать с небольшим, смотрел он с интересом, но вполне доброжелательно.

— Позвольте представиться, мое имя Феликс, — мужчина склонил голову, — Меня направил к вам ваш отец.

— Зачем? — немедленно насторожился Диант, хотя пресловутого Бруно этот человек ничем не напоминал.

— Что бы помогать вам по мере моих скромных сил, — улыбнулся Феликс: он несколько раз сопровождал Ансгара в Шпассенринк, хотя и не был посвящен в суть дела и не общался с Диантом лично. Сейчас его тоже поразила перемена в мальчике, — Наверное, вы хотели бы одеться сначала?

— О! — спохватился мальчик, и растеряно огляделся, — Да. Только... У меня же ничего нет, кроме того, что дала Сага...

— Ваши вещи уже доставлены сюда из Шпассенринка, — Феликс заметил, что принц непроизвольно вздрогнул при упоминании своего прежнего жилища, — Они ждут вас в ваших новых комнатах.

— Мне нужно идти туда? — Диант напрягся еще больше, но заметив как удивлен был господин Феликс его вопросом, немного успокоился.

— Как вам будет угодно, — установленная этикетом фраза, тем не менее была сказана с искренним теплом.

Принц с сомнением оглядел свою ночную рубашку, видимо сомневаясь, что в таком виде уместно разгуливать по дворцу, и Феликс пришел ему на помощь:

— Я распоряжусь, что бы вам что-нибудь принесли сюда. Завтрак подать тоже сюда, в ваши новые покои или вы хотели бы позавтракать с Его Величеством? Какие-нибудь особые пожелания к блюдам?

Диант беспомощно смотрел на придворного, потерявшись от очередной внезапной перемены условий.

— Я... у себя... лучше, — выдавил он, и с надеждой спросил, — А Дамир... лорд Дамир, вы не знаете где он?

— Нет, мне не известно, — теперь уже насторожился господин Феликс: король Ансгар предупредил его о необходимости тщательно следить за общением темного мага и принца.

— Пожалуйста, скажите мне, когда он появится. Он обещал, что я сегодня пойду на прогулку.

Сказано это было с такой гордостью и очевидным радостным предвкушением, что господин Феликс внезапно ощутил к мальчику острую жалость: бедный больной ребенок! Он, хоть и считался старым приятелем нынешнего короля (иначе б он и в Шпассенринк не был бы допущен, не говоря уж о том, что бы сейчас к нему обратились с просьбой присмотреть за Его Высочеством), знал не более остальных. Официальная версия была такова, что безумие принца являлось следствием родового проклятия по линии покойной Авы (в каком роду их нет, тем более королевском!), которое могло быть блокировано только темным магом. Объяснение оправдывало внезапное возвращение принца, присутствие при нем черного мага, позволяло окончательно закрепить за Карстеном право наследования, обезопасив Дианта от сторонников Бетины. Увы, политикам постоянно приходится чем-то жертвовать, и на этот раз Ансгар пожертвовал памятью жены, успокаивая себя тем, что из любви к сыну, она бы его не осудила.

Зато он сомневался, что это спокойно примет Диант: разговор дался тяжело им обоим.

Король навестил его сразу же, как ему сообщили, что принц проснулся. В спешно подготовленных для него покоях, — соседних с его собственными, — мальчик, как и ожидалось, был один, и Ансгар счел отсутствие удалившегося в неизвестном направлении наглого черного мага, добрым знаком. Он не мог не ценить, что чародей весь день развлекал Дианта, а потом едва ли не полночи провел у его постели, но по-прежнему ни на грош не доверял темному. Его вмешательство и пугающе мгновенно приобретенное на Дианта огромное влияние — были чересчур подозрительны и по определению не могли обернуться ничем хорошим, не говоря уж о нежелании делить с кем бы то ни было чудом возвращенного сына. Двенадцать лет было положено на то, что бы принц не оказался вовлеченным в противостояние цветов, а теперь, судя по пикировкам Эрнста, Лизеллы и Дамира, тот уже оказался в самом его эпицентре.

Иногда бывает достаточно одного не сказанного вовремя слова. Простой обыденной фразы, которую привычно бросаешь между делом, или наоборот, забываешь о ней, подразумевая, что все и без нее ясно. Одно слово — произнесенное либо нет — иногда может стать между людьми крепче, чем любые стены, уязвить вернее любого оскорбления и ранить надежнее самой острой стали.

Иногда одно только слово, озвученное либо сохраненное молчанием, но от этого не менее значимое, — может спасти. А может убить, как опасное снадобье, рассчитанное небрежным лекарем и данное больному в неверной пропорции в неурочное время.

При его появлении, мальчик, с интересом осматривающий предоставленные ему комнаты, так и застыл с надкусанной вафлей руке, забыв что он собирался делать. Побледневший Диант молча, с испуганным ожиданием, смотрел на отца, и даже знакомая статуэтка дракона, которую тот принес, не смогла рассеять возникшее напряжение. Король не глядя отставил ее на ближайшую полку.

Ансгару потребовалось перевести дыхание, словно после пропущенного удара в грудь крепкой дубинкой: в какой момент он превратился для сына — из отца в безжалостного тюремщика? А ведь было время, когда мальчик буквально летел навстречу, не отходил ни на шаг, ловил каждый знак и не мог спрятать слез при его отъездах... Оказывается, все бы отдал, что бы еще раз пережить нечто подобное!

Что бы сын хотя бы перестал смотреть на него как на живое воплощение своего самого жуткого кошмара!

'Хотя бы скажите, что вы его любите...'

— Диант...

Мальчик вздрогнул, услышав свое имя, и король не окончил фразы, осознав, что сейчас она будет воспринята как издевка. Запредельная по циничности.

Вместо безнадежно опоздавших признаний Ансгар попросил принца сесть и долго повествовал о противостоянии черных и белых магов, в которые неизбежно оказывался вовлеченным весь мир, о войнах, которые повторялись с завидной регулярностью из века в век так что даже летоисчисление стало отсчитываться от них, делясь на Агоны. Диант слушал его не перебивая, не отрывая серьезных блестящих глаз. Из речи отца он уяснил к которой из сторон он относится, понял, что именно этим и объясняется его пребывание в Шпассенринке, но волновало его совершенно другое.

— Значит, я не смогу уйти? — задал принц единственный существовавший для него вопрос.

Ансгар не сразу нашел, что ответить.

— Дамир сказал... Лорд Дамир, — торопливо поправился мальчик, заметив промелькнувшую на лице отца тень и истолковав, что ее вызвало очередное нарушение этикета с его стороны, — обещал, что если я захочу, мы уедем!

— Ты этого так хочешь? Ты ведь сам хотел жить во дворце. Тебя больше не будут ни в чем ограничивать. Мы могли бы лучше друг друга узнать. Возможно, тебе понравится здесь, у тебя появятся друзья... — король тщетно пытался придумать какой-нибудь весомый аргумент, который мог бы ослабить решимость сына.

— У меня уже есть друзья, — непримиримо сообщил Диант, — я не хочу расставаться с ними! Если я не могу быть принцем, тогда почему вы не хотите отпустить меня с Дамиром, что бы я стал магом?

Он решительно отказывался вникать в приводимые ему доводы, всякие споры о магии ему были безразличны, он просто хотел быть вместе с людьми, которые его поддерживали, с которыми было хорошо и уютно. Спокойно.

— Госпожа Лизелла живет в Винтре, — наконец заметил Ансгар, — и насколько я знаю, переезжать не собирается. А лорд Дамир мне ничего не говорил, перед тем как ушел...

Вполне невинная фраза не несла в себе никакой задней мысли, но Диант понял ее по-своему и на последних словах, в его глазах появилось нечто затравленное. Недавнее воодушевление резко сменилось непониманием, растерянностью, паникой. Как же так... Он же обещал!!

— Он уже уехал? Один... — голос угас, а вместе с ним и глаза принца, — Он обещал... Почему...

Раздался негромкий хруст.

— Почему?! — очередной удар обрушился внезапно и подло.

Диант никак не мог понять, почему Дамир, с которым они вчера строили грандиозные планы, его бросил.

— Это вы! Это вы подстроили!! — он снова начал задыхаться.

Ансгар смотрел на лужицу, расползающуюся под треснувшей чашкой. Кажется, сына он все-таки потерял и потерял окончательно!

Дамир прыжками взлетел по лестнице, еще от входа ощутив, что с мальчиком опять стряслось что-то неладное, проклиная себя за то, что разнежился с Лизеллой и оставил парнишку без присмотра надолго. Промчавшись по коридорам, он ворвался в комнату, где почувствовал принца, разметав заступившую ему путь королевскую охрану щелчком пальцев: самые умные из них помчались за Эрнстом. И сразу же понял, что Ансгар так и не смог объяснить сыну главное.

— Ди, а я думал, что ты уже готов, — удивился резко затормозивший Дамир с деланной веселостью, и только потом поприветствовал короля, незаметно переведя дыхание.

Диант бросился к нему, свернув по дороге стул.

— Вы не уехали!!

К этому времени на столе не осталось целой посуды, и даже зеркало на стене пошло мелкими трещинами.

— С чего бы? — вопрос был адресован более Ансгару, нежели мальчику, — Я задержался у Лиз. Разве отец не сказал тебе, что мы с ней будем тебя учить?

— Не успел, — подтвердил король в ответ на подозрительный взгляд сына, и знаком распорядился всем набежавшим убраться.

— Извините, что помешал вам, Ваше Величество.

Внутренне Дамир кипел: хорош папочка — стоит на пару минут с сыном оставить, как у того нервный припадок начинается! Неужели он не понимает, что если не перестанет снисходить до ребенка, упрекая за то, что он такой, а не иной, то не только доведет его окончательно, но и сам же щедро посеет будущие конфликты, которых так опасается Совет. Диант еще не отошел от сплошной череды давивших на него невзгод, достаточно парочки встрясок и он опять окажется на грани сумасшествия, а если рассудком и выдержит, то озлобится... Получается, помимо всего — придется его еще и с королем мирить! Сделав над собой титаническое усилие, Дамиру все же удалось изобразить полное единодушие с Его Величеством.

— Но вы говорили, что мы сможем уехать, — настаивал Диант, ясно чувствуя разлитое в воздухе напряжение. Первой мыслью было, что Дамиру придется из-за него стать таким же добровольным узником обстоятельств, как и его матери.

— Ди, — улыбка волшебника, как всегда развеяла все страхи, — Поверь, мы еще напутешествуемся! Но не прямо же сейчас. Пойдем за обещанным сюрпризом, я тебе заодно один секрет расскажу...

Диант вылетел за двери, как-будто ему грозила смертельная опасность.

— Вы позволите, Ваше Величество?

— Разумеется, — с грустью согласился Ансгар, окончательно смирившись с таким посредником между ним и сыном, тем более, что темный вроде бы не намерен настраивать мальчика против него.

Куда уж больше-то! Кажется, он только сейчас до конца понял, что собственными руками сотворил с Диантом.

* * *

Слушая захлебывающегося от восторга Дианта, обрушившего на них море впечатлений от прогулки по городу, и по мере сил на пару с Дамиром отвечая на шквал перемежающих повествование вопросов, Лизелла признала, что в первую очередь им придется учить мальчишку совсем не чародейской премудрости, а тому, как жить среди обычных людей.

Судя по почти не заметному кивку Дамира, он думал примерно о том же. Диант — не сирота горемычная, вообще принц, и с нуждой так, как она понимается в предместьях, так, как знал ее он сам, — к счастью, не сталкивался. Тем более, было дико видеть его реакцию на самые рядовые и привычные вещи, — то, что есть у любого, даже у уличного мальчишки.

Например, та же улица... Дамир невесело усмехнулся. Диант вначале даже сказать ничего не мог, лишь глаза раскрывались все шире и шире: в своем родном городе юный принц вел себя чуть менее уверенно, чем в орочьем становище! Вот уж кому, скажите, может придти в голову, что мальчишка глазеющий на большой фонтан на главной площади, как на великое чудо света — в самом деле принц, а не сынок какого-нибудь захудалого дворянчика из неведомо какой глуши. Что застенчивый мальчик, не решающийся взять в руки купленную ему в подарок, видимо, старшим братом книгу, а в мастерской оружейника впавший в прострацию от благоговейного восхищения, — не кто иной, как сын Его Величества короля Ахайры?! Так называемый 'принц' поглощал сладости с лотка разносчика, и робко улыбался в ответ на подтрунивания над его стеснительностью. Как только Диант уяснил, что никто не показывает на него пальцем, не обдает неприязнью, граничащей с ненавистью, он расслабился окончательно и просто наслаждался чудесным днем, даже забыв на время о неудачном разговоре с отцом.