Дочь кузнеца

Последовав за ним, рабыни оказались в довольно просторной комнате, окна которой выходили во внутренний двор. В помещении находилось шесть человек. Пять из них были девочками-рабынями на вид 13-14 лет. Все они были одеты в простые темно-серые платья из грубого сукна, без рукавов, а также оставлявшие открытыми шеи, чтобы каждый мог видеть кожаные рабские ошейники, на ногах у них были сандалии на плоской подошве. Последняя же женщина, находившаяся в комнате, судя по отсутствию ошейника, была свободной. Занила никогда еще не встречала человека, который выглядел бы более странно, чем она. Женщина была высокой, на пол головы выше самого Мабека Дагара, который тоже был далеко не мелким мужчиной. Резкие черты крупного лица, казалось, принадлежали не живому человеку, а статуе, высеченной из камня: прямой лоб, длинный нос с горбинкой, высокие скулы, прямые светлые брови, губы, полные, но сжатые так плотно, что казались одной линией. Никому, кто видел ее, в голову не пришло бы назвать ее красивой, но была в ее облика гармония силы, уверенности в себе, способная вызвать уважение. А взгляд ее светло-голубых глаз невольно вызывал страх у тех, кто видел ее впервые, и особенно у тех, кто ее знал. От лица женщины ничто не отвлекало, потому что волосы с ее головы были начисто сбриты, выставляя на обозрение окружающим ее ровный череп. Крупные уши плотно прижаты к голове, причем левое по всей внешней стороне хряща украшено плотным рядом серебристых колечек, заканчивающихся в мочке серьгой с длинно подвеской, доходящей почти до самого плеча. Но самым странным во всей внешности этой женщины был цвет ее кожи. Он был не просто загорелым или смуглым, но имел странный желтоватый оттенок, выдававший в ней уроженку острова Ройш. Конечно, выдавал тем, кто знал, как должны выглядеть жители этого затерянного в Полуденном океане острова, а таких даже в портовой Догате находилось не слишком много. Женщина была худощавой, но под ее желтовато-смуглой кожей перекатывались тугие узлы и веревки мышц, достойных не просто мужчины, но воина. И одежда была явно не предназначена для того, чтобы это скрывать: узкие кожаные штаны до середины икр и такая же кожаная жилетка, зашнурованная на груди до самого горла. Широкие кожаные наручи, на ногах обычные, похоже, для салевцев сандалии. Довершал наряд массивный пояс на бедрах, и кнут, свернутый тугими кольцами, прикрепленный к поясу слева. Кнут Занила оценила.

Женщина сделала шаг вперед навстречу вошедшим в комнату и коротко то ли поклонилась, то ли кивнула головой:

— Почтенный Дагар [Почтенный (почтенная) уважительное обращение в Салеве к мужчине (женщине), старшему по возрасту либо социальному положению по отношению к говорящему. В отличие от Вольных княжеств является именно обращением, а не эпитетом. Соответственно не используется в разговоре между равными. В этом случае следует употреблять: уважаемый (уважаемая), либо господин (госпожа). Также запрещено к использованию рабами по отношению к свободному.]! Рада приветствовать вас!

Вслед за женщиной поклонились и рабыни — ее ученицы. Они стояли вокруг стола, уставленного всевозможными тарелками, блюдами, вазами, кувшинами и прочей столовой утварью в окружении разномастных вилок, ложек и ножей. Интересно, что вся посуда была не просто пустой, но еще и абсолютно чистой. Никакого намека на еду или питье на столе не наблюдалось. Кроме стола из мебели в комнате были еще пара высоких шкафов по стенам. Простые дверцы из темного дерева оставляли лишь теряться в догадках относительно их содержимого.

— Уважаемая Дарина!

Управляющий ответил на поклон, позволив себе легкую улыбку, демонстрируя старшей надсмотрщице и своей правой руке в деле управления школой, что он доволен ей. Он ожидал застать ее здесь на уроке и так и оказалось.

— Удачно ли прошла ваша поездка? Я вижу, вы привезли новый товар.

— Да, — Мабек Дагар шагнул в сторону, оглянувшись на рабынь, замерших за его спиной. — И этот товар я полностью передаю в твое распоряжение. Принимай.

Женщина, названная Дариной, шагнула вперед, внимательно рассматривая новых девочек. Занила заметила, что рука женщины при этом автоматически легла на рукоять кнута, закрепленного у пояса. Также Занила заметила и то, как ее прежние ученицы отступили в сторону, спеша убраться с дороги.

Тяжелый взгляд немигающих светло-голубых глаз остановился на Райше. Занила с удивлением отметила, что от обычного оживления всегда такой бойкой девчонки теперь не осталось и следа. Она стояла, опустив глаза в пол, и по ее смуглым щекам разливалась сероватая бледность.

— Твое имя, рабыня? — голос женщины прозвучал спокойно, но отчего-то девочка еще больше сжалась.

— Райша, госпожа, — тихо пробормотала она.

— Чего ты боишься? — так же ровно спросила надсмотрщица и, не дожидаясь ответа, подняла глаза на Мабека Дагара. — Она всегда такая испуганная?

— Нет, — управляющий качнул головой и слегка усмехнулся, — наедине со своими подружками она бывает очень даже говорливой.

— Да? — Дарина сделала еще шаг вперед, вплотную приблизившись к девочке. Та не посмела отступить назад, хотя было заметно, что ей сейчас больше всего хочется сделать именно это. — Вы позволите мне начать первый урок для этого нового товара, почтенный Дагар?

Тот кивнул головой ей в ответ.

— Это твое право и твоя прямая обязанность.

Длинные узловатые пальцы женщины впились в подбородок рабыни и повернули ее лицо вверх.

— Это хорошо, что ты боишься, — голос, до этого звучавший ровно, понизился так, что в нем зазвучали шипящие нотки. Ты должна бояться своего хозяина. Но еще больше ты должна бояться не угодить своему хозяину. Поэтому, когда хозяин спрашивает, — ты отвечаешь; когда хозяин зовет тебя, — ты идешь; когда хозяин говорит тебе что-то сделать, — ты это делаешь. Понятно тебе? — легкая улыбка тронула губы женщины.

— Да, госпожа, — пальцы надсмотрщицы продолжали впиваться ей в подбородок, но Райша изо всех сил постаралась, чтобы ее голос прозвучал уверенно.

— Отлично, — еще одна улыбка. — Сейчас мы проверим как усвоен первый урок. — Она перевела глаза с лица девочки вверх и, посмотрев куда-то над ее головой, крикнула, — Нарил!

В комнате так быстро, словно ждал этого зова, стоя в коридоре за дверью, появился тот самый пожилой раб, что открывал каравану ворота. Занила обернулась на звук открывшейся двери и уставилась в лицо мужчины: только сейчас она смогла как следует разглядеть его. А лицо раба все было изуродовано сетью мелких шрамов, будто от ожогов. Через все правую щеку, от виска до подбородка, шел глубокий рубец. Он задевал край рта, и от этого губы раба с правой стороны были выгнуты вниз, словно постоянно сложены в презрительную гримасу. Кожа на обнаженных руках и груди раба также была покрыта всевозможными шрамами, но таких страшных как на лице больше видно не было: очевидно, от огня в свое время сильнее всего пострадало именно оно. Да, наверное, еще кисть правой руки: пальцы были скрючены в какой-то безжизненной судороге и, как успела заметить Занила, не двигались. Раб мог поднять руку, согнуть ее в локте, но ниже запястья она была совершенно бесполезна.

Пожилой раб заметил любопытный взгляд новой девчонки, но никак не отреагировал на него: рано или поздно к таким взглядам привыкают, а у него, очевидно, было для этого достаточно времени.

— Вы звали, госпожа Дарина? — слова сопровождались почтительным поклоном.

— Нарил, принеси Найку, — и улыбка, которая на чьем-нибудь другом лице могла бы показаться очаровательной. — Пришло время познакомить новых девочек с нашей общей любимицей.

Раб с очередным поклоном скрылся за дверью. Занила, ничего не поняв из слов женщины, оглянулась по сторонам, пытаясь понять по лицам купца и девочек-рабынь, что здесь происходит. Мабек Дагар продолжал улыбаться, словно все это уже было ему хорошо знакомо. А вот реакция рабынь была разной: большинство из них осталось спокойными, и только одна, заметно вздрогнув при упоминании имени "всеобщей любимицы", отступила назад, попытавшись скрыться за спинами своих товарок. Этот маневр отметила не только Занила, но и надсмотрщица. И, судя по ее взгляду, той повезло, что сегодняшнее представление предназначалось не ей, а Райше.

Дверь вновь открылась, и в комнату вошел Нарил. На плечах он нес огромную змею. Тело, толще предплечья мужчины, дважды обернулось вокруг его шеи, хвост он поддерживал согнутой в локте правой рукой, а огромная приплюснутая голова свободно лежала на левом плече. Глаза змеи с вертикальными щелочками зрачков были мутными, но не возникало сомнения, что страшная рептилия прекрасно видит всех, находящихся в комнате. Это был большой патийский питон, привезенный в Салеву откуда-то из далеких влажных джунглей, на Занила, никогда до этого не выезжавшая из Махейна, просто не могла этого знать. Она, словно завороженная, разглядывала гладкую блестящую чешую на мощном теле, переливавшуюся при малейшем движении змеи всеми оттенками золотистого от бледно-желтого до красновато-коричневого. Причем ближе к голове чешуйки складывали в замысловатые кольца, переплетавшиеся друг с другом. Змея вскинула голову, высовывая тонкий раздвоенный язык, словно пробуя воздух на вкус, и кольца на ее шее, которую не смог бы обхватить пальцами даже взрослый мужчина, пришли в движение и заискрились. Змея была огромной, и она была прекрасной. Занила поймала себя на том, что ее пальцы тянутся к мощному телу в безотчетном желании прикоснуться к блестящим чешуйкам.

Мабек Дагар отступил в сторону, позволяя рабу выйти на середину комнаты. Вслед за ним к стене отступила и Ларка, вторая из девочек-рабынь, приехавших вместе с Занилой. Райша хотела также отойти, но пальцы надсмотрщицы крепко ухватили ее за плечо.

— Куда же ты? Разве ты не хочешь познакомиться с нашей Найкой? Она прекрасна, ты не находишь!

Но Райша, похоже, так не думала. Девочка побледнела еще больше, а ее темные широко распахнутые глаза на вмиг осунувшемся лице выражали неподдельный ужас. Занила в недоумении посмотрела на нее, пытаясь понять, чем вызван такой ужас. Райша боялась змеи. Этой огромной, прекрасной, переливающейся всеми оттенками золота змеи.

— Чего же ты так боишься? — страх рабыни не мог остаться незамеченным Дариной. Но, в отличие от Занилы, та, похоже, ничуть не удивилась, словно заранее предполагала такую реакцию.

— Я не боюсь, госпожа — выдавила из себя Райша, но ее голос при этом так дрожал, что лучше бы она молчала.

— Возьми ее.

Райша в немом ужасе наблюдала, как пожилой раб осторожно снял с себя огромное чешуйчатое тело и на вытянутых руках протянул его девочке. Змея потянулась головой вперед, выгибая тело, и снова потрогала языком воздух, словно желая определить, кому ее хотят передать. Вместо того чтобы вытянуть руки и принять змею, Райша затрясла головой, не в силах вымолвить ни слова.

— Возьми же! — в голосе, до этого звучавшем мягко, начали прорезаться стальные нотки. — Помнишь, я учила тебя, рабыня, что как бы ты ни боялась, ты всегда должна делать то, что велит тебе хозяин?

Райша смогла только судорожно кивнуть в ответ.

— Я приказываю тебе: возьми змею!

Девочка в ужасе подняла глаза на Мабека Дагара, то ли правда рассчитывая найти у того поддержку, то ли просто не зная, что еще сделать. Купец словно и не заметил взгляда. Зато хлыст, до этого спокойно висевший прикрепленным к поясу надсмотрщицы, в одно мгновение оказался у нее в руке, распуская тугие кольца на всю длину. В не слишком большой комнате размахнуться в полную силу было негде, но женщину это не остановило. Она резко дернула рукой, высокий свист, и кончик кнута с оглушительным щелчком впился в каменный пол возле самых ног маленькой рабыни. От ужаса и неожиданности Райша подскочила на месте.

— Здесь и сейчас я твоя единственная госпожа! — голос сорвался на крик, заставив рабыню еще больше втянуть голову в плечи. На глазах Райши выступили слезы. Она до безумия боялась змей, но гнев надсмотрщицы вызывал у нее просто смертельный ужас. Занила на месте Райши уж точно предпочла бы вызвать неудовольствие рептилии. — Возьми змею.

А еще Заниле с какого-то момента вдруг начало казаться, что и надсмотрщица, и купец разыгрывают свои уже давно привычные, хорошо изученные и отрепетированные роли.

Рабыня медленно вытянула вперед трясущиеся руки. Нарил осторожно положил на них огромной живое тело. Руки девочки опустились под тяжестью змеи, а сама рептилия то ли недовольно, то ли просто изучающее выгнулась и потянулась продолговатой мордой к лицу рабыни. Глаза с вертикальными зрачками остановились на расстоянии вытянутой ладони от круглых от ужаса человеческих глаз. Раздвоенный язык скользнул между тонких изогнутых зубов и затрепетал совсем близко от кожи девочки. Райша приглушенно вскрикнула и чуть не отбросила змею от себя, но цепкие пальцы Дарины вновь сжались на ее плече.

Женщина подождала пару минут, удовлетворенно всматриваясь в побелевшее лицо рабыни, затем приказала Нарилу:

— Забери.

Живой груз перекочевал с трясущихся рук рабыни назад на плечи пожилого мужчины. И раб с очередным поклоном вышел из комнаты, унося змею. Пальцы надсмотрщицы отпустили плечо Райши. Женщина сразу словно утратила к ней всякий интерес. Ее руки явно привычными движениями скрутили кнут и прикрепили его на положенное место, а сама она уже повернулась к Ларке. Та предпочла бы убраться подальше от внимания госпожи Дарины, на такой возможности ей не дали. Под взглядом женщины маленькая рабыня начала нервничать, и ее пухлые маленькие ручки сами собой задвигались в нервном жесте, так раздражавшем Занилу всю дорогу: пробежаться по лицу, убрать волосы со лба, заправить их под платок, надвинуть платок, стянуть его у горла.

— Почему ты прячешься от меня? — губы Дарины растянулись в ее варианте очаровательной улыбки. — У нее красивые волосы. Почему она скрывает их? — это уже было обращено к Мабеку Дагару.

Ленивое пожатие плечами:

— Я уверен, ты научишь ее ценить собственную красоту.

— Как прикажет почтенный Дагар, — легкий поклон, и снова все внимание сосредоточено на рабыне. — Разденься.

Ларка подняла на женщину глаза, полные искреннего недоумения.

— Здесь?

— Да, рабыня, здесь и сейчас, — голос надсмотрщицы звучал так ласково, словно она произносила не "рабыня", а что-нибудь вроде "девочка моя".

Ларка обернулась на Мабека Дагара, но не так, как до этого оглядывалась Райша, отнюдь не ожидая от него помощи, и поэтому хлыст не развернулся в туже секунду, рука Дарины лишь привычно легла на рукоять, но Ларке и этого оказалось достаточно. Судорожно сглотнув, она попыталась объяснить:

— Госпожа, — ее голос сорвался, и ей пришлось снова набрать воздуха в легкие, чтобы продолжить, — моя мама учила меня, что добропорядочная рабыня не должна раздеваться при мужчинах...

Пока рабыня говорила, Дарина смотрела на нее с таким искренним любопытством, раздвинув губы в легкой улыбке, словно увидела донельзя забавную зверушку (да еще и зверушку говорящую), а на последних словах Ларки и вовсе рассмеялась звонким смехом, приглашая и остальных людей в комнате присоединиться к ее веселью.