Эльфийская кукла

Гадая, к чему приведет нас авантюра Шамуа, я позволил ей подготовиться к выступлению, а сам занял почетное место на одном из топчанов рядом с подиумом. Развлекательная программа вечера — да и прочих вечеров отдыха для денежной общественности Нолси-Ард, — состояла из двух отделений. В первом выступали танцовщицы. Поскольку все ждали появления Шамуа, местные танцовщицы на деревянном подиуме надолго не задержались. Зрелище реально было жалкое, типичная провинциальная самодеятельность с претензиями на эротичность. Распаленные ожиданием и разогретые алкоголем мужики вынесли только два танца, после чего попросили танцовщиц со сцены свистом, матюгами и градом метко брошенных костей и огрызков. Сцену привели в порядок, в углу ее уселись местные форте-маэстро — один с барабанами, навроде индийских тамла, второй с рожком, третий со смычковым инструментом, который сильно смахивал на квадратный ящик с грифом и двумя струнами, — и под восторженный вздох ценителей прекрасного на сцену выпорхнула Шамуа.

Для первого выступления моя красавица выбрала черный с золотом наряд, который потрясно шел к ее золотистой коже и длинным распущенным волосам. Поскольку поганцы Сламбо забрали все ее украшения, кое-какие побрякушки выделил девушке владелец заведения. Но даже эти жалкие стекляшки смотрелись на моей золотоволосой серне, как бриллианты от Картье. Шамуа поднялась на сцену под одобрительные крики, нашла меня взглядом и немедленно поклонилась, а я милостиво кивнул головой, ощущая направленные на меня со всего зала взгляды, полные жгучей зависти.

Представление началось. Лабухи заиграли что-то минорно-пентатоническое, заунывное и однообразное, типа шотландский рилл, причем поначалу музыкант, пиливший на смычковой бандуре, явно не попадал в такт. Но Шамуа это не смутило. Встав в изящнейшую позу — руки переплетены и подняты к потолку, голова красиво откинута назад, талия изогнута, — девушка для начала станцевала что-то вроде испанского фламенко, только без кастаньет. Потом развела руки в стороны и пошла на цыпочках по сцене — легко, красиво и очень эротично. В зале стало тихо. Было слышно, как звенят браслеты на запястьях и щиколотках моей красавицы.

Музыканты заиграли быстрее. Шамуа тут же поймала ритм и изобразила что-то очень похожее, на арабский танец живота, да так здорово, что я сам пришел в восторг. Девушку в альбарабийской школе для рабов научили классно танцевать! Мои соседи дружно завздыхали, челюсти у них отвалились, в глазах появился озабоченный блеск. Я сам не мог оторваться от этого зрелища, уж больно здорово танцевала девушка. Ноги ее двигались четко и изящно, как ноги показывающей выездку элитной лошадки, плавные движения рук напоминали движение птичьих крыльев, вращение бедер просто зачаровывало. Музыканты перешли на еще более быстрый темп, Шамуа бросила на меня озорной взгляд и начала мелко-мелко трясти попкой. Меня оглушил рев восторга: мои соседи, пуская слюни и сверкая выпученными глазами, начали швырять в Шамуа деньги. Когда музыканты закончили свою погудку, весь подиум был усыпан медными и серебряными монетами. А ошалевшее от увиденного мужское население Нолси-Ард восторженно орало, хлопало и требовало от Шамуа нового танца.

Я был доволен и горд. Проблема, как мне казалось, была решена. Если так пойдет дальше, мы уедем из Нолси-Ард верхом и с туго набитым кошельком. Однако я рано радовался. У моего топчана появился какой-то малый, который выдал мне следующее:

— Эта девушка ведь твоя рабыня, так?

— Допустим, — ответил я, одарив парня ледяным взглядом. — И что дальше?

— Следуй за мной.

Я подчинился. Малый подвел меня к топчану, на котором восседали уже знакомый мне мэр Боргас и еще два чела очень неприятной внешности. Один очень сильно смахивал на профессионального боксера: бритая голова, ломаный-переломанный нос, загривок, как у Кинг-Конга и злые глаза. У второго на щеках были вытатуированы цветные драконы. Похоже, это были местные криминальные авторитеты.

— Как я тебе благодарен! — начал мэр, протягивая мне обе руки. — И за вампира, и за это чудо, которое ты показал нам! И кто бы мог подумать, что есть такие умелые танцовщицы.

— Я рад, что смог тебе угодить, — сказал я, косясь на горилл, которые пили вино и внимательно меня разглядывали. — Ты в курсе, что меня ограбили?

— О да, и мне очень жаль. Прости, я ничем не могу тебе помочь, рокарец. Эти разбойники уже далеко.

— Другого ответа я не ожидал. Я могу идти?

— Погоди-ка, — подал голос один из собутыльников мэра, тот, что с татуажем на морде. — Разговор есть.

Так, я не ошибся. Сейчас начнется типа пацанский разговор за дела.

— Твоя девка? — спросил Татуированный.

— Моя.

— Сколько хочешь за нее?

— Любезный, должен тебя огорчить, но девушка не продается.

— Я спросил: сколько ты за нее хочешь?

— Ты спросил, я ответил. — Я напрягся, понимая, что разговор развивается в очень нехорошем направлении. — Девушка не продается.

— С тобой пока по-хорошему говорят, чужак, — сказал Татуированный, отпив вина. — Жить хочешь?

— Этот же самый вопрос я могу и тебе задать.

— Чего?

— Да так, ничего. Слышал что-нибудь о Торо Бошане?

— Нет, не слышал, — ответил Татуированный, скверно улыбаясь. — А если бы и слышал, мне плевать на него.

— Смелые слова. Хотя, может у тебя на имена память скверная, а? Давай напомню тебе кое-что. Торо Бошана знают во всех северных королевствах под кличкой Красный Вепрь. Он тут у вас в Уэссе однажды славно повеселился. Кстати, он в курсе, куда и зачем я поехал. Если я не вернусь к началу следующего месяца в Мирчмарк, как обещал, он будет беспокоиться. И захочет узнать, почему я вовремя не вернулся к нему выпить стаканчик ринка.

Татуированный злобно сверкнул глазами. Я понял, что он прекрасно знает, кто такой Торо Бошан.

— Если ты такой грозный, чего же позволил себя обобрать? — спросил он.

— С козлами из Лоджа у меня разговор впереди. Давай разберемся, чего вы от меня хотите, любезные. — Я перевел взгляд на мэра. — Я же говорил тебе, что в Боевом Братстве очень хорошо знают про мою миссию. Не надо ругаться с Братством.

— Слушай мое слово, рокарец, — Татуированный кончиками пальцев потянул меня за рукав. — Ты тут нас не пугай. Мы обычаи знаем, так что слушай внимательно. Твоя девка нас порадовала, а сейчас ты нас потешишь. Выйдешь супротив моего бойца в поединке. Одолеешь Гарифаста, уедешь отсюда целым-невредимым и девку заберешь. А проиграешь, и ты, и девка будете моими. Как тебе предложеньице?

Если честно, меня эти слова испугали. Понятно, что отказаться от поединка я не могу, в этом случае меня просто убьют. Отказ от честного боя — позор для рыцаря, тут и Братство, и Бошан никаких претензий к этим головорезам выставлять не будут. Все согласно законам чести. Я заметил, что почти весь зал смотрит на нас, и понял, что от моего ответа сейчас зависит моя жизнь. А может быть и жизнь Шамуа.

— И где твой боец? — спросил я, стараясь казаться спокойным.

— А вот он, — Татуированный помахал кому-то рукой, и через пару секунд у нашего топчана появился парень, которого можно было бы смело взять на роль чудовища Франкенштейна. Причем никакого грима не понадобилось бы. Рост за два метра, ручищи как у Шварценеггера, вместо ушей обрубки, лысый череп весь в шишках и вмятинах, на морде живого места нет от шрамов. Чудовище посмотрело на меня сверху вниз и осклабилось, оскалив острые желтые клыки.

— Это Гарифаст, Костолом из Нолси-Ард, — сказал Татуированный, показывая на монстра. — Его папашей был горный тролль, а мамашей местная шлюха. Наш чемпион в кулачном бое. Покажи, что ты мужчина. Попробуй его одолеть.

— Постой, несправедливо получается, — сказал я, понимая, что только беспримерной наглостью могу скрыть охвативший меня ужас. — Моя ставка — это Шамуа и я сам. А что ставишь ты?

— Ты что, не понял, что я сказал?

— Так нечестно, — я даже ногой топнул. — Поединок должен быть честным. Делай свою ставку, приятель.

— Он прав, — заявил молчавший до сих пор бритоголовый верзила.

— Хорошо, — сказал бандит с татуировками. — Ставлю десять тысяч имперских дукатов на Гарифаста.

— Вот это другой разговор, — сказал я. — Когда поединок?

— Сейчас. Немедленно.

— Хрен с вами, — ответил я, понимая, что уже практически мертв, и пытаться просить пощады бессмысленно. В конце концов, у меня есть еще две бонусные жизни. И есть Консультант, который может что-нибудь предложить. — Пошли, я готов.

Я заметил, что Татуированный посмотрел на меня с одобрением. Да и наступившая в зале тишина ясно давала понять, что не такого ответа от меня ждали. Я их удивил. Только вот радости мне это никакой не принесло.

— Правила есть? — спросил я больше для того, чтобы выиграть время и прийти в себя.

— Нет правил. Бьетесь, пока можете стоять на ногах. Кто упал, тот пропал. Давай, ступай! — велел мне Татуированный. — И постарайся нас развлечь не хуже своей девки.

* * *

* * *

* * *

* * *

**

Мне велели снять ламмеляр, камзол и рубашку, и я остался голым по пояс. Потом слуга по знаку секунданта густо намазал меня кровью. Видимо, чтобы пуще разъярить эту монстрозину. Шамуа ревела белугой, порывалась остаться со мной, но ее увели и усадили рядом с Татуированным, который уже смотрел на девушку, как на свою собственность.

Воспользовавшись тем, что мой секундант отошел куда-то, я вызвал Консультанта.

— Опять скажешь, что я должен выпутываться сам, а? — в ярости прошипел я, когда Консультант уведомил о своем невидимом присутствии.

— Вы влипли в нехорошую историю, мой друг, — ответил Консультант. — Однако, смею заверить, у вас есть все шансы победить это чудовище.

— И какие же? Напугать его криком? Или показать ему "фак", чтобы он убежал с ринга к мамочке-шлюхе жаловаться, что его обидели?

— У вас есть магические приспособления. Подумайте, что можно использовать для победы. Желаю успеха.

Я полез в спорран, который лежал рядом с моими вещами на скамье у выхода на ринг. И что я там, мать его, имею такого, что позволит мне побить этого тиранозавра? Кольцо Сжатия Времени, сапфир Салданаха, Эль-Шаба и кукла, вот и все. Пергаменты и зелья не в счет. Остальные цацки на мне, только толку от них...

— Шаба, — спросил я алмаз, — что будем делать?

— Ой, не знаю, хозяин! — прохныкал камень. — Я буду молиться за вас...

— Молись хорошо, — сказал я в ярости и захлопнул спорран. И тут...

Ну да, время. У этой твари железные мускулы, нечеловеческая сила и наверняка неплохая реакция. У меня в обычном бою никаких шансов, первый же удар станет для меня последним. Что я могу противопоставить этому чудовищу? Только скорость. И это я, кажется, могу устроить...

— Идем, — велел мне секундант и повел на подиум, превращенный в ринг. Меня встретили воем, улюлюканьем и насмешками. Гарифаст уже стоял на другом конце ринга — гигантская тварь в мохнатом переднике из целой козьей шкуры и с мордой, которую можно увидеть разве только в самом скверном кошмаре.

— Начали! — провозгласил мой секундант и спрыгнул в зал.

— Спаси и сохрани, Господи! — пробормотал я и надел Кольцо Сжатия Времени на палец.

С этого момента постараюсь быть очень подробным. Едва кольцо оказалось на моем пальце, крики и рев в зале тут же превратились в тяжелый гул, будто рядом со мной грохотал водопад. Для меня ничего не изменилось, я двигался с моей обычной скоростью, а вот мой противник стоял на месте, вроде и не собирался ничего предпринимать. Просто стоял. Потом я заметил, что он едва заметно, прямо-таки очень нерешительно поднимает свои кулачищи. Магия кольца замедлила его движения в сто раз. И я решил идти в атаку. Для начала попробовал его на консистенцию, заехал ногой по колену, а потом начал яростно пинать носком сапога в самые чувствительные у мужчины места. Гарифаст все так же стоял на месте, и я со злой радостью наблюдал, как медленно-медленно меняется выражение его морды. Потом он начал будто в замедленной съемке наклоняться в мою сторону — ну просто Пизанская башня. А я все набивал удары, то с правой, то с левой ноги. Гул в моих ушах стал таким громким, что я начал всерьез опасаться за барабанные перепонки. Видимо, зал очень бурно реагировал на мои атаки. Морда Гарифаста потихонечку расплывалась в гримасе боли, а горящие глаза монстра тускнели, будто в башке у него кто-то включил реостат. При этом он все больше склонялся надо мной, но меня это совершенно не пугало. Отпинав его как следует, я с разворота заехал ему ногой в живот. Направление падения сразу изменилось: теперь красавчик начал явственно клониться в левую сторону. На губах твари появилась кровавая пена, глаза стали совсем мертвыми. Я вскочил на ноги, выждал, когда мерзкое чудло осядет пониже и начал молотить его кулаками по носу и губам, вовсю отводя душу. Гарифаст со все той же черепашьей скоростью занес свою лапищу, будто пытался обнять меня, но я отскочил назад и повторил удар ногой в живот, чуть пониже ребер, понимая, что теперь все зависит от того, насколько мои удары будут чувствительны для урода. Надо попробовать все средства, тут не до джентльменства. Видимо, самыми эффективными все же оказались удары ниже пояса, и я решил снова их использовать. Бить пришлось не раз, не два и не десять, но мои удары дали неплохой эффект. Угол наклона Гарифаста приблизился к критической отметке: пытаясь повалить его, я прыгнул вперед и толкнул двумя руками в грудь. Забавно было видеть, как он плавно и медленно, с какой-то прямо-таки балетной грацией, валится ничком, будто срубленное дерево. Когда проклятая тварь изящно улеглась на доски ринга, я поступил очень жестоко — занес ногу и всей ступней ударил Гарифаста по затылку, потом еще и еще. Отскочил в свой угол и быстро стянул с пальца кольцо.

В таверне повисла гробовая тишина. Я стоял, обливаясь потом и переводя дыхание, и буквально физически ощущал, с каким же ужасом смотрят на меня зрители. Гарифаст неподвижно лежал в паре метров от меня, вытянувшись во весь рост. Изо рта у него ручьем бежала кровь. Секундант моего противника, присев на корточки, пытался понять, что случилось, тряс чемпиона Нолси-Ард за мохнатое плечо, но все было напрасно. Похоже, я сломал красавцу шею, и не скажу, что меня это сильно расстроило. Могу себе представить, что тварь бы сделала со мной, не будь у меня волшебного кольца.

Мать его тру-ля-ля, ай да колечко!

— Господин мой! — Шамуа была уже рядом со мной и бросилась мне на шею. — Милый мой господин Алекто! Какой же вы герой!

— Солнышко, — шепнул я ей, — отпусти меня, плиз. У меня ноги дрожат.

— О-о-о-о! — Шамуа смотрела на меня, будто на божество. — Как же я вас люблю, господин Алекто!

Тут я заметил, что притихший народ безмолвно и очень дружно сваливает из зала. Когда местные замечали, что я смотрю на них, тут же опускали глаза. Очень скоро в корчме остались только Боргас, Татуированный, бритый и подошедший к ним Рыжий Джем. Все четверо не сводили с меня глаз. Я еще раз глянул на мертвого Гарифаста, спрыгнул с помоста и подошел к ним.